Выдающийся ученый-синолог Э. Х. Паркер долгие годы оставался неизвестным широкой публике. Между тем его изыскания внесли огромный вклад в изучение древнетюркской истории. Они коренным образом ломают некоторые представления, созданные учеными европоцентристских взглядов, о древних тюрках как об отсталых, варварских племенах.
Эдуард Паркер родился и вырос в Англии в г. Ливерпуль. С ранних лет мальчик тянулся к знаниям. В итоге получил прекрасное образование, овладел китайским языком. В 1869-1871 гг. работал переводчиком в Пекине, углубил свои познания в области китайского языка настолько, что смог читать древние рукописи.
Древняя китайская, а вместе с ней и татарская история поглотила его целиком. Результатом многолетних изысканий стала книга «Тысяча лет из истории татар», написанная в 1895 г. Она была переведена на русский язык проживающим в настоящее время в США профессором Вилем Мирзаяновым и издана в 2003 г. в Казани.
Книга эта была настолько необычна, что неоднократно переводилась на китайский язык. Об авторе и о его научных достижениях интересно и увлекательно написал дипломат и ученый Юлдуз Халиуллин в «Независимой газете» от 6 октября 2009 г. Его публикация называется «Кто расшифрует татарский след». «Дешифровщиком» стал Эдуард Паркер. Приводимые им факты перекликаются с данными о тюрках нашего земляка, чуваша по национальности Н. Я. Бичурина. Так, выдающийся полководец древних тюрков Модэ у Бичурина, у Паркера проходит под именем Жания Бахадир. Это один и тот же человек. Паркер пишет, что его называли татарским Ганнибалом.
Проживающий в г. Алма-Ате Мунир Ерзин, окончивший университет в Китае, также знакомый со многими китайскими документами, сосредоточенными в библиотеках ряда городов Китая, в письме на мое имя указывает, что книга Паркера была переведена на китайский язык известным профессором Шан Да. По словам Ерзина, ученый-синолог подкрепил выводы Паркера новыми сведениями из китайских архивов. Нельзя не согласиться с ним в том, что знакомство с переводом китайского ученого могло бы добавить много интересного и полезного к фундаментальным исследованиям Эдуарда Паркера.
Нельзя также и абстрагироваться, как об этом совершенно справедливо пишет Ю. Халиуллин, от той исследовательской деятельности в области востоковедения, которую ведут в настоящее время ученые США и Канады. Они могут дать много нового и интересного по древней истории татар.
Главным открытием Паркера явилось доказательство того, что этноним «татар» или «хиен-ху» в китайских хрониках употреблялся за двадцать пять веков до появления этнонима «тюрок». Следы этих татар уходят еще глубже, в III тыс. до н. э., т. е. ко временам становления самой китайской цивилизации. В китайских хрониках этого периода они упоминаются под названиями «си-юнь», «хун-юе», «хиен-юнь». Паркер установил, что хиен-ну, скифы, гунны и тюрки являлись различными этапами развития одних и тех же племен. Между тем считалось, что скифы — ирано-язычные племена. К такому выводу, независимо от Паркера, пришел и академик М. З. Закиев.
Двадцать пять веков тому назад одно из племен под именем «хиен-ну» или «татар» объединило под своим началом все родственные племена, говорившие, как это установил академик В. Радлов, на языке, который в дальнейшем стал называться тюркским.
В книге Э. Паркера содержатся сведения о первых государствах, созданных этими племенами. Интересно, что уже тогда бытовало слово «Татарстан», коим обозначались эти государства. В свое время на восточных окраинах тюркоязычного мира существовали два татарских государства — Ганьсу (Синцян) и Ляо в Северном Китае. Все пространство между ними протяженностью две тысячи километров называлось Татарской степью.
Не приходится сомневаться в том, что название «Татарский пролив» вовсе не случайно. Оно — несомненный древнетатарский след, оставленный предшественниками древних тюрков.
Примечательно, что с двумя татарскими государствами были вынуждены считаться китайские императоры, которые в ряде случаев принимали татарские традиции и обычаи. Об этом не раз говорится в книге Э. Паркера.
Разумеется, что и сами татары восприняли немало ценного у китайцев — создателей одной из самых древних культур. Однако Паркер оставляет эту проблему в стороне. Предмет его научного интереса — древние татары, разумеется, в их взаимоотношениях с Китаем.
В исследованиях профессора М. Бакирова приводятся данные о заимствовании китайцами тюркской музыки. Императоры посылали к тюркам композиторов, которые записывали тюркские мелодии. Проходивший в свое время стажировку в Казанском университете профессор Чянь-Бинь говорил, что китайская музыка была заимствована у тюрков и что заслугой китайцев является ее распространение на весь тогдашний Дальний Восток, вплоть до Японии. Известный ученый-востоковед З. Валиди в своих воспоминаниях писал, что эту музыку сохранили казанские татары, что, по его предположению, связано с расселением вокруг Казани таких татарских племен из Золотой Орды, как алчы-татар1.
Данные книги доказывают, что этноним «татар» никем не был навязан современным татарам. Он имеет глубокие корни. Эти татары, оказавшиеся в одном плавильном историческом котле с родственными им булгарами, половцами и хазарами, в конечном счете привели к становлению современной татарской нации.
Разумеется, еще много не изученного и дискуссионного в тюркской истории. Однако не приходится сомневаться в том, что книга Паркера открывает возможности для более глубоких изысканий по истории тюркских народов, в том числе и по истории татар.
Вниманию читателей мы предлагаем первые две главы этой необычайно интересной книги.
ПРИМЕЧАНИЕ:1. Заки Валиди Тоган. Воспоминания. Борьба мусульман Туркестана и других восточных тюрок за национальное существование и культуру. – М., 1997. – С. 261.
Книга первая
Империя Хиен-ну
Глава I.
Ранние письмена о Хиен-ну
Действительная история кочевых народов Восточной Азии начинается с того времени и во многом таким же образом, что и история северных народов Европы. Китайская империя, подобно Римской Империи, начала свой путь с открытий и завоеваний, приведших к тесному, частому контакту с различными расами и их смешению, к незатихающим пограничным войнам, крушению империи и основательному сдвигу политических центров. В смысле исторического опыта Персия и Греция были более древними, чем Китай и Рим. Сведения о скифах, оставленные ГеродотомI, отличаются от последних китайских и римских письменных свидетельств тем, что они дают скорее яркие картины жизни и поведения, чем точную политическую историю. Следует отметить, что даже сведения Геродота в подобном описании скифов мало отличаются от китайских источников, описывающих людей хиен-ну, с одной стороны, и рассказами римлян о гуннах, с другой стороны. На вопрос о том, являются ли народы хиен-ну этимологически связанными с Oüvvol,Hunnen и гуннами на западе, дать однозначный ответ является весьма трудной задачей. Мы же ограничим себя лишь приведением незамысловатых свидетельств, собранных из истории Китая и оставлением права каждому читателю делать свои заключения, тем самым избегая любых умозаключений до тех пор, пока не найдем приемлемого обоснования.
К тому времени, с которого мы начинаем свой рассказ, ничего не было известно китайцам о японцах, бирманских, сиамских, индейских, туркестанских расах или народах южных морей. Им было весьма скудно известно о Корее, тунгусских племенах, аннамезах, различных племенах к югу от Великой Реки или Янцзы, тибетских кочевых людях и других. Китайские международные отношения практически сводились к отношениям с конными грабителями севера. В древние времена они были известны под различными именами или аналогично звучащим с вышеупомянутым названием, знакомым нам из основ истории; тем не менее некорректно полагать, как это делают многие европейские исследователи, что термин хиен-ну начинается только со второго века д. н. э. Историк Ма Тван-линII, умерший шесть столетий тому назад, оспаривает эту идею и приводит два примера для доказательства не только того, что задолго до этого времени данное национальное определение было уже в употреблении, но также и для того, что под тем же названием этот народ приобрел существенное значение для того, чтобы с ним считаться. Практически всегда китайцы следят за политическими начинаниями в соседних королевствах со стороны некоторых ссыльных китайцев или авантюристов, которые, приспосабливаясь к местным обстоятельствам и несомненно приобретая известное влияние через свои знакомства с наивысшим искусством письма, достигали значительных успехов в сплочении ряда родственных племен в отдельную нацию. Подобное совершенно однозначно известно по отношению к Кореи, Фу-Чоу, Кантона, Юнань, Кан Сю и Формозы (Тайвань); если это действительно так, то есть прямой смысл не отвергать такие традиции относительно кочевых народов Тибета, Монголии и Маньчжурии. Китайцы сами по себе не сделали многого относительно традиций хиен-ну (хотя такое влияние несомненно есть) до того, когда около 1200 года д. н. э. один из королевского рода, возможно будучи не в ладу с самим собой, сбежал к кочевым народам севера и обосновал среди них подобие династии (см. конец книги I). Хотя за многие столетия до 200 года д. н. э. северные провинции Китайской Империи были озабочены этими кочевыми народами, тем не менее не имеется никаких письменных свидетельств о поколениях и наследственности последних и объем знания о них сравним с описанием Геродота скифов. Даже ничего позитивного не было известно китайцам о тунгусах или восточной ветви кочевых, с которыми они не имели тесного контакта еще несколько столетий. Это был лишь великий и превосходный кочевой народ хиен-ну, о котором они знали хорошо. В более поздние времена слово «тюркский» или «тюрко-скифский» использовалось для того, чтобы отличить различные однообразные племена, которые образовали империю хиен-ну. Однако слово «тюрк» до V столетия нашей эры было совершенно неизвестно и поэтому было бы анахронизмом прежде времени говорить «тюрки». Слово «татар» — достаточно единственное, и оно использовалось китайцами также неопределенно, как и нами, но определенно известное истории в любой форме до второго столетия нашей эры и даже после, как последующая форма слова «тюрк», и первоначально обозначало название малого племени. Чтобы мы не думали об идентичности между словом хиен-нуIII и словом гунн, тем не менее достаточно ясно, что китайцы не имели другого названия для ездящих на коне, едящих мясо и пьющих кумыс кочевых Северной Азии так же, как европейцы не знали другого имени для ездящих на коне, едящих мясо и пьющих кумыс кочевых Северной Европы, которые появились здесь после того, как правящие касты хиен-ну были вытеснены из Китая. Более того, скифы Геродота, которые столкнулись с греками и персами, имели точно такие же черты поведения, как и хиен-ну из Китая и гунны Европы. Так что мы, за исключением случайных деталей, имеем достаточное основание прийти к выводу, что каждый из этих трех имеет ряд этнографических связей между собой.
Народ хиен-ну жил на коне: «их страной был хребет лошади». Они все время передвигались с одного места на другое со своими стадами и табунами в поисках свежих пастбищ. Лошади, крупный рогатый скот и овцы были их обычными владениями. Однако они временами имели также и верблюдов, ослов, мулов и других выводков лошадиной семьи, которых теперь нам и трудно идентифицировать; возможно, одним из них был онагр из Ассирии и Центральной Азии. Они не имели никаких городов или деревень любого вида; однако их пребывание на одном месте никогда не продолжалось долго, каждый род держал для себя определенную территорию; и хотя они не имели никаких сельскохозяйственных владений, тем не менее каждая палатка или хижина имела свой определенный участок исключительно для собственного пользования. Они не имели письменности и все распоряжения и административные акты издавались лишь в устной форме. Будучи еще младенцами, они обучались ездить сначала на спине овец и стрелять в крыс или птиц маленькими стрелами из маленьких луков, но становясь старше, они повышали свое мастерство стрельбой на лис и зайцев. Каждый взрослый мужчина, способный натянуть обычный лук, считался бойцом. Каждый, с мала до велика, питался мясом и молоком. В качестве одежды они использовали шкуры забитых животных, а в качестве покрытия такой одежды они использовали войлок из шерсти. Действующий боец заслуживал всегда большего ухода, старые и инвалиды презирались и должны были довольствоваться остатками. По всеобщему обычаю, который, как увидим дальше, поддерживался в течение тысяч лет по всей Татарии, сын усопшего отца должен был взять себе его жен (за исключением своей кровной матери) и младший брат должен был взять себе вдов усопших старших братьев. Не совсем ясно при этом: сын или младший брат имел право первого выбора? Возможно, брат брал их только тогда, когда не было сына: возможно, и наоборот. В мирное время, кроме откармливания своих стад, они поддерживали боевую форму путем охоты и стрельбы, то есть каждый мужчина был готов для боя или похода. Отступать перед врагом не считалось грехом: на деле их система ведения войны включала внезапные некоординированные атаки, обманные маневры и засады. Согласно китайским источникам, они были лишены какой-либо мысли о жалости или правосудии: единственным законом была сила, и, когда происходили рукопашные бои, они использовали свои мечи и кинжалы так же хорошо, как и луки. Некоторые старые записи свидетельствуют о том, что в зимнее время среди них были также и те, кто жил в пещерах. Возможно, такие утверждения скорее относятся к тунгусским татарам Востока. Здесь нет необходимости перейти к описаниям ранних татарских войн с весьма неопределенными описаниями. Достаточно сказать, что с 1400 года д. н. э. по 200 г. н. э. имеются лаконичные записи о войнах китайцев с кочевыми, в которых даны приблизительные их даты в каждом случае. Поэтому их можно воспринимать как историю. Тем не менее следует напомнить, что китайская история, датированная ежегодно, начинается лишь с 828 года д. н. э.IV Северные части провинций, известных ныне как Шень-си, Шань-си и Чи-ли, были тогда владениями кочевых. В течение многих столетий, которые известны как «период конфликтующего государства», власть кочевых господствовала наравне с китайской. Как император Китая, так и его неугомонные вассальные короли, в различные времена устраивали брачные союзы с кочевыми государствами и по меньшей мере один китайский король добровольно принял на себя татарские обычаи и образ жизниV. Возникает другой этимологический вопрос о том, имеет ли китайское слово тун-гу или «восточные татары» (термин, который регулярно относился к древним предшественникам катайцев или китайцевVI, маньжурам и корейцам так же, как термин хиен-ну регулярно относился к предшественникам тюрков, уйгуров, киргизов и др.) какую-либо этимологическую связь с европейским словом тунгуз или тунгус. Я не располагаю средствами для детального исследования данного вопроса, обсуждение которого будет дано в книге II. Если слова никаким образом этимологически не связаны, то этот случай является заметным совпадением как в русском, так и китайском для обозначения одной и той же идеи. Имеется другой упомянутый случай, обладающий тенденцией показать, что пограничные государства Китая были глубоко пропитаны традициями татар. Один из вассальных принцев имел кубок, сделанный из черепа сатрапа-соперника, в противоположность к конфуцианской идее правильности, однако в полном соответствии с обычаями хиен-ну и скифов. К концу третьего столетия до н. э. и почти перед тем, как грозная западная держава Цинь преуспела в разрушении старой феодальной системы и перевода всего Китая под прямое имперское правление, вассальное государство, которое управляло северными частями, как мы их теперь называем Шэн-си и Чих-ли, проводило систематическую политику сопротивления, на фабиановских принципахVII, к вторжениям кочевых и в конце концов преуспело в заманивании татарского короля на открытое поле, где тот полностью был разгромлен с потерей 100 000 человек. После того, как династия Цинь проглотила это государство вместе с другими, известный генерал Мен Тин во главе нескольких сотен тысяч человек был направлен против татар. Вся часть Желтой Реки была возвращена, включая часть ныне известной как страна Ордос. Татары были отброшены к северу от Великой Степи. Бесчисленное количество преступников и несчастных людей были направлены на север для того, чтобы там строить военную дорогу и выполнять гарнизонные работы. Более сорока крепостей или укрепленных городов были построены вдоль границы. И, наконец, от моря до современного Лань-чоу Фу, столицы провинции Кань-Сю, была построена так называемая Великая Стена. Эта Великая Стена существует в более или менее завершенном состоянии полностью вдоль своей протяженности, как она обозначена во всех современных картах Китая. Читатель последующих страниц значительно облегчит свое чтение, если он постоянно будет иметь в виду эту линию; это не только делает возможным воспринимать многочисленные странные китайские названия местностей, но также имен, которые часто варьируют в зависимости от месторасположения каждой последующей династии, оживляет линию крови, вдоль которой лежат миллионы скелетов, беспрерывно отбеливаясь, как свидетельство тысячелетней борьбы. Однако будет справедливо отметить, что Мен Тин с его полумиллионом рабами не пошел дальше, чем улучшение и консолидация уже существующих стен. Нам рассказывали о том, что китайский король, который принял татарские обычаи, построил Великую Стену с северо-востока Шань-си к восточному выступу страны — Петли (загиб Желтой Реки), что немного ранее крепнущее государство династии Цинь построило другую стену, идущую далее на запад. Наконец, к востоку, пограничное государство Йень, которое, грубо говоря, может быть представлена как долина современного Пекина, построило Великую Стену приблизительно на долготе Пекина до моря так, что является свидетельством, мало оставляющим первенство Мен-тинь в строительстве стены, который скорее улучшил и укрепил уже имеющиеся фортификации. В более поздние времена различные северные династии добавили или удлинили протяженность Великой Стены к востоку, именно около Пекина. Так что великолепная и почти прекрасная конструкция, которую посещают приблизительно на 48-ом км от столицы современные туристы, весьма далека от того, чтобы быть древней Великой Стеной, созданной две тысячи лет тому назад — та, древняя, далеко на западе вашего путешествия, покоится в руинах.
Глава II
Царствование Багадура — завоевателя
Как мы видели, хиен-ну были вынуждены отступить под натиском грозной власти великого китайского императора, который был человеком с грандиозными и бескомпромиссными идеями. Возможно, что его вечно проклинаемый акт уничтожения всей литературы и образованных людей мог косвенным путем дать эффект в другом направлении: действия с целью восстановления этой литературы и приобретения некоторых более искуссных методов письменной коммуникации для нужд правительства, возможно, стимулировали китайцев изобрести более складную, чем старые бамбуковые дощечки, бамбуковые лаковые кисточки, железную стиль и потенциально быстрое письмо, чем неуклюжие старые бесчисленные строки. Если даже это так, то Мен Тин имеет не только репутацию первоначального строителя Великой Стены, но и приписываемого ему авторства изобретения современной волосяной пишущей кисточки. Однако компетентные китайские критики доказывают по крайней мере то, что он сделал при нехватке материалов — это улучшение бамбуковой или щетинной кисточки, которая уже была в применении задолго до него. Хиен-ну вынужден был соперничать с другой грозной силой так же, как и с китайцами. Эта была кочевая нация, известная китайцам как ю-чи и владеющая западной частью обширной провинции, известной теперь как Кань-шу. Китайцы, по-видимому, не имели полного представления об этих людях до тех пор, пока феодальные государства не были объединены под одной империей Цинь. Действительно, это неудивительно — прежде до этого важного события государство Цинь было единственным, которое могло обычным образом иметь взаимоотношения с Западом. К тому времени хиен-ну был вынужден смириться с всепроникающей силой Верховного Правителя, императора кочевых (или Жания, как он себя величал) по имени ДумэнVIII, с которого, можно сказать, начинается письменно зарегистрированная история империй кочевых народов. Новая Китайская Небесная Империя после смерти ее основателя в 210 г. д. н. э., который, помимо своего внебрачного происхождения, был обязан объединящей деятельности своего прадеда, правившего в течение 56 лет и практически бывшим его предшественником, распалась на куски. И в течение четырех лет анархии, вызванной распадом, Думэн был в состоянии восстановить и усиливать свою власть. Северный сосед неизбежно пренебрегался во время смертельной схватки за власть, развернувшейся между соперничающими китайскими военными правителями. Думэн постепенно двигался в южном направлении из своей недоступной крепости на севере Пустыни и завершил свой поход пересечением самой северной дуги Желтой Реки и овладением вновь территории ОрдосIX и восстановлением бывших границ с Китаем: другими словами, он еще раз завоевал восточную часть современной провинции Кэн Шу. Думэн теперь стал старым человеком и, к несчастью, полностью попал под влияние молодой, страстно любимой королевы. Слушая ее чарующий голос, он позволил уговорить себя на то, чтобы его наследником стал ее сын, в обход законного приемника, способного военачальника по имени Багадур. Для того, чтобы обойти возможное противодействие Багадура, Думэн сослал его в качестве заложника в соседнее государство ю-чи и после этого атаковал эту страну с тем, чтобы в своем возмущении правитель ю-чи убил его сына. Однако Багадур был слишком бдителен. Вскочив на быстрейшего коня, он успешно возвратился домой. Думэн настолько был поражен такой храбростью, что назначил своего сына-героя во главе десяти тысяч солдат. Однако Багадур совершенно не собирался простить нежно любящего свою жену отца за проявление слабости и предательство. Он тщательно подготовил план устранения Думэна. Прежде всего он изобрел новые виды «поющей стрелы» — старое японское оружие нари-кабура — использование одной из них против любой жертвы являлось сигналом для того, чтобы все остальные немедленно стреляли в ту же цель. Он полностью подчинил себе своих воинов тем, что заставил стрелять их вслед своей стрелы сначала в его лучшего коня, затем в его жену-фаворитку, в ходе которого несколько воинов были казнены за неповиновение. В один прекрасный день ему выпала удача, когда он обнаружил старого Думэна на охоте и немедленно выстрелил в него поющую стрелу. В результате Жания упал мертвым, многократно пронизанным стрелами, и БагадурX немедленно объявил о своем восшествии во власть. Последовала основательная резня семьи покойного отца и его домочадцев, однако Багадур оставил по меньшей мере одну из вдов отца, согласно обычаю, в качестве своей жены.
Выходило, что в тоже время тунгусы начали набирать силу, мало беспокоящее хиен-ну, поскольку между двумя владычествами лежала степь на протяжении 500 км, составляя как бы нейтральную зону. Услышав несыновный поступок Багадура и его узурпаторское унаследование, они послали к нему послов с требованием подарить им своих лучших коней как цену их невмешательства. Багадур, который также был осторожным дипломатом, как и лихим военачальником, притворился сильно напуганным, готовым удовлетворить требование тунгусов. Как он и ожидал, последние стали более самонадеянными и потребовали отдать им одну из его любимых жен. Однако политика Багадура была такой, чтобы дать им достаточно веревки, чтобы затем на ней их повесить. Он повелел королеве отправиться с ними еще больше для того, чтобы привести в оцепенение свой военный совет. Теперь тунгусы начали собирать войска на западной границе и, придя к выводу, что Багадур недостаточно храбр, смело потребовали уступить им до этого нейтральную зону. Среди советников Багадура были такие, которые склонялись отдать, как они выражались, бесполезный кусок земли, однако они расплатились своими головами за то, что не смогли прочитать его истинный замысел, и скоро была объявлена война. Любой солдат королевства лишался головы, если не смог достаточно быстро явиться в штаб-квартиры армии. Проницательный расчет Багадура был превосходно удачен: тунгусы, придя к выводу, что он трусливого духа, пренебрегли всеми предосторожностями. Их нация полностью была разгромлена в течение короткой войны. Их стада были угнаны, а большинство народа обращено в рабство. Небольшое количество их нашло убежище на нынешнем монгольском плато к северо-западу от современного Пекина, где они, как увидим далее, со временем выросли в грозную силу. Здесь также стоит обратить внимание на феномен истории кочевых народов, который разом объясняет, как было образовано каждое успешное владычество гуннов, тунгусов, тюрков, уйгуров, китайцев или катайцев, монголов и маньчжуров и в то же самое время как невозможно доказать точное местонахождение или облечение каждой данной орды в единственное исключительное национальное обличие. В результате большой битвы многие женщины переходили во владение новых хозяев, плененные юноши становились воинами, обычно под их собственными хозяевами, однако непременно под верховной властью завоевателя. Старые люди обращались в пастухи стад животных и табунов, которые просто меняли своих хозяев до тех пор, пока не случалась следующая революция. Раб и хозяин жили той же жизнью и с той лишь разницей, что один делал рабскую работу, а другой наслаждался. Между тем женщины привыкли к обычаю перехода от одного мужчины к другому, даже в пределах своего племени, лишь перенося грубое волнение от лишнего объятия мужчины, который не был их собственным выбором. При таких обстоятельствах хотя и главные достижения хиен-ну и тунгусов сохранялись, однако языки и племена безнадежно смешивались, обычаи также претерпевали взаимное перемешивание. К настоящему времени тунгусская держава полностью исчезла. До настоящего времени, за исключением хиен-ну, китайцы мало знали о них, и, по крайней мере, в течение нескольких столетий такое неведение их поведения и обычаев продолжается. Тунгусы не имели никаких отношений с Китаем.
Багадур был одним из великих завоевателей в мировой истории и справедливо может быть назван Ганнибалом Татарии. Является обычным делом даже среди просвещенных людей Европы наделять события звонкими словами, как-то, «владыка мира», «доставка всех народов земли к ее оси» и так далее, тогда как в действительности события касались лишь некоторого уголка Средиземного моря или шла речь о кратковременной вылазке в Африку, Персию или Галлию. Сирус и Александр, Дарий и Ксерос, Цезарь и Помпеи — все совершили очень интересные экскурсии, однако они были не такого крупного масштаба и не были восполнены с таким людским интересом, как те кампании, которые шли в восточной части Азии. Западная цивилизация обладала больше искусством и наукой, о которых Китай никогда не заботился. Однако, с другой стороны, китайцы разработали историческую и критическую литературу, вежливость манер, роскошные одежды и административную систему, которыми Европа могла бы гордиться. Одним словом, история Дальнего Востока также интересна, как и история Дальнего Запада. Она нуждается лишь в доступности к чтению. Когда мы презрительно выкидываем из нашего внимания потрясающие события, которые происходили на просторах Татарии, нам не следует обвинять китайцев за то, что они были склонны интересоваться более самими собой чем, как им казалось, незначительными государствами вокруг Средиземного и Каспийского морей, которые, как мы знали в Европе, практически составляли весь мир.
Багадур, разгромив тунгусов, обратил свое внимание на ю-чу и установил, что необходимо его двинуть на дальний юг и запад. Он возвратил все спорные территории, которые были аннексированы Мен Тин и также значительно продвинул свои границы далеко на восток в направлении современного Калгана и Джихола. Поскольку он под своей командой имел 300 000 солдат, то нетрудно догадаться, что его народ имел такое же количество палаток. Все северные племена по соседству с Байкалом и Амуром были под его властью. Однако, поскольку китайцы в то время не знали об этих отдаленных народах, мы лишь можем догадываться по скудным сведениям, что киргизы, будущие высокие телеги или уйгуры и орунчун или рыбочешуйные татары были под его властью. Несомненно, что киргизы были в его владениях.
Лишь несколько слов об административной системе хиен-ну будут малоинтересными. Полный титул короля или императора был Тенгри Куду ЖанияXI, что нам ясно было сказано, толкуется как «Великий сын Неба». Словотенгри и в настоящее время как по тюркски, так и по монгольски значит «небо». Однако тюркские ученые спорят о слове кудуXII. Следующие по рангу от Жания были две ДугиXIII, одна для Востока и одна для Запада, в то время как Жания сам правил центральной частью кочевой империи. Китайцы нам говорили, что слово дуги (по-тюркски дохри) значит «добродетельный» или «целомудренный», или даже достопочтенный и что Восток и Запад эквивалентны к Левому и Правому в китайской разговорной речи. Они непременно переводят вместо того, чтобы употреблять татарские слова «Правый и Левый достопочтенные принцы» Восточная Дуги (Тугры) имел более высокий ранг и являлся обычно наследником трона. Затем появились Левый и Правый «Рукли»XIV, Левый и Правый Маршалы, Левый и Правый Казначеи, Левый и Правый Кутту (см. Книга IV, глава II), Маркизы с несколькими другими в подобных парах. Левый Рухлы ставился по рангу перед Правый Тугры. Было в общем двадцать четыре человека, кто имел десятитысячный ранг, что означал право командовать десятью тысячами бойцами. Правый и Левый Тугры и Рухлы составляли «Четыре Рога». Затем появились три другие пары по названию «Шесть Рогов». Все они были родственниками Жания (Жан Иясе— Властелина Душ) по отцовской линии и «Белый Рог» Чингиз-хана и Великого Могула, возможно, был в какой-то мере связан с данной идеей.
Я даже не могу догадываться о (воображаемом) слове рукли, однако слово, кутту, которое в этом виде и в виде кутулук выдержало всю историю тюрков в течение тысячелетий, несомненно, этимологически то же самое, что и современное тюркское слово «котлык», т. е. «удачный» или «счастливый».
Нам сказали, что два маркиза Кутту специально были назначены для административной работы государства и что каждый из двадцати четырех офицеров первого ранга имел свои земли, в пределах которых он мог продвигаться для пастьбы и, кроме того, имел право назначать своих собственных тысячников, сотников и десятников и т. д. Королева Жания имела от рождения титул Инчи и могла быть взята в жены одним из трех или четырех кланов, которые вместе с собственным кланом Жания составляли аристократию государства. Нет особой необходимости перечислять все второстепенные титулы, однако можем лишь подобающим образом напомнить о Цугу,который, как мы увидим далее, является соединительным звеном между хиен-ну и поздними тюрками. Каждый новый год Жания устраивал великий религиозный праздник, как называют китайцы, в Городе Дракона. Это, очевидно, было такого рода мероприятие, как Монгольский курултай времени Марка ПолоXV. Приносились жертвы предкам, Небу, Земле, духам и джинам. Данный факт вместе с титулом Жания, Властелина Душ, «Сына Небесной» отлично указывает на общность ранних религиозных идей татар и китайцев. Осенью устраивалось другое великое собрание для подсчета населения и налогообложения собственности и крупного рогатого скота. Преступлений в государстве было мало, и они суммарно провозглашались на одном или обоих этих крупных собраниях. Конные скачки и схватки на верблюдах поощрялись и проводились под патронажем Жания. Смертная казнь или разбивание щиколотки являлись наказаниями за нападение на человека, семья преступника предоставлялось в рабство в качестве компенсации за покушение на имущество. Жания вставал каждое утро и приветствовал Солнце и вечером оказывал такое же почтение Луне. Восток или Левая сторона были наиболее предпочитаемыми. Следует лишь напомнить, что некоторые тексты говорят, что Правая сторона была более чтимой и это определенно является головоломкой, когда тебе говорят, что Жания сидел лицом к Северу, в то время как все мы знаем, что китайские императоры обращались лицом к Югу: однако по любому счету ясно, что Левый Тугры был более уважаемым, чем Правый Тугры. Существовало также несколько суеверий относительно положения солнца и определенных дней календаря. Во всех важных расчетах учитывалось положение луны, период прибывания выбирался для совместных операций, тогда как период убывания считался более благоприятным для отбытия домой. Известно, что личная храбрость поощрялась разрешением мужчине иметь собственное имущество или рабов, которых он захватил собственноручно, кроме того, рог с крепким напитком являлся специальной наградой за отрезание головы врага. Имеются также сомнительные сведения насчет награды за то, что мужчина вытаскивал из поля боя тело друга в виде предоставления ему имущества убитого, а также насчет того, что все слуги, жены убитого и близкие посылались сопровождать его гроб (возможно, скорее в качестве горюющих, чем жертвоприношений, подлежащих быть похороненными вместе с ним, хотя ГиббонXVI упоминает такие жертвоприношения Белыми Гуннами Согдианы, однако известно, что полутатарская династия Цинь определенно поступала таким же образом). Ценные вещи хоронились вместе с усопшим, однако не было ни траурного оформления, ни холма или кургана, ни дерева над могилой, кроме родного имени дорок.
Багадур теперь полностью признавался собственным народом как очень великий человек. Он в значительной степени упрочил свое положение спасением одного из лучших генералов новой династии Хань, который сдал свою армию хиен-ну вместе с сильно укрепленными городами в северном Шаньси. Основатель известной династии Хань, крупный полководец, только что разгромив своих главных соперников, не так скоро начал уверенно сидеть на китайском троне (202 г. д. н. э). Он скоро отправился в поход, чтобы спасти другие большие города в регионе, которые тогда подвергались опасности главным образом со стороны татарских орд. Стояла ужасно холодная и снежная зима, и почти четверть китайского войска отморозила пальцы. Багадур, почувствовав удачу, прибегнул к обычной тактике хиен-ну: притворился побежденным и обратился в мнимое бегство, в то время как удачно замаскировав свои лучшие войска, втянул китайскую армию численностью в 320 000 человек, главным образом пехоту, в преследование «диких гусей» в северном направлении. Китайский император достиг сильно укрепленного пункта на расстоянии одной мили (1,6 км) от нынешнего Та-тун Фу в Шаньси несколько раньше, чем основная часть его армии смогла дойти туда. Тогда Багадур высвободил 300 000 своих лучших воинов, окружил Императора и на семь дней отрезал все коммуникации с остальной частью императорской армии. Как нам рассказывали, это должно было выглядеть очень живописной картиной, когда белые, серые, черные, и гнедые кони татар повалились четырьмя колоннами в четырех направлениях на врага. Подобно Аттиле при битве на Шалонах шесть столетий спустя, Багадур, кажется, потерял блестящую возможность полностью разбить противника из-за опасения попасть в ловушку, а между тем обманный трюк китайцев с целью высвободить императора из его отчаянного положения стал брать верх над его колебаниями. История умалчивает, как в точности было дело, однако имеются точные ссылки на то, что императором велись компрометирующие его переговоры с Инчи, в результате которых Багадура уговорили оставить один из углов его осадной линии незащищенным. Император осуществил удачную вылазку через этот слабый пункт и смог присоединиться к своей основной части армии невредимым. Багадур на время прекратил попытки вступить в дальнейшие схватки, и китайский посол прибыл к нему с предложением выдать ему в жены девушку императорского рода с ежегодным платежом шелковой материей, шелком для набивки шерстью, рисовой водкой и набором кушаний. Человек, который рекомендовал императору эту расчетливую политику, был выбран в качестве посла. Его идея заключалась в том, чтобы в будущем использовать детей китайской Инчи в интересах императора. Однако, как увидим дальше, этот опасный дипломатический инструмент мог играть двойственную роль. И действительно, он имел противоположный эффект спустя 500 лет, посадив на китайский трон череду императоров хиен-ну в качестве единственных уцелевших «законных наследников». Во время остального периода правления основателя династии Хань Багадур продолжил свои рейды и набеги, которые, однако, были умеренны в расчете на ежегодные субсидии. В свои старые годы император Хань имитировал подкаблучного Думэна и почти поддался очаровательной содержанке устранить законного наследника трона в пользу ее собственного сына. Однако императрица-вдова, женщина мужественного духа, не только преуспела в унаследовании трона в пользу своего сына и в жестокой казни соперницы, но, в действительности, почти десять лет управляла сама в качестве признанного законного монарха. Багадур, очевидно, подталкиваемый одним из многочисленных китайских ренегатов в составе своих служащих, послал вдове-императрице непочтительное письмо с предложением своей руки и сердца. Это вызвало жуткий переполох в имперском совете и теперь вопрос стоял о том, послать ли в качестве ответа обратно голову посла или просто умеренный ответ. Хвастливые генералы не хотели испытывать гнев императрицы. Она немного успокоилась лишь тогда, когда осторожный старый государственный деятель напомнил ей о том, что парни на улицах до сих пор поют, как ее покойному мужу едва удалось спасти себя бегством из осажденного города. Потому был послан весьма дипломатический ответ с благодарностью Жания за оказанную честь, тем не менее указывая, что состояние зубов вдовы и волос на голове неадекватны задаче обеспечения ее любви. В тоже время Его величеству с покорностью были предложены два королевских экипажа и табуны лошадей. Багадур, кажется, почувствовал себя пристыженным и вместе с подарком, состоящим из татарских коней, послал ей извинения за проявленную невежливость. Обстоятельства складывались спокойно до тех пор, пока на трон не взошел (180 год д. н. э.) философского склада, рожденный от содержанки император Вень Ти, аналог Маркуса АврелияXVII в китайской истории. Багадур, очевидно, решил, что восшествие на трон неправильного или нелегитимного монарха является удобным моментом для возобновления своих вторжений. Старый король Кантона, китайский авантюрист, управляющий аннамезскими (восточный берег Вьетнама) племенами, стал на такую же позицию. Однако своей вежливой, тем не менее твердой дипломатией император Вень Ти преуспел в смягчении своих обоих соперников, и его сохранившиеся письма до настоящего времени являются образцами проницательного дипломатического фехтования. В одной из своих депеш императору Багадур воспользовался случаем объяснить, что он преуспел в сплочении всех татар или, как он называл, «всех наций, кто пользовался луком на хребте коня» в одно владычество: мощь ю-чи была разрушена, и были покорены три племени Тарбагатай, Лоб Нор, Сайрам Нор вместе с двадцатью шестью другими государствами. Другими словами, он был владельцем всего того, что до 1911 года составляло Китайскую Империю за Великой Стеной, за исключением Тибета. Далее он добавил, что если император не желает прохода хиен-ну за Великую Стену, то он должен будет не позволять китайцам приближаться к Великой Стене, более того, его собственные послы не должны содержаться в заключении и всегда должны быть посланы назад. Подобная надменная позиция Багадура, разумеется, была не по вкусу китайцам, было созвано несколько советов для обсуждения вопроса о мире или войне. Вопрос закончился на самом китайском императоре, которого супруга отговорила от персонального решения проблемы, «почтительно прося здоровья для Его величества Жания» и посылая ему множество великолепных халатов, пряжи, булавок для тесемок волос, красивые платья и другие вещи. Скоро после этого (173 г. д. н. э.) Багадур умер, успешно процарствовав в течение 36 лет, и трон был унаследован его сыном Каяком.
Паркер Э. Х. Тысяча лет из истории татар: Науч. издание / Пер. с англ. В. Мирзаянова; Послесл. В. Мирзаянова, Р. Фахрутдинова. – Казань, 2003. – С. 7-24.
Публикацию подготовил
Индус Тагиров,
доктор исторических наук.
I Goodley A. D., trans. Herodoutus. 4 vols. Loeb Classikal Library. London: Heinsman, 1921-24. —В. М.
II Ma Twanlin (иногда Ma Dwanlin), Wenxian tongkao (General history of institutions and critical examination of document and studies), 1224; Zhonghua, 1986. — В. М.
III Различные имена, под которыми северные и восточные соседи Китая упоминаются в ранних периодах истории, являются вариантами транскрипции одного и того же имени гун или гунну. Таким образом можно найти, что гун-юе, упоминаемого как племя на северной границе, против которого император Хуан-ти воевал в 27-ом веке д. н. э. Имеются сведения, что этот народ также называли в раннем Китае как си-юнь. Более позднее имя было гиен-юн, предназначенный для названия народа, который затем в III веке д. н. э. получило имя хиен-ну. Корень гун или кун будет появляться людям с живым воображением в различных именах для древних предшественников народа короля Аттиллы, занимающих тогда территории на северных и западных границах Китая. Причина, по которой китайцы сравнивают эти северные племена с «собаками» (кюань или кюунь) может быть объяснена игрой слов. Еще в 689 году д. н. э. в «Весенних и Осенних Трудах» Конфуция под именем Чун-цю мы можем читать, что «варварские собаки», по-китайски куань-юунь, потерпели поражение. Одно из этих племен, которому в 1138 году д. н. э. Вунь-ван нанес поражение, носило имя куань, кун или гун и по сведениям китайских историков располагалось южнее Ордоса. Менсиус (372-289 д. н. э.), последователь Конфуция, благодарит Вунь-ваня за мудрость, с которой он «служил» кун варварам. «Это требует действительно превосходно целомудренного принца», — сказал он — быть в состоянии с великой страной служить малой стране, как, например, король Вонь служил кун варварам. И также требуется мудрый принц, способный служить с малой страной большой стране, как король Тай (дед Вонь-ваня, 1327 год д. н. э.), вероятно, служил гюн-юу». Два этнических имени, по всей видимости, относятся к гуннам. По мнению Ф. Хиртца, восхождение Ву-вана обязано иностранной армии, состоящей из кун варваров или гуннов, которые в 1138 году д. н. э. были побеждены его отцом Вонь-ван.
Литература: J. Legge. The Chinese Classics: with a Translation, Critical and Exegetical Notes, Prolegomena, and Copious Indexes. In seven volumes, Hongkong, 1861-1872.
J. Legge. Ch’un-tsi, p. 126; J. Legge. Mencius, p. p. 31, 52; J. Legge. Shuking, Prologomena, p. 144.
F. Hirth. The Ancient History of China to the end of Chou Dinasty. – New York. The Columbia University Press. 1908. – p. 70. — B. М.
IV F. Hirth. The Ancient History of China to the end of Chou Dinasty. – New York. TheColumbiaUniversityPress. 1908. – p. 67 пишет, что Ву-вань, основатель династии Чоу, уже в двенадцатом столетии д. н. э. взаимодействовал с народом хиен-ну. — В. М.
V Это есть король династии Чоу, который правил под именем Ву-линь в 329-299 гг. д. н. э. Он также в процессе своей татаризации, как пишет Ф. Хиртц, впервые ввел кавалерию в китайские войска. — В. М.
VI Не путать с коренным народом Китая из-за того, что русские ошибочно назвали его таким именем. —В. М.
VII Социалистическое сообщество, созданное в Лондоне в 1883-84 гг. с целью установления социалистического строя в Англии путем эволюционного развития. Членами сообщества были Бернард Шоу, Сидней Вебб и другие известные интеллектуалы страны. — В. М.
VIII Или Ту-мэн, означающий по-тюркски десять тысяч. Правил гуннскими племенами в 225-209 гг. д. н. э. — В. М.
IX Южная часть современной Монголии. — В. М.
X Багадур в западной литературе известен также под китайским именем Маодун, правивший в 209-174 гг. д. н. э.; см., например, TheEncyclopediaofWorldHistory. General Editor Peter N. Stearns. 6 th edition. Houghton Mifflin Co. Boston. NewYork. 2001. р. 24. — В. М.
XI Скорее всего, Жания означает жан иясе, т. е. властелин душ. — В. М.
XII Возможно, это слово обозначает ходай, т. е. алла — бог. — В. М.
XIII Тугры, т. е. верный. — В. М.
XIV Более вероятно, рухлы. — В. М.
XV Марко Поло (1254-1324), венецианский купец и выдающийся путешественник, который совершил путешествие из Европы в Азию в средние века и чья книга по праву считается как географическая классика. Марко Поло со своим отцом и дядей в 1271 г. начал путешествие на Восток. Марко затем стал любимцем монгольского императора и оставался в Китае 17 лет. В 1292 г. он сопровождал китайскую принцессу в Персию и затем возвратился в Венецию (1295 г).
XVI E.Gibbon. The Decline and Fall of the Roman Empire. Alfred A. Knopf. New York. Toronto. 1993, vol. 3, p. 26. — B. M.
XVII Римский император (161-180 гг. н. э.) символизирует золотую эру Римской Империи, когда она управлялась совестливым и саможертвенным монархом, который в повседневной практике применял принципы стоицизма, философии, которая проповедовала веру в то, что единственным оправданием жизни является служение обществу. Известен также своими многочисленными победами против варваров на западных и восточных границах Империи. — В. М.
Просмотров: 1373