Соловей нашей поэзии

Старшая сестра прадеда главного редактора журнала «Самар татарлары» («Самарские татары») Данияра Сайфиева  - Хадича Сайфетдинова-Шаммасова была одной из небольшой еще тогда плеяды татарских женщин-литераторов и просветителей, смело заявивших о равных правах женщин-мусульманок с мужчинами во всех сферах общественной и культурной жизни. Об этом пишет отец Данияра-эфенде - член Союза журналистов СССР и РФ, лауреат литературной премии имени Габделжаббара Кандалыя Ирек Сайфиев.

В самом начале прошлого века на страницах татарских газет и журналов стали часто появляться стихи, подписанные «Хәдичә Сөнгатьзадә». Её имя в нашей семье овеяно легендами и никогда не предавалось забвению. Старшая сестра моего деда Рауфа Сайфетдинова Хадича Сайфетдинова-Шаммасова была одной из небольшой еще тогда плеяды татарских женщин-литераторов и просветителей, смело заявивших о равных правах женщин-мусульманок с мужчинами во всех сферах общественной и культурной жизни.

  
­‘ ƒИз истории женского вопроса

­‘ ƒЭто было время перемен и надежд, пробудившихся на волне революционных событий 1905-го года, которое потом назовут периодом ренессанса татарского просвещения, литературы и культуры. На небосклоне национальной литературы ярко вспыхнули имена женщин-поэтесс Загиды Бурнашевой, Сании Гыйффат, Зухры Тагировой, Галимы Биктемирия, Магруй Мозаффаровой, Хадичи Шаммасовой… Многих из них некоторые исследователи потом назовут зачинателями феминистского движения среди мусульманок.
Вопросы женского равноправия и свободы в татарском просветительстве имеют глубокую историю. Вспомним поэзию Габделжаббара Кандалыя, преисполненную уважением и любовью к женщине, повесть Мусы Акъегета «Мулла Хисметдин», в которой рассказывается о судьбе девушки Ханифы, не подчинившейся выбору родителей и сбежавшей к любимому парню, красавицу Махитап из драмы Габдрахмана Ильяси «Несчастная девушка», порвавшей брачные узы с нелюбимым мужем.
В начале века появляются литературные произведения Г. Исхаки, Г. Тукая, Р. Фахретдинова, Ф.Амирхана о нелегкой, горькой доле татарской женщины. Либерально настроенная татарская интеллигенция ставила женский вопрос во главу угла, подчеркивая необходимость женского равноправия во всех сферах общественной жизни как определяющего фактора зрелости нации. При этом передовые мыслители непременно сталкивались с яростным сопротивлением реакционного духовенства, видевшим в их позиции попытку разрушения векового уклада мусульманской жизни и норм шариата.
Муса Бигиев утверждал, что одной из причин кризиса исламского мира как раз и является лишение женщин основных прав и свобод.Ризаэтдин Фахретдин доказывал, что участие женщин в политической и социальной жизни, просветительстве нисколько не противоречит нормам ислама, а остается их естественным правом. Он же утверждал ошибочность запрета посещения женщинами мечетей, ссылаясь на времена Пророка, когда женщины непременно участвовали во всеобщих молениях в мечетях. Наиболее весомый вклад в разработку и развитие женского вопроса внес Закир Кадыйри, который в своей публицистике сумел раскрыть всю глубину проблемы в историческом и общемировом аспекте. Гаяз Исхаки не представлял становление современной татарской нации без устранения бесправия и угнетения женщины.
В 1907 году в Уфе появилось мусульманское дамское благотворительное общество, объединившее женщин-мусульманок независимо от их национальности и материального состояния, ставившее целью вовлечение как можно большего количества женщин в просветительскую и культурную деятельность. Это была первая в России женская мусульманская организация. Пять лет спустя такое же общество образовалось и в Оренбурге. А в 1916 году в Казани открылась первая татарская женская гимназия…
Споры вокруг женского вопроса среди татар то утихали, то возрождались с большей яростью и силой. Сторонники и противники женского равноправия столкнулись в очередной и решающий раз в мае 1917 года на Всероссийском мусульманском съезде. Несмотря на яростнее сопротивление консервативно настроенной части делегатов, сторонникам Исхаки, Максуди, Баруди, Кадыйри, Биги удалось большинством голосов провести резолюцию о наделении всеми гражданскими правами женщин-мусульманок.
Можно говорить, что в дореволюционной России женщины-мусульманки все же смогли пройти трудный путь к своей эмансипации. Им разрешили посещать мечети, открылся довольно широкий доступ к образованию. Появились общедоступные библиотеки, заработали женские курсы, готовились к открытию ясли и детсады для детей-мусульман.
Как видим, идея женской эмансипации в мусульманской среде первоначально исходила от мужчин. Но чего бы она стоила без самой активной деятельности самих женщин, таких, как и наша землячка Хадича Сайфетдинова-Шаммасова?!

Жизнь, как песня

Мой отец Завдат Рауфович Сайфиев (Сайфетдинов) успел до конца своей жизни составить подробную историю нашего рода – «до седьмого колена». В семейном архиве сохранились фотографии, письма, книги, многочисленные документы. Остались в памяти и его рассказы о нашей многочисленной родне.
Характеризуя каждого из предков, он, в первую очередь, подчеркивал их образованность: какими языками владел, какую имел библиотеку, что написал. У его деда Сунгатуллы-хазрата было четверо детей: по двое сыновей и дочерей.
Сам С. Сайфетдинов получил образование в одном из казанских медресе и в 26-летнем возрасте приступил к исполнению обязанностей ахуна-хазрата мечети в селе Большой Калмаюр, расположенного вдали от губернского центра Самары. (Ныне это село Татарский Калмаюр Чердаклинского района Ульяновской области).
Двух сыновей – Мухамметсадыка и Габдрауфа – отправил учиться в Казань. Старшая дочь Хадича (род. в 1875 г.) обучалась под отцовским началом, а потом продолжила учебу в селе Иске Кызылсу у своего дяди Жамали-хазрата.
Науки ей давались легко. Вскоре она уже могла в подлинниках читать стихи и прозу арабских и персидских поэтов и писателей и свободно говорить на этих языках. Общительная и любознательная она жадно впитывала народные легенды, сказания, пословицы, поговорки, песни. Окружающих восхищало богатство речи молодой девушки, выдававшей её острый ум и глубокие познания. И уже тогда к ней пристало ласковое прозвище «Былбыл» — соловей.
В 1897 году она вышла замуж за сына Насретдина-ахуна Мухаметгарифа Шаммасова и переехала к нему в село Старое Файзуллово (Жүрәй), где стала обучать грамоте сельских девочек. В 1908 году
Шаммасовы переехали в Татарский Калмаюр. Хадича-былбыл и в родном селе продолжила педагогическую работу. Школа в Татарском Калмаюре одной из первых в округе перешла на новометодное обучение. Вместе с Хадичей в этой школе преподавали и ее младший брат Габдерауф со своей женой Шамседжихан (сестрой Закира Кадыйри).
Деятельность педагогов встречала глухое, а порой и открытое сопротивление темной, забитой части населения. Распространялись неимоверные слухи, что эта школа сеет разврат среди учащихся-девочек, которые – того и гляди – начнут переписываться с парнями. Доходило до того, что некий старец Гиният призывал сельчан забить Хадичу-былбыл палками… (Забегая вперед, скажу, что именно эта школа долгие годы считалась лучшей среди татарских школ в округе, здесь учились народный артист СССР Габдулла Шамуков, поэт Демьян Фатхи, из ее стен
вышли будущие крупные ученые, общественные и политические деятели).
Чтобы больше прояснить, какие мытарства довелось испытать сельским учителям, приведу еще один эпизод, описанный З. Сайфиевым. «Ясным летним утром наша семья собралась за утренним чаем. В это время внезапно дом окружили казаки атамана Дутова, несколько вооруженных солдат ворвались в дом и потребовали выдать моего отца и мать. Дед успел спрятать маму и моего младшего братишку в подпол и заявил, что сноху ни за что не выдаст. Под
охраной 16 конвоиров отца повели на русскую половину села к церкви. Перед этим белоказаки уже
успели расстрелять сельского активиста Галима-абый. Увидев, что дутовцы намерены расправиться и с Рауфом Сайфетдиновым, народ заволновался и потребовал отпустить его: «Вы же, – кричали они, – не стреляете своих русских и чувашских учителей! Чем провинился наш татарский учитель?!»
Так отстояли моего папу, но он всю жизнь с нескрываемой горечью рассказывал, что среди конвоиров был и его бывший ученик. На его вопрос, чем же он так согрешил, что его нужно непременно расстрелять, тот ответил: «Не надо было нас учить…» Это был сын того самого Гинията, который в свое время науськивал народ к расправе над Хадичей-былбыл».
А большой, гостеприимный дом Сунгатуллы-хазрата всегда был полон гостей. К Габдерауфу приезжали из других сел такие же, как и он, учителя-новометодники.Здесь можно было почитать новые книги и периодику, которые в большом количестве выписывали Габдерауф и Хадича. Разгорались горячие споры и дискуссии. А к Хадиче-былбыл молодежь обращалась как к старшему наставнику. Её методику обучения детей математике, географии, истории, геометрии с удовольствием перенимали учителя других школ.
И уже никого в селе не удивляло, когда из дома ахун-хазрата раздавались звуки скрипки и гармони, разносились мелодичные песни. Сам Сунгатулла-хазрат спокойно относился к «выходкам» молодежи, хотя и держался в сторонке, но с удовольствием слушал их концерты.
Большая родня Сайфетдиновых расселилась в близких и дальних уголках Самарской губернии, но
постоянно поддерживала между собой тесные связи. Многие увлекались поэзией, литературой, музыкой. Однажды задумали выпускать семейные рукописные журналы.
Вот что пишет об этом мой отец З. Сайфиев: «Если одним местом сбора родных был дом деда в Татарском Калмаюре, то вторым «центром притяжения» стал дом нашего Камали-бабая в с. Иске Кызыл-су (ныне с. Тат. Урайкино).
В Калмаюре стали выпускать с общим участием рукописный журнал «Кармак» («Удочка»), а в Кызыл-су – «Ыргак» – («Крючок»). Они наполнялись эпиграммами, шутливыми стихами, историями. Непременным автором «Кармака» была Хадича-былбыл. Эти рукописные журналы пересылались от одного «центра» в другой на протяжении четырех лет – с 1913 до 1917 гг.»
Талант, заложенный самой природой, умноженный знаниями, требовал выхода. В татарских изданиях, по словам отца, были опубликованы некоторые стихи Габдерауфа Сайфетдинова. Он же перевел на арабский язык поэмы Г. Тукая «Шурале» и «Су анасы» («Водяная»), но они не были опубликованы, а остались только в рукописях.
Иначе сложилась поэтическая судьба Хадичи-былбыл. Тогда было большой редкостью, когда в издательствах выходили книги простых сельских учителей, это было сопряжено с немалыми хлопотами и трудностями.
Она несколько раз направляла свои стихи в разные издательства, но их возвращали обратно без внятных объяснений. И лишь только в 1913 году в Казани вышел первый сборник поэтессы «Кызлар бакчасы» («Девичий сад»), содержавший 29 произведений Сайфетдиновой-Шаммасовой.
А в 1915 году увидел свет второй поэтический сборник «Таң җиле» («Рассветный ветер») с её 37 стихотворениями и поэмами. В 1917 году в том же издательстве Каримовых в Казани была принята к печати ее повесть «Гәүхәр түгел, Морат алданды» («Просчитался Морат, а не Гаухар»), но по неизвестным причинам книга не вышла, а рукопись пропала. Сюжет этой повести характерный для нравоучительной прозы того времени: Морат, польстившись на богатство, женится на дочери местного бая, но не находит счастья, а терпит от нее и ее родителей унижения.
Брошенная им бедная красавица Гаухар получает хорошее образование, начинает работать учительницей и заслуживает почет и признание в народе. Так же пропала еще одна рукопись Х.Сайфетдиновой-Шаммасовой – автобиографическая повесть «Гафифә белән Хәнифә» («Гафифа и Ханифа»).
Как и все татарские люди, она тяжело пережила смерть своего кумира, любимого поэта Габдуллы Тукая. Всю свою горечь утраты она высказала в стихотворении «Нам үлмәс» («Имя его не умрет»).
Творчество Хадичи-былбыл исполнено тревожными переживаниями. Она не приемлет царившую в те годы несправедливость, её волнует судьба татарского народа. Она всячески подчеркивает, что для возвышения и сохранения нации требуется, в первую очередь, единение всех ее представителей, стремление к обогащению знаниями, высокие моральные качества.
И главная ее тема – непременное равенство женщин и мужчин во всех сферах жизни. Обращаясь к
татарским женщинам, она призывает их к чистоте помыслов и дел, напоминает об их высочайшей ответственности за судьбы будущих поколений.
В советские годы она не попала в разряд запрещенных к печати авторов, но о ней самой и ее творчестве знали только немногие исследователи истории татарской литературы.
И лишь в 1988 году в Татарском книжном издательстве вышел сборник произведений дореволюционных татарских поэтесс «Өмет йолдызлары» («Звезды надежды»), составленный доктором филологических наук Мухаммедом Гайнуллиным, где вновь увидели свет некоторые стихотворения Хадичи Сайфетдиновой-Шаммасовой.
В советские годы Х. Сайфетдинова-Шаммасова всецело отдалась общественной и педагогической работе. Неустанно разъезжала по всем татарским селам губернии, разъясняя людям законы новой власти, много выступала перед женской аудиторией, помогала в организации учебного процесса в татарских школах.
Она умерла 9 мая 1944 года, могила ее в родном селе Татарский Калмаюр. Сельчане бережно чтут память Хадичи-былбыл. В школьном краеведческом музее открыта посвященная ей богатая экспозиция. Еще живы и некоторые ее ученики.
Недавно встретился с почетным гражданином Ульяновской области Д.И. Шариповым. «Ты что же не напишешь о своей бабушке? Она была удивительно светлым, добрым человеком. Это моя самая любимая учительница…»
Вот я и написал. Конечно, в рамки журнальной статьи не уместить всю жизнь этой женщины, оставшейся в памяти потомков подвижницей идеалов просвещения и женского равноправия.

Ирек САЙФИЕВ,
член Союза журналистов СССР и РФ,
лауреат литературной премии имени Габделжаббара Кандалыя.

­

* * *

ХӘДИЧӘ ШӘММӘСОВА ШИГЫРЬЛӘРЕ

Ни дип шатланам?
Мин бу көн хәйран үземә:
Шатлыгым чиксез минем,
Мондый зур шатлык соңында –
Хәсрәтем шиксез минем.
Аһ, фәләк! Һәркем өчен шуйлә
Тигезсез юл микән,
Бер карыш барсак тигездән,
Калганы баз — шул микән?
Юкса, мин ялгыш йөримме?
Бар чокыр, комлык та тик,
Яхшы юлны бер дә эзлэп
Тапканым юк әллә ник.
Кайчан басармын икән
Һәр җире гөл өстенә,
Һәр тараф шатлык күренгән
Дар-ер-рахәт милкенә.
Юк шул инде, дөньяда юк андый
Рәхәтләр миңа;
И, мөкатдәс җир! Мине ал шул
Тынычлык куенына…
Ул вакыт дошманнарым да хәл
Җыяр тынга калып,
Кемгә итик ифтира дип, каты
хәйранга калып.

Фәләк — язмыш, тәкъдир.
Шуйлә — шулай, болай.
Дар-ер-рахәт милкенә – рәхәт, тынычлык йортына.

Күңел
Бик зирәк бит, чынлап әйтсәң,
Бик мөкатдәс бу күңел;
Мәгънәви эштән хәбардар
Булмавы мөмкин түгел.
Кайвакыт, бер җил кеби,
шатлык исеп китсә аңа,
Чында шатлыклар киләдер,
Ул сизүе буш түгел.
Никадәр шат булган булсаң да
Үзең бер-бер вакыт,
Әмма хәсрәт яшьнәтәдер,
Аны аңлый шул күңел.
Менә шатлык булды диеп һайаһу
иткән заман
Каты хәсрәт килә башка – тик
хәбәр биргән күңел.

Милләтем
Мин сиңа мәнсүб булу өчен
фәхритәмен, милләтем,
Гали шәүкәт, гали шәфкать
Сиңа, махсус милләтем.
Синдә аклык, синдә пакьлек,
Синдә раэфәт, мәрхәмәт,
Синдә киңлек, синдә берлек,
Синдә куәт, милләтем.
Мең җаным булса, синең өчен
Мин итәр идем фида,
Әмма ни дә эшли алмыйм, юлга
Төшә кыйлләтем.

Мәнсүб – мөнәсәбәтле, нисбәтле.
Фәхритәмен (фәхер итәмен) – горурланам.
Гали шәүкәт – бөек, дан-дәрәҗә
Раэфәт (рәфаһәт) – муллык, иркен тереклек
Кыйлләтем – азлыгым, кимлегем
‘˜‹Ž­ 

Гашыйктан сора
И, күңел, юкка пошынма,
Һәр кичәнең таңы бар,
Ул көнең дә кичкә керсә,
Шундый көндез тагы бар.
Кич өчен һичбер көенмә,
Чын гына уйлап кара,
Бер дә кич пәрдәләнми шул
Күңел, кем, аңы бар.
Мин кичәне бик сөямен,
Күзгә ул пәрдә кора,
Башкалар да күрмәсен дип,
Безне ул саклап тора.
Бу сүзем сиңа гаҗәптер,
Мин сөям кичне, димен,
Син кичәдәге хозурны моңлы
Гашыйктан сора!

Дөнья тормышы
Син үзең һич яшми торсаң да,
Эчеңнән сөйләтә,
Белми дә калган буласың:
Үз көен көйләтә.
Кичә көндез иҗтиһалар берлә
Кан йотсаң да син,
Ул сиңа һич сынмыйдыр буй,
Күрми үзен сиңа тиң.
Ул бик инде шул җиңүне бик
Җикетлек дип белә,
Соңрадан да мәрхәмәт юк:
Тик һаман үрти, көлә.

Яшми — дәшми.

Ниләр бар?
Һәр мәшәкать кичләренең бер
Сәгатьлек таңы бар,
Ул сәгать таңының да шундый
Киче тагы бар.
Тормый бит инсан һаман хәсрәт
Эчендә капланып,
Шул бичараның да, ачлып, шат
Күренгән чагы бар.

Журнал «Самар татарлары» («Самарские татары»).

№ 6, 2014 год.

Просмотров: 2522