Татарский Истамбул: часть 2
Несмотря на сильное турецкое влияние на рубеже XIX-XX веков, татары по-прежнему оставались верны своему Отечеству. Многие из них за свои подвиги были удостоены высоких наград и отмечены в российской прессе. Тем не менее некоторые татары стали весьма заметными фигурами в Турции. Историк и колумнист «Реального времени» Лилия Габдрафикова в продолжение к предыдущей авторской колонке рассказывает о взаимоотношениях мусульман России с Османской империей.
Отход от османизма
Близкое знакомство с европейской культурой в османском варианте побуждало некоторых татар изучить эти материалы на языке оригинала или хотя бы на русском языке. Да и активная издательская деятельность, в том числе периодическая печать на татарском языке, развернувшаяся в годы революции 1905-1907 годов открыла новые каналы культурного обмена.
Консервативная часть татарского общества давно уже критиковала османское влияние, ведь для них духовные идеалы были связаны с Бухарой и Самаркандом. «Туркам мало собственного падения, они заражают своим безбожием весь мусульманский мир. Подражание иностранцам, их обычаям, новый взгляд на женщин, которые будто могут бросать покрывало и ходить куда угодно и с кем угодно, — все это идет из Турции. Картины, портреты, фотографии, словом, все запрещенное хадисами прежде всего появилось в Турции и лишь потом перешло к нам», — писали авторы оренбургского журнала «Дин вэ магишат» в 1913 году.
Впрочем, и у молодого поколения татар умеренные оценки сменили прежний восторг перед Османской империей. Но это было связано не с возвратом к кадимистской культуре бухарского образца, а с ростом внимания к достижениям европейской цивилизации уже в русском варианте. На этом фоне заметно поблекли недавние авторитеты. В 1910-е годы молодежь уже не особо жаловала первый татарский детектив с мелодраматическими элементами — роман Загира Бигиева «Тысячи, или Красавица Хадича», опубликованный в 1887 году. Считали, что его произведение — это «сплошное подражание турецким и французским плохоньким романам», далекое от татарской жизни. Забыли и про Мусу Акъегета. А Гаяз Исхаки, еще недавно писавший на жуткой смеси татарского с османизмами и в просветительской манере, начинает публиковать рассказы и повести на народном языке, с особым вниманием к деталям татарского быта, черпая новые сюжеты из реальной жизни. «Немало было шакирдов, которые, как обезьяны, разговаривали между собой по-турецки, а также других дурачков в фесках… — отмечал Габдулла Тукай. — Но время таких комедий было и прошло».
Татарская национальная пресса уделяла много внимания Османской империи. Некоторые газеты («Вакыт» в Оренбурге, «Юлдуз» в Казани, «Идель» в Астрахани) имели своих собственных корреспондентов в Турции (Ф. Карими, Г. Камал, Г. Исхаки). Они сравнивали жизнь «старших братьев» с татарским бытом.
«С одной стороны, ваши письма разрушили у татар все иллюзии о Турции, с другой — вы сделали Стамбул для Казани близким и знакомым», — писал автору «Стамбульских писем» Фатиху Карими другой писатель Галимджан Ибрагимов в 1913 году.
«Женский вопрос»: татары либеральнее турков
Во время Балканской войны 1912-1913 годов в качестве сестер милосердия в Турции работали российские студентки Гульсум Камалова (из Чистополя), Марьям Якупова (Ташкент), Марьям Паташева (Ростов). Интервью и фотографии этих девушек были опубликованы во многих татарских периодических изданиях. Девушки делились своими впечатлениями о турецком обществе, рассказывали о работе в госпитале.
В «женском вопросе» поволжские мусульмане, действительно, были гораздо либеральнее единоверцев-турок. «Одиннадцать мусульманок, следуя почину госпожи Разые ханым Кутлуяровой-Сулеймановой, изучают в Санкт-Петербурге медицину, опередив в этом отношении своих турецких, египетских и индийских единоверок», — писал И. Гаспринский еще в 1903 году.
Касимовская татарка Разыя Кутлуярова стала первой женщиной-врачом не только среди татарок, но, очевидно, среди всех мусульманок. В 1914 году газета «Кояш» сообщала о том, что османские турки обсуждают вопрос о приглашении на должность руководителей мэктэбов татарок из России. «Еще в начале взоры турок были направлены на Европу, а сейчас на татар», — заключал автор заметки.
На войне — против турок
О том, что у казанских татар поменялось отношение к Османской империи, в 1914 году отмечал предводитель казанского дворянства А. Боратынский. По его мнению, это было связано с поражением Турции в Балканской войне, татары осознали истинные причины этого явления — распад ислама и движение младотурок. До этого Османская империя многими мусульманами воспринималась как своеобразный гарант их прав. Со временем эти убеждения стали менее популярными.
Начавшаяся вскоре Первая мировая война вновь сделала актуальным вопрос о турецко-татарских взаимоотношениях. Да и у жандармских органов, с 1908 года занятых поисками мифического панисламизма среди татар, открылось второе дыхание: поиски «внутреннего врага» были в самом разгаре.
Правда, призыв османского султана к священной войне не получил отклика в рядах российских мусульман. А попытки участников Тройственного союза сколотить из татарских военнопленных мусульманские боевые отряды потерпели крах. Но в России все же запретили на всякий случай «Красную Звезду», предложенную общественными деятелями в качестве аналога «Красного Креста». Хотя простые мусульмане отказывались участвовать в благотворительных сборах и покупать флажки с крестами, гораздо охотнее откликались на звезду.
Еще сложнее приходилось татарским солдатам на фронте. Как только они пытались разговаривать между собой на родном языке, однополчане нередко обзывали их турками и запрещали говорить на татарском. Любопытно, что у этих солдат из крестьянско-мещанской массы на самом деле было мало общего с единоверцами, настоящими турками. Многие солдаты-татары попросту не могли понять турецкую речь, когда пытались заговорить с турецкими военнопленными. И это неудивительно, османизмами и арабизмами пестрела речь татарского духовенства и интеллигенции — представителей преимущественно городской культуры. Язык крестьянства был немного другим, менее засоренным иностранными словами. А попавшие в османский плен татары в экстремальных ситуациях (при расстреле российских военнопленных) спасались громким чтением сур из Корана.
Отсутствие протурецких взглядов некоторые солдаты подтверждали героическими поступками в боях. Например, рядовой Гильмутдин Гильманов с Кавказского фронта за ожесточенную борьбу с солдатами османской армии в 1917 году получил Георгиевские кресты 3-й и 4-й степеней. После этого он был произведен в унтер-офицеры и стал героем публикации в петербургском журнале «Нива». На Кавказском фронте пропала без вести талантливая художница Хадича Акчурина, представительница известной фамилии промышленников из Симбирской губернии. Она ушла на фронт в качестве сестры милосердия.
Военными имамами на Кавказском фронте служили татарские муллы Науман Терегулов (награжден императором орденами св. Станислава 3-й ст., св. Анны 3-й ст.), Гимади Байгильдеев (родной брат писателя Шарифа Камала).
Несмотря на то, что татар порой упрекали в панисламизме (кстати, этим грешат и некоторые современные историки), в менее ярком проявлении патриотических чувств, они оставались российскими мусульманами, преданными Отечеству, готовые кровью и жизнью защищать интересы собственной страны. Патриотизм татар проявлялся, в первую очередь, в том героизме, который они демонстрировали на полях сражений.
Европейская культура в османском варианте, распространившаяся среди татар со второй половине XIX века, уже после Первой мировой войны вернулась на берега Босфора и Анатолию в лице некоторых татарских интеллектуалов. Эмигранты Юсуф Акчура и Садри Максуди стояли у истоков государственной идеологии Мустафы Кемаля Ататюрка, были его советниками. Свой вклад татары внесли и в развитие гуманитарных наук. Сын татарского сельского муллы Акдес Нигматуллин (Акдес Нигмет Курат) считается классиком турецкой исторической науки. Масштабы его научных изысканий, европейская фундаментальность и внимание к источникам поражают и сегодняшних исследователей.
realnoevremya.ru.
КОНТЕКСТ:
Просмотров: 1005
А как же командующий-был плененный из ПОВОЛЖСКИХ татар…