От кавалериста до генштабиста

Ш.Н. Гениатулин в 30-е годы

Ш.Н. Гениатулин в 30-е годы

За год до начала Великой Отечественной войны он стал генералом, а через год после ее окончания скончался, отметив в победном 1945-ом свой полувековой юбилей. Ш.Н. Гениатулин не дожил до времени публикации военных мемуаров, а они могли бы быть весьма интересными. Ведь его армейская биография напоминает путь, который прошел один из героев знаменитого советского фильма «Офицеры» в исполнении бывшего на то время заслуженным артистом РСФСР В.Ланового.

Наш земляк Шакир (Габшакир) Нигматулинович (Нигматуллович) Гениатулин (Гениатуллин) родился 15 марта 1895 года в селе Кряжлы Бугульминского уезда Самарской губернии (ныне – Северного района Оренбургского области) в семье крестьянина-бедняка. Уже с одиннадцати лет ему пришлось батрачить у зажиточных людей. В поисках заработка 19-летний юноша подался на заработки в Самару, Оренбург, а затем в Ташкент, считавшийся хлебным городом. Там же в октябре 1916 года он был мобилизован в царскую армию и попал в 1-й запасной Сибирский стрелковый полк. Службу Шакир закончил в мае 1917 года рядовым и, видимо, устроился чернорабочим в какую-то ташкентскую организацию, потому что вскоре он становится секретарем профсоюза чернорабочих г. Ташкента. 

В феврале 1918 года секретарь добровольцем пошел в Красную Армию, и уже в следующем месяце он участвует в боях против атамана Дутова, захватившего Оренбург. Осенью красноармейца направляют учиться на Туркестанские советские командные курсы в Ташкенте, которые затем будут называться Туркестанскими курсами красных командиров, а с января 1919 года – Туркестанской школой военных инструкторов имени В.И. Ленина. По условиям приема на курсы направлялись физически здоровые граждане и красноармейцы в возрасте от 18 до 30 лет, умеющие бегло читать и писать, а также излагать связно прочитанное и знать четыре правила арифметики.

Гениатуллин попал в первый набор, начавший учебу 17 сентября. Базой для формирования курсов явилось бывшее юнкерское военное училище, и поэтому, как вспоминает в своей книге «Годы в седле» будущий командующий кавалерийским корпусом, генерал-майор И.Ф. Куц, их, курсантов, иногда называли «ленинскими юнкерами».

Их учебные будни были весьма трудными. Ощущался острый недостаток в обмундировании и снаряжении, вооружении и боеприпасах. В «хлебном» Ташкенте курсанты получали 500 граммов хлеба и горячую пищу один раз в сутки. Они вынуждены были писать на серой оберточной бумаге или на старых газетах. Из-за нехватки топлива казарменные помещения почти не отапливались.

Впрочем, тяжело тогда жилось всей Туркестанской Советской Республике, которая неоднократно за период обучения Шакира на курсах отрезалась противником в годе гражданской войны от центральной России. Поэтому курсантов периодически отрывали от учебы и направляли сражаться на местные фронты, которых вокруг Туркестана было в изобилии. Так, в августе 1919 года перед наступлением на белоказаков Белова они вместе с другими войсками занимали оборону в районе побережья Аральского моря, а в сентябре курсантский батальон направляли на Северо-Восточный (бывший Актюбинский) фронт против колчаковцев. Сражался здесь и Гениатуллин, получив в одном из боев контузию.

В начале того же года будущим краскомам пришлось оборонять территорию своих курсов во время мятежа, поднятого в ночь на 19 января военным комиссаром Туркестанской Республики К.П. Осиповым с целью свержения советской власти. За несколько дней до этого школа военных инструкторов имени В.И. Ленина была переведена в Ташкентскую крепость для постоянного размещения, и ее территория опустела. Охранять оставшиеся материальные ценности было поручено группе курсантов, которым и пришлось выдержать бой с мятежниками, так и не попавшими в здание школы.

Не смогли осиповцы занять и упомянутую крепость с запасами вооружения, и главные железнодорожные мастерские, где был арсенал оружия рабочих отрядов. И это сказалось на развитии событий, несмотря на то, что мятежные войска уничтожили руководство Туркреспублики и 19 января захватили основные госучреждения в Ташкенте. Решительные действия коменданта крепости, начавшего обстрел снарядами штаба мятежников в казармах 2-го стрелкового полка, а также оставшихся верными революции войск, рабочих отрядов железнодорожных мастерских и вооруженных дружин бедноты Старого города позволили к полудню следующего дня обозначить провальный конец мятежа.

Следует отметить, что во главе некоторых отрядов, стояли курсанты школы, вышедшие из крепости по увольнительным запискам на выходные дни (18 января была суббота). Так, Гениатуллин командовал одним из боевых отрядов и был начальником комендантской службы.

Тяжелое военное положение Туркестана вынуждало руководство школы практиковать досрочные выпуски красных командиров. Первый из них состоялся через два месяца после начала учебы (12 человек), второй (еще 10 краскомов) – через месяц после подавления мятежа во главе с 22-летним Осиповым. В конце осени последовал третий выпуск – уже в количестве 50 человек. Среди них был и Шакир, назначенный помощником командира эскадрона 1-го Ферганского кавалерийского полка 2-й Туркестанской стрелковой дивизии. В том же, 1919 году, он вступил в ряды Российской коммунистической партии (большевиков).

Так началось для Шакира многолетнее участие в борьбе с басмачеством в Средней Азии. Сначала это была Ферганская долина – место наибольшей активности басмачей, к которым примкнули и уцелевшие мятежные сторонники Осипова. И хотя силы красноармейцев, сосредоточенные в долине (2000 штыков, 450 сабель, 20 пулеметов и 1000 человек в доброотрядах), уступали численности басмачей под общим командованием Мадамин-бека (12 тыс. конников), в течение осени и декабря 1919 года они наносили серьезные поражения басмаческим отрядам.

Вклад в эти успехи внесли и 110-120 сабель эскадрона Гениатуллина. До мая 1920 года он служит в упомянутом полку, успев стать за это время командиром эскадрона, противостоявшего новой волне басмаческого движения на Ферганском фронте. Успехи полка были отмечены благодарностью командующего Туркфронтом М.В. Фрунзе.

Затем до конца года Шакир возглавляет учебную команду 1-й Узбекской бригады и 2-го кавалерийского полка этой же бригады.

После провозглашения в сентябре того же года Бухарской Народной Советской Республики ее правительство приняло решение создать национальную армию (БКА). Командный и политический состав необходимый для создания ее штаба и боевых формирований выделил Туркфронт и ЦК Компартии Бухары. Так был сформирован 1-й Бухарский кавалерийский полк. В 1922 году в его рядах появляется герой нашей статьи в должности командира дивизиона, до этого служивший в течение предшествующего года помощником командира 2-го отдельного кавалерийского полка 3-й стрелковой дивизии. Помощником комполка он станет и в 1-м Бухарском полку, с которым будет неразлучен около трех лет.

Автор нескольких публикаций о Гениатуллине М.Зайнутдинов приводит слова Хамдынисы – супруги Шакира – о том периоде их жизни: «С раннего утра до глубокой ночи он пропадал в своем полку, готовил солдат к предстоящим сражениям… Во время одного из столкновений с басмачами жертвой бандитов стал наш первенец – сын Рустем. Ему было всего четыре года…». Это было следствием одного из ночных налетов на кишлак, где в расположении своих бойцов Шакир жил с семьей.

Краском, видимо, не сдержался и дал волю эмоциям в отношении плененных налетчиков. Вскоре военный трибунал привлек его к ответственности «за грубое обращение с арестованными басмачами».

Но горе не сломило Гениатуллина. Он по-прежнему воюет с басмаческими отрядами, переезжая из одного населенного пункта в другой. По данным О.Марининой, автора статьи «Генерал из Кряжлов» в газете «Северная звезда» Северного района Оренбургской области, у Шакира за спиной останется более 80 тысяч километров, которые он преодолел по дорогам, тропкам и бездорожью Туркестана. Была служба на персидской границе, бои в Западной и Восточной Бухаре, в Хорезме.

Так, в начале 1924 года краском участвует в сражениях против отряда Джунаид-хана, в очередной раз вторгшегося на территорию Хорезмской Народной Советской республики. Потерпев поражение, хан в апреле вернется в Персию, но на этом не успокоится и будет повторять свои нашествия вплоть до начала 30-х годов. Пути его отряда и подразделения Шакира еще раз пересекутся, но это произойдет после учебы героя этой статьи в Новочеркасске.

Был ли отъезд его на кавалерийские курсы усовершенствования командного состава (ККУКС) запланированным задолго или выходом из конфликтной ситуации, возникшей между помощником командира полка (некоторые источники называют его командиром полка) и вышестоящим командованием, непонятно. Уровень информированности не позволяет дать однозначный ответ. Ясно одно – Шакир снова попал под трибунал, и его приговорили к восьми месяцам заключения при исправдоме (так называлась тюрьма) Бухары. По мнению М.Зайнутдинова, это произошло из-за халатности командира, в подчинении которого находился Гениатуллин.

Правда, «принимая во внимание бескорыстность… преступления со стороны осужденных и пролетарское происхождение, долгую добровольную службу в Красной Армии и отличия в боевых действиях на фронтах», трибунал решил считать наказание условным, а виновника направить в штаб БКА.

Ясно и другое – у своих подчиненных Шакир Нигматуллович пользовался большим уважением. Провожая его на учебу в конце лета 1924 года, личный состав 1-го отдельного учебно-кадрового кавалерийского полка Бухарской Красной Армии вручил ему адрес, в котором были такие слова: «Мы, командирский, политический и красноармейский состав полка в лице Вашем, уезжающем в Высшую кавалерийскую школу и покидающем нас в далекой Бухаре, теряем дорогого, любимого, боевого, проведшего с нами много славных лихих дней, товарища, оставившего в наших сердцах горячее о себе воспоминание. Желаем Вам, дорогой товарищ Гениатуллин, быть таким же верным и лихим кавалеристом, каким Вы были у нас в полку…».

Итак, на два года местом обитания слушателя Гениатуллина становится Новочеркасск. Здешние ККУКС были преобразованы из Высшей кавалерийской школы, покинувшей Петроград, и располагались в бывшем кадетском корпусе им. императора Александра III. Они предназначались для совершенствования и развития знаний и навыков у среднего и старшего комсостава различных родов войск (в основном, из кавалерии) для дальнейшего продвижения по службе. Изначально эти курсы ориентировались на переподготовку комсостава гражданской войны, выравнивание общего уровня его знаний и обеспечение теоретической подкованности.

Завершив учебу на курсах в сентябре 1926 года, Шакир получает направление в Среднеазиатской военной округ начальником штаба 84-го кавалерийского полка и вновь участвует в боевых действиях в Бухаре и Каракумах. А через год он становится командиром 83-го кавалерийского полка, базирующегося в крепости Кушка. Басмачи расслабиться не давали. Только с 3 сентября 1926 года по 7 января 1927 года басмаческие группы, сформированные за рубежом, 21 раз вторгались на советскую территорию.

А осенью Гениатуллин снова встретился на поле боя с отрядами Джунаид-хана. 84-й полк нанес им поражение и вынудил отойти. Но хан пошел не на север, где его поджидал 83-й полк Шакира, а вглубь пустыни Каракумы. С 27 октября началось длительное преследование его названными полками. Красноармейцы по 18 часов не покидали седла, но басмачи успевали уходить от них, засыпая колодца, а караван верблюдов с питьевой водой и продфуражом постоянно отставал от своих полков. Поэтому вместо отдыха после захода солнца бойцы до полуночи отрывали новые колодцы – по два на каждый эскадрон. Так продолжалось до 3 ноября. И лишь потом красные конники настигли врага и разгромили его.

В 1928 году Гениатуллины переезжают в Москву. После успешной сдачи экзаменов Шакира зачисляют в октябре слушателем основного факультета Военной академии им. М.В. Фрунзе. По словам жены, учился он хорошо, быстро и правильно решал задачи по военной тактике, всеми силами стараясь восполнить большой пробел в своих знаниях. И вот здесь самое место порассуждать об образовании, полученным им до превращения в красноармейца. Встречаются разные суждения по этому поводу: «учиться основательно и долго было не на что и некогда», «кратко получил образование в местном медресе», «учился в сельской школе», «окончил городское училище (1908 г.), Высшую мусульманскую школу (1913 г.)».

Действительно, в начале двадцатого столетия в г. Бугульме работало реальное училище для мальчиков, а Бугульминский уезд с давних пор славился своими образцовыми мектебами (начальное мусульманское образование) и медресе (среднее и высшее мусульманское образование). До Октябрьской революции медресе было и в селе Кряжлы. Если именно медресе названо «Высшей мусульманской школой», то, вроде бы, реальна последняя точка зрения (с указанием годов). Но прислушаемся и к таким словам Хамдынисы о супруге: «В детстве он немного учился в сельском медресе». Отсюда, видимо, и пробелы.

Наряду с учебой Гениатуллин выполнял и партийную работу, входил в секретариат партячеек академии. Весной 1931 года он выпустился из академии и был направлен в Северо-Кавказской военный округ (СКВО) начальником штаба 10-ой территориальной Северо-Кавказской кавалерийской дивизии.

Кавалерия в 1930-х считалась элитой Красной армии. Из ее рядов вышли многие известные военачальники. Конница была «кузницей кадров» для командиров, которые обладали «кавалерийским мышлением», жизненно необходимым в маневренной войне механизированных войск.

Танков и бронемашин в РККА было еще мало. Но предвоенное десятилетие ознаменовалось включением бронетехники в состав кавалерии. Так, в 1932 году прошло формирование механизированного полка 10-й кавалерийской дивизии из отдельного автоброневого эскадрона. В таких полках предусматривалось иметь, помимо средних броневиков, взвод из трех ФАИ («Форд-А, Ижорский» – легкий бронеавтомобиль). Потом в составе кавдивизий СКВО появятся и быстроходные танки БТ.

Понятно, что начальнику штаба Гениатуллину пришлось учитывать такую оснащенность дивизии при планировании и осуществлении ее боевой подготовки. А примером того, что делал он это качественно, может служить тот факт, что в предвоенные годы СКВО по уровню боевой подготовки был одним из передовых округов РККА.

Про следующий этап службы Шакира Нигматулиновича известно немногое, поскольку в течение пяти лет он находился в распоряжении Разведуправления РККА. Сначала пришлось освоиться в роли военного советника в Монголии, а потом поработать начальником отделения 9-го (монголо-синьцзянского) отдела того же Управления. Военное сотрудничество с МНР было налажено еще в 20-е годы, и советские советники с тех пор помогали ей создавать армию. Монголия стала первой страной, получившей в начале 30-х годов советские бронеавтомобили. А поскольку ранее было передано 3 тыс. сабель для формирования кавалерии, то опыт кавалериста, только что занимавшегося на Северном Кавказе внедрением техники в конницу, оказался востребованным.

Летом 1936 года на территорию МНР началась переброска первых частей Красной Армии в соответствии с Протоколом о взаимопомощи между СССР и МНР. А через год, в сентябре, здесь была сосредоточена подвижная группировка советских войск. Но к этому времени начальник отделения Гениатуллин стал слушателем Академии Генерального штаба РККА.

Она была создана 1 ноября 1936 года на базе оперативного факультета Военной академии имени М.В. Фрунзе в целях подготовки военных руководителей для службы в оперативно-стратегических, оперативных органах управления Красной Армии. В академию были направлены учиться лучшие из лучших. Не случайно первый набор слушателей получил позднее название «маршальский курс»: из его числа трое стали Маршалами Советского Союза пятеро – генералами армии, трое – генерал-полковниками, а почти все остальные выпускники – генералами.

Шакир Нигматулинович попал во второй набор и вновь проявил свои способности в сочетании с усидчивостью и упорством. При этом, как и в академии имени М.В. Фрунзе, он активно занимался партийной работой. Но обстановка была уже другая. В те годы РККА переживала пик репрессий, так как шла компания по изгнанию из ВКП/б всех «подозрительных» членов.

Очевидно, что возможности борьбы простых партийцев против ложных и клеветнических наветов на армейских коммунистов были крайне малы, а в условиях военной субординации – ничтожны. Но автор книги «Трагедия РККА 1937-1938» О.Ф. Сувениров приводит воспоминания сокурсника Шакира-эфенди: «На нашем курсе арестов не было. У нас им не дали развиться и набрать силу. И этим мы обязаны двум людям: майору Сафонову – секретарю парторганизации нашего курса и полковнику Гениатуллину – заместителю секретаря этой же парторганизации. Они поняли, как раскручивается эта чертова мельница».

И далее сокурсник описывает ход одного из заседаний партбюро. Поступило заявление слушателя полковника М.Н. Шарохина о том, что он служил вместе с людьми, которые потом оказались арестованными. Партбюро обсудило это заявление «в разном» и решило «принять к сведению». Видя недовольство присутствовавших на заседании военкома академии и начальника особого отдела, члены партбюро потребовали от них конкретные факты, но начальник особого отдела заявил: «Я не обязан сообщать вам все, что мне известно».

И тогда полковник Гениатуллин внес резолюцию о том, чтобы сообщить в парторганизацию особого отдела о непартийном поведении их начальника и об оскорблении им партбюро. Резолюция была принята, хотя особист стал оправдываться и извиняться. Впоследствии он получил выговор по партийной линии и был убран из академии.

А ведь дело за связь «с врагами народа» могли завести и в отношении самого полковника-правдолюбца, поскольку его бывший командир 10-й кавдивизии А.Д. Кулешов в марте 1938 года был арестован органами НКВД СССР, а освобожден за отсутствием состава преступления только осенью следующего года. Но Гениатуллин не дрогнул в этой ситуации.

Окончив с отличием в августе 1939 года академию, он стал начальником учебного отдела Краснознаменных кавалерийских курсов усовершенствования начсостава Красной Армии. Судя по всему, это означало второй его приезд в Новочеркасск. Только теперь его кавалерийская «альма-матер» называлась несколько иначе – Краснознаменные кавалерийские курсы усовершенствования командного состава РККА имени Маршала Советского Союза С.М. Буденного. Известно, что на базе этих курсов помимо переподготовки краскомов проводились и недельные сборы командного состава конницы РККА по инициативе инспекции кавалерии, которую долгие годы возглавлял Буденный.

Сменивший его в 1938 году на этом посту другой герой гражданской войны О.И. Городовиков знал Гениатуллина (по словам Хамдынисы апа), и, возможно, он инициировал перевод Шакира эфенди в инспекцию кавалерии, где тот стал начальником отдела боевой подготовки. Этими вопросами в начале 30-х годов занимался будущий Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, бывший помощником инспектора кавалерии. Впоследствии он напишет, что она «в тот период была весьма авторитетна в кавалерийских частях, так как, кроме инспектирования, проводила поучительные командно-штабные игры, полевые учения, различные сборы и занятия по обмену передовым опытом боевой подготовки войск… Инспекция кавалерии провела большую работу по пересмотру организации кавалерийских частей и соединений, системы вооружения и способов ведения боя». Так, на сборах высшего командного состава, проведенных с 23 декабря 1940 года по 7 января 1941-го, генерал-полковник О.И. Городовиков отметил в своем выступлении, что инспекция кавалерии «в данный момент разрабатывает использование крупных соединений конницы в современной войне».

Во всех делах начальник отдела боевой подготовки был задействован и проявлял свои знания, опыт и трудолюбие. 25 апреля 1940 года ему присваивают звание комбрига, а через 40 дней он становится генерал-майором.

Бойцы Бухарской Красной Армии, 1922-1924 годы

Бойцы Бухарской Красной Армии, 1922-1924 годы

В Военной академии имени Фрунзе

В Военной академии имени Фрунзе

Военные советники РККА в Монголии, 30-е годы

Военные советники РККА в Монголии, 30-е годы

Контрольно-пропускной пункт. Туркестан, 1920 год

Контрольно-пропускной пункт. Туркестан, 1920 год

Краскомы в Средней Азии, начало 30-х годов

Краскомы в Средней Азии, начало 30-х годов

Красноармейцы, боровшиеся с басмачами, 1921-1923 годы

Красноармейцы, боровшиеся с басмачами, 1921-1923 годы

Легкие танки Т-18 на параде монгольской армии в Улан-Баторе, 30-е годы

Легкие танки Т-18 на параде монгольской армии в Улан-Баторе, 30-е годы

Личный состав сабельного эскадрона 84-го кавполка. Восточная Бухара, первая половина 20-х годов

Личный состав сабельного эскадрона 84-го кавполка. Восточная Бухара, первая половина 20-х годов

Митинг в Бухаре по случаю свержения эмира, 2 сентября 1920 года

Митинг в Бухаре по случаю свержения эмира, 2 сентября 1920 года

Начальник штаба 10-й кавдивизии Ш.Н. Гениатуллин (слева) и командир дивизии А.Д. Кулешов. Пятигорск, 1932 год

Начальник штаба 10-й кавдивизии Ш.Н. Гениатуллин (слева) и командир дивизии А.Д. Кулешов. Пятигорск, 1932 год

Переговоры с басмачами. Фергана, 1921 год

Переговоры с басмачами. Фергана, 1921 год

После награждения в Кремле, 1942 год

Программа сборов командного состава конницы при КККУКС, Новочеркасск

Программа сборов командного состава конницы при КККУКС, Новочеркасск

Рисунок землянки для бойцов 58-й армии, ноябрь 1941 года

Рисунок землянки для бойцов 58-й армии, ноябрь 1941 года

С женой и дочкой в Москве

С женой и дочкой в Москве

Ташкентская командная школа, 1919 год

Ташкентская командная школа, 1919 год

Туркестанский фронт, 1922 год

Туркестанский фронт, 1922 год

Ш.Н. Гениатулин в 30-е годы

Ш.Н. Гениатулин в 30-е годы

Ш.Н. Гениатуллин в 40-е годы

Ш.Н. Гениатуллин в 40-е годы

Ш.Н. Гениатуллин на полевых учениях

Ш.Н. Гениатуллин на полевых учениях

2-го ноября следующего года Ш. Гениатуллин назначается начальником штаба 58-й резервной армии, которая начинает формироваться с этой даты из семи стрелковых и кавалерийских дивизий Сибирского военного округа. Персонально начальнику штаба Ставкой Верховного Главнокомандования (СВК) приказывалось выехать с группой командного состава в новый район расквартирования на территории Архангельского военного округа для организации размещения прибывающих дивизий. А при отсутствии в новых пунктах готовых казарменных фондов для зимнего расквартирования войск организовать там постройку утепленных землянок, увязав их возведение с оборонным строительством в данном районе. В директиве СВК был размещен и чертеж такой землянки. А на командующего армией с 1 декабря возлагалось руководство и ответственность за оборонное строительство по восточному берегу Мариинского канала от Онежского озера до оз. Белое.

Приказы Ставки были выполнены, поскольку известно, что 58-я армия вела оборонительные бои на территории Архангельского военного округа до конца мая 1942 года, а потом была переформирована в 3-ю танковую армию. Но Шакира Нигматулиновича здесь уже не было, потому что в конце 1941 года он был переведен на работу в Генштаб Красной Армии и стал заместителем начальника направления Оперативного управления. Довелось ему быть и в качестве исполняющего должность начальника ближневосточного направления этого управления. А когда летом 1942 года пошел на повышение генерал-полковник А.М. Василевский, возглавлявший Оперативное управление (ОУ), то в нем в течение полугода сменилось несколько начальников. Как пишет в своей книге «Генеральный штаб в годы войны» его работник с 1940 года и послевоенный начальник Генштаба С.М. Штеменко, «Эту должность поочередно занимали П.И. Бодин, дважды А.Н. Боголюбов, В.Д. Иванов, а между ними обязанности начальника управления временно исполняли П.Г. Тихомиров, П.П. Вечный, Ш.Н. Гениатуллин».

В обязанности этого управления входили сбор и анализ данных по обстановке на фронтах, планирование всех операций, контроль за выполнением директив Ставки Верховного Главнокомандования и много других дел. Работники ОУ, как и всего Генштаба, работали посменно круглые сутки. Такой порядок установил И.В. Сталин, который лично регламентировал время работы и отдыха всего руководящего состава. Он же распорядился, чтобы доклады о положении дел на фронтах ему предоставляли три раза в сутки: утром, вечером и ночью.

Сей график работы означал, что сон в Генштабе был наградой. Например, заместитель начальника Генштаба обязан был присутствовать на работе по 17-18 часов ежедневно и имел возможность отдохнуть только между пятью-шестью часами утра и полуднем, а начальник ОУ мог отдыхать между 14:00 и 19:00.

А еще, согласно приказу Верховного Главнокомандующего, каждый штабист должен был время от времени находиться на тех участках фронта, где шли боевые действия. И руководящий состав Генштаба выезжал в «служебные командировки», которые длились порой по несколько месяцев. Не раз доводилось делать это и Ш.Н. Гениатуллину. Известно, что он, будучи заместителем начальника группы командиров для связи с войсками, находился с 13 по 25 августа 1942 г. в войсках Брянского и Воронежского фронтов, а с 4 февраля по 1 апреля 1943 г. – на Дальнем Востоке.

Эта группа была создана в Генштабе в начале войны. В конце 1942 года ее вывели из Оперативного управления и сделали самостоятельной. Ставка позднее назвала эту группу корпусом офицеров Генерального штаба. За всю историю Красной Армии слово «офицер» впервые было применено здесь. Все другие должностные лица кадрового состава РККА назывались тогда командирами или начальниками.

И снова процитируем Штеменко: «Во главе корпуса офицеров Генерального штаба был поставлен генерал-майор Н.И. Дубинин. Впоследствии его заменил другой ветеран Оперативного управления генерал-майор Ш.Н. Гениатуллин». Замена произойдет в апреле 1943 года, и возникает вопрос: а почему Штеменко называет героя нашей статьи ветераном ОУ? Ведь появился он в нем глубокой осенью 1941-го и за полтора года успел стать ветераном?

Скорее всего, Гениатуллин начал работать в Генштабе в предвоенные годы, и тогда прав упомянутый выше М.Зайнутдинов, написавший в газете «Северная звезда» от 22 марта 1973 года о том, что войну Шакир эфенди встретил в Генеральном штабе. (Кстати, эту статью, перепечатав, любезно предоставил коллектив газеты во главе с главным редактором А.Н. Школьниковым). И, стало быть, у Гениатуллина была еще одна «командировка», но не инспекторская, а для налаживания деятельности создаваемой резервной 58-й армии. Генштаб имел и такую практику – отправлять своих работников в войска для службы на командных должностях.

В 12-томном труде «Великая Отечественная война 1941–1945 годов» отмечается, что «важное значение для деятельности группы офицеров имели указания заместителя начальника группы генерал-майора Ш.Н. Гениатулина от 3 сентября 1942 года о необходимости всемерно поощрять тех офицеров, которые не ограничиваются только выполнением порученных заданий, а систематически лично обобщают боевой опыт, оказывают конкретную помощь войскам и глубоко освещают в своих донесениях оперативно-тактические вопросы, имеющие ценность для командования армий, фронта и Генштаба. В соответствии с этими указаниями каждый офицер получал для разработки тему по обобщению боевого опыта».

В декабре того же года численность группы офицеров Генштаба достигла максимума – 240 человек.

Состоявший в ней Н.Д. Салтыков пишет о Гениатуллине в своей книге «Докладываю в Генеральный штаб» как об очень деятельном и заслуженном человеке. Вот как Шакир Нигматулинович отреагировал на одно из сообщений Салтыкова, получившего задание доложить в Москву о состоянии войсковой разведки 9-й армии. 7 ноября 1942 года он отправил телеграмму Салтыкову, в которой говорилось: «Ваше донесение № 1782 содержательное. Вопросы, освещенные в донесении, о недочетах работы разведорганов и плохой организации разведки показаны подробно и глубоко. Добивайтесь на месте устранения указанных недочетов. Материал донесения будет использован для обобщения, для дачи указаний частям по изжитию указанных недочетов и улучшения работы разведорганов».

К середине 1943 года деятельность корпуса офицеров Генштаба несколько сократилась, поскольку нужды в постоянном наблюдении за положением дел в действующей армии с их помощью почти не стало. Корпус организационно вошел в состав Оперативного управления, а генерал Гениатуллин оказался в распоряжении Главного управления кадров Красной Армии. Об этом периоде его жизни информацию найти не удалось, хотя некоторые источники полагают, что Шакир эфенди продолжал работать в Генштабе до конца своей жизни. А трио авторов книги «Энциклопедия военной разведки» утверждают, что он владел арабским и фарси языками. Может быть, это является ключом для разгадки тайны последних лет жизни генерала, награжденного в 40-годы орденом Ленина и, по мнению некоторых источников, еще орденами Красной звезды и Красного знамени?

Высшую награду страны – орден Ленина – вручил ему 26 мая 1942 года Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин. Этот орден украсил ряд наград Гениатуллина, полученных им в 20-е годы. Среди них два ордена Красного знамени (высшая в то время награда), первый из которых командиру 2-го эскадрона вручили за отличия в боях с басмачами у кишлака Тастарханчи в феврале 1922 года, а второй – у кишлака Суфи-Дехкан 17 февраля 1923 года, где также он проявил себя с лучшей стороны, будучи уже помощником командира полка.

Кроме того боевые заслуги нашего героя были отмечены почетным наградным оружием, грамотой Реввоенсовета и двумя орденами Красной Звезды Бухарской республики второй и третьей степени. Назовем также монгольский орден Полярной звезды и медаль «XX лет РККА», являвшейся первой советской медалью.

В последние годы здоровье Шакира Нигматулиновича очень сильно беспокоило его семью. Сказалось, наверное, перенапряжение в генштабовские годы. Но всякий раз после лечения он возвращался на работу. Однако болезнь оказалось непобедимой, и 3 апреля 1946 года Гениатуллин скоропостижно скончался. 51-летний генерал-майор с воинскими почестями был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. В последний путь его провожали друзья и соратники: маршал А.М. Василевский, генерал армии А.И. Антонов, генералы С.М. Штеменко, М.В. Захаров и другие.

В начале 70-х годов Хамдыниса апа обрадовалась, узнав о намерении М.Зайнутдинова написать статью о генерале. «Значит, не забыли о моем Шакире, – сказала она. – Напишите о нем и его землякам. Ведь уехал он из Кряжлов еще в молодые годы. А потом ему просто некогда было ездить в гости…». К счастью, на его родине помнят о славном земляке, и в этом можно убедиться, зайдя в «Одноклассниках» на форум молодых сельчан, создавших в 2010 году группу «Кряжлы – райский уголок».

Среди прочих тем для обсуждения этой группой есть и такая – «Генерал из села Кряжлы». Выясняется, что Шакир эфенди был родственником некой Зайтуны апа, что о нем знают потомки Г. Идиятуллина, приходившегося генералу двоюродным братом, что отец Р.Галиуллина переписывался с родными Гениатуллина и т.д. Это дополняет скудную информацию о близких Шакира Нигматулиновича. Ведь известно только о работе его супруги среди узбечек в 20-е годы, которых она обучала грамоте, о рождении у него и Хамдынисы апа дочери Дины и внука Юрия, бывшего в начале 70-х годов офицером Советской Армии.

Село Кряжлы, ул. Мечетная, 2010 год

Село Кряжлы, ул. Мечетная, 2010 год

Село Кряжлы, 2014 год

Село Кряжлы, 2014 год

И подумалось – а не сможет ли интернетовская группа убедить местные власти в необходимости увековечить память о герое этой статьи? Большого размаха здесь не требуется, да и не по силам он в нынешние времена. А вот переименовать одну из улиц села в улицу Генерала Гениатуллина вполне реально. Благо в Кряжлах насчитывается до десятка улиц, и среди них есть такие: Нижняя, Широкая, Новая. Согласитесь, с такими названиями какая-то из улиц может и расстаться. И это стало бы знаменательным событием в год 70-летия кончины генерала.

Рашид ШАКИРОВ.

Журнал «Самарские татары», № 2 (14), 2016 год.

Просмотров: 2678

2 комментариев

  1. Это отец моей покойной бабушки Династе (Дина) Шакировна (Александрова) Чернышенко (девичья фамилия Гинатулина)!

    • Шакир Гениатулин генерал-майор умер 3.04.1946 похоронен на Даниловском кладбище в Москве а вы писали что могила не сохранилась