Камиль Аблязов: «Вопрос о том, что мы растворились в российском обществе, не стоит – мы не растворились и не растворимся»

Аблязов

Камиль Аблязов.

Камиль Алимович Аблязов – известный предприниматель и меценат, председатель национально-культурной автономии татар Саратовской области, советник губернатора, торговый представитель Татарстана в регионе и автор книги «Историческая судьба татар». При его поддержке были созданы и функционируют ряд объектов, занимающих центральное место в жизни саратовской татарской общины – национальная гимназия, детский сад, Соборная мечеть. О «трех слоях» татарской нации, сохранении языка в Татарстане и за его пределами, происхождении народа и невозможности полного растворения татар с Камилем Аблязовым поговорил Артур Хазиев.


Камил Әбләзов: «Россия җәмгыятендә югалганыбыз турында мәсьәлә тормый, без югалмадык һәм югалмаячакбыз»
Бүгенге көндә татар милли үзаңы: татар милләтенең «өч катлавы». Дин һәм милли үзаң.
Сарытау мәчетләрендә татар компоненты. Күп милләтле Россия җәмгыятендә татар үзаңын ныгыту. Сарытау өлкәсендә татар общинасының тоткан урыны. Татарстанда, Башкортостанда һәм бу Республикалардан читтәге төбәкләрдә татар теленең хәле һәм перспективалары. Татарстан һәм татар дөньясы. Татарлар тарихына бердәм караш.
Камил Әбләзов (1945), Сарытау
эшкуар, иганәче, «Татарларның тарихи язмышы» китабы авторы, Сарытау өлкәсенең региональ татар милли-мәдәни мохтарияте рәисе, Сарытау өлкәсе губернаторының киңәшчесе, Татарстанның Сарытау өлкәсендәге сәүдә вәкиле.


Kamil Ablyazov: «Tatars Will Not Dissolve in the Russian Society»
Tatar national identity today: the «three layers» of Tatar nation. Religion and national identity. The tatar component in the mosques of Saratov. Strengthening the borders of Tatar identity in a multinational Russian society. The place of Tatar community in the Saratov region. Current situation and prospects of Tatar language in Tatarstan, Bashkortostan and beyond these republics. Tatarstan and Tatar world. Unified lookat the history of Tatars.
Kamil Ablyazov (1954), Saratov
Entrepreneur, philanthropist, author of the book «Historical Destiny of Tatars», Chairman of the Regional Tatar National-Cultural Autonomy of the Saratov region, Adviser to the Governor of the Saratov region, Sales Representative of the Republic of Tatarstan in the Saratov region.


 – Гаяз Исхаки в своей антиутопии «Вырождение через 200 лет» предсказал исчезновение татарского народа через два века. Половина этого срока прошла. Эти прогнозы сбудутся? Или нам удалось приостановить движение в таком направлении, или даже обратить эти процессы вспять?

– Сказать, что народ вымирает или язык вымирает, будет неправильно. Гаяз Исхаки в своем подходе слишком пессимистичен. Его понять можно: в то время были великие устремления, хотели сделать все моментально. Например, сделать Татаро-Башкирскую Республику – предпосылки к этому были. Огромное спасибо надо сказать М. Султан-Галиеву за то, что он сумел добиться от большевиков автономии для татар и других народов, впоследствии он был репрессирован Сталиным.

Тогда возобладала московская «интернациональная» точка зрения – не сказать что она совсем русская или православная. Дело в том, что удержать кучки разношерстных пришедших во время революции к власти лидеров было бы сложно, если бы они тогда разрешили республикам отделиться. Поэтому большевики старались удержать страну в целом в пределах границ Российской империи. В принципе это им удалось, в том числе путем различных интриг, включая декларативное подписание декрета о создании Татаро-Башкирской Советской Республики. Но в итоге были созданы отдельно Татарская АССР и Башкирская АССР, что в принципе было правильно. Тот факт, что поставленные цели не были реализованы, вызвал сильное разочарование у многих лидеров татарского движения.

В свое время мы пытались и в дореволюционной Государственной Думе возглавить мусульманскую фракцию, и в Учредительном собрании играть активную роль. Но нас всегда подводило то, что мы не были достаточно эгоистичными. Например, мусульманская фракция – мы попытались объединить там мусульман разной национальной принадлежности. И воспользоваться этим, чтобы получить какой-то кусочек пирога. Ведь все лидеры тогда понимали, что идет раздел.

В 1990-е был практически тот же раздел, что и во время, и после революции, только более плавный, без большой крови. Этого удалось избежать благодаря таким людям, как Минтимер Шарипович Шаймиев, Муртаза Губайдуллович Рахимов, лидерам других автономий, которые не стали поднимать все на вилы, за исключением Чеченской Республики.

Что касается национальной идентичности сегодня, современному человеку навязать какое-то единственное мнение по этому вопросу невозможно. Вот, например, татарин-мусульманин. Ему, честно говоря, не важно, на каком языке разговаривать: на русском, татарском, английском или арабском. Мечеть, семья, и он живет в этих рамках, в своем формате. А, например, татарин из деревни, который, конечно, тоже соблюдает какие-то религиозные предписания, в принципе живет такой же жизнью, как русский или еврей. Он живет в другом измерении. «Российские татары» (татары российских регионов за пределами Татарстана и Башкортостана. – Прим. ред.), татары-мусульмане и полноценно говорящие на родном языке татары Татарстана и Башкортостана – три «слоя» в татарской нации со своими измерениями.

– Но слой религиозных татар-мусульман можно выделить и в Татарстане, и за его пределами.

– Дело в подходе поколений. Старшие донесли до нас, что мечеть способствует сохранению татарской нации. Этот подход базировался на том, что все российские мечети были заполнены на 99,9% татарами. Даже азербайджанцы, которые всегда присутствовали на наших базарах, в мечети практически не ходили, даже на праздники. Может быть, один или два человека.

– Какой сейчас процент мусульман других национальностей в Саратове?

– Все равно их намного меньше. Допустим, максимум процентов 15. Но вопрос не в этом. Раньше их вообще не было. Мы построили мечеть, думая, что делаем это в основном для татар. Никто даже не думал, что, допустим, хазраты, которые отучились в Египте или Бухаре, поменяют не только одежду, но и свою национальную самоидентификацию.

Мы с трудом сумели убедить одного молодого хазрата говорить на татарском языке, теперь даже проповеди он читает на татарском. Я молодым объяснил – возвращайте свои позиции в мечети. Вас там 80%. Нетатар мало, но они вносят свою моду: на бороды, белые одеяния, другое положение рук во время молитвы. Они делают это целенаправленно, это уже их стремление удержать свою идентичность у нас в мечети.

То есть он показывает – я чеченец и я молюсь вот так. А то, что ты татарин и большинство прихожан-татар вокруг молятся по-другому, его не касается. Мы с трудом, но все-таки побороли совсем негативные тенденции.

В советской России национальная идентичность зачастую имела размытые границы. Четко очерченных границ не было. Ваше, молодое поколение живет в обществе с более четкими границами – потому что мы в чем-то постарались. Те, кто все предыдущие годы и десятилетия строил мечети, гимназии, проводил Сабантуи, татарские мероприятия и так далее. Историки и краеведы за эти годы провели огромную работу по изучению нашей истории.

Нам, между прочим, очень повезло, что в России вообще произошла перестройка. Мы хотя бы смогли встать на ноги. Не в материальном смысле, а в смысле возможностей реализоваться – вы дальше можете реализоваться как татары еще больше. Если сохранится нынешнее направление развития общества, то у вас, молодого поколения, – огромные перспективы для укрепления тех границ, которые мы в многонациональном обществе себе установили и даже, в некотором смысле, раздвинули.

Татарской гимназии не было – теперь она у нас в Саратове есть. Мечети большой не было – мы ее построили. Для того, кто хочет сохранения своего самоназвания «татарин», есть все. У нас почти 100 человек в детском саду – если у тебя есть желание быть татарином, отдай ребенка туда. Есть подготовительное отделение. В гимназии – почти 400 человек, стараемся с помощью городской администрации увеличить ее численность до 500, у нее неплохие позиции в рейтинге. Мы собирали первые татарские дискотеки более чем на 1000 человек, организуем их уже 17 лет, нам отдают любой зал в Саратове, люди там знакомятся, потом женятся, проводят безалкогольные свадьбы. Чем плохо? Я многих молодых татар не знаю, но они уже «по накатанной» без нас собираются, проводят мяжелесы, по 100–150 человек. Причем я сам сказал – не надо нас туда приглашать, вы уже сами должны для себя вырабатывать алгоритм самоорганизации. У старого поколения свои взгляды, у вас – свои. Главное, чтобы вы выработали точку зрения на свое место в этом многонациональном обществе, на то, в каком формате вы будете в этом обществе себя представлять. В каком формате, на каком языке.

Вопрос о том, что мы растворились в российском обществе, не стоит – мы не растворились и не растворимся. Это показывает, например, история тех же самых басков. Гонения на них были гораздо жестче, чем на татар. Даже по сравнению с временами, когда Лука Канашевич с полками нас крестил. Так вот, согласно самым недавним исследованиям, в семье у басков около 80% говорят по-баскски, на работе – 40%, в целом в обществе – 60%, не знают языка только 20%. Практически наша история. Только испанское давление на них было намного жестче, чем даже давление на нас во времена Алексея Михайловича и Петра Первого. Да, на нас было давление, включая запреты на купеческую деятельность, владение большими земельными владениями, использование труда наемных работников, строительство высоких мечетей, а потом государство все это разрешило. Это все было. Но в целом по сравнению с тем, как топтали басков, как испанцы пытались устранить их национальную идентичность – мы были в комфортной среде. Благодаря этой среде и благодаря тому, что наши предки так смогли себя поставить, мы сейчас говорим об истории татарского народа, донесли до сегодняшнего времени наши язык, историю, обычаи и веру. Это говорит о твердости характера нашего народа.

Нас просто так не растворишь. Говорю как геолог: то, что мы растворимся в общей массе – это неправильные рассуждения. Даже когда из глубин земли вырываются огромные раскаленные массы и пласты их застывают на поверхности, внутри этой огромной, якобы однородной массы абсолютно сохраняются, допустим, кварц в граните, полевой шпат, драгоценные минералы. Они никуда не исчезают. Если ты хочешь сохраниться, ты всегда сохранишься. В каком размере, в каком формате – это другой разговор.

5f6ea4f0789f1abc0655c2f93486b9a5_500_0_0– В каком размере, в каком формате – и с какими чертами идентичности. Есть, допустим, ирландцы, шотландцы. Они перешли на другой язык, но свою национальную идентичность сохранили.

– Самый сильный удар по татарской нации здесь нанесла урбанизация, которая происходит максимальными темпами с 1990 года, исчезло множество деревень с татарским компонентом. Если 35–40-летние ребята из деревень по-русски еще говорят с акцентом, то уже 20–30-летние – без акцента. Такая ситуация у «российских татар». В быту мы говорим на татарском свободно. Но когда переходим на язык науки… Мы его, конечно, не изучали. Университеты все оканчивали на русском, работали, зарабатывали, используя русский. Для нас Россия – это наша земля, от границ с Белоруссией до Камчатки. Все это наше. Здесь мы говорим на языке, на котором мы должны держать эти позиции – мы говорим на русском. Другой разговор, что, несмотря на это, сейчас нужно будет лоббировать внедрение в алфавит шести наших татарских букв, и мы первые этим займемся. Это будет началом нашей большой победы. Потому что мы сможем хотя бы в паспортах, свидетельствах о рождении, о браке, о смерти, в правах и других документах писать правильные имена. Это первый шаг к тому, чтобы русскоязычный татарин понимал, как он может написать свое имя, воспользовавшись своим алфавитом, утвержденным правительством Российской Федерации.

Представить, что мы максимально удержим в своем обществе язык, кроме сферы повседневно-бытового общения, практически невозможно. Мы это понимаем. Разговорную речь мы должны сохранить обязательно, через общеобразовательные и воскресные школы, театр, средства массовой информации. Но все это относится к активной части общества. К той его малой части, которая должна подавать пример для всей остальной массы татарского населения.

– Это обычно максимум 20%. К тому же есть недостаток интересного, конкурентоспособного татароязычного контента. Ведь большинство людей воспринимает язык не как часть идентичности, а как средство коммуникации, передачи информации.

– 20% – это максимум. Хорошо, даже пусть таких активных татар, из-за того что нас притесняли, будет 35%. Но все равно 65% татарского населения не охвачено стремлением ходить в театр, читать книги.

С татароязычным контентом – отдельная история. Мы же понимаем, какое качество у наших телеканалов. Но и добиться их создания – даже не говоря о качестве – было большим успехом, итогом значительных усилий. А содержанием их наполнят.

Теперь о том, где мы сможем сохраниться в достойном качестве. Если вы под этим подразумеваете ежедневное общение на татарском языке, то это Татарстан и Башкортостан. В России это возможно в деревнях, где максимально представлен татарский компонент. В остальном это общение только в быту в свободное от работы время. Огромная роль Республики Татарстан заключается в объединении татар из различных регионов и стран вокруг Казани посредством различных общественных мероприятий.

– Есть примеры, когда молодые люди переезжают в Татарстан из других регионов, из Москвы, в первую очередь ради сохранения своей идентичности. Много молодых татар из Узбекистана, которые на этой волне переехали.

– Изначально из Узбекистана могли переехать 150–200 тысяч татар. Причем это были ребята с головой. Вместо этого переехало, наверное, тысяч 15. Местные лидеры в Узбекистане посмотрели, как их там приняли, и в основной своей массе не стали переезжать в Татарстан. И в других регионах ситуация была аналогичной. Я не вижу в этом ничего страшного.

Руководство республики было поставлено в такую ситуацию: сделать какую-то программу по приему татар означало противопоставить себя политике правительства нашего государства. Эта позиция оказалась стратегически правильной. Всему свое время. Таким образом, Татарстан сумел стать центром поддержания нашей культуры, национального самосознания, языка, истории и всего остального. Стать центром высокоорганизованных татар ему еще предстоит.

Но, так или иначе, если дать Казани возможность развиваться и дальше, она станет второй столицей. Есть такое понятие – индукция. В масштабах народов схожие процессы порождает только мощная человеческая масса. На территории России она есть только в нескольких местах. Это Москва, Санкт-Петербург, Татарстан и ряд крупных городов, таких как Екатеринбург, Пермь, Красноярск, Новосибирск. Это считаное число мест, где есть необходимая масса активного населения, и она создала точки роста. Но Татарстан, поскольку активного компонента там очень много, может добиться еще большего успеха. Именно Казань, а не Санкт-Петербург может стать второй точкой роста после Москвы. Такой подъем уже бывал в истории татарского народа, которую нам надо серьезно изучать.

Это наша огромная проблема, причина того, что мы сейчас так медленно развиваемся, – то, что татарская молодежь плохо разбирается в своей истории и, соответственно, у нее отсутствует высокое понятие национальной самоидентификации.

Мы не имеем нормального, научно обоснованного взгляда на историю татар, на возникновение нашего этноса. Кто-то говорит о булгарах, кто-то о татарах. Все вокруг да около.

– А чем плохо оставлять за собой все эти теории? Теории есть разные, но в любом случае в этногенезе современных татар, скорее всего, принимало участие множество народов, народностей, этносов. Зачем отказываться от каких-то частей этого наследия?

– Изучать разные теории, может быть, и хорошо людям, интересующимся историей и разбирающимся в ней. Обычного же человека это только запутает и введет в заблуждение.

Как молодому, занятому человеку объяснить своим детям, откуда пошли татары? Он не сможет изучить и понять семитомник «История татар», в котором как раз описано «все подряд», как в сборнике статей.

Сын татарина из Казани, Самары, Саратова, Крыма или откуда угодно должен понимать, что история татарского народа одна для всех татар.

Задумываться об однозначном толковании истории начали задолго до того, как я написал книгу «Историческая судьба татар». За ней, между прочим, выстраивается очередь из желающих ее получить и прочитать.

Как-то ко мне подошел молодой парень лет 36, татарин, преподаватель мадридского университета по физико-математическому направлению, и поблагодарил за эту книгу: «Теперь я хотя бы знаю, как правильно детямсказать, кто мы такие». Таких примеров – множество, но мою книгу еще надо дополнять. Частью книги, посвященной Крыму, интересуются крымские ученые – это наша общая история, мы – единый этнос. В этом смысле нужно добиваться истины, скорее всего, уже вашему поколению. Не только в вопросах единой истории, внедрения шести букв в алфавит и учебники грамматики в российских школах, но и единой графы «национальность» в анкете переписи населения.

Мною организована работа группы ученых по переводу исторических источников с древнекитайского на русский язык. В России осталось три человека, которые умеют работать с такими текстами. Большинство достоверных источников по татарам – на древнекитайском языке, ведь наибольшее отражение наша история, особенно ранняя, нашла в древних китайских летописях. Дольше тюрок Китаем управляла только Маньчжурская династия. Сейчас ведется работа над трехтомным трудом о происхождении татар, мы надеемся выпустить его в ближайшие годы. В настоящее время в Татарстане возникла потребность в исследовании того периода истории, взаимодействия татар и Китая.

Сейчас мы с татарскими учеными Саратовской области организуем от Академии наук Татарстана центр изучения материальной культуры татар города Укека, одного из основных логистических центров Великого шелкового пути. В Институте востоковедения Российской академии наук нами с помощью ученых этого института создан Центр синотартарики – впервые в истории Российского государства. При этом в Татарстане нет ни одного молодого историка, который бы занимался синотартарикой, в Академии наук Татарстана нет ни одного человека, который бы занимался синотартарикой.

Помимо написания своей истории, мы должны иметь ее достойное отражение в общероссийском учебнике истории, где описывалось бы не как мы завоевывали кого-то, а как мы закладывали основы Российской империи. Татары – это народ с колоссальной государственной традицией. Я много раз дискутировал с разными учеными на тему об основной роли татар в образовании, установлении границ и развитии Российского государства. Никто из них не сказал, что это не так, что моя позиция не верна.

Нам же преподносят историю татарского народа с той точки зрения, что мы – варвары. Это неправильное толкование нашей истории учеными-историками Российской академии наук. А то, что у нас раньше всех на этой территории возникла городская цивилизация, состоящая из более чем 140 городов, которые с восхищением описывали западные путешественники, с водопроводами из керамических труб, важнейшие логистические центры и многое другое, – это замалчивается. По землям Золотой Орды нами был проложен и освоен Великий шелковый путь. Все основные современные дороги проходят по маршрутам, проложенным нашими предками. Но этот неоценимый вклад татарского народа в становление Российского государства в учебниках общероссийской истории не нашел достоверного отражения. Но теперь это уже дело вашего поколения – исправить эту несправедливость и показать роль татарского народа в создании Российского государства.

Спецвыпуск журнала «Самар татарлары» («Самарские татары»),
приуроченный к VI съезду Всемирного конгресса татар —
«Инкыйраз яки яңарыш» («Вырождение или возрождение»).

Просмотров: 2523

2 комментариев

  1. Вы татары сами с собой не можете ладить . Лучше бы растворились,так как есть от вас опасность что будете ставить палки в колеса тюркам и пособничать асиммиляторам

  2. Камиль абы оптимист. Дәүләтсез милләтебез үлә бара. Без бит цыганнар түгел, без яһудлар да түгел. Урыслардан еракка китмәдек. Мөсельман динебез генә безне сакланыр.