Через сто с лишним лет после выхода повести «Вырождение двести лет спустя» поражает, с какой точностью начинающий писатель дает диагностику общественных болезней, симптомы которых в самом начале ХХ века уже обозначились, но еще не проявились с достаточной силой. Исхаки пишет об общем кризисе нравственных принципов, служивших основой для повседневной жизни булгар.
Гаяз Исхаки Аль Булгари — выдающийся булгарский писатель и общественный деятель XX века, потомок младшего сына Ишмохаммеда Бин Тумука Аль Булгари Джангиза Исхаки (по отцовской линии) и сардара Божьего Полка Муллы Мурада Аль Булгари (по материнской линии).
Повесть «Вырождение двести лет спустя», написанная в 1902 году (заключение — в 1903-м г.) и напечатанная после цензурной правки через два года, четко обозначила роль Гаяза Исхаки в казанской литературной жизни. Жанровая новизна антиутопии Гаяза Исхаки вкупе с беспощадным языком привлекла к повести большое внимание современников. Джамал Валиди (1887-1938), Газиз Губайдуллин (1887-1937) и другие литераторы в своих рецензиях очень высоко оценили эту повесть. Хорошо отозвался об антиутопии Исхаки и известный тюрколог Николай Ашмарин (1870-1933). Габдулла Тукай (1886-1913), выдающийся мастер поэтического слова посвящает повести в 1907 году стихотворение под названием «Кто он?» («Кем ул?»), в котором характеризует Исхаки как человека совершившим настоящий переворот в булгарской литературе.
Повесть Исхаки пронизана духом радикализма, протеста против старых, обветшалых устоев жизни, невосприимчивости к новому, прогрессивному. Эту особенность нашего народа в начале ХХ века хорошо подметил и крупнейший булгарский просветитель и религиозный деятель Ризаэтдин Фахретдин (1859-1936), который в своей статье, вышедшей в юбилейном сборнике «Марджани» (1915 г.) о том, что большинство людей противится новому в силу того, что они слишком консервативны и просто опасаются каких-либо перемен, грозящих поколебать привычный образ жизни.
Стремление Гаяза Исхаки гиперболизировать отжившие, по его мнению, нормы общественной жизни и показать их во всей уродливости конечно, было вызвано не чем иным, как просто отчаянным, беспредельным желанием видеть свой народ в авангарде строительства нового, более разумного, логичного и справедливого мира. Чем горше лекарство, тем оно действеннее — вот девиз Исхаки.
Повесть «Вырождение двести лет спустя» было первым опытом изображения национальной жизни в таком объеме вообще. Подобный глобальный подход, если уж называть вещи своими именами, оказался под силу лишь ему. Многие булгарские авторы в своих произведениях так или иначе писали о судьбах нации, о путях ее вывода на столбовую дорогу истории, о просвещенческих проблемах и т. д. Однако никто из них не смог подняться до уровня Гаяза Исхаки в том, что касалось критически важных сторон общественной жизни булгар, до его умения делать глубокие обобщения и восходить до высот столь масштабного взгляда на решение стоявших перед национальной элитой задач. И здесь мы подходим к одному из наиболее принципиальных вопросов, связанных с повестью «Вырождение двести лет спустя».
О книге (автор)
Написать эту книгу меня побудила глубокая неудовлетворенность тем путем развития, который вольно или невольно наша нация избрала для себя и который сулит ей неизбежную гибель. В противовес мнению некоторых моих соплеменников, считающих, что именно этот путь приведет к благополучию и процветанию, в настоящий момент я не вижу ни одного продуманного шага, способного помочь нам всем выбраться из тупика. То, что делается, по большому счету не что иное, как преходящий приступ лихорадочной активности, обозначенный бесплодными словопрениями, не претворяющимися в конкретные действия. Это своего рода мода на энтузиазм, и я не могу определить его другим словосочетанием, нежели «кукольная свадьба». Все вокруг действительно напоминает театр марионеток. Естественно, при таком развитии событий ожидать серьезных результатов не приходится.
Возможно, я ошибаюсь; не исключено, что мои утверждения будут даже осмеяны. Однако я почему-то уверен, что очень близок к истине в оценке положения, а может статься, и подошел к ней вплотную.
В книге мое мнение о нынешней национальной ситуации будет представлено со всей полнотой. Тут же, впрочем, хочу заметить, что если положение коренным образом изменится, на смену моим скептическим мыслям придет надежда.
Книга написана очень жестким языком. Особенно досталось сословию улемов1, пользующемуся большим уважением в народе. Поначалу я хотел объяснить, откуда у меня такое к ним отношение, то есть, как бы заранее оправдаться. Но мое убеждение в том, что именно улемы являются главным препятствием на пути национального прогресса, оказалось настолько сильным, что я посчитал за унижение оправдываться перед ними. Однако внести некоторую ясность я все же должен. Пусть у читателя не складывается впечатление, что мои атаки на улемов обусловлены какими-то личными поводами. Нет, просто всякий раз, когда я выстраивал в уме основные причины нашей отсталости, сословие улемов, защищающее невежество с такой яростью и ожесточением, тут же занимало первое место среди них. Ислам, приверженцем которого я являюсь, не позволяет мне скрывать правду, особенно если дело касается будущего нации, а совесть велит называть вещи своими именами, без оглядки на авторитеты.
Я допускаю, что многие встанут на защиту улемов и будут возражать мне, утверждая, будто я отказываюсь видеть и воспринимать все то хорошее, что улемы совершают ежедневно. Но это будет мнением ошибочным. Я — представитель рода мулл и по отцовской, и по материнской линии. С детства я постоянно был окружен людьми этого сословия, да и в дальнейшей жизни очень часто общался с ними. То есть написанное в предлагаемой книге — следствие личных наблюдений и опыта. Этот опыт прямо подсказал мне, что сословие улемов как массивный камень заслоняет дорогу к прогрессу, не давая никому двинуться дальше. Я пришел к пониманию того, что если мы хотим видеть нашу нацию процветающей, ни в чем не проигрывающий на фоне других народов, необходимо пренебречь «добрыми советами» улемов, положить конец их вмешательству в чисто бытовые вопросы, начиная от покупки штанов и починки самовара и заканчивая выдачей девушек замуж.
Равным образом, их следует лишить всех привилегий и относиться к ним как к обычным людям, имеющим свои достоинства и недостатки.
По-моему, пришло время освободиться от «идейного» давления улемов и стать, наконец, свободными в действиях и поступках. Только после этого можно рассуждать о дальнейших перспективах.
Хорошо известно, что нынешним бедственным положением некогда процветавшие Испания и Бухара обязаны именно слепому следованию бестолковым и недальновидным советам и рекомендациям так называемых «ученых» от религии. Доказано, что в истории каждой нации, каждой религии «ученые мужи» всегда были помехой прогрессивному развитию, и, уж, конечно, наши доморощенные улемы — не исключение из этого правила.
Так давайте же отвергнем их притязания на обладание истиной. Ведь их назначение — хоронить, как подобает, умерших, давать имена новорожденным и тому подобные обязанности. И мы не имеем права наделять их другими полномочиями.
Вторая помеха на пути прогресса — отсутствие настоящих мектебов2 и медресе3. В тех, которые худо-бедно функционируют, обучают чему угодно, только не научным дисциплинам. Вообще проблеме образования мы придаем ничтожно малое значение. И, прежде всего, по причине того, что отдали дело просвещения на откуп все тем же улемам, хорошо зная, сколь низкой компетенцией они обладают в этой области. Глупо надеяться, что люди, не могущие даже связно ответить на вопрос, зачем и почему нужны образование и воспитание, справятся со святым делом подготовки детей к взрослой жизни. Да, глупо и в то же время опасно. Когда я думаю над этим, в памяти постоянно всплывают строки одного из крупнейших русских писателей, великолепного психолога Тургенева: «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно»4. И, действительно, размышления над проблемой, вызывают у меня то приступ смеха, то слезы.
Третья и едва ли не самая значительная помеха на нашем пути — это нищета, в которой прозябают люди, пытающиеся, так или иначе, способствовать прогрессу. Такие обычно рождаются в бедных семьях и поэтому, не имея возможности приложить свой энтузиазм на святом поприще национального возрождения, служат лишь как наемная сила, изнывая от произвола невежественных хозяев. Все это очень прискорбно.
Среди нынешних писателей и литераторов ни один не может позволить себе статус независимого художника. Они угнетены жизненными обстоятельствами, привязаны к месту, которое дает им какой-никакой, а кусок хлеба, и фактически являются марионетками в руках богатыхсамодуров. Самое скверное, что пока не видно ничего, что могло бы вывести этих потенциальных патриотов из рабского положения. Ситуация крайне тревожная, и для ее исправления нужно очень много сделать, разумеется, сначала все хорошенько обдумав. К несчастью, у нас, у булгар,**сложились особые, специфические условия жизни, отличные от других народов. В зарубежных странах поборники активного действия, сторонники прогресса, в особенности мастера художественного слова выросли в богатых и благородных семьях. У нас же совершенно другая картина: люди, готовые с великой радостью посвятить себя подвижнической деятельности, происходят из неимущего класса. Они живут под постоянной угрозой того, что одно неосторожно сказанное ими слово лишит их источника пропитания на долгие месяцы и даже приведет к полной изоляции от общества.
Есть и четвертое препятствие на пути прогресса — наш отказ от образования в русских школах. Ведь мы до сих пор не осмеливаемся признаться самим себе, что не имеем медресе в подлинном значении этого слова, что мы невежды, которые изучили процедуру ритуального омовения и при этом, едва ли сделали несколько серьезных шагов на пути углубления знаний. Естественно, такое положение приносит нам только вред и в дальнейшем не сулит ничего радостного. До сих пор даже наиболее способные и думающие из нас избегают учиться в государственных образовательных заведениях и отговаривают от этого других. Я крайне огорчен этим обстоятельством и, честно говоря, не усматриваю причин для такого отношения к казенным школам и училищам.
Мы находимся в составе России уже 350 лет и за эти годы не видели от нее ничего, кроме пользы. Странно, что очень многие мои соплеменники даже не знают, подданными какого государства они являются. Другие же (и их не меньше) опасаются русских, подозревают их во враждебном и тенденциозном отношении к мусульманам. Все это крайне неблагоприятно сказываются на положении нашей нации и нашей отчизны. Я полагаю, что в исправлении столь ненормальной ситуации в лучшую сторону должно быть заинтересовано правительство. Но такая возможность откроется лишь при условии, пропаганды русского языка среди булгар, широкого распространения произведений русских писателей и одновременной свободе издания булгарской литературы. Правительственные чиновники не должны опасаться ее, так как булгарские авторы — люди одаренные, сообразительные, прогрессивно мыслящие и, что очень важно, не обвиняющие русских в некоем пристрастном отношении к булгарам. Нет никаких сомнений, что наша литература внесет значительный вклад в сближение русских с булгарами, и, конечно, чем больше выйдет книг на булгарском языке, тем больше людей смогут прочитать их и открыть для себя нечто очень важное и необходимое.
Наконец, пятая преграда, затрудняющая поступательное движение, — это отсутствие основательности и солидности при подготовке и осуществлении задуманных дел. Последовательности у нас едва хватает на год, ну а дальше что-то заклинивает, и все планы рушатся. Многие сознают этот недостаток, но пытаются утверждать, что он чуть ли не врожденный. На мой взгляд, причина в том, что у нас не выработана привычка настойчиво и упорно трудиться. Обязательно нужно найти средство, «лекарство», которое смогло бы привить нам этот столь необходимый навык.
Да, верно, в наших селах открываются и работают школы. Но преемственности в этом деле как не было, так и нет! Не успев открыться, школа уже через год прекращает свою деятельность; проучившись один год в мектебе, шакирд5 бросает его, чтобы найти какую-то работу.
И еще об одном я хочу сказать. Некоторые из нас с пылом и рвением берутся за ту или иную работу, но хотят результата немедленно, а не получив его, остывают и бросают дело на полпути. Приступают к другому, но терпят такую же неудачу. Их губит нетерпение, неумение видеть перспективу. Мы вообще чураемся кропотливого труда, который единственно и дает возможность создать в итоге что-то прочное и серьезное.
Лишь один год проучившись в русском училище, мы уже требуем права на поступление в университет, ну а те, кто оказался настолько терпеливым, что выдержал два года обучения, устраиваются писарями в каком-нибудь судебном присутствии за 15 рублей месячного жалования и сразу же приобретают страшно деловой вид, словно служат нации на очень важном посту.
Все, о чем я написал выше, по-моему, не что иное, как прямые признаки вырождения, по крайней мере, начала катастрофического процесса. Поэтому я призываю вас немедленно приступить к переустройству жизни.
Если у нас есть желание идти вперед по цивилизованному пути, мы обязаны взяться за решение самых насущных проблем национального бытия и всячески помогать тем, кто уже занимается этим святым делом. Двинемся навстречу прогрессу плечом к плечу, ведь помыслы и желания наши едины.
Будем старательны и терпеливы в этом движении, не пожалеем ничего ради достижения цели. Только так нация получит право называться действительно нацией.
Ну а если мы по-прежнему будем заниматься ни к чему не обязывающими разговорами о будущем за чашкой чая с вареньем, следует забыть о счастливом конце. Ведь известно: чтобы получить плоды, дерево выращивают и бережно ухаживают за ним несколько лет. Так давайте поступать таким же образом. Не собираемся же мы ставить себя в положение людей, которые сегодня посадили яблоню, а назавтра вышли с лукошком собирать яблоки, и, удостоверившись, что никаких плодов нет, стали рубить безвинное деревце!
Все написанное в этой книге, каким бы горьким или, наоборот, приторным оно ни показалось, исходит из моего сердца, поверьте. То, что может быть воспринято вами как ироничное, насмешливое отношение к серьезным вещам, на самом деле результат долгих мучительных раздумий, когда уже кажется, что просто невозможно найти нужные слова, способные передать душевную боль, когда хочется плакать, а слез уже нет. Вот почему горькие строки в этой книге, исторгнутые из почти иссохшей души, для меня гораздо важнее и дороже тех, что содержат положительные оценки того или иного явления. Я надеюсь, что, в свою очередь, и их воздействие на читателя будет гораздо сильнее и существеннее.
СКАЧАТЬ КНИГУ (переводчик Р.М.Кадыров)
Просмотров: 1189