Один из братьев ветра и солнца

Десять лет он прожил в Куйбышевской области (1942-1952 гг.), и за это время стал Героем Социалистического Труда, дважды лауреатом государственной премии, именовавшейся в те годы Сталинской. Так был оценен вклад главного геолога объединения «Куйбышевнефть» А.Н. Мустафинова в развитие «Второго Баку», участие в разведке, открытии и освоении месторождений нефти в Куйбышевском Поволжье. Вершиной деятельности Ахмеда Нурмухамедовича в тот период стал фонтан первой в СССР девонской нефти, ударивший на Самарской Луке и имевший невиданную тогда мощность – 500 тонн в сутки. Это событие увековечено в памятнике, который был сооружен и стоит в Жигулях.

Еще в середине 30-х годов словосочетание «Второе Баку» было понятно узкому кругу людей. Означало оно намерение руководства Советского Союза создать нефтедобывающий регион вдали от границ государства и приближенный к потребителям «черного» золота. И хотя некоторые известные геологи сомневались в наличии промышленных месторождений между Волгой и Уралом, не считаясь с заключением академика И.М. Губкина, стратегический курс на ускоренное развитие нефтедобычи на Востоке страны был определен и начал претворяться в жизнь.

Но и нефтеразведка, и освоение запасов второй нефтяной базы шли недостаточно активно. В результате накануне войны доля Волго-Уральского региона в общесоюзной добыче нефти составляла всего около 6%, в том числе Куйбышевской области – 0,7 процента. Эти показатели не могли устроить, поскольку летом 1942 года фашистские войска нацелились на захват месторождений нефти Грозного, Майкопа и Баку.

В соответствии с постановлением Государственного Комитета Обороны (ГКО) СССР, принятым в сентябре того же года, для форсирования добычи нефти во «Втором Баку» сюда направили крупные организации с опытными геологами, буровиками и с оборудованием для разведочных работ. Поскольку Куйбышевская область являлась перспективнейшим районом «Второго Баку», в нее прибыло более 5 тысяч бакинских специалистов. В первый же год здесь было добыто нефти в 2,7 раза больше, чем в 1940-м, и в 1,3 раза больше, чем в 1941-м.

Можно сказать, что в составе этого десанта (только несколько раньше) в Волго-Уральский регион приехал и Ахмед Мустафинов. Но первым местом приложения здесь его сил, знаний и умений стал не Куйбышев, а Бугуруслан, где краснодарского специалиста в сентябре 1941 года назначили заместителем главного геолога треста «Бугурусланнефть».

Нефтепромыслы Бугуруслана оказались в 1942 году стратегическим резервом ГКО. Местная нефть не требовала больших затрат на бурение, транспортировку и переработку. Она бесперебойно поступала под Сталинград, на оборонные и нефтеперегонные заводы Куйбышева и Саратова. В июне того года бугурусланские нефтяники первыми в стране среди нефтедобывающих предприятий завоевали Переходящее Красное Знамя ГКО СССР. В следующем месяце они повторили свой успех. В итоге в 1942 году бугурусланцы увеличили добычу нефти в два раза по сравнению с 1941-м. Как вспоминают очевидцы, буровые вышки, словно лес, стояли от г. Бугуруслана до рабочего поселка Похвистнево.

При создании в апреле 1942 года «Куйбышевнефтекомбината» (КНК) на базе всех нефтяных организаций Куйбышевской области, а также треста «Бугурусланнефть» в КНК переводят Мустафинова, и уже 24 сентября он фигурирует в протоколе геолого-технического совещания у главного геолога комбината Г.М. Рыжова как заместитель начальника геологического отдела комбината. А в июле 1943 года Ахмед эфенди становится главным геологом КНК.

В тот год начались поиски большой нефти в центре Жигулей, так как главной задачей комбината стало всемерное увеличение масштабов разведочных работ на новых площадях. Прогнозы геологов Г.М. Рыжова и А.Н. Мустафинова были весьма обнадеживающими, хотя голоса скептиков по-прежнему не стихали. Геологоразведчики выявляли промышленную нефтеносность Лозовской и Полудненской структур, завершали промышленную разведку на Сызрано–Заборовской и Троекуровской площадях, готовили под разработку Зольненскую площадь.

В декабре упомянутого года разведочная скважина № 1, пробуренная в Жигулях, в Зольном овраге, бригадой бурового мастера Г.Д. Толстоухова, дала самый крупный фонтан нефти (180-200 тонн в сутки), который был получен в то время из угленосной свиты. Так было открыто новое нефтяное месторождение – Зольненское, которое назовут одной из жемчужин «Второго Баку».

Далась эта жемчужина нелегко. И дело не только в том, что Зольненский овраг, расположенный в 24 км от Яблонового оврага, имел еще более трудный рельеф и был необжитым районом. Попав в аварию, скважина побывала в почти полугодовом простое. К началу ноября 1943 года на глубине 1165 метров был обнаружен мощный нефтяной пласт. Нужно было спускать обсадную колонну, но соответствующие трубы отсутствовали. И тогда техническое совещание с участием руководящих работников В.А. Каламкарова, А.Н. Мустафинова, Я.М. Агарунова и И.C. Квиквидзе решило провести вырезку и извлечение обсадных труб из ликвидированных ранее скважин в Яблоновом овраге. Обсадную колонну извлекли и транспортировали к зольненской скважине.

Партийный работник областного масштаба Яков Агарунов потом вспоминал: «Много хлопот доставила эта разведочная скважина. Было холодно. Буран заметал единственную тропинку от буровой до котельной и будки. Пять суток никто не раздевался, не спал, не ел нормально. Но все это переживалось легко – впереди была цель, и все мысли были поглощены ею». Как писала «Волжская коммуна» в первую послевоенную весну, «только одна скважина № 1 за два последних года дала 160 тысяч тонн нефти».

А затем пришел успех и по части поисков девонской нефти. Автор книги «В Жигулях» И.Осипов отмечает, что Мустафинов увлек своей идеей весь возглавляемый им коллектив геологов: он решил пробурить одну скважину на девон. 26 ноября 1943 года заложили скважину № 41 в Яблоновом овраге. Ее проектная мощность была достигнута 31 декабря, но большой нефти в скважине не оказалось. Тогда Анвар эфенди и главный геолог «Ставропольнефть» И.С. Киквидзе дали распоряжение буровому мастеру В.А. Ракову углубить скважину. Требовалось немалое мужество, чтобы в военный период решиться на такое углубление на девонские отложения, то есть при забое 1014 метров пробурить еще примерно 500–600 метров. А если скважина не даст «черного золота»? Позор и оргвыводы неизбежны.

Распоряжение разведчиков недр было выполнено за пять месяцев, но нефть не пошла. Скважину промыли до чистой воды один раз, потом второй. Однако из нее бежала только речная водичка. Кто-то съязвил: «Фонтан имени Волги-матушки». И лишь после третьей промывки скважина дала несколько сот тонн отличной девонской нефти. На календаре было 9 июля 1944 года, и этот день стал памятным не только для ставропольских нефтяников, но и всей страны, поскольку разработка девонских отложений на нефтепромыслах Волго-Уральской нефтегазоносной провинции сыграла роль солидного фактора ускоренного развития нефтяной промышленности СССР.

В беседе с корреспондентом «Волжской коммуны», вышедшей 29 июня 1946 года, Ахмед Нурмухамедович говорил: «Открытие девонской нефти в Яблоновом овраге послужило мощным толчком для разведочных работ на девон в других районах «Второго Баку». Были выявлены богатые месторождения этой нефти в Башкирии (Туймазах) и Молотовской области (Краснокамске). Разработки этих месторождений позволили резко увеличить добычу нефти». Возникает вопрос: а почему областная газета и главный геолог объединения «Куйбышевнефть», которое в конце войны стало правопреемником «Куйбышевнефтекомбината», заговорили о знаменательном событии спустя два года после его свершения?

Ответ на этот вопрос и прост, и приятен для куйбышевцев. Дело в том, что девятью днями ранее пять местных нефтяников за открытие месторождений девонской нефти в восточных районах Советского Союза стали лауреатами Государственной (Сталинской) премии первой степени. И в их числе геологи Мустафинов, Рыжов и Квиквидзе.

Однако вернемся еще раз в 1943 год, вошедший в историю нефтяной промышленности СССР как худший по объемам нефтедобычи за весь период войны. В такой ситуации ГКО поставил перед Куйбышевским нефтекомбинатом задачу – увеличить в 1943 году добычу нефти на 60,8% по сравнению с пре¬дыдущим годом. Задание было выполнено уже в августе.

В том же году местные геологи пришли и на мухановскую землю. А в феврале 1944-го бюро обкома ВКП(б) обязало Куйбышевский нефтекомбинат завершить разведку и до конца года сдать в эксплуатацию пять новых месторождений. Среди них было и Мухановское, на котором планировалось пробурить четыре разведочные скважины.

В декабре 1945-го на буровой бригады К.Н. Костякова (по другим источникам – Костюкова) с глубины 423 метра ударил нефтяной фонтан. Но его дебит составил лишь 35 тонн в сутки – очень скромное количество и по тем временам. В течение последующих лет в этих местах пробурили еще более 30 разведочных скважин, и по-прежнему мощность пластов была невелика. А скважины, пробуренные в западной части структуры, вообще не дали «черного золота».

Страна уже получила 1 мая 1947 года первый эшелон мухановской нефти, но говорить об открытии солидного месторождения пока не приходилось. И снова была борьба мнений и скептические оценки. На дальнейшем поиске большой нефти настаивала группа людей, среди которых фигурировал главный геолог объединения «Куйбышевнефть» А.Мустафинов, а также первопроходцы Мухановского месторождения Ф.Рогожинский, начальник Кинель-Черкасской нефтеразведки М.Свищев, старший мастер К.Костюков, начальник участка бурения Н.Маврин, специалисты треста «Кинельнефть», буровые мастера Инжеваткин, Н.Сафиулов, Ш.Кильдеев, С.Прокопов, А.Антипов.

Буровую установку смонтировали в проектируемой геологами центральной сводовой части Мухановской структуры. В середине июля 1951 года они определили ее высотное положение относительно уровня моря и дали этой буровой первый номер. Проводку скважины поручили буровой бригаде мастера Насибуллы Салахутдиновича Сафиулова, которая второго августа начала бурение.

В ходе этой работы были и аварии, и технологические осложнения, от которых досталось всем: буровикам и геологам, технологам и геофизикам, механикам и снабженцам. Тем не менее, через год с небольшим скважина достигла глубины 2011 метров. Решением одного из геолого-технических совещаний объединения «Куйбышевнефть», проходивших под руководством Мустафинова, дальнейшее углубление скважины было остановлено.

Дальнейшие события вспоминает горный инженер-геолог А.В. Казаков: «30 сентября 1952 года в 0 час.12 мин. в струе изливающейся воды появилась пленка нефти, а в 0.30 началось бурное выбрасывание водонефтяной эмульсии с газом. В 1.20 скважина перешла на фонтанирование нефтью. Все, кто находился на буровой, не могли сдержать радости. Первая промышленная нефть с больших глубин блестела на наших лицах, на руках и одежде, а мы громко кричали «Ура!» Дебит скважины – 350 тонн фонтанного притока нефти в сутки – поразил даже видавших виды нефтяников. Спать мы уже не могли. В объединение полетела телеграмма: «Есть большая нефть в скважине №1!». Утром приехали руководитель объединения В.И. Муравленко, главный геолог А.Н. Мустафинов и замначальника по строительству А.А. Каргинов. Они поздравили нас, потрогали нефть руками, и Виктор Иванович сказал: «Ну, хлопцы, большую нефть вы нашли. Объемы работ вырастут, людей понаедет много». «А где жить будут?» – спрашиваем мы. «Пока в палатках поживут, в деревнях, несколько бараков поставим, а потом город строить будем».

Да, это была первая большая нефть Куйбышевского Заволжья, и именно она определила будущее Мухановского нефтегазового месторождения. Забегая вперед, отметим, что в 70-е годы прошлого века отрадненские промысловики давали практически половину куйбышевской нефти.

А скважина №1 проработала свыше 11000 суток, дав более 1 млн тонн нефти и около 40 млн кубометров попутного газа. Анализы и расчеты геологов подтвердились – месторасположение скважины они выбрали точно. Наградой им, в том числе Ахмеду абый, стало присуждение в 1952 году Сталинской премии второй степени с такой формулировкой – за открытие и разведку месторождения нефти.

Но первая послевоенная пятилетка для куйбышевских нефтяников, а также «братьев солнца и ветра» (так назовут геологов в популярной песне, появившейся в конце 50-х годов, композитор А.Пахмутова и поэты С.Гребенников, Н.Добронравов) была связана не только с поиском и открыванием «сундука» земных сокровищ в Муханово. Несмотря на то, что за годы войны добыча нефти на промыслах КНК увеличилась почти в пять раз и было открыто восемь новых месторождений, потребность в ней росла и росла.

Поэтому планом на четвертую пятилетку было определено увеличение добычи «черного золота» в стране в 2,2 раза по сравнению с 1945 годом, и крен в нефтедобыче и нефтепереработке делался на Урало-Поволжье. В Куйбышевской области наряду с развитием действующих нефтяных районов предполагалось создать два новых. В своей статье «Разведаем новые месторождения», напечатанной «Волжской коммуной» 30 апреля 1946 года, Ахмед Нурмухамедович писал: «В текущем году будут работать семь нефтеразведок, восемь геологических партий, три газосъемочных и два электроразведочных отряда». Предстояло за пять лет ввести в эксплуатацию не менее 17 новых месторождений нефти.

Можно сказать, что с середины 40-х годов Мустафинов становится «ньюсмейкером» Куйбышевнефти, регулярно публикуясь в разных СМИ. Так, первой послевоенной осенью он сообщает в «Волжской коммуне» о начале проходки новой девонской скважины в Похвистневском районе, которая будет самой глубокой в области – 2200-2300 метров. «Мы надеемся, – сказал главный геолог, – впервые на такой глубине получить девонскую нефть и открыть новые месторождения нефти в неисследованном еще левобережном районе Волги».

Затем в этом же СМИ он пишет о выполнении объединением плана первого года пятилетки 30 декабря и подготовке значительно большего количества точек для бурения новых скважин, чем в предшествующем году. А в «Пионерской правде» сообщает молодым читателям, что куйбышевские нефтяники взялись выполнить пятилетку в три года. Летом 1947 года Ахмед эфенди информирует корреспондента ведущей областной газеты о ходе соревнования нефтяников Куйбышевской области и Грозного, в котором по итогам полугодия впереди были грозненцы, а волжане «просели» по многим показателям, в том числе по производительности труда.

Эта информация показала, что не надо представлять работу добытчиков нефти как безпроблемную дорогу к новым высотам, осыпанную розами побед. Были не только упоминавшиеся выше букеты трудностей и сомнений. 17 мая 1946 года закрытое партийное собрание объединения «Куйбышевнефть» и конторы «Куйбышевтехснабнефть» рассмотрело следующий вопрос: «О решениях Бюро Куйбышевского обкома ВКП(б) от 26 апреля 1946 года «О неудовлетворительном состоянии буровых работ» и «О мерах по улучшению работы нефтепромыслов объединения «Куйбышевнефть».

Вот некоторые выдержки из протокола: суточная добыча нефти составляет 93% от задания, предусмотренного постановлением пленума обкома партии… И при разговоре о Муханово, и при составлении плана 4-й пятилетки была борьба большевистского подхода с сомневающимися, консерваторами… А заместители руководителя объединения присматривались, чья линия возьмет верх… Заместители Пчелинцев, Мустафинов и Томашпольский не всегда имели партийную смелость, хотя в беседах со мной (это слова секретаря обкома ВКП(б) Я.Агарунова) поддерживали линию обкома.

На собрании выступил и герой нашей статьи, имевший к тому времени чуть более ста дней кандидатского партийного стажа. Он заявил, что ошибка объединения «Куйбышевнефть» состоит в том, что руководство в течение длительного времени не смогло отличить главных вопросов от второстепенных. Главными, по мнению выступавшего, являлись бурение и строительство, а все остальное – второстепенные. Для исправления этой ошибки он предлагал перестроить систему работы.

Даже по этим строчкам можно понять, насколько был высок градус разговора на собрании, принявшем развернутое постановление. Оно содержало и пункт, адресованный персонально Мустафинову. Ему поручалось обеспечить направление геологической работы и изыскание упрощенных и рациональных конструкций скважин для быстрейшего освоения новых районов и снижения себестоимости бурения.

Через три года куйбышевцам достается и от министра нефтяной промышленности СССР за отставание в проведении метода поддержания пластового давления на месторождении Зольный Овраг. В приказе записано, что руководители объединения «Куйбышевнефть» (т.т. Голодов, Пчелинцев, Мустафинов) до сих пор не поняли важности проведения процесса этой поддержки, что может привести к прекращению фонтанирования скважин.

К чести волжских нефтяников они умели делать правильные выводы из критики и, не впадая в амбиции, двигаться к намеченным планами и соцобязательствами рубежам. Во второй декаде мая 1948 года в областной газете появляется заметка «Дело чести геологов «Второго Баку», в которой изложено содержание беседы с Ахмедом Нурмухамедовичем. «В послевоенный период, – сообщает он, – наши разведчики усиленно работали над обнаружением промышленной нефти в кунгурских отложениях. Кунгурскую нефть считали бесперспективной. Однако разведчики открыли и доказали промышленное значение кунгура. В результате в строй вошел Мухановский промысел, где добыча нефти с каждым годом увеличивается. В ближайшее время будет пущен новый промысел – Яблонский в Петровском районе. Открыто несколько крупных месторождений в кунгуре в этих же районах. Установлено наличие нефти в Сергиевском районе. На Самарской Луке обнаружена нефть на более глубоких горизонтах. За последние годы разведки на нефть серьезно возросли. Наши полевые геолого-разведочные партии покрывают съемкой тысячи квадратных километров. Широко развились геофизические и геологические методы разведки». А в конце беседы главный геолог добавляет: «Законом о пятилетнем плане перед разведчиками поставлена большая задача – развернуть геолого-разведочные работы и подготовку нефтеносных площадей с таким расчетом, чтобы создать к 1950 году переходящие промышленные запасы не менее, чем на два-три года вперед. С этой задачей куйбышевские разведчики, безусловно, справятся».

Данная заметка помимо своего содержания примечательна еще тем, что это первое выступление в прессе Героя Социалистического Труда Мустафинова. 8-го мая ему было присвоено высокое звание за выдающиеся заслуги в деле увеличения добычи нефти, разведки новых нефтяных месторождений и бурения нефтяных скважин. Вместе с ним Героем станет еще один куйбышевский нефтяник – буровой мастер треста «Ставропольнефть» А.С. Сабирзянов, о котором журнал «Самарские татары» публиковал статью в своем 13-ом номере.

Только почему-то в Указе Президиума Верховного Совета СССР Сабирзянов Абдулла Сабирзянович указан как Саберзьянов Абдула Саберзьянович, а А.Н. Мустафинову внесли изменение в отчество и он стал Нюрмухамедовичем, хотя до этого был Нурмухамедовичем, и именно так записано в документе о присвоении первой Сталинской премии. Можно встретить и иные варианты – Нормухамедович, Нурмухаметович, но не будем зацикливаться на этом разнобое, хотя он и царапает иногда татарскую душу.

А свежеиспеченный Герой продолжает быть поставщиком новостей для прессы. В заметке «Выполнить нефтяную пятилетку в три года» он сообщает читателям «Волжской коммуны», что куйбышевские нефтяники достигли в августе 1948 года планового уровня конца 1950 года и продолжают борьбу за завершение пятилетки по добыче нефти в 1948 году. Проходит полтора месяца, и 1-го января 1949 года он информирует через газету волжан о завершении Куйбышевнефтью пятилетнего плана по добыче «черного золота» в три года.

В середине марта этого же года начальник объединения И.И. Голодов подписывает приказ об издании летом книги «Пятилетка в 3 года» объемом 12 печатных листов и утверждает редколлегию из пяти человек, в состав которой включен и Ахмед эфенди. Вышла эта книга или нет – выяснить не удалось. По крайней мере в Самарской областной универсальной научной библиотеке она след не оставила.

Умение главного геолога находить не только богатства земли, но и нужные при общении с коллегами и прессой слова, а также его постоянная тяга к знаниям в коллективе объединения были замечены давно. Его называли в числе тех, кто успешно повышал уровень своей политической подкованности, включали в состав лекторской группы и совета по изобретательству Куйбышевнефти, выбирали в местком.

Заметен был Ахмед абый и в общественной жизни области. Так, общее собрание работников объединения в начале 1950 года единогласно приняло решение о выдвижении его кандидатуры в состав Куйбышевской окружной по выборам в Совет Национальностей избирательной комиссии. В октябре того же года он, как член областного комитета защиты мира, откликается заметкой в «Волжской коммуне» на начавшуюся в Москве Вторую всесоюзную конференцию сторонников мира. Хватает работы и в научно-техническом совете облисполкома. А летом 1948 года Ахмед эфенди участвует в первом заседании оргкомитета Куйбышевского отделения Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний (впоследствии – Всесоюзное общество «Знание») и в числе первых становится действительным членом этой организации вместе с докторами наук, профессорами А.М. Аминевым, Н.И. Путохиным, Н.А. Резниковым и входит в президиум ее правления.

Примечательно то, что в газетной заметке об этом событии фамилия Мустафинова фигурирует рядом с именами известных представителей научной среды, хотя сам он таких званий и степеней не имел. Они появятся у «брата ветра и солнца» позже, в московский период его жизни, который начнется после отъезда из Куйбышева в мае 1952 года.

Следующие пять лет он работал заместителем начальника Геологического управления Министерства нефтяной промышленности CCCP и в это время защитил кандидатскую диссертацию. В связи с упразднением названного министерства в 1957 году Ахмеда Нурмухамедовича перевели в Госплан РСФСР на должность заместителя начальника отдела нефтяной и газовой промышленности по разведке и разработке нефтяных и газовых месторождений. Здесь он трудился до 1961 года и получил ученую степень доктора геолого-минералогических наук. Погружение в научную деятельность привело его на работу в Институт геологии и разработки горючих ископаемых, где Мустафинов возглавил лабораторию.

Его перу принадлежат свыше 25 научных работ, посвященных геологическим проблемам нефтедобывающих районов Советского Союза. Герой нашей статьи был соавтором докладов, представленных на 20-й сессии Международного геологического конгресса (Мехико, 1956 год) и на 6-м Мировом нефтяном конгрессе (Франкфурт-на-Майне, 1963 год). Форум в ФРГ тогда впервые ввел в действие раздельные экономические показатели для «non-communist world» (некоммунистический мир) и «soviet block» (советский блок).

Что касается советского блока, то Ахмед эфенди принимал активное участие в развитии нефтяной промышленности в нем, выезжая за рубеж для оказания помощи нефтяникам Болгарии и Венгрии, ГДР и Румынии, а также Чехословакии. Вел он по куйбышевской привычке и большую общественную работу, являясь членом Президиума (а затем и заместителем председателя Президиума) Центрального правления научно-технического общества нефтяной и газовой промышленности, которое с 1958 года носило имя академика И.М. Губкина. Кроме этого, Мустафинов руководил многочисленными совещаниями и комиссиями по важнейшим проблемам геологии и разработки нефтяных месторождений, рецензировал книги по нефтегазопромысловой геологии.

Наличие у него высоких званий и наград (в названным выше добавим ордена Трудового Красного Знамени и «Знак Почета», медали «За трудовую доблесть» и «За трудовое отличие», отраслевые знаки) ни в коей мере не отразилось на характере Ахмеда абый и на манере общения с людьми. Коллеги по работе постоянно отмечали его исключительную сердечность в отношениях с окружающими, а щедрость души Героя Труда их просто покоряла. При этом он умел, как в песне, «…и в жизни руду дорогую отличить от породы пустой!».

Не испортило известного геолога и трудное детство. Родившись 25 июля 1904 года в семье крестьянина в татарском селе Сургодь (тат. Sırqıdı, Сыркыды) Зарубинской волости Cпасского уезда Тамбовской губернии (ныне Торбеевского района Республики Мордовия), Ахмед рано познал трудности бытия и изнурительной для подростка работы. Большего о сельском периоде его жизни и учебы узнать не удалось.

А старт трудовой деятельности парня покажем, используя данные из листка по учету кадров, который он заполнил собственноручно. Первым местом приложения сил записано бюджетное управление Азнаркомфина, в котором 20-летний Ахмед был сначала счетоводом, а потом инструктором. Эта работа в Баку продолжалась пять лет – до поступления Мустафинова на геологоразведочный факультет Азербайджанского нефтяного института им. Азизбекова.

Во многих публикациях об Ахмеде Нурмухамедовиче говорится о том, что он совмещал работу с учебой в ВУЗе, после окончания которого в 1932 году был направлен на бакинские нефтепромыслы. Но упомянутый листок по учету кадров всё это опровергает, кроме даты окончания института. С апреля 1932 года молодой специалист трудится на краснодарских нефтепромыслах. В течение восьми лет он находится в г. Нефтегорске, участвуя в поиске нефти в майкопских отложениях. Начав с должности инженера-геолога ГПК (геолого-поисковой конторы), он последовательно становится старшим геологом участка бурения, участка эксплуатации, промысла, треста; заместителем главного геолога треста Майнефть. В июне 1940 года Ахмеда эфенди переводят в Краснодар на должность заместителя главного геолога Майкопнефтекомбината.

За годы второй пятилетки в Краснодарском крае было сдано в эксплуатацию 10 новых месторождений, которые давали 75% нефти региона накануне Великой Отечественной войны. А в год ее начала А.Мустафинов покидает Краснодар, поскольку с осени назначается заместителем главного геолога треста «Бугурусланнефть».

Последующая его жизнь в статье уже изложена. Добавим лишь, что, не дожив более полугода до своего 60-летия, Ахмед абый скоропостижно скончался во время командировки в Уфу, куда он отправился на самолете. Во время посадки авиалайнера в Куйбышеве пассажиру Мустафинову вызывали врачей. А похоронили его в Москве, где земля Новодевичьего кладбища приняла покорителя недр.

С тех пор прошло свыше полувека, но память об известном геологе сохраняется в обществе. Его имя внесено в Геологическую и Горную энциклопедии, изданные в Советском Союзе, упоминается в трудах ученых и среди известных выпускников альма-матер, в пресс-релизе, подготовленном в ОАО «Самаранефтегаз» ко Дню геолога в 2002 году, и в заметке по итогам тренинг-конференции на тему «Диалог медиа и образования: развитие профессионализма», которая прошла осенью 2015 года в Азербайджанском Государственном Университете Нефти и Промышленности.

А к 100-летию со дня рождения Ахмеда Нурмухамедовича в журнале «Нефтяное хозяйство» появилась информация об этом крупном ученом и организаторе процесса открытия нефтяных месторождений для родной страны. Авторы сей информации – Совет пенсионеров-ветеранов войны и труда ОАО «НК «Роснефть» – подчеркнули, что Мустафинов «пользовался большим авторитетом среди нефтяников, умел аргументировано отстаивать свои научные взгляды, был жизнерадостным и остроумным человеком».

Отсутствие материалов не позволяло показать его личную жизнь и семью. Известно было лишь, что квартиру главному геологу объединения «Куйбышевнефть» в соответствии с решением бюро обкома ВКП (б) должны были выделить в феврале 1946 года в Доме специалистов (угол улиц Ленинградской и Галактионовской) и что его супругу звали Нина Акимовна.

Но летом 2016 года благодаря Интернету удалось найти в Москве сына героя нашей статьи. Руфат Ахмедович с удовольствием откликнулся на просьбу помочь информацией и документами о Мустафиновых. Он поведал в письме, что его дед Нурмухамед в каком-то году перевез свою семью (жену, обоих сыновей и дочку) в Оренбург. Видимо, именно там Ахмед окончил реальное училище и потом отправился в Баку, где могли жить родственники. Отношения парня с отцом впоследствии осложнились, поскольку сын вопреки воле родителей женился в 1930 году на русской девушке, уроженке г. Тбилиси, которая была на два года старше супруга. Встретились они в Баку, где Ахмед учился в институте, а Нина жила в этом городе после кончины своего отца – машиниста. До рождения дочери она работала служащей.

Дочь Мустафиновых Эльмира выучилась на врача, но уже ушла в мир иной в конце минувшего века. Недолго жила и ее дочь Елена, работавшая юристом. В дошкольном возрасте она могла видеть Ахмеда бабая. Вторым его и Нины ханум ребенком стал сын Руфат, пошедший по стопам отца. После окончания Московского института нефтехимической и газовой промышленности он трудился геологом в различных научных и производственных организациях нефтяной промышленности. Почти в 70 лет кандидат геолого-минералогических наук вышел на пенсию. Геологом является и дипломированный специалист Алексей Руфатович, трудовая деятельность которого прошла в различных нефтяных, сервисных компаниях и пока далека от завершения.

Руфат эфенди подтвердил факт обитания их семьи в Доме специалистов г. Куйбышева. «Сначала мы жили в общей квартире, а потом в отдельной на втором этаже, – пишет он. – Подъезд был крайним со стороны универмага по ул. Ленинградской, а номер квартиры я не помню». Зато ему запомнились поездки с отцом на нефтяные промыслы Куйбышевской области, а также владение главного инженера Куйбышевнефти родным языком и арабской графикой. К сожалению, эти навыки его детям и внукам не передались.

А жизнедеятельность Ахмеда эфенди до появления в Баку вообще остается «белым пятном». Была надежда на его земляков, живущих ныне в Торбеевском районе, но администрация муниципалитета ответила, что «информации об А.Н. Мустафинове, уроженце с. Сургодь, Торбеевского района, к сожалению, не имеется». Возможно, это объясняется упомянутым переездом семьи в Оренбург.

Торбеевцы по праву гордятся своей малой родиной, давшей стране Героев Советского Союза С.Ф. Ахромеева и М.П. Девятаева, П.Т. Павлова и Г.Е. Резяпкина, полного кавалера ордена Славы В.М. Медведкина, Героев Социалистического Труда Ф.Н. Жерёнова, А.А. Пахомову и А.С. Ременского, основоположника мордовской литературы 3.Ф. Дорофеева, теннисиста Ш.А. Тарпищева и др.

В самом селе Сургодь родился известный татарский поэт Хади Такташ, и его музей, открытый в 2005 году, являет собой главную достопримечательность поселения. Знают сельчане и украинского миллиардера Р.Л. Ахметова, поскольку его отец – уроженец Сургоди. Но почему нигде не упоминается Герой Труда и дважды лауреат Государственной премии Мустафинов – непонятно. Кстати, Такташ, бывший на три года старше его, учился в татарской школе родного села, в которой преподавание велось на татарском языке с использованием в качестве алфавита арабской вязи. А поскольку наш герой, по информации сына, имел такие навыки, то возможно с будущим поэтом в одну школу ходил и будущий доктор наук.

Его не надо восхвалять, хотя он и Ахмед, что в переводе означает «восхваляемый». Его просто не надо забывать, поскольку своими славными делами Ахмед эфенди доказал простую истину – братьям «ветра и солнца» по плечу познать любые тайны земли и находить там столь необходимые ресурсы. Ведь неспроста ранее геологов называли рудознатцами и всегда ценили их романтичную и запредельно трудную профессию.

Рашид ШАКИРОВ.

Журнал «Самарские татары», № 4 (16), март — июнь 2017 г.

Просмотров: 1132