Карьера на волоске: 10 вещей, которыми за 5 лет работы запомнился министр образования и науки Татарстана
Как только вопрос изучения татарского языка вышел на федеральный уровень и принял характер скандала, активизировались слухи о скорой отставке министра образования и науки Татарстана Энгеля Фаттахова. Недавно он отметил 5-летний юбилей работы на этом посту, и «БИЗНЕС Online» решил, пообщавшись с инсайдерами, рассказать, что вышло из кадрового эксперимента, вознесшего главу одного из сельских районов на министерский пост.
«ОБ УХОДЕ МИНИСТРА ШУТЯТ УЖЕ 5 ЛЕТ»
В октябре 2017 года исполнилось 5 лет с прихода Энгеля Фаттахова на пост министра образования и науки РТ. И по иронии судьбы этот месяц стал одним из самых тяжелых в карьере чиновника.
Как мы уже писали, именно его в казанском Кремле считают во многом виновным в «языковом кризисе». И дело не только в том, что политика министерства породила точку уязвимости, но и в том, что Фаттахов до последнего дезориентировал руководство республики. Мол, все хорошо, прекрасная маркиза: татарский язык преподается на законных основаниях, русский никак не ущемляется, а Владимир Путин говорил про ситуацию в Башкортостане. Как бы ни повернулась ситуация дальше, а доверие после такого (само)обмана подорвано.
Против вице-премьера — и прокуратура РТ, которая еще в конце октября направила президенту РТ Рустаму Минниханову представление о несоответствии Фаттахова занимаемой должности. Так что к 30 ноября, когда генпрокуратура и Рособрнадзор должны положить на стол Путину отчет о проверках, должно быть принято решение и по кадровому вопросу.
С другой стороны, за последние месяцы Фаттахов стал настоящим героем для части национально ориентированной татарской интеллигенции в качестве несгибаемого борца за татарский язык. Жирным плюсом в карму министра может стать и удачное (насколько это возможно в нынешней ситуации) завершение переговоров с министром образования России Ольгой Васильевой. Если минобрнауки РФ даст добро хотя бы на 2 часа обязательного татарского языка, это, безусловно, будет победой татарстанской дипломатии и лично Энгеля Наваповича на пару с помощницей президента РТ Лейлой Фазлеевой. Впрочем, даже в этом случае открывать шампанское рано: в нашей стране слова Путина имеют большую силу, чем какие-то там ФГОС.
Так или иначе, идут очень серьезные разговоры о грядущей отставке Фаттахова. В ближайшие дни, после Нового года или после выборов президента РФ — никто не знает. Скорее решение будет отложенным, чтобы, так сказать, не показывать слабину. С другой стороны, свежий министр, свободный от груза ошибок прошлого, сейчас, конечно, мог бы резко изменить атмосферу, породить надежды…
В минобрнауки РТ слухи, естественно, опровергают, а подопечные Энгеля Наваповича в частных разговорах шутят, что слышат о скором уходе шефа едва ли не все пять лет его правления.
Тем не менее есть смысл подвести промежуточные итоги «царствования» Фаттахова в минобрнауки — пятилетка как-никак. «БИЗНЕС Online» окинул ретроспективным взором знаковые события, заявления, а также реформы, начатые министром из глубинки. Мы предложили прокомментировать «время Фаттахова» непосредственным участникам процесса — учителям, преподавателям вузов, чиновникам, но они, за редкими исключениями, отказались говорить от своего имени, предпочтя анонимность.
№1. МИНИСТР-ЭКСПЕРИМЕНТ
Прежде всего особым знаком стал сам приход Фаттахова в минобрнауки в октябре 2012 года. Почему на фундаментально важную должность назначили главу Актанышского района с образованием инженера-механика, который практически всю карьеру делал «близко к земле»?
Представляя нового министра, в то время премьер-министр РТ Ильдар Халиков объяснял: «Энгель Навапович вырос в учительской семье, его отец 45 лет работал в системе образования. Актаныш с его приходом в короткие сроки стал лидером во всех направлениях, в том числе в области образования».
Согласно популярной легенде, когда президент давал поручение найти нового министра вместо уходившего в ректоры КНИТУ-КАИ Альберта Гильмутдинова, он поставил задачу найти среди глав районов кого-то, кто имеет хоть какой-то опыт работы в образовании. И он у Фаттахова действительно есть: после аспирантуры с ноября 1992 по май 1993 года он преподавал на кафедре сельскохозяйственных машин Казанского сельскохозяйственного института.
Но скорее в данном случае можно говорить о некоем кадровом эксперименте. «В последнее время у нас такое часто практикуется — на руководящие должности назначают не людей из сферы образования, а хорошо зарекомендовавших себя менеджеров-хозяйственников», — объяснял тогда «БИЗНЕС Online» тенденции начальник одного из казанских роно.
В Татарстане таким золотым кадровым резервом, людьми, которые могут управлять чем угодно, считаются главы районов. «На всех уровнях говорят, что руководящие посты должны занимать профессионалы, а в итоге происходит совершенно по-другому», — сетует в беседе с «БИЗНЕС Online» педагог с 50-летним стажем работы в школе, руководитель профсоюза работников образовательных организаций РТ Юрий Прохоров, но тут же замечает, что у него как у представителя профессионального сообщества взаимоотношения с министром образования «порядочные». «Надо отдать ему должное: он всегда стремится посоветоваться, откровенен, всегда стремится узнать наше мнение», — говорит председатель профсоюза. Это подтверждает и директор одной из казанских школ: «То, что у него нет профильного образования, иногда, наоборот, выглядит преимуществом, потому что он слушает в два раза внимательнее и задает много вопросов».
Вспоминается «Град обреченный» Стругацких, где подопытных бросали с одной должности на другую: сегодня — мусорщик, завтра — следователь. Удачен ли эксперимент? Факт остается фактом: Фаттахов на сегодня пребывает на посту министра образования РТ дольше, чем трое его предшественников.
№2. «ОН СДЕЛАЛ ВСЕ, ЧТОБЫ ТАТАРСКИЙ ВОЗНЕНАВИДЕЛИ»
Языковой вопрос стал особенно важным для бывшего руководителя района Фаттахова. Он явно был недоволен положением второго государственного языка Татарстана, но для исправления ситуации выбрал самые простые и понятные методы — больше часов, больше контроля. Отчасти эту политику связывают и с именем выдвиженца Фаттахова Ильдара Мухаметова, который занял пост замминистра в 2014 году. Сравнительно молодой выпускник татфака до этого руководил лицеем-интернатом №2 (бывшим татаро-турецким лицеем).
«Вешать всех собак на Фаттахова неправильно — у русскоязычных вопросы по поводу изучения татарского были всегда, — говорит наш источник в руководстве образовательной сферой РТ. — Но раньше мы старались спокойно не доводить до конфликта, а с его приходом началось давление в этой области».
Именно новый министр стал инициатором разделения предмета на татарский язык и татарскую литературу с резким увеличением их общего объема в общеобразовательных школах — по 5–6 часов в неделю.
Учебно-методическая база при этом осталась прежней. Учебники писали татары, в совершенстве владеющие языком и окончившие национальные школы, а методик преподавания языка и литературы для русских не придумали, утверждает эксперт: «У нас татары не владеют такими знаниями, какие требовались от русских детей. Все русскоговорящие к соседям-татарам бегали за помощью, но и они, даже со знанием разговорного языка, зачастую не могли помочь».
Несмотря на стоны с мест, Фаттахов в 2014 году ввел единое республиканское тестирование (ЕРТ) по татарскому. И это стало последней каплей для родителей — они буквально завалили Москву жалобами. До этого в школах проводились итоговые контрольные работы для русскоговорящих, предлагалось несколько вариантов сдачи экзамена для знающих язык. Новую аттестацию дети воспринимали как полноценный экзамен, ведь правила проведения схожи с ЕГЭ. К примеру, на экзамене обязаны присутствовать представитель министерства, руководитель пункта проведения ЕРТ, его помощник, организаторы, дежурные на этажах и у входа, медработники и полицейские, а также сопровождающие обучающихся. На выполнение задания — 2,5 часа. Кроме того, в прошлом году в 15 пилотных районах РТ помимо тестирования на экзамене ввели раздел «Говорение». Появился итоговый контроль и после начальной школы. Результаты ЕРТ вроде бы ни на что не влияли, а желавшие избежать тестирования в день его проведения массово «заболевали» (без последующих пересдач), но психологический эффект оказался мощным.
Под давлением оказались и татарские школы. Фаттахов требовал, чтобы учебники заказывали только на татарском (отсюда и претензии прокуратуры об использовании не одобренных минобрнауки РФ учебных материалов). «Это было невозможно, — говорит один из наших собеседников. — Не было ни педагогов, готовых работать в таких условиях, ни соответствующей инфраструктуры. В результате в татарских школах начался отток и учеников, и кадров. Мы своими же руками губили национальное образование, потому как в школах у нас подушевое финансирование и с сокращением учеников уменьшалось выделение средств».
Яркий пример такого «отатаривания» — конфликт с родителями в Азино, где открыли школу №180. Ее ждали годы, родители, вынужденные возить детей в другие районы, завалили республиканские власти жалобами: когда построите, наконец? Но выяснилось, что полилингвальная школа №180 будет гимназией с преподаванием на татарском. «Перед нами поставлена задача открыть как можно больше татарских классов», — не скрывал директор Ильдар Саяхов. В итоге скандал вышел таким, что реализовывать задуманное не стали, ведь непонятно было, куда девать русскоговорящих детей.
«Своим рвением Фаттахов просто подставил республику, — говорит наш собеседник из сферы образования. — Понятно, что вопрос надо как-то решать, татарский язык — сохранять. Мало кто против этого. Но он сделал все, чтобы татарский возненавидели. У меня родственники — татары, так они со скандалом перевели дочь из татарской группы в русскую по одной простой причине — из-за нелепого преподавания не справлялись с обучением. Татары не справляются с обучением ребенка татарскому языку в школе!»
Но были у Фаттахова и интересные заходы, указывают эксперты. Например, появились билингвальные детские сады. Показательно, что родители по этому поводу «бунтов» не устраивали. Кроме того, на недавней сессии Госсовета РТ министр не только признал огрехи в преподавании татарского языка, но и представил программу исправления ситуации: новые учебники, по его словам, разрабатываются уже с прошлого года, учителя проходят подготовку в КФУ по «модернизированным программам». Мол, осталось только потерпеть. Но время упущено.
Впрочем, винить одного Фаттахова за 25 лет провальной языковой политики странно. Он лишь разрушил лицемерный консенсус «мы делаем вид, что учим» самым болезненным способом.
№3. ИСХОД КОМАНДЫ
Настоящей команды, клуба единомышленников Фаттахову за 5 лет сформировать не удалось. Одна из причин — опять же «районный», по словам наших собеседников, стиль управления. Но если в районе глава — царь и бог, то в столице грубое обращение вызывало вопросы и отторжение, особенно в, казалось бы, цитадели просвещения и культуры.
Фаттахов с самого начала поставил свой коллектив в жесткие условия: совещания в 7:00, а то и раньше стали нормой, а о наличии отчеств у подчиненных министр вроде бы и не задумывался. «Он обращался с подчиненными так: эй, Роза, эй, Тамара! — вспомнил один из участников таких совещаний. — Как в колхозе… Но управлять системой образования с ее сотнями тысяч родителей, детей, людьми с разными менталитетами намного сложнее, чем сельским хозяйством. Командовать не получится, все просто начнет разваливаться».
Как результат — поток увольнений. За время руководства Фаттахова в министерстве сменились 8 заместителей, среди которых Светлана Гиниятуллина, Равиль Хамитов, Айдар Каюмов, Эндже Нигметзянова. В 2014 году в аппарат президента РТ перешел Данил Мустафин, который до этого 10 лет был первым замминистра образования Татарстана. Теперь, по нашим сведениям, он в шорт-листе кандидатов на пост министра.
Также уволились 4 помощника, 6 начальников управделами, более 50 начальников отделов, в том числе районных. Чистка коснулась почти всех районов РТ: среди «выстоявших» остались лишь считаные главы управлений образования — Казани, Бугульмы, Кукмора. «Сегодня в его подчинении работают люди, которые школу даже не знают», — указывает один из собеседников.
Например, недавно замом Фаттахова назначили Павла Фролова — выпускника Казанской сельхозакадемии, долгое время проработавшего в управлении экономического анализа экспертного департамента президента РТ. Между тем люди в структурах министерства трудились годами, нарабатывая бесценный опыт, подчеркивает один из наших собеседников. «Система образования по сути своей консервативна, — подчеркивает он. — Поэтому перемены в ней идут медленно, а любая эволюция преодолевает сопротивление коллективов. Но медленный процесс — не для молниеносных управленческих решений и командного стиля Фаттахова».
Кстати, в министерстве тоже стоял «языковой вопрос». Поговаривали, что Фаттахов заставляет всех говорить по-татарски. Наш источник, хорошо знакомый с Энгелем Наваповичем, подтверждает это частично: «То, что он заставлял своих подчиненных говорить на татарском, — неправда. Может быть, такое было, но только в самом начале. Однако сам он говорил на татарском, не обращая внимания на то, понимают его или нет».
№4. ПОЧЕМУ ВЗБУНТОВАЛИСЬ ДАЖЕ БЕЗРОПОТНЫЕ УЧИТЕЛЯ
Невзлюбили Фаттахова не только подчиненные в министерстве, но и простые учителя. Причины для этого были. И главной оказалось даже не пресловутое ЕГЭ для педагогов (кстати, в этом году тестирование назначили на 31 октября, но из-за последних событий его перенесли на неопределенный срок). Камнем преткновения стали изменения в системе аттестации педагогов. Получить либо подтвердить первую и высшую категории (а это, как правило, самые опытные и, соответственно, возрастные педагоги) стало возможным, только приехав в Казань. «Министерство показало свое недоверие к районам», — считает наш собеседник, указывая, впрочем, что они были не без греха — приписки там не были редкостью.
Только за 2015–2016 годы аттестацию на подтверждение соответствия занимаемой должности прошли 10,5 тыс. педагогов, или 14,7% от общей численности работников отрасли. Но реализация проверок педагогов оказалась никакой. Чтобы утром оказаться в Казани, некоторые должны были выезжать из своих районов ночью. Учителя, многие из которых, мягко говоря, не в девичьем возрасте, сутками оставались в Казани. Пойти тут многим некуда, денег на гостиницы нет. Женщины спали прямо в коридорах республиканского центра мониторинга качества образования. «Организация была нулевая. В коридорах министерства и центра ЕГЭ учителя ждали своей очереди, некоторые не выдерживали, плакали», — описывает ситуацию свидетель процесса. Представьте состояние человека, которому объявляют: вы лишены категории (по некоторым оценкам, таких оказалось до 30% от всего учительского цеха РТ), надбавок, ваша зарплата как у вчерашнего выпускника педа. Утверждают, что срезать категории нещадно — это было указание министра.
Прохоров, отмечая, что порядок аттестации учителей, в том числе прохождение аттестационной комиссии в Казани, утвержден минобрнауки России и профорганизация следит за его выполнением, констатирует, что процедура действительно вызывает немало вопросов: «Мы много с этим разбирались, говорили, что нельзя учителям сидеть где-то на полу и ждать до 11 ночи своей очереди. В прошлом году наши предложения приняли к сведению — аттестационная комиссия, наконец, начала сама выезжать, например, в райцентры».
Этот эпизод лишь иллюстрация системы. То же отношение сквозило и во введенном в 2015 году ЕГЭ для учителей. Правильно — педагог должен знать предмет. Но организовано все было так, что учителя почувствовали себя униженными. В прошлом году даже появилась петиция к Васильевой с требованием запретить ЕГЭ для учителей, которую впоследствии подписали около 3 тыс. человек. «Здесь у нас с ним было много споров», — замечает Прохоров. Профсоюз настаивал, что ЕГЭ делать нельзя, т. к. в рамках аттестационной комиссии учителя уже сдают аналогичное тестирование. Сначала договорились освободить от ЕГЭ работников с высшей категорией и тех, кто в этот год проходит аттестацию, потом предложили не проверять и первую категорию. Фаттахов поначалу возмутился (кто тогда сдавать будет?), но в итоге согласился.
Однако эти послабления не изменили общего мнения о стиле министра. «Ханский менталитет и байский подход, — говорит один из педагогов. — А вдобавок и двойные стандарты. С одной стороны, требование подготовить школы к учебному году, с другой — под запретом просить с родителей деньги на ремонт. В итоге, с одной стороны, хронический дефицит финансирования и жесткие требования порядка (та же охрана школ), с другой — жесткий, вплоть до увольнения директоров, ответ на поборы (а на что тогда содержать эту охрану?). После всех нововведений до 15 процентов педагогов ушли по собственному желанию. Директора обижены, потому что министр не защищал их. С его приходом коллективы школ, можно сказать, почувствовали свое бесправие».
Впрочем, Прохоров не подтверждает данных о столь чувствительном сокращении педагогов, замечая, что и количество негативных отзывов о деятельности министерства со стороны работников образования за время руководства Фаттахова не увеличилось. То есть якобы до него было немногим лучше.
№5. ГРАНТЫ И ЗАЩИТА ОТ «ВНЕУРОЧНОЙ РАБОТЫ»
Среди нововведений министра были, впрочем, и те, которые педагоги оценили положительно. Именно Фаттахов стал инициатором новых грантов для учителей Татарстана: «Учитель-эксперт», «Учитель-наставник», «Наш лучший учитель». В 2015–2016 годах поддержку в такой форме получили 108 учителей-экспертов и 102 учителя-наставника. Среди новых форм поддержки были и гранты для национального образования, один из последних — «Оста мөгаллим». Хотя и небольшая (6 тыс. рублей), но все-таки надбавка была немаловажной для педагогов. Но, как замечает Прохоров, для этих учителей не были определены функции: «6 тысяч рублей в месяц — за что? За то, что он лучший учитель? Учителя-эксперты, например, могли бы месяц поработать на ЕГЭ, а учитель-наставник должен наставлять молодых. У нас же грант выдали — и на этом все».
Но еще больший положительный отклик вызвала попытка Фаттахова освободить учителей от всевозможной внеурочной «барщины». В феврале 2016 года он обратился к чиновникам, в том числе к руководителю аппарата президента РТ Асгату Сафарову, с просьбой не загружать учителей непрофильной работой. Министр констатировал, что во многих районах республики учителям поручают обход квартир с целью мониторинга оплаты услуг ЖКХ, сбора сведений об уплате налогов родителями учеников, «их используют в качестве статистов на различных непрофильных муниципальных мероприятиях». Изжита ли эта практика, сказать сложно, но то, что она существовала до 2016 года, зафиксировано документально.
№6. РЕЙТИНГОВЫЕ ПЕРЕГИБЫ
Одно из увлечений Фаттахова, создающих иллюзию контроля, — всевозможные рейтинги. Плохого в самой идее ничего нет: рейтинги — это ориентиры. Но вот реализация… Районы по результатам рейтингования поделили на зоны — зеленую, желтую, красную. Результат — все те же приписки и показуха, утверждает наш источник. Чтобы не «покраснеть», стараются и сами школы, и районные управления министерства, и главы. «Раньше считалось, что родина приписок — сельское хозяйство, — шутит собеседник „БИЗНЕС Online“. – Но при Энгеле Наваповиче эта практика пронизала и нашу систему».
Тем временем учреждения зеленой и желтых зон были поощрены проведением серии обучающих семинаров. Повышение квалификации — необходимость, соглашается один из собеседников «БИЗНЕС Online», но и тут был перегиб: «Представьте себе: школа организует семинар, ждут коллег из десятков школ соседних районов и кураторов из Казани. Какой, к черту, учебный процесс?! Все носятся — готовятся неделю, репетируют сценки, ставят открытые уроки, настраивают массу учащихся. Полностью „выбит“ из учебы сам день семинара, потом — разбор полетов. Когда работать-то?»
«Я ему всегда доказывал, что образовательный процесс — это не то что картошку весной посадил, а в августе выкопал, — говорит Прохоров. — Работа учительская не просчитывается даже за год. Целое поколение должно пройти. А тут еще учителя в рейтинг ставят». По его мнению, рейтинг не учитывает самого важного — отношения учителя к ученикам. «Мы в красную зону учителей сажаем, не обращая внимания, где эта школа находится, какой контингент она обучает, — констатирует Прохоров. — Им помогать надо, а не губить. Перекосы с рейтингованиями были».
Злые языки утверждают, что в рейтингование вмешивался и личностный фактор. Например, в зеленую зону одновременно попадали Бугульма, Набережные Челны и Мамадыш. «Его сын работает в Мамадыше (Ильнар Фаттахов возглавляет исполком – прим. ред.), поэтому район и находится на первых местах в рейтинге, — говорит один из наших собеседников. — На самом деле выдающихся результатов там нет». Грустную иронию у сообщества вызвало и то, что в свежем рейтинге самыми сильными среди сельских школ оказались учебные заведения Сабинского района — в Топ-5 они заняли первое, второе, четвертое и пятое места.
Еще один минус рейтинг-системы — учет охвата родным языком. Ошибка фундаментальна: нельзя по этому параметру сравнивать городское и сельское население. Горожане в большинстве своем знают татарский гораздо в меньшей степени. Как можно ставить на одну доску, скажем, Зеленодольск и Богатые Сабы? Но, возможно, это было сделано намеренно, чтобы опять-таки повысить значимость изучения второго государственного.
№7. БАЗОВЫЕ ШКОЛЫ — ЧТО ЭТО ТАКОЕ?
По словам нашего источника, Фаттахов просто замучил всех с тем, чтобы в республике было больше базовых школ: в 2015 году такой статус получили 550 из 1900 учебных заведений. Но что подразумевается под этим понятием, мало кто понимает. Официальная формулировка гласит: базовая — это школа, реализующая программы общего образования, обладающая современным педагогическим, организационно-методическим, информационно-технологическим потенциалом и развитой учебно-материальной базой.
В теории реформа объяснялась тем, что в некоторых районах малокомплектных школ — больше половины. В таком учебном заведении невозможно дать достойное образование, поэтому надо создать сильные базовые школы и прикрепить к ним малокомплектные. Цель начинания — выравнивание качества образования по Татарстану, ведь, если ребенок живет в районе с малокомплектной школой, он может получить плохое образование.
Однако нововведение коснулось и столицы РТ. Например, в июле стало известно, что 13 школ Казани укрупнят в 7 учебных центров — сильные гимназии объединят со школами послабее. По задумке, таким образом повысится качество образования. Но точно ли так? Педагоги опасаются усреднения: да, плохие школы по показателям станут лучше, но ведь и хорошие станут хуже. Как говорится, лучшее — враг хорошего. Уровень образования простой перетасовкой не повышается. К тому же в каждой школе свои режим, правила — свой микроклимат, на котором испокон веков держится вся система образования.
«Я говорил: Энгель Навапович, вам зачем эти 500 школ? В чем суть базовой?» — вспоминает Прохоров, который считает, что базовой должна называться та школа, которая может оказать методическую помощь для отстающих образовательных организаций. Для этого методисты должны выяснить, почему школа не тянет, в чем ее проблема. А если такого не происходит, то в рейтингах всегда будут одни и те же школы, для которых создали условия — набрали лучших учителей, лучших учеников, создали инфраструктуру. «Конечно, школа №131 будет лучшей — там на конкурсной основе принимают в 7-й класс. Такой же принцип и в лицее Лобачевского при КФУ. Эти рейтинги ничего, кроме нервотрепки и перетасовки кадров, не дают», — возмущается Прохоров.
Источник в области образования добавляет: министр образования Татарстана настолько зациклился на базовых школах, что даже с Днем учителя поздравлял только те учреждения, которые входят в их число.
№8. «НЕ ВСЕМ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОСЛЕ 9-ГО КЛАССА ИДТИ В 10-Й И В 11-Й»
С приходом Фаттахова под контроль минобрнауки передали учебные заведения среднего профессионального образования (СПО), ранее курировавшиеся минтрудом, минсельхозом и минпромторгом. Собственно, вывести их на новый уровень было одной из ключевых задач нового министра.
Для этого в республике создали 25 так называемых ресурсных центров. Объем финансирования из бюджета РТ с 2014 по 2016 год составил более 2,3 млрд рублей (ремонт — 2039,3 млн, закупка оборудования — 337 млн). В 2017 году на эти цели планировалось выделить 750 миллионов.
Но, как и в случае с базовыми школами, мало кто понимает, что это такое. «Ресурсные центры не изобретение Фаттахова, эту идеологию мы где-то подсмотрели, — говорит наш собеседник из сферы СПО. — Впрочем, до сих пор никто не понимает, для чего эти центры были созданы».
По словам нашего источника, идеология ресурсных центров была такая — уменьшить количество учреждений профобразования, сконцентрировать подготовку специалистов и деньги, закупив при этом современное оборудование. «И деньги действительно аккумулировали — часть учебных заведений была закрыта, одни техникумы присоединяли к другим, — констатирует источник. — Но правильно ли это? Можно, конечно, как КФУ, всех под себя подобрать, но, мне кажется, при этом теряются мобильность и управляемость».
Кроме того, по идее, у каждого ресурсного центра должен быть якорный работодатель, который готовит кадры под себя. Но полноценно эта система так и не заработала. «Мы столько средств вложили для создания ресурсных центров. Для чего тогда все это было? Вы не абстрактная структура, вы должны работать в интересах экономики нашего региона», — увещевал Минниханов министра образования в ноябре 2016 года.
Конечно, были и плюсы от нововведений: в помещениях ресурсных центров и в ряде техникумов сделали серьезный ремонт. Но, как констатирует источник, к людям отношение не поменялось. Что касается зарплаты, судите сами: преподаватели и мастера производственного обучения на конец 2016 года в среднем получали 22,8 тыс. рублей. Как утверждает наш собеседник, чтобы нормально получать в СПО, надо брать сверхнагрузку. «Но если на одну ставку работать, то кушать нечего, а если на две — кушать некогда, — усмехается он. — И надо учесть, что в профобразовании в основном женские коллективы, весьма специфические: немало разведенных, незамужних… Сложные судьбы у многих».
Как это часто у нас бывает, повышать востребованность СПО попытались и административными методами. «Недавно вопросы повышения качества образования были рассмотрены на заседаниях совета безопасности и кабинета министров, было принято решение, что не всем обязательно после 9-го класса идти в 10-й и в 11-й и далее в вузы», — говорил министр летом 2015 года. Такую политику ведомство вело в связи с нарастающими потребностями в рабочих кадрах: по прогнозным данным минтруда республики, до 2023 года в регионе могут потребоваться более 64 тыс. человек со средним профессиональным образованием, а в СПО обучаются 67 тыс., часть из которых пойдет в вузы. Запущенное преобразование части школ из средних в основные (без 10–11-х классов) дает и еще один плюс: за счет отбраковки негодного материала повышается средний бал ЕГЭ. Впрочем, когда от родителей рекой потекли жалобы на то, что их детей намеренно не берут в 10-й класс, министерство решительно осудило перегибы.
№9. ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ ПОКА НЕПОДКОНТРОЛЬНО ТАТАРСТАНУ
Пожалуй, единственный сегмент образования, куда не смогла дотянуться рука Фаттахова, — это вузы. «Вузы ориентированы на российское министерство, — рассказал „БИЗНЕС Online“ один из профессоров КФУ. — Наверное, у руководства университета есть отношения с минобрнауки Татарстана, но на уровне кафедр никакие республиканские проекты не поддерживаются. И о российском-то министерстве вспоминаем только в связи со всякими бюрократическими моментами, а минобнауки республики к нам в текущей практике, слава богу, вообще никакого отношения не имеет».
В области высшего образования Фаттахов отметился, пожалуй, только напряженной полемикой с ректором КФУ Ильшатом Гафуровым по поводу подготовки педагогов, особенно татарского языка. Борьба шла за распределение средств на переподготовку кадров. Ректор КФУ, получившего лишь 37% денег, нажаловался Минниханову. «Ильшат Рафкатович обвинил нас в коррупционной составляющей и говорил, что все 100 миллионов мы должны отдать КФУ», — вспоминал обиду Фаттахов.
В итоге препирательство вылилось в настоящую склоку с обсуждением, чьи дети где учатся. Минобрнауки РТ тогда пояснил, что одна из трех дочерей Фаттахова после КГМУ поступила в один из вузов Великобритании по магистерской программе в 2007 году, когда он еще был главой района. Она вышла там замуж и осталась жить. Остальные две дочери учились в России. В итоге же в послании президента РТ было анонсировано воссоздание педагогического вуза, то есть косвенно его передача КФУ признана ошибкой.
Грызня бульдогов под ковром тем временем продолжается. Есть основания полагать, что противоборство двух гигантов имело место и в истории с приостановкой в начале июля Рособрнадзором приема в елабужский, а затем и в набережночелнинский филиал КФУ. Тогда Гафуров не исключил целенаправленного «наезда» на КФУ: дескать, все возможно в наше время. По утверждению источника, здесь топорно сработал Рособрнадзор: через 1,5 месяца после проверки, в разгар приемной кампании, ввести запрет на прием в два крупнейших филиала можно только учитывая дружеские отношения руководства Рособрнадзора и Фаттахова.
№10. КУДА ДЕЛОСЬ ДЕТСКОЕ ТЕХНИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО?
Вот уже лет пять Минниханов на различных совещаниях подчеркивает необходимость развития детского технического творчества. Но, как утверждают специалисты, государство такие кружки по-прежнему не поддерживает, спонсоров тоже не найти, все держится на энтузиастах и их связях с предприятиями. «Если 5 лет назад в республиканских соревнованиях по авиамоделизму участвовали 200–250 человек, то сейчас — 20–30, — рассказал „БИЗНЕС Online“ руководитель авиамодельного кружка казанской школы №35, мастер спорта международного класса по авиамоделизму, девятикратный чемпион СССР, обладатель четырех мировых рекордов Александр Смоленцев. — Раньше в каждом районе был центр, сейчас почти все ушло — благодаря „заботе“ министерства образования: ему мы, технические кружки, обходимся дорого… Количество занятых детей падает. Почему? Государство самоустранилось, все ложится на плечи родителей, а не все из них это потянут. У меня кружок бесплатный, но инструменты, материалы, оборудование нужно покупать родителям. Если ребенок заинтересовался, это влетит в копеечку».
Подмога минобру, казалось бы, пришла от федералов. По поручению президента России Владимира Путина за счет бюджета РФ, бюджетов регионов и внебюджетных источников в стране создается сеть детских технопарков «Кванториум». Эдакая инновационная модель дополнительного образования детей. Татарстану выделили 47 млн рублей на создание трех таких центров — в Набережных Челнах, Нижнекамске и Альметьевске. Одно из условий — софинансирование жизни технопарков промышленными предприятиями. И здесь выяснилось, что промышленники не горят желанием вкладываться в такое творчество. Например, в Нижнекамске они заявили Фаттахову, что не понимают, для чего это нужно, — попросту говоря, не верят, что вложения отобьются им подготовленными кадрами, как это, по идее, задумано. В конце концов, промгенералы, например, гендиректор ТАНЕКО Леонид Алехин, возмутились обилием непонятной терминологии, которой обосновывается необходимость создания «Кванториума». «Дайте нам деньги — и все!» — был лаконичен в ответе на эти упреки Фаттахов.
Может быть, все дело в прижимистости промышленных генералов? Но есть ощущение, что проект затеян для рапорта о достижении целевых показателей социально-экономического развития. Такого же мнения придерживается и Смоленцев: «В Татарстане раскручиваются модные бренды — робототехника и IT-технология. Особенно в этой области активизировались, когда президент России выступил со словами, что будущее за IT-технологиями. Все традиционное обнулили или не обращают на него внимания — все силы брошены на новые веяния, в которые вкладывают большие средства, а традиционные вещи, такие как классическое техническое творчество, то, что ребята делали своими руками, мягко говоря, обделены вниманием. В Казани за 10 лет закрылось 16 центров по авиамоделированию, а открылось полтора. Сегодня в Казани осталось в лучшем случае 9 подобных кружков. Казань — промышленно-насыщенный город… Насыщенный не роботами, а, к примеру, авиационной промышленностью. У нас есть где учиться в этом направлении и реализовывать себя на предприятиях».
По мнению эксперта, есть потребность в детских технических центрах, обучающих ребят независимо от того, какой очередной фетиш мы имеем на повестке дня — кластеры, робототехнику или цифровую экономику. Централизованный подход и сетевые программы в таких вещах не работают.
***
Останется Фаттахов на своем посту или нет, вопрос открытый. Последнее слово за Миннихановым. То, что ставят в вину Энгелю Наваповичу, на самом деле не так уж сильно выделяет его из рядов высокопоставленных чиновников Татарстана. Напротив, его стиль руководства скорее доминирующий.
С другой стороны, в критической ситуации Фаттахов действительно проявил характер, стержень. Он не сказал, что «все пропало, шеф», а продолжает бороться, гнет свою линию. Вот только куда она заведет?
Просмотров: 1331