Как Путин среагировал на растущий русский этнонационализм, в чем ошибался Хакимов и почему нельзя спастись в одном Татарстане. Часть 2-я
Татарстан вновь стоит перед выбором политического курса, касающегося дальнейшего выстраивания татарстанского общества, уверен доктор исторических наук Дамир Исхаков. Известный идеолог национального движения продолжает свои размышления о настоящем и будущем республики. Доживем ли мы до создания Поволжской губернии? Каковы итоги работы Энгеля Фаттахова? И почему татарам жизненно необходима самостоятельная культура, обладающая «высокой» стратой? Об этом — в авторском тексте.
«СУМЕРКИ ИМПЕРИИ»
В свое время советники президента Минтимера Шаймиева приложили большие усилия для пропагандирования, точнее будет сказать, рекламирования так называемой «Модели Татарстана». При этом за полем зрения официальных идеологов республики остался вопрос о неоднозначности фундаментальных основ этого проекта. Я не собираюсь затрагивать такие специализированные области, как экономика или социальная сфера (в традиционном смысле), хотя там тоже полно проблем. Мне хочется рассмотреть больше идеологические в широком смысле слова гуманитарно-культурные аспекты выстраивания названной модели, на самом деле бывшей всего лишь другим обозначением уже знакомого нам проекта формирования «татарстанской» нации.
Следует начать с того, что между официальными идеологами Шаймиева и идеологами неформального крыла татарской общественности, в том числе и с настроенными весьма центристски, с самого начала имелись серьезные разногласия по строительству нового Татарстана. Разбор этих разногласий полезен потому, что он нас напрямую выводит на сегодняшние реалии, в том числе и связанные с языковым кризисом. Единственная проблема в том, что наиболее последовательным критиком татарстанских записных идеологов был тогда я сам, и это создает несколько пикантную ситуацию. Но буду стараться не сползать на субъективную критику.
По большому счету тот политический проект, который в Татарстане реализовывался довольно длительное время и сейчас близок к своему окончанию, можно анализировать с двух позиций: а) через изучение конкретной политической практики в республике за последнюю четверть века; б) через теоретическое рассмотрение общих оснований данного проекта. В принципе, эти два подхода не противоречат друг другу, но первый путь очень длинен и скорее реализуем через написание книги, а не статьи. К тому же состояние гуманитарной науки (политологии, социологии и т. д.) в республике таково, что детальными исследователями общественного развития Татарстана за последние десятилетия она особенно похвастать не может. Поэтому лучше второй путь анализа, к которому сейчас и хочу перейти. Из-за своего несколько абстрактно-теоретического характера он, конечно, не такой легкий, как может показаться с первого взгляда, к тому же такой подход требует и адекватного понимания. Я постараюсь изложить проблему на доступном для большинства уровне.
В 1993 году в Татарском книжном издательстве тиражом в 2 тыс. экземпляров вышла небольшая по объему (87 стр.) книжка Рафаэля Хакимова, озаглавленная как «Сумерки империи: К вопросу о нации и государстве». Предисловие к этой работе было написано историком, специалистом по ХХ веку, председателем исполкома ВКТ профессором Индусом Тагировым. Год издания названного труда был для Татарстана золотым, но поворотным периодом – референдум о суверенитете завершился успешно, Конституция республики, закрепившая его результаты, была принята, татарское национальное движение по разным причинам лежало в развалинах, и его заместила вполне ручная новая организация – всемирный конгресс татар. Параллельно с Москвой велись хотя и трудные, но успешные переговоры относительно вхождения республики в правовое поле РФ. Договор 1994 года, существенно измененный в ходе его подписания, еще не привел к серьезнейшему кризису в отношениях между президентом Шаймиевым и его советником Хакимовым, а посему можно было считать, что устами последнего говорила (тем более что она в своем большинстве не являлась особо разговорчивой) сама правящая политическая элита Татарстана.
«ПРАВЯЩАЯ ЭЛИТА НАШЕЙ РЕСПУБЛИКИ ВЫБРАЛА ПУТЬ КОНСТРУИРОВАНИЯ ВЕСЬМА ИСКУССТВЕННОЙ НАЦИИ»
Так о чем же оповестило общественность сочинение советника президента Шаймиева, отвечавшего у него за политические дела?
В этом труде было заявлено, что «нация – это граждане, объединившиеся в государственную общность независимо от этнического происхождения». Как полагал автор данной работы, именно государство «превращает какую-либо общность людей в нацию». Схема формирования нации у него выглядела так: самоопределяющийся этнос (коренной народ, читай: татары) «затягивает в свой водоворот всех, кто живет с ним на одной территории». И далее уже в рамках образующего государства вначале возникает «народ», а затем и «нация с новой системой ценностей, во многом несовпадающей с прежней». Как видим, «коренной народ», в данном случае татары, которые ведут за собой остальных соседей, тут присутствует.
И действительно, Хакимов, в отличие от тех политиков, которые всегда были больше озабочены прагматическими делами (экономика, социальная сфера и пр.), но особенно – личным обогащением, а никак не такой тонкой материей (культура, духовные ценности), в образовании нации и государства признавал роль этнической культуры. Вот что он писал: «… нация и соответствующие государство могут возникнуть только на базе определенной (внимание! – прим. авт.) этнической культуры». Далее он добавляет, что «без социально-экономической и культурной сред, соединяющих всех граждан в целостность», государство – имелся в виду Татарстан – существовать не может.
Вроде бы все правильно, но почему же еще в 1992-м молодой французский политолог Жан-Робер Равио, изучая татарстанское общество, вынес суровый вердикт, согласно которому правящая элита нашей республики выбрала путь конструирования весьма искусственной нации, основывающейся в основном на общности экономических и социальных интересов, а не на культуре? Более того, этот политолог констатировал, что тогдашняя политическая власть в республике – а ситуация с тех пор в этом направлении особо не изменилось – старается избегать обсуждения по существу вопросов об этническом разнообразии (при том что на словах она может даже называть это многообразие ценностью). Тем самым, как отмечал Равио, игнорируя «непременные исторические корни любой национальной „высокой“ культуры».
Французский политолог, как говорится, попал в точку. Действительно, в начале 1990-х и официальный политолог Хакимов, исходивший из наличия в республике двух государствообразующих этнических общин – татар и русских, фактически ничего не сказал о том, как именно эти общины должны в этнокультурном плане развиваться ( то есть выстраиваться) в Татарстане так, чтобы их интересы не пересекались, а дополняли друг друга. Между тем русские Татарстана являлись (и являются) всего лишь частью всего огромного русского мира, элита которого сидит вовсе не в Казани, к тому же она вполне ясно отдает себе отчет в происходящем в российских регионах. Отсюда ясно, что в политическом плане рассматривать русских Татарстана отдельно было не слишком верно.
Когда Хакимов указывал, что успешное функционирование республики, ее самоопределение может быть обеспечено «предоставлением русским таких же прав, что и татарам», он избегал обсуждения не только сказанного выше, но и фундаментального вопроса о том, что любая нация (= государство) базируется на «высокой» культуре (в некоторых случаях – на нескольких), но та (или те) не спускается с неба, а формируется, причем при активной роли государственных органов. Скажу больше: у идеолога «татарстанской» нации, как и у его политических шефов, представления о роли этнокультурного фактора в конкретной плоскости в формировании государства – будь даже в его татарстанской «автономной» ипостаси – на самом деле не было. Нет его и сейчас, что отчетливо продемонстрировало еще раз недавнее весьма своеобразное «решение» в Татарстане нашими парламентариями «языкового вопроса».
«МОДЕЛЬ ТАТАРСТАНА»: «ЗА» И «ПРОТИВ»
Еще в те годы, в своей статье «Модель Татарстана»: «за» и «против» (№1 и 2 за 1995 год журнала «Панорама – Форум»), которая тогда вызвала ясно выраженное неодобрение в аппарате президента РТ (а журнал издавал Хакимов), мною был проведен теоретический анализ тогдашнего общего политического курса татарстанской элиты, стремившейся, как это весьма точно подметил Равио, сформировать некую искусственную нацию (замечу, тут подразумевается европейское понимание категории «нация» как государственно организованного народа) без этнокультурного содержания. Сейчас я вкратце воспроизведу логику своей публикации, не потерявшей своего значения и сегодня.
Разобрав некоторые теоретические исследования по нациестроительству, я тогда сделал прямо противоположное мнению Хакимова заключение о том, что не государство превращает сообщество в нацию, а культура объединяет людей в национальную общность, формируя тем самым государство. При этом я писал, что часто государство возникает (например феодального типа) раньше современных наций, в ряде случаев и до образования «систематизированной» «высокой» культуры, «определившей свою собственную территорию» (Геллер), но все равно в конечном счете нация оказывается «культурно опосредованной», а государство – работающим в интересах определенной культуры, в поликультурной среде – нескольких культур (последнюю мысль я вписал только сейчас).
Мною было отмечено, что без своей культурной политики, направленной на формирование собственной «высокой» культурной страты, Татарстану не удастся стать особой, отличающейся от русской, «нацией» именно из-за того, что наше культурное пространство, не выделяющееся из общероссийского своей спецификой, – а она может быть выстроена только на этнической основе – не позволит этому произойти. В этой связи я тогда привел в пример языковую ситуацию в республике, когда во всех сферах политической жизни (парламент, другие органы власти и учреждения) господствовал русский язык, создававший ситуацию полной нерасчлененности татарстанского этнокультурного пространства от общерусского российского.
Мой общий вывод был сведен к двум пунктам, из которых следовал третий:
– в республике существуют два понимания нации: 1) как этнокультурного единства; 2) как территориальной общности, идентичность которой основывается на единстве экономических и социальных интересов;
– указав, что Татарстан имеет две ипостаси – «татарскую» и «татарстанскую», я подчеркнул, что те, кто исходит из того, что основу суверенитета республики составляет безэтничный «народ», заблуждаются – такую основу может составлять лишь суверенитет татарской национальной общности, но не потому, что татары чем-то лучше русских и др., живущих в Татарстане этнических групп, а потому, что культура русского населения – второй по величине этнонациональной общности республики – ничем не отличается от общероссийской русской культуры. Поэтому она не может составлять базу этнокультурного самоопределения, порождающую политически организованную «нацию». Только наличие этнокультурной специфики на нашей территории вследствие исторических причин выстраиваемой на татарской культурно-языковой основе создает самоопределяющийся в республику народ (= автономную нацию), обладающий определенной целостностью, не позволяющей превратиться местному сообществу в «некоторых казанцев», организованных в Казанскую губернию.
Из этих двух выводов вытекал третий, согласно которому были предложены ключевые элементы внутриполитического устройства Татарстана, основанного на институциализации этнических общин республики:
а) создать в республике двухпалатный парламент, один из которых должен был быть общереспубликанским, а другой – представлять этнические группы;
б) чтобы эта система заработала, произвести в Татарстане административно-территориальные преобразования (для выделения этнических ареалов) или производить выборы в пользу национальностей по этническим куриям (можно сказать – квотам).
При этом имелось в виду, что в политическом плане татары и русские (также и др.) должны были иметь равные права. Но в этнокультурном плане татары могли бы претендовать на некоторые особые права, так как Татарстан для всего татарского сообщества является в мире единственном местом, где национальная культура татар как этнонации могла бы воспроизводиться в целостном виде, что требует всего набора социальных институтов, обеспечивающих такое развитие. Понятно, что речь шла о формировании в Татарстане гражданского общества и основ демократии, выстраиваемых на этнической базе, для наших условий из-за поликультурного состава населения Татарстана единственно возможной, как я полагаю.
«СУТЬЮ ПОДХОДА ЯВЛЯЛОСЬ СОЗНАТЕЛЬНОЕ РАЗМЕЖЕВАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО И ЭТНИЧЕСКОГО АСПЕКТОВ «ТАТАРСТАНСКОЙ» НАЦИИ»
Сутью предложенного подхода являлось сознательное размежевание политического и этнического аспектов «татарстанской» нации. При выполнении описанных выше условий можно было согласовать две ипостаси этой нации: татарстанскую, которая выступала бы как политический аспект нашего общества, выстроенного на основе признания его фундаментальной двуликости (с добавлением и др. этнических групп меньшего калибра); татарскую, являющуюся только в определенном, в этнокультурном разрезе, обладательницей некоторых, четко очерченных преимуществ, вполне контролируемых при выполнении изложенных выше условий на политическом уровне из-за особенностей состава парламента.
В итоге получилось бы, что русские этнокультурную целостность обретали не в рамках Татарстана, а в масштабе всей России. А татары, для которых главный смысл существования Татарстана заключается в создании условий для полноценного функционирования и развития их «высокой» культуры, оказались бы, не переставая быть вписанными в РФ в качестве структурной части ее субъекта, государствообразующим этносом республики в строго очерченных этнокультурных границах. Естественно, это был проект нормальной автономии, а не той несбыточной безграничной суверенности, о которой грезили до 1994 года иные татарстанские политики и общественные деятели.
Однако дело пошло не так, как мною предлагалось, и в Татарстане победила политика, нацеленная, со всеми колебаниями в ту и другую стороны, на реализацию максимально этнически невыраженной «нации» татарстанцев. Эту политику мне пришлось продолжительное время критиковать, за что я получил со стороны Шаймиева, как это стало известно из частной беседы недавно, квалификацию «слишком простого парня» – наверное, из-за него и не был избран в «академики» . Но в итоге оказалось, что написанное мною два десятка лет тому назад было вполне содержательно, и мы в Татарстане опять стоим перед выбором политического курса о дальнейшем выстраивании татарстанского общества, но в условиях очень невыгодных для татар и татарстанских политиков. Тут уж, понятно, одним увольнением министра образования и его зама ничего не решишь. Нужны новые идеи относительно того, куда нам двигаться.
Поэтому придется бросить общий взгляд на те трансформации, которые произошли в российском политическом пространстве в последние два десятилетия, но с определенного угла зрения – с позиции анализа изменений, охватывающих прежде всего русское общество – ядро России, а затем уже татар.
«СООТВЕТСТВЕННО, РУССКИХ НАДО ПЕРЕНАПРАВИТЬ ОТ ОЛИГАРХАТА К ЗАЖИРЕВШИМ НАЦИОНАЛАМ»
Не секрет, что татары в России живут в русском этническом мире, имея теснейшие связи с русскими, в том числе и на семейно-бытовом уровне, из-за чего любая трансформация русских оказывает сильнейшее влияние на татар. Есть и обратное влияние, правда, гораздо меньшее. Хотя временами татары в последние десятилетия оказывались в ходе происходивших в российском обществе изменений расторопнее русских, в конечном счете медленно запрягшие, но быстро едущие русские показали, кто является ведущим звеном в государстве. Однако с этим следует разобраться более детально.
Все социологические исследования постсоветского российского общества показывают, что после этапа кризиса национального самосознания у русских начался неуклонный рост самосознания и осознание ими своих этнокультурных и политических интересов. Этот процесс был характерен для всего постсоветского пространства, но в рамках СССР и РФ раньше проснулись нерусские народы, а русские, превращенные в СССР в некий фундамент «советского народа» и утерявшие во многом вектор своего этнического развития, из этой западни смогли выбраться далеко не сразу. Сам же выход из прежнего застойного состояния «советскости» оказался для них весьма болезненным – статус главного и ведущего народа был поколеблен, место в мире под большим вопросом из-за общего состояния России. Привыкшие к имперскому величию, хотя бы даже в советской оболочке, русские чувствовали себя униженными и брошенными, в том числе и потому, что пришедший к власти в России после распада СССР олигархат при всех изменениях был далеко не русской властью не в последнюю очередь и из-за своего этнического состава. Не зря отец Тихон (Шевкунов) упорно произносит некое заклинание, очень страшное по своим последствиям для определенных кругов именно этого олигархата.
При всех трудностях тем не менее самовосстановление русского духа происходило, но с большими издержками – на горизонте замаячила тень православно-русского фундаментализма, ибо альтернативная либеральная модель, заточенная под западные образцы, оказалась в этой ситуации непригодной для кормления до крайности озлобленного «русского медведя». Он требовал кровавой пищи, а не постной, к тому же сильно просроченной и произведенной на политической кухне евроиндустрии…
Можно быть абсолютно уверенным в том, что окружение Владимира Путина, тонко чувствующее происходящее, вынуждено было реагировать на растущий этнонационализм русских, тем более на носу очередные выборы президента, к несчастью для правящей российской элиты, совпавшие с растущими экономическими и иными трудностями, внешнеполитической изоляцией России в западном направлении при одновременном усилении очень даже амбивалентного восточного вектора. Думается, что именно из-за специфики текущей ситуации во внутрироссийской политике был выбран удар по языковому фронту, кстати, весьма неполезный для отстаивания языковых прав русских во внешнем русском мире. Логика тут двоякая: во-первых, обеспечить правящей элите страны поддержку на ближайших выборах русского большинства (составляющего более 4/5 населения России, не будем забывать); во-вторых, растущий пыл шовинистических сил «русского мира», а там очень много и других, по всем меркам «нормальных», вполне договороспособных и настроенных дружественно по отношению к «своим инородцам». Соответственно, русских надо перенаправить от олигархата к зажиревшим (помните известную формулировку Владимира Жириновского?) националам.
«ТАТАРСКОЕ ДЕЛО БЫЛО ПОЧТИ ПОГУБЛЕНО»
А что происходило на параллельном курсе с татарами? После национального подъема, продолжавшегося до 1990-х годов, у них все общественно-политические организации, отстаивавшие интересы татар, пришли в упадок. Они в итоге были замещены всемирным конгрессом татар, работавшим под бдительным оком начальства и не блиставшим при Тагирове особыми успехами. Рост национального самосознания, четко фиксировавшийся в 1980-х – первой половине 1990-х годов, стабилизировался, радикалы (например «Милли Меджлис» образца 1992 года) оказались на обочине общественной жизни. Короче, руководство татарскими делами постепенно перешло в руки властей и близких к ним кругов, частично сосредоточившись в официальном ВКТ.
Если на первом этапе, в ходе революционного натиска, общественным формированиям протатарской ориентации (ВТОЦ, «Иттифак», общество им. Марджани и др.) удалось достичь заметных успехов в оживлении культурно-языкового обслуживания татар (открытие татарских гимназий и школ в городах, формирование большого числа национальных СМИ – новые телеканалы, газеты, журналы, радио и др.), в целом переломить ситуацию на гуманитарном направлении (создание новых академических институтов, объединенных в АН РТ, открытие в вузах татарских групп, кафедр и даже факультетов татарского профиля – по языку, литературе и истории), правда, достигнутых через огромные усилия общественности, то в последующем все было передоверено официальным структурам. Те, однако, благодаря уже разобранным выше политическим воззрениям, в дальнейшем изо всех сил стремились татар затормозить, дабы их из Москвы не обвинили в национализме.
Однако это сдерживание, проводимое в рамках сохранения паритетности, на деле пошло во вред татарам. Нетрудно понять, почему изначально состояние татарского общества в культурно-языковой области было очень плохим. Вот только один пример: к началу 1980-х годов в школах республики менее 20% части татарских детей обучались на родном языке. Тут была нужна не политика паритетности, а политика ускоренного развития татарского культурно-образовательного пространства. Естественно, это требовало вложения сюда больших средств. Однако ничего подобного не было сделано. Хотя средства в республике были, но они ушли на всякие помпезные и дорогостоящие мероприятия, не имеющие прямого отношения к этнокультурному развитию татар.
Но народ не был мертв. Несмотря на некоторое замедление роста национального самосознания у татар в 2000-х годах, процесс возрождения продолжался, формировались более молодые, по-современному думающие интернет-сообщества, выпускались учащиеся татарских гимназий, закончили образование в татарских группах вузов студенты, и все они пришли в жизнь. Без дела не сидели и татарские СМИ, интеллигенция. Поэтому давление на правящие круги республики со стороны общественности не ослабло, просто оно приобрело более системный характер и происходило по большей мере не на уличных митингах. Наши верхи, не умея в целостном виде анализировать происходящее, нутром чувствовали необходимость изменений в ряде сфер, особенно в образовательных делах. Из-за того что там начала накапливаться взрывоопасная ситуация – сферой образования были недовольны как татары, так и русские, – руководство Татарстана начало предпринимать судорожные попытки внесения туда новшеств, чтобы как-то начать решать становившийся все более сложным «языковой вопрос».
Но меры, предпринятые в этой сфере, в том числе и уже отставным министром Энгелем Фаттаховым, были мало продуманными, некомплексными и поспешными, поэтому совершенно не эффективными. Не понаслышке знаю, что с экспертами никто не советовался, все решали в узких ведомственных рамках. Итог оказался плачевным, татарское дело было почти погублено, как мы сегодня все знаем.
В общем, татары по своей глупости и недальновидности попались на крючок, причем так, что безболезненно с него сойти будет уже невозможно, какие бы перед общественностью пируэты наши политики сейчас ни совершали. А произошло это потому, что прежний политический вектор, выстроенный Хакимовым – Шаймиевым, затем продолженный без коррекций и после них, оказался ошибочным. И самое печальное, что наш политический бомонд вкупе с крупной буржуазией, занятый большей частью личным обогащением, а отнюдь не государственными делами политического плана, капитально проморгали происходившие в России и в ее верхах изменения последних лет, очень даже заметных для незамыленного взгляда, о чем мне уже приходилось писать неоднократно.
«ПОЛИТИЧЕСКИЙ КУШ СОРВАН»
Так в чем заключалась ошибочность проводившейся в республике внутренней политики последних лет?
Базовым недостатком этой политики (замечу, что уже довольно давно идеологию ее формирует отнюдь не Хакимов, являющийся все-таки доктором наук, а команда Александра Терентьева) можно указать стремление обнулить татарскость. К тому же при одновременном заигрывании с хоругвеносцем Михаилом Щегловым, сильно отличающимся в худшую сторону от своего предшественника Александра Салагаева, бывшего все же доктором социологии, которого я хорошо знал. Но такая политика вытекала не из личного понимания Терентьева, хотя этот момент тоже нельзя отбрасывать полностью, а из общей модели политического бытия Татарстана. Она низводила русских, как уже было объяснено выше, из состояния политического составного татарстанского общества в состояние этнографической виньетки «суверенной» республики, способной только на ведение хороводов в рамках всяких «Каравонов». Естественно, по мере усиления русского духа, роста национального самосознания местные русские тоже начали осознавать неправедность такого положения, когда ими единолично правят сильно разбогатевшие (это еще сказано слабо) татары, к тому же навязывающие им в буквальном смысле в школе татарский язык при том, что кругом господствует русский язык. Так как политически русские в республике оказались совершенно не организованными (где 1990-е годы?) в связи с чем еще раз на передний план и выплыло «Общество русской культуры». Для того чтобы вы поняли, с кем в данном случае имеете дело, надо знать, что часть его членов была и на Донбассе… С остальными все последнее десятилетие упорно трудилась, правда, под бдительным оком Терентьева и Ко, Ольга Артеменко, стоящая на близких с членами ОРК идейных позициях.
И вот в таких условиях весьма недалекие государственные мужи из минобрнауки внедрили в Татарстане экзамен по татарскому языку после 9-го класса, итоги которого могли оказать влияние на продолжение обучения школьником. А обучение (методика, учебники и т. д.) татарскому русских и русскоязычных школьников в республике было поставлено, как сейчас уже известно всем, из рук вон плохо. И русские родители зароптали. Щеглов и Ко занялись организацией русского «фронта», чему Артеменко регулярно помогала. В итоге плод созрел, осталось только его сорвать. Тут как раз на московском политическом небосклоне возникли подходящие условия, и шустрые ребята из аппарата президента РФ во главе с Сергеем Кириенко, издавна испытывающим к нам, скажем так, противоречивые чувства, сыграли ва-банк. Итог: политический куш сорван, да еще какой!
«СПАСЕНИЕ В РАМКАХ ОДНОГО ТАТАРСТАНА НЕВОЗМОЖНО»
Между тем ситуация, которая сейчас складывается в образовательном пространстве Татарстана, крайне отрицательна. Уже 1/5 часть татар России родным считают русский язык. По данным же соцспросов в Татарстане, не более 1/3 татар знают родной язык на уровне, позволяющем им общаться на нем дома и использовать его свободно. А если реализовать в полной мере тот вариант обучения, который закрепляется сейчас в русских школах – а там обучается большинство татарских детей (привет Фаузие Байрамовой, которая говорит, что давно пора было отделить их и создать качественную систему национального образования), – то весьма скоро мы получим огромную массу крайне обрусевших татар, для которых основным языком общения будет русский. В таком случае проблематично формирование в Татарстане ярко выраженного татарского этнокультурного пространства (не будем же за него принимать одни танцы и песни?), являющегося единственным прочным основанием идентичности и, следовательно, политического самоопределения татар в рамках РФ хотя бы в форме автономного образования.
Действительно, если нет самостоятельной культуры, обладающей «высокой» стратой, то зачем Татарстан, достаточно иметь Казанскую или, как сейчас обсуждается, Самарско-Ульяновско-Казанскую (=Поволжскую) губернию. Вот и окажется, что без этнокультурной протяженности конец наступит не только у «татарстанской», но и татарской нации, а лишенная интегрирующего ядра в лице Татарстана татарская этнонация превратится в локальные общины, в лучшем случае объединяемые через институт национально-культурной автономии. Во главе с кем? Вот именно – там тоже пусто.
Таков апокалиптический конечный сценарий, если татарская общественность быстро не возьмется за ум. Но замечу, что татары, являющиеся частью тюрко-мусульманского мира и традиционно ориентированные на линию единобожия, обладают потенциально очень сильным эгрегором и способны противостоять, скажем так, «мелким джиннам», являющимся прислужниками сил, стремящихся в России продолжить линию поддержки уходящей в небытие (в мировом масштабе) модели, ориентированной на «поклонению Золотому тельцу». (Если кому не нравится подобная терминология, можно привести другой эквивалент, например, используемый экономистом Михаилом Хазиным – «финансовый капитализм» монетаристов). Не сомневаюсь, что в данном случае речь идет об одном процессе – тотальной унификации, под которую попадают как этносы и их языки (сегодня – татары и татарский язык, через ход – уже русские и русский язык, которым противопоставят английский или китайский языки – в зависимости от вектора глобализации), а также регионы, территории и страны. Именно поэтому в первой части своей статьи я написал, что испытываю колоссальную тревогу в целом за Россию, ибо удар по татарскому языку и, соответственно, татарскому народу – это начало других очень болезненных процессов в масштабах всей нашей большой Родины. Поэтому спасение в рамках одного Татарстана, уверен, невозможно, хотя дело наше, казалось бы, и правое. Надо будет в дальнейшем действовать в масштабах всей (и в интересах) России, даже Евразии, рука об руку, с настоящими русскими патриотами, о чем мы еще поговорим в отдельных статьях…
И последний штрих к последним событиям. Что касается масштабов республики, то, конечно, заклание министра, тем более его первого зама, еще и не нюхавшего пороха, как главных виновников всего ничего не даст – разве что строку в нижайшем отчете, отправленном Кириенко. Напоминаю, что мусульманам такого рода жертвоприношения, как хорошо известно, запрещены.
А вот виновников произошедшего поближе, в аппарате президента Татарстана, в частности в его управлении внутренней политики, я бы нашим руководителям посоветовал поискать. Похоже, именно там обитают те, кто выстроил (или допустил) путь, приведший к поражению республики и всех татар. Как сказано давно, сначала всмотрись в себя… Впрочем, ради справедливости отмечу, что при любом раскладе они отвечали за тактику. О стратегических же просчетах допущенных в свое время при выстраивании «Модели Татарстана», мы поговорили выше, надеюсь, исчерпывающе.
Дамир ИСХАКОВ.
«БИЗНЕС Online».
КОНТЕКСТ:
Дамир Исхаков: «Окончание «четвертой татарской революции»
Просмотров: 892