Айрат Файзрахманов: «Школа с татарским языком обучения, не окрепнув, практически исчезла»

Как должна развиваться система образования в РТ, чтобы «татарский патриотизм», упомянутый Рустамом Миннихановым, не превратился в экзотику

Одним из итогов «языковой проблемы» в республике стало внимание к работе татарских школ в РТ. Как оказалось, к примеру, в Казани на сегодняшний день обучение только на татарском ведется всего лишь в одной школе! Общественный деятель Айрат Файзрахманов на страницах «БИЗНЕС Online» размышляет о том, что развивать национальную школу можно, используя опыт каталанцев, басков, валлийцев и т. д., когда исчезающие языки смогли возродить именно через систему образования.

«ПРЯМОЙ КОРРЕЛЯЦИИ МЕЖДУ СЕПАРАТИЗМОМ И СТРЕМЛЕНИЕМ К ЗНАНИЮ ЯЗЫКА НЕТ»

Очень часто приходится слышать, что татарский язык нужно сохранять прежде всего в семье. В этой нехитрой житейской формуле есть два изъяна. Первый – почему татарский язык нужно именно сохранять, а не развивать? Второй – сегодня уже много татарских семей, где не только родители, но и бабушки с дедушками не знают татарского языка. И как в этих условиях «сохранять татарский язык в семье»? Поколенческий разрыв в передаче языка произошел не сегодня и не вчера, процесс начался еще в 1940-е годы. И этот разрыв продолжает дублироваться в последующих поколениях, он расширяется и углубляется.

Татарами родной язык утрачивается именно в городских условиях. Здесь он оказывается, по сути, на положении миноритарного языка – языка меньшинства, выполняющего гораздо меньше социальных функций, чем язык мажоритарный (доминирующий). Большинство информации в течение дня поступает на доминирующем языке – это и медиа, и учеба или работа, и простое общение, визуальная информация в городе, культурные мероприятия, и т. д. Стоит ли после этого удивляться тому, что дети плохо знают родной язык родителей? Уроки татарского языка, будь то два часа в неделю или шесть, положение не спасают. Даже существенное улучшение преподавания не приведет к тому, чтобы дети в Татарстане массово заговорили на татарском языке. Это лишь минимальный уровень, который осваивают около 20% учеников. Даже отправка детей на каникулы в деревню (моноэтничную среду), как правило, не помогает полноценному освоению татарского языка. В этих условиях не изучается литературный и научный язык – человек может хорошо говорить на бытовом татарском, но не уметь писать на нем.

И вот здесь посыпать голову пеплом, говорить об исчезновении, заниматься самоуничижением не стоит. Есть немало народов, чье положение схоже с татарами, и есть масса положительных примеров, когда ситуацию удавалось исправить. Правильно было бы сравнивать положение татарского языка с рядом региональных языков в Европе. Проблемы были схожие – большинство региональных языков воспринимались как языки сельской местности, каждое последующее поколение знало его хуже, а сфера применения была несравнимо уже, чем у современного татарского. Так, каталанский язык, будучи запрещенным (!) до 1975 года, смог не только восстановить утраченные позиции у самих каталанцев, но и стал полноценным языком автономии. Большинство населения автономии знают этот язык. Нечто похожее произошло в Стране Басков. Знание регионального языка у молодежи выше, чем у старшего поколения, и он больше не воспринимается как язык сельской местности.

Многие скажут, что это плохие примеры, ведь Каталония теперь требует полной независимости, а до этого главной горячей точкой Испании была Страна Басков. Заметим, баскский сепаратизм получил свое развитие тогда, когда не было и речи о школах с баскским языком обучения. И, наоборот, сегодня, когда такие школы есть и они прекрасно развиваются, мы уже не слышим о баскском сепаратизме. Хотя, конечно, корреляция неочевидная. Во всяком случае, язык не является главным маркером сепаратизма. Шотландия, Северная Ирландия, в которых абсолютно доминирует английский язык, а свой практически утрачен, стремятся к отделению не в меньшей степени. И, наоборот, Уэльс, не имеющий амбиций к самостоятельному государственному существованию, постепенно возвращает молодое поколение к знанию валлийского языка. Схожая ситуация с западнофризским языком в нидерландской провинции Фрисландия. Так что прямой корреляции между сепаратизмом и стремлением к знанию языка здесь нет.

«ОБУЧАЯСЬ НА ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ, ГОРОДСКОЙ РЕБЕНОК В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ БУДЕТ ЗНАТЬ РУССКИЙ НЕ ХУЖЕ СВОИХ СВЕРСТНИКОВ ИЗ ДРУГИХ РЕГИОНОВ РФ»

Как удалось вернуть утраченные позиции? Прежде всего за счет создания сильной общеобразовательной школы с региональным языком обучения. Регионы, которые вообще не имели учительских кадров, умеющие преподавать на региональном языке, смогли практически с нуля создать такую систему образования. Если в Уэльсе в 1970-е годы лишь 15% молодежи региона знали валлийский язык, то к началу прошлого десятилетия их число достигло почти 40;. Число школ с валлийским языком обучения и их популярность среди родителей растет. Почему? В конечном счете оказалось, что ученики таких школ лучше сдают математику – настоящая билингвальность заставляет интенсивнее работать мозг. Так, например, в Каталонии каталаноязычное образование стало более популярнее, чем школа с испанским языком обучения. Вслед за школой сформировалось и высшее образование на региональных языках.

Приведу другие примеры. Например, валлонский язык в Бельгии, на котором еще в 1990-е годы разговаривало абсолютное большинство населения региона Валлония, сейчас активно вытесняется французским языком. Валлонский язык преподается лишь как отдельный предмет в школе. Западнофризский язык в нидерландской провинции Фрисландия, будучи лишь отдельным предметом в школе, испытывал те же трудности, но процесс постепенно удалось приостановить за счет появления своей школы.

Аналогично с татарским языком – преподавание его лишь как отдельного предмета положение кардинально не изменит. Городские татары не будут полноценно знать свой язык лишь за счет двух или четырех часов преподавания его в школе. К тому же нет прецедентов того, чтобы сокращение учебной программы (которое мы сегодня наблюдаем) вело к лучшему знанию предмета.

В городских условиях лишь конкурентоспособная школа с татарским языком обучения может возвратить молодое поколение татар к своему родному языку. И именно этот фактор должен стать краеугольным камнем всей языковой политики в республике. В 1990-е годы Татарстан частично смог возродить в своих городах татарскую школу, и сегодня мы видим молодое поколение горожан, отучившихся в национальных гимназиях и хорошо знающих свой родной язык, культуру, историю. При этом перестроиться на русский язык в вузе таким выпускникам не составляло большого труда, к тому же появлялось высшее образование на татарском языке. Обучаясь на татарском языке, городской ребенок будет знать русский язык не хуже других своих сверстников из других регионов России!

Исследователи подчеркивают: на протяжении большей части ХХ века в европейских государствах существовало отрицательное мнение о преподавании региональных языков. Считалось, что они мешают изучению в совершенстве языка большинства. Часто их знание считалось аномалией: «нормальными» гражданами страны были монолингвы на языке большинства. Нередко власть боялась, что владение региональным языком поставит под угрозу консолидацию единой нации и территориальную целостность государства. Однако значительная часть передового мирового сообщества пришла к пониманию, что при обучении на миноритарном языке мажоритарный язык будет освоен в любом случае на хорошем уровне! Мнение о том, что при таком обучении готовят сепаратистов, как минимум ненаучно, максимум – несет угрозу межэтническим отношениям.

«ШКОЛА С ТАТАРСКИМ ЯЗЫКОМ ОБУЧЕНИЯ, НЕ УСПЕВ ОКРЕПНУТЬ, ПРАКТИЧЕСКИ ИСЧЕЗЛА»

К концу нулевых при внедрении системы ЕГЭ большинство «завоеванных» позиций татарского языка было утрачено. Формально только в одной Казани мы имеем два десятка татарских школ и гимназий, почти четыре десятка русско-татарских школ. С высоких трибун отчитываются, что 100% детей татар в школах объяты национальным воспитанием и татарский язык они знают, а более половины детей и вовсе обучаются в «татарской школе»! Фактически же в Казани полностью на татарском преподает лишь одна гимназия. В Набережных Челнах и других городах ситуация не лучше. Школа с татарским языком обучения, не успев окрепнуть, практически исчезла. И здесь также срабатывает комплекс причин. О нем отдельная речь.

Социолингвисты подчеркивают: системная, целенаправленная языковая политика (в том числе в школе), может дать результат только через два поколения. В национальной школе Татарстан успел воспитать только одно поколение. При этом надо отметить, сам термин «национальная школа» не совсем удачный. Во-первых, он сразу отсекает русское население, которое, возможно, имело бы желание дать ребенку образование на татарском языке (и такие люди иногда встречаются). Во-вторых, «национальный» порой воспринимается как «националистический». Даже у самих татар может складываться образ традиционалистской школы с элементами фольклора. Европейские школы с региональным языком обучения не позиционируют себя как национальные школы. В учебных заведениях с валлийским языком обучения могут быть англичане, в школах с каталанским языком обучения – испанцы. В этом смысле, наверное, нужна перезагрузка имиджа национальных гимназий, правильнее было бы позиционировать их как школы с татарским языком обучения, исключив превалирование этнокультурного компонента.

«ТАТАРСКИЙ ПАТРИОТИЗМ, О КОТОРОМ НЕДАВНО УПОМЯНУЛ РУСТАМ МИННИХАНОВ, ОКОНЧАТЕЛЬНО ПРЕВРАТИТСЯ В ГОРОДСКУЮ ЭКЗОТИКУ…»

Почему нужно говорить именно о городе? Более двух третей татар в РТ проживают в городах. Немало и тех татар, кто прописан на селе, но проживает в городе. Число городских татар стремительно растет. Многие из нас ощущают на себе, что в Казани стал чаще слышаться татарский язык. С момента последней переписи Казань увеличилась на 100 тыс. человек во многом за счет татарского населения. Процесс будет продолжаться и дальше, татары будут концентрироваться в городах. Если первое поколение еще поддерживает тесные связи с моноэтничной средой (деревней), то следующее поколение уже чувствует себя полноценными членами космополитичного городского общества. Учась в школе, где татарский язык является лишь отдельным предметом, но не языком обучения, дети знают его гораздо хуже, чем родители.

И вот в этих условиях, априори чувствуя, что татар в городе становится больше, республика долгое время не предпринимала усилий для создания соответствующей общеобразовательной инфраструктуры на татарском языке! Сейчас нет никакой уверенности, что в 1,5-миллионной Казани в 2030 году эта инфраструктура появится. А значит, татарский язык будет терять свои позиции в республике, а татарский патриотизм, о котором недавно упомянул президент РТ Рустам Минниханов, окончательно превратится в городскую экзотику, аборигенскую фишку для туристов. Как уже писалось, в силу целого комплекса причин создание феномена русскоязычных татар не может служить механизмом выживания нации.

В условиях глобализации, космополитичного городского общества, политики унификации татар спасет только система конкурентоспособного образования на татарском языке – от детского сада до университета. Это базис, это следование мировому опыту. Надстройка – современная городская культура на татарском языке, она формирует интерес, мотивацию, обновленные смыслы и ценности. Но, заметьте, каким бы ни был популярным хит на английском языке, он никогда не станет главным толчком к знанию литературного английского языка.

Надо отдать должное, министерство образования Татарстана крепко взялось за проблему татарских школ: создали дорожные карты развития национального образования, сформировали дополнительные критерии функционирования для татарских школ и гимназий и в последний год развернули процесс их возвращения к татарскому языку обучения. Старт был тяжелым, более того, попытка создать в Казани одну (!) новую школу с татарским языком обучения натолкнулась на сопротивление комитета русскоязычных родителей и потерпела фиаско. В другом случае в Арске была открыта прекрасная гимназия с татарским языком обучения. Но это снова не Казань, да и нет уверенности, что школа сможет преподавать все предметы на татарском языке. Что сейчас будет с этими планами, непонятно.

«ТАТАРСТАН СОВМЕСТНО С ФЕДЕРАЛЬНЫМ ЦЕНТРОМ ИМЕЕТ ПОЛНУЮ ВОЗМОЖНОСТЬ СДАЧИ ЕГЭ НА ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ»

В течение 2017 года в рамках проекта «Акыл фабрикасы» было осуществлено исследование, посвященное развитию татарской школы. Был изучен международный опыт, опрошены 15 экспертов с различным научным бэкграундом, проведены несколько фокус-групп с руководителями, учителями, родительским сообществом татарских гимназий, проведена проектная школа по теме «Татарская школа будущего: 100 идей по развитию». Результатом этой работы станет концепция «Татарской школы будущего» (на татарском языке) – это взгляд общественности, экспертов, ученых. Ряд положений впервые излагается в данной публикации.

Итак, по каким же причинам татарские гимназии и школы не преподают на татарском языке? Во-первых, это так называемый институт прописки, когда по месту жительства к татарской гимназии оказываются приписаны жители местного микрорайона. И школа, вне зависимости от языковой подготовки ребенка, обязана принять его. Конкурсы при приеме в первый класс на настоящий момент запрещены. В свою очередь, финансирование учебных заведений зависит от количества учеников, поэтому школы вынуждены добирать детей. Есть несколько вариантов решения этой проблемы – предоставление возможности выбора учебного заведения по прописке, в зависимости от знания ребенком того или иного языка. Другой вариант – предоставление татарским гимназиям статуса республиканского центра образования, который свободен от института прописки, в этом случае каждый такой центр должен быть уникальным на республиканском уровне. В рамках центра может быть сосредоточено несколько учебных заведений и детский сад.

В каждом районе Казани и Набережных Челнов можно было бы создать республиканский образовательный центр с татарским языком обучения, каждый из них мог бы иметь свой уникальный профиль – гуманитарный, искусствоведческий, полилингвальный (например, акцент на изучение восточных языков), естественнонаучный (как оказывается, татарстанская медицина нуждается в специалистах со знанием татарского языка). Будет ли спрос родителей? В татарскую гимназию №2 детей возят со всего города, она переполнена. Многие не могут отдать туда детей чисто физически, потому что она находится в другом конце города. На спрос влияют и страхи родителей, некие общественные стереотипы, которые можно вполне перебороть.

Вторая причина – пресловутый ЕГЭ, который можно сдавать только на русском языке. Даже в национальной школе срабатывает страх родителей, что ребенок плохо сдаст ЕГЭ, если он будет учиться на татарском языке. Кроме того, по окончании начальной школы ребенок пишет всероссийскую проверочную работу по трем предметам исключительно на русском языке. Отсюда вполне закономерное и прагматичное желание родителей обучать ребенка на языке главных экзаменов. Татарстан совместно с федеральным центром имеет полную возможность сдачи ЕГЭ на татарском языке с сохранением всех критериев конфиденциальности – существует необходимая инфраструктура, методисты, квалифицированный переводческий корпус, готов даже соответствующий законопроект. Нужна только политическая воля и искусство дипломатии, при том что уже сделан огромный шаг вперед – 9-классники могут сдавать основной государственный экзамен на родном языке. Однако при наличии ЕГЭ на татарском языке родители могут опасаться, что ребенку будет трудно учиться в вузе с русским языком обучения.

Еще один ошибочный стереотип – естественные и точные науки невозможно учить на татарском языке. Опыт прошлых десятилетий легко опровергает это мнение. Однако именно из-за этого сложившегося стереотипа многие татарские школы имеют гуманитарную направленность. Во многом из-за этого в настоящее время происходит замыкание татарского языка в рамках татарской филологии и национальной педагогики. Фактическое исчезновение высшего образования и науки на татарском языке приводит к снижению мотивации к обучению на татарском, а полученные выпускниками татарских гимназий языковые навыки оказываются маловостребованными на рынке труда. Если журналисты, которые могут писать на двух языках, порой получают в государственных СМИ меньшую заработную плату, то о какой мотивации можно говорить?

«СКАЗЫВАЕТСЯ ЭЛЕМЕНТАРНЫЙ НЕДОСТАТОК ПРОДВИЖЕНИЯ ПРЕИМУЩЕСТВ ШКОЛ С ТАТАРСКИМ ЯЗЫКОМ ОБУЧЕНИЯ»

Что делать в татарских школах с детьми, которые плохо знают этот язык? Вполне возможны эдакие детские языковые интенсивы, метод языковых гнезд, годичный индивидуальный план развития, в рамках которого ребенок сосредотачивается на изучении языка. Сегодня также можно наблюдать приток преподавателей, не имеющих навыков преподавания на татарском языке. Где брать талантливых учителей, которые бы могли преподавать на татарском? Здесь работает тот же принцип – языковые интенсивы для учителей, плюс специальный стипендиальный фонд.

В целом сказывается элементарный недостаток PR, продвижения преимуществ школ с татарским языком обучения, неправильное позиционирование в публичном пространстве, консерватизм педагогических кадров, замкнутых в пространстве своей школы. С этим можно и нужно работать. В указанных выше странах шла целенаправленная пропаганда школ с региональным языком обучения, им оказывалась дополнительная помощь, однако родители долгое время не считали нужным обучать детей в этих школах. В конечном счете в общество и центральные власти пришло понимание, что обучение на миноритарных языках имеет свои преимущества. Например, если раньше школы на окситанском языке обучения могли существовать во Франции с ее жестко централизованной системой образования лишь в порядке частной инициативы, то сегодня центральное правительство оказывает им свою помощь.

Пока же среди школ – «национальных чемпионов» в Татарстане нет татарских гимназий. Большинство имеют слабую материально-техническую базу, являются крепкими середничками рейтингов. Многие из них после перехода на мажоритарный язык обучения опустились в своих результатах. Главным их плюсом является хорошее воспитание и дисциплинированность учеников, сохранение особой национальной среды. Но этого мало. У родителей есть резонный вопрос: «Для чего моему ребенку учиться в татарской гимназии, если там и так все преподается на русском языке?» В конечном счете даже многие представители национальной интеллигенции, пламенные патриоты, учителя татарского языка, представители татарской эстрады, науки, СМИ, профильных органов власти – все те, кто, так или иначе, зарабатывает на воспроизводстве татарской культуры – не отдают своих детей и внуков в татарские школы. В этом смысле никто из высших должностных лиц не служит примером, ориентируясь на который родители бы отдавали своих детей в школы с татарским языком обучения. Массовый порыв 1990-х годов, когда казалось, что татарские гимназии – это престижные учебные заведения, ушел в небытие.

Нужен сильный директорский корпус, готовый стать агентом изменений, потянуть за собой педагогический коллектив. В Татарстане немало сильных команд педагогов, которые могли бы послужить образцом формирования кадрового резерва для татарских школ. Необходимы инвестиции со стороны республиканского бизнеса, чтобы создать несколько точек роста, несколько образцовых школ с татарским языком обучения. Далеко ходить не надо – в Армении национальный капитал активно участвует в преобразовании системы образования, создает такие точки роста с самым передовым опытом преподавания.

Стоит обратить пристальное внимание на финское образование, считающееся лучшим в мире. Когда-то общество также не верило, что финская школа может стать лучше, чем шведская (шведский – второй государственный язык в Финляндии), однако теперь весь мир ездит к ним перенимать опыт. Финны не гонялись за результатами тестирования и рейтингами, они позволяли себе экспериментировать. Главный фактор позитивных изменений – увлеченный учитель-исследователь, который смог в первую очередь сделать финских детей счастливыми и такими же увлеченными в поиске знаний. Школы с татарским языком обучения могли бы выступить такими «экспериментальными» площадками, которых можно было бы избавить от бешеной погони за муниципальными рейтингами, отчетами и повальными тестами, поставив задачу создать в течение 8-10 лет уникальную модель со счастливыми и увлеченными детьми. Да, в условиях федерального «диктата» особо не поэкспериментируешь, но коридор возможностей у регионов все же есть. Возможно, что правильные изменения в татарской школе послужат образцом для остальных. Казанская школа «СОлНЦЕ» Павла Шмакова – прекрасный пример того, что и в условиях жесткого администрирования образования можно создать школу, очень напоминающую финскую систему. А если добавить к этому политическую волю, мотивированные кадры и просвещенное родительское сообщество, то «без булдырырбыз!»

Помимо собственно школ с татарским языком обучения, Татарстан мог бы стать образцом билингвального и полилингвального образования. Пока же, по мнению специалистов, мы не имеем современных методик билингвального преподавания. Для этого как минимум нужны стажировки, тщательное изучение зарубежного опыта (Уэльс, Квебек, Страна Басков, Казахстан), его постепенное внедрение, а не бойкие отчеты о билингвальном характере обучения в республике.

«Первый мир» за последние 70 лет прошел путь от частичного запрета и игнорирования местных языков до создания полноценной системы образования (от детского садика до университетов) на региональных языках. Кстати, Российская Федерация в 1998 году ратифицировала Европейскую рамочную конвенцию о защите национальных меньшинств, которая является наравне с Европейской хартией региональных языков (Россией подписана, но не ратифицирована) важной правовой базой для формирования такой образовательной системы. При всем при этом модернизация системы национального образования, создание конкурентоспособной школы с татарским языком обучения вполне укладывается в существующие ФГОСы и государственные программы. Татарстан же даже в нынешней ситуации имеет хороший задел, инфраструктуру для того, чтобы приблизиться к лучшим европейским примерам.

P.S. Что касается претензий относительно якобы неправильной идентичности учеников татарских школ, хотелось бы обратить внимание на одно весьма любопытное исследование социолога Ирины Арутюновой, опубликованное в сборнике Института социологии РАН (Россия реформирующаяся. Ежегодник. №15, 2017). Статья называется «Государственно-гражданская и этническая идентичности молодежи». Так вот, лишь 8% молодежи, проживающей в Москве и Санкт-Петербурге, «в значительной степени идентифицируют себя с гражданами России, 9% ощущают близость с жителями своего города, 18% – с земляками, 16 – с людьми своей национальности». Результаты по Москве и Санкт-Петербургу значительно отличаются от остальных российских регионов. Молодежь национальных республик (Республика Саха) показывает гораздо более высокий уровень превалирующей общероссийской идентичности по сравнению со средними показателями. Это при том, что уровень развития национального образования в этой республике выше, чем в Татарстане.

Поэтому, господа, прежде чем учить учеников татарских школ тому, как любить родину, наведите порядок с идентичностью молодежи хотя бы в Москве! Но это вряд ли получится, видимо, куда сподручней пенять на мифический сепаратизм республик.

Просмотров: 1263