Из Камышлы в Кемерово, через Каир

344c6bb87f77871a1daec6aeb1796c6c

Рубин Муниров.

Первый заместитель муфтия Кемеровской области, имам-хатыб Соборной мечети «Мунира» о пути к вере, ее понимании и проблемах

Рубину Мунирову всего 33 года, но вот уже семь лет он занимает пост имам-хатыба, то есть настоятеля соборной мечети «Мунира» в Кемерове. «Мунира» — единственная кемеровская мечеть, открытая менее десяти лет назад. В общем, диссонанса не получается: под стать «молодому» месту богослужения и молодой настоятель, да и основная часть верующих также отнюдь не пожилого возраста. О том, как он находит общий язык со своими прихожанами, задачах и проблемах современного ислама в Сибири и своей жизни, пути к вере и её понимании Рубин Муниров рассказал корреспонденту Сиб.фм.

- Рубин хазрат, ваша фамилия и «имя собственное» мечети как-то очень уж созвучны. Неужели назвали мечеть в вашу честь?

- Что вы, ну нет, конечно. Всего лишь совпадение, хотя люди действительно иногда спрашивают об этом. Но должен огорчить и сам в который раз огорчиться — просто случайное созвучие. Да и кроме того, я приехал в Кемерово и стал здесь имамом, когда мечеть всё же уже существовала и называлась именно так. Хотя наверняка слова однокоренные. А вообще название это арабское, в переводе означает «сияющая», «лучезарная».

- Как вы стали исламским священнослужителем в сибирском городе?

- Это очень длинная история. Собственно, переезжать из города в город мне не впервой, всё это знакомо с детских лет. Дело в том, что мой отец офицер, служил в ВВС — его и переводили с одного места службы на другое. И мы с мамой, она по профессии медик, переезжали вместе с ним.

- Ваша семья изначально была религиозной или вы пришли к вере самостоятельно?

- Надо сказать, что правоверными мусульманами родители во времена моего детства не были. Это к ним пришло позже — когда я уже сам стал имамом. Причём не уверен, что моё влияние как-то сильно тут сказалось. Может, и это тоже. Но выбор был в большей степени их собственным, как и должно быть. А я, ну что — молитвенный коврик отцу подарил, например. Вот только он им не пользовался, пока сам не почувствовал в себе потребность к молитве. И случилось это относительно недавно.

А что касается воспитания в детстве — знаете, это было нормальное позднесоветское воспитание, когда религиозные нормы тебе не поясняют, зато дают чёткое представление о том, что хорошо, а что плохо, что морально, а что не очень. С такими «исходными данными» уже можно искать себя дальше — это отличный фундамент.

И, разумеется, поскольку отец был человеком военным, то и понятие патриотизма для меня с детства не было пустым звуком. В диапазоне от действительно серьёзных установок до каких-то, может, смешных даже моментов. Скажем, не могу я до сих пор носить одежду с изображением американского флага, как-то неприятно. Тут даже делегация из посольства США в Москве нас посещала, подарили свой флажок, но я его на видное место не выставляю (смеётся).

- Хорошо, но как вы к вере пришли, получается, что самостоятельно?

- Отчасти так оно и есть. Мне было лет двенадцать, когда мы с тётей впервые посетили мечеть в Уфе. Я как-то сразу почувствовал, что смогу здесь найти нечто такое, чего мне не хватало, что-то очень важное.

Кстати, вот очень хорошо помню день, когда в первый раз по-настоящему молился — 31 декабря, под Новый Год. Для меня это символично. Хотя и не уверен, что в тот момент так чётко это сформулировал, но вот что мне было в мечети и хорошо, и комфортно, что ли — факт.

- И сразу пришло осознание того, что надо выбирать стезю священнослужителя, извините за пафос?

- Нет, до этого было ещё далеко! Я вам больше скажу: даже когда я уже поступил в Уфимский исламский университет, всё равно был довольно далёк от мыслей о «духовной карьере». Думал, что проучусь год или два, знаний поднаберусь, да и пойду на какую-нибудь «гражданскую» специальность. Просто изначально хотелось более глубокого понимания ислама, меня сумели этим заинтересовать ещё в тот момент, когда я в качестве прихожанина стал посещать мечеть. Там был замечательный имам, очень молодой, кстати, чуть за двадцать. Он мне направление и указал.

- А чему вообще учат в исламском университете, каким дисциплинам?

- Знанию и пониманию Корана, священной книги мусульман. Естественно, знанию арабского языка, поскольку это и язык Корана, и повседневных намазов — богослужений. А кроме того, если говорить о необычных дисциплинах, ещё и применению всего сказанного в сурах Корана и хадисах пророка Мухаммада, мир ему, к современной действительности, к повседневной жизни.

Ведь именно этим ислам, в том числе, и значим: это религия повседневная, она непосредственно применима к жизни.

Да что там говорить, вот мы с вами чай пьём, а есть ведь даже и на этот счёт советы!

- Да?! И как же правильно пить чай?

- Да ничего сложного: просто есть совет пить его не слишком горячим, но и не слишком холодным. Пустяк вроде бы, но забота о человеке, о том, как он должен себя вести, даже и в этих пустяках проявляется. И, конечно, в чём-то несомненно более серьёзном. Так, сама жизнь Мухаммада, мир ему, являет, на мой взгляд, пример внимания к людям, прощения им грехов, проявления мудрости и милосердия. В этом смысле Мухаммад действительно является очень значимым духовным ориентиром, даже если относиться к нему не как к Пророку, а просто как к исторической фигуре. И не обязательно быть мусульманином, чтобы его уважать и хоть в какой-то мере брать с него пример.

- А это не слишком ли большой груз ответственности? Особенно конкретно для вас как для человека, которому вроде бы «по должности» полагается быть хорошим? Двадцать четыре часа, семь дней в неделю.

- Ясно, что никто из нас идеальным человеком быть не может. Но надо же хотя бы пытаться!

Не впадать в гнев, в отчаяние, в другие крайности. И помнить о хороших примерах, о том, что даже если тебе очень хочется кого-то осудить, спешить делать это не стоит. А про себя могу сказать, что мне, видимо, ещё и везёт: у меня замечательная семья, понимающая жена, да и коллектив, если можно так сказать, очень хороший и стремящийся при случае помочь.

В общем, ответственность, конечно, ощущается, да и перед Всевышним придётся отвечать за всё, что сделал не так или вовсе не сделал. В случае имама это касается едва ли не прежде всего отношений с прихожанами: необходимо всех выслушать и понять, дать совет. Я же стараюсь опираться на примеры из Корана и из жизни Пророка, мир ему.

Но всё равно для всех хорошим не будешь, верно же? Как мне один раз коллега из Средней Азии сказал: «Даже если ты каждого прихожанина на руках носить будешь, то недовольные найдутся». Неаккуратно нас носишь, скажут, чего-то в животе сильно булькает.

- Прихожане «Муниры» — в основном люди молодые, в возрасте до сорока или даже до тридцати. С чем это связано? И каков их, простите за казённый оборот, национальный состав?

- Действительно, люди к нам ходят всё больше молодые. А связано это с очень простым обстоятельством: становление людей среднего и старшего возраста пришлось на советские времена, когда религиозность не слишком поощрялась. На ислам тоже были гонения, хотя в позднесоветскую эпоху это особо уже и не ощущалось. Однако люди той эпохи в мечеть приходят далеко не массово. А вот молодёжь к вере тянется, ищет в ней ориентиры для себя и старается соблюдать обряды.

«Национальный состав» довольно пёстрый. Прежде всего представители традиционных для ислама национальностей и регионов: татары, башкиры, кавказцы, выходцы из Средней Азии. Между прочим, довольно много местных мусульман-татар — «местных» в том смысле, что их предки жили на территории современного Кузбасса 500 лет назад. На севере области есть сёла, где остались следы от старинных мечетей, где традиции ислама укоренены прочно.

Это я к тому, что не следует считать, будто бы ислам для Сибири — это какая-то «пришлая» религия. Вовсе нет.

Есть среди наших прихожан и русские, и, например, украинцы. Ислам ведь наднациональная религия, здесь это не особенно важно.

- Хорошо, но как быть с различиями в вопросах веры? Ислам тоже ведь не совсем един: мусульмане делятся как минимум на суннитов и шиитов. И это не говоря о том, что и на территории России есть сразу несколько мусульманских объединений, и не всегда понятно, чем они различаются.

- На самом деле всё это не так важно, как может показаться. И уж точно менее важно, нежели некоторым хочется думать. Скажем, наше Духовное управление является автономным, мы напрямую не зависим ни от одного из крупных мусульманских объединений России. И это при том, что со всеми стараемся жить в согласии, без конфликтов.

В нашей мечети молятся представители самых разных суннитских мазхабов — правовых школ ислама. Отличия есть, конечно: у представителей ханафитского мазхаба руки во время намаза должны быть сложены определённым образом, а у шафиитов немножко по-другому.

Но будет ли нас спрашивать Всевышний, когда перед ним предстанем, о том, как мы там точно руки складывали? Сильно сомневаюсь.

Скорее уж о чём-то куда более значимом.

- Вот, кстати, о пестроте и разнообразии. После Уфы вы ведь учились ещё и в Каире, в университете аль-Азхар. Насколько интересной и пёстрой была жизнь — там ведь учатся студенты со всего мира?

- Я учусь в Уфе, ещё ничего для себя окончательно не решил и вдруг узнаю, что меня направляют учиться в одно из важнейших исламских учебных заведений мира! Причём без каких-то особых стараний с моей стороны.

Аль-Азхар — университет огромный, учатся там в самом деле тысячи студентов, буквально отовсюду. Причём иногда очень долго, бывает, что и по 15 лет! Всё дело в том, что там ты получаешь разные степени богословия — это процесс неспешный. Я в общей сложности учился там десять лет. А попутно ещё и выполнял обязанности представителя Совета муфтиев России при нашем посольстве в Каире.

- Ого! Это в двадцать с небольшим лет! Как так получилось?

- Ох, да тоже точно сказать не могу. Видимо, сочли меня достойным. Хотя, не скажу, чтобы так уж блестяще выполнял свои обязанности. Хотя и пытался, конечно. Скажем, был случай, когда необходимо было договориться с похитителями одного российского гражданина. Ещё во времена Хосни Мубарака, до всех революций и смен власти в Египте, но и тогда были в стране районы, которые центральная власть особо не контролировала.

А жили там — назовём их бедуинами — довольно суровые люди гор и пустыни. Вот с ними и пришлось договариваться.

Но участвовал в этом, конечно, не я один.

- А в самом университете много приходилось общаться с представителями разных народов и культур и на каком языке?

- В основном арабский. Ну а в случае выходцев из бывшего СССР — русский, конечно. Если честно, я по большей части именно с нашими бывшими советскими и общался. Они были для меня понятнее, что ли. И привычнее.

А вообще в аль-Азхаре, естественно, полный интернационал. Рядом со мной ещё парень из Венгрии жил, несколько марокканцев из Норвегии (да, именно так!), ещё много кто.

- Не тянет назад в Египет? Всё-таки десять лет там прожито, частица души оставлена, как принято говорить.

- Да, безусловно, тянет, не может не тянуть. Вплоть до того, что я стараюсь быть в курсе всей тамошней общественной и политической жизни, очень бурной и довольно тревожной. Или даже прямо трагичной — вспомнить хотя бы недавний кошмарный теракт в мечети.

Побывать-то хотелось бы, а вот насчёт остаться — это нет. Я свою дальнейшую жизнь только с Россией связываю, уезжать отсюда совершенно никуда не хочу.

- С Россией и именно с Сибирью, с Кузбассом? Куда, между прочим, прямо из Египта и приехали?

- Да, именно так, из Египта! Из страшной жары в сибирский холод. Пригласил меня сюда как раз муфтий Тагир хазрат Бикчантаев — мы с ним в аль-Азхаре познакомились.

Уже семь лет я здесь и уезжать куда-то не особенно хочу. Здесь много дел, которые ещё надо сделать; дом, семья.

Конечно, если муфтий скажет: «Давай в Магадан ты поедешь», наверное, придётся соглашаться. Но я очень надеюсь, что он так не скажет (смеётся).

- А ваша семья — это кто? Вы уже упомянули о жене.

- Причём, жена местная, сибирячка, из-под Белова. Зовут её Наталья. Ходила к нам в мечеть, встретились и в какой-то момент поняли, что это судьба. Я ей говорю иногда: искал тебя на трёх континентах, в Европе, Африке и Азии, и наконец нашёл! И это одна из главных удач моей жизни, жена всегда меня поддерживает. Я за это ей очень благодарен.

Ещё есть дочка, Аделя, ей четыре с половиной года. Когда она родилась, то первые десять минут жизни не дышала. Да и теперь болеет, Всевышний решил нас испытать.

- Вы всегда помните о том, что вы духовное лицо или относитесь к этому, как к работе? Человек, например, отработал смену и может до следующей смены обо всём забыть. А как у вас?

- Дело в том, что настоящий мусульманин должен оставаться им не только в стенах мечети, но и за её пределами. В этом смысле я мало чем ото всех мусульман отличаюсь — исламские постулаты соблюдать обязан. Другое дело, что козырять своим положением как-то вот не привык, да и какое уж у меня положение, на что оно может повлиять? Я буду требовать, что бы меня без очереди в магазине пропустили? А там стоит отработавший смену шахтёр, ещё много кто. Понятно, что делать такое я не вправе. Не вправе требовать, чтобы меня уважали за то, что я имам.

 

 

Муниров Рубин Раисович

Имам-хатыб Соборной мечети «Мунира» г. Кемерово, первый заместитель муфтия Духовного управления мусульман Кемеровской области.

Родился 6 января 1984 г. на Украине в семье военного офицера. В 1997 году переехал с родителями на постоянно место жительство в татарское село Камышла в Самарской области России, где стал посещать курсы по основам ислама.

В 2000 году поступил в Исламский институт имени Ризаэтдина бин Фахретдина в г. Уфе, впоследствии переименованный в Российский Исламский университет ЦДУМ.

В 2001 году получил направление на учебу в университет «Аль-Азхар» в Египет. Во время учебы вел активную общественную жизнь, издавал студенческую газету, стоял у истоков создания студенческого союза, представлял в Координационном совете соотечественников при Посольстве России в Египте интересы студентов.

В 2009 г. назначен полномочным представителем Совета муфтиев России в Египте.

В 2010 г. по приглашению муфтия Кемеровской области переехал в Кемерово, где занял должность имам-хатыба соборной мечети «Мунира» и первого заместителя муфтия.

Женат.

«Камышлинские известия».

 

Просмотров: 1606

4 комментариев

  1. Это Аклимы Бакировны сын! Гордимся!

  2. Я горжусь сыном и дочерью тоже.Нам никогда не было стыдно за них.

  3. Очень приятно читать такие отзывы о парне с нашего двора !!!!!! Удачи во всех делах Рубин !!!! Гордимся !!!!

  4. почет и уважение родителям за такого сына Рубина