В губернии Самарской рожден был сей комдив

Речь пойдет о Ф.Г. Булатове, с 1943 года и до победного мая умело командовавшего 96-й стрелковой дивизией, которая при нем удостоилась почетного названия «Гомельская» и была награждена орденами Суворова II степени и Красного Знамени. А сам Фатых Гарипович за период фронтовых буден стал кавалером пяти орденов и многих медалей. Начав воевать осенью 1941-го майором, он закончил войну в звании генерал-майора.

Татарстан по праву гордится этим военачальником, многие годы служившим и жившим на территории республики. Но детские годы и почти весь тинейджерский отрезок его биографии прошли на самарской земле. Герой нашей статьи родился 20 марта 1902 года в деревне Нижний Сухояш Бугульминского уезда Самарской губернии (ныне – Азнакаевского района Республики Татарстан). Через 18 лет после этого уезд был упразднен, и вместо него появился Бугульминский кантон Татарской АССР.

Вначале у Гарипа абый и его супруги было пять мальчиков и две девочки. Но, когда их старшая дочь Зубаржат вышла замуж, а самые маленькие Заки и Хурлызиган умерли, в доме Булатовых остались четыре сына, и младшим из них стал Фатых. Ему досталась роль посредника между братьями и родителями. Чаще всего это касалось вопросов еды, поскольку жилось в ту пору нелегко, и на столе редко появлялась даже пшенная каша. Частенько посредник слышал от своих братьев такие слова: «Фатых, есть охота, попроси маму сварить кашу. Ты в накладе не останешься – когда мы поедим, дадим тебе вылизать наши ложки». Как вспоминал генерал, мама никогда не отказывала, и ему после трапезы по заслугам доставались ложки.

Начальное образование он получил в родной деревне, в которой в 1903 году была открыта земская школа (преподавали Е.Товянская и М.Машкин), а три года спустя построили новометодное медресе (сруб для него выделили местные помещики Товянские). Когда пришло время Фатыха ходить в школу, преподавание в ней стало вестись на татарском и русском языках.

Подросток любил участвовать в состязаниях бегунов и не раз получал призы. Его отец надумал сделать из одиннадцатилетнего сына портного и отдал Фатыха в ученики к мастеру кройки и шитья. Но из этого ничего не вышло, так как портной весь процесс обучения свел к показу процедуры вдевания нитки в иголку. Мальчишке даже было стыдно возвращаться домой после таких «мастер-классов».

Но у него была одна давняя любовь – гармошка. Вернее, мечта об игре на ней, и поэтому на звуки тальянки Фатых мчался на любой край деревни. «Я стал донимать родителей, – пишет генерал в своей книге «Будни фронтовых лет», – чтобы купили гармошку. Наконец, когда мне стукнуло двенадцать лет, отец все же откуда-то достал старенькую тальянку. С тех пор и пошли дела на лад. Все свободные минуты отдавал тальянке…».

Фатых абый не расшифровал фразу про дела, пошедшие на лад. Пояснение на сей счет содержится в очерке А.Сәли–Ураллы «Генерал Булатов», опубликованном журналом «Совет әдәбияте» («Советская литература») в 1945 году. Автор пишет, что со временем будущий военачальник стал одним из лучших гармонистов в деревне, Он играл на сабантуях и деревенских посиделках, перед собраниями тружеников и после окончания обсуждения на них запланированных вопросов. Созывая людей на эти собрания, организаторы как бы между прочим говорили, что там планируется исполнение татарских мелодий Фатыхом. Проблемы с явкой сразу отпадали. «Туда, где звучала моя тальянка, собиралось народу больше, чем на пятничный намаз», – вспоминал с улыбкой генерал-майор.

И стар, и млад приходили его послушать, а молодежь возле гармониста просто клубилась. Ведь с ним вместе можно пройтись по деревне под звуки тальянки и послушать его новые частушки. Например, такую: «Сусаганда бал эчтем/ Су эчәсе урнына./ Кәпирәтив оештырып,/ Сугыйк нэпман борнына». Возможен такой перевод: «Жажда донимала – выпил меду,/ Хоть хватило бы глотка воды./ Сладость даст кооперация народу,/ Щелкнем по носу всей нэпманской орды».

Придумывал Фатых частушки и о других задачах текущего момента. Потом их начинали исполнять и в соседних деревнях. Поэтому неудивительно, что при выборах Совета Нижнего Сухояша в 1918 году в его составе оказался и наш герой, бывший неформальным лидером молодежи и популярной личностью.

Разными делами пришлось ему заниматься в составе Совета, председателем которого был С.Шайхутдинов, а секретарем – Ш.Булатов, брат Фатыха. Среди них выделим организацию сбора продовольствия и одежды для красноармейцев в ходе гражданской войны, развертывание сети советских школ, в которых ученики 2-3-х классов вечером становились учителями для безграмотных, создание коммуны «Якты юл» («Светлый путь») и налаживание культпросветработы.

Так, осенью 1919 года в деревне надумали открыть клуб или, как тогда говорили, «нардом». Но для «народного дома» нужно помещение, а такового не было. Подошел бы дом помещика М.Товянского, стоявший в 200 метрах от деревни и принадлежавший в год революций его сыну – отставному генералу, который покинул имение после появления новой власти. Однако сей дом в 1918 году сгорел. И тогда Фатых пошел к вдове Галим-бабая, жившей в добротном доме. Асма апа была категорически против открытия клуба в своей избе, но молодой член сельсовета ее уговорил.

Через день новоявленный, но еще не открытый клуб был полон разновозрастного народа. Фатыху выпала миссия дать старт новому учреждению, и пока он выстраивал в голове вступительное слово, кто-то дал ему в руки тальянку. Он заиграл татарскую народную песню «Кара урман» («Дремучий лес»), и первый вечер прошел как небольшой концерт в исполнении молодых людей.

Потом в клубе появились газеты и журналы, открылась библиотека, стали проводиться громкие читки и выступления приезжих лекторов, совещания учителей и концерты. Фатых и руководил нардомом, и сочинял стихи, и участвовал в художественной самодеятельности. Для пополнения багажа знаний, необходимых в клубной работе, он окончил трехмесячные курсы культпросветработников в Бугульме. Чтобы познакомиться с опытом работы Нижне-Сухояшского нардома, к Булатову стали приезжать люди из других населенных пунктов уезда.

А он начал посещать еще одни курсы – военные подготовительные, работавшие в селе Тумутук. Однажды на эти курсы приехал гонец из Казани и позвал парней в татаро-башкирскую военную школу. Несколько человек это заинтересовало, в т.ч. Фатыха. И осенью 1923 года заведующий народным домом, сдав клубные дела, уезжает учиться в Казань.

В столице ТАССР тогда открылась 6-я объединенная татаро-башкирская командная школа (6-я ОТБКШ), расквартированная в Каргопольских казармах. Это было сделано в соответствии с июньским 1923 года решением ЦК РКП (б) о создании начальных военных школ для подготовки командного состава из представителей различных национальностей страны. То есть Булатов попал в первый набор школы, которая в ноябре пришла на смену существовавшим до этого мусульманским курсам. В феврале следующего года 6-я ОТБКШ была переименована в Объединенную татаро-башкирскую военную школу, а по ходатайству IV Всетатарского съезда Советов ей приказом РВС присвоено почетное наименование – Центрального Исполнительного Комитета Советов Татарской Республики (ОТБВШ им. ЦИК Советов ТР).

Через три месяца после этого личный состав школы участвовал в окружных маневрах ПриВО и получил положительную оценку командования округа. Поскольку среди курсантов преобладали выходцы из татарских деревень, практически не владевшие русским языком, в школе был взят курс на татаризацию преподавания посредством привлечения преподавателей-татар и издания учебных пособий на татарском языке. Но этот процесс распространился только на общеобразовательный блок. Военные же предметы полностью излагались на русском языке.

Понятно, что окончивший в своей деревне татаро-русскую школу Фатых выгодно отличался от многих курсантов, да и старательности ему было не занимать. Кроме того, он ходил в литературный кружок, был членом редколлегии стенной газеты и военкором, продолжал писать стихи. которые стеснялся кому-либо показывать. Среди преподавателей военной школы значился писатель Кави Наджми, на литературные вечера приходил поэт Хади Такташ, а комиссаром учебного заведения был герой гражданской войны писатель Шамиль Усманов. Общался Булатов и с курсантами Г.Кутуевым, Н.Баяновым, М.Аблиевым. Первый из них станет известен как писатель, поэт и драматург Гадель Кутуй, второй – как поэт Нур Баян, а третий еще в стенах школы напишет ставшую известной пьесу «Шамсекамар». Посещал Фатых и кружок изобразительного искусства, поскольку увлекался рисованием, не забывая при этом свою подружку-тальяннку.

Через три года он завершил учебу в военной школе в числе лучших курсантов и был направлен командиром взвода в 1-й стрелковый татарский полк 1-й Казанской стрелковой дивизии. В стране тогда формировались национальные части, которые к весне 1925 года составляли 10% общей численности Красной Армии. В упомянутой дивизии реальные возможности организации татарской национальной части были только в полку, куда прибыл служить Булатов. Так, в начале 1926 года на татар приходилось порядка 48% постоянного и переменного составов этого полка.

Однако их было все же недостаточно. В связи с дефицитом командиров-татар занятия на родном языке занимали не более трети учебного времени. Поэтому усвояемость ряда военных дисциплин в татарских подразделениях была ниже, за исключением стрелкового дела, которое осваивалось показным методом.

С целью улучшения работы среди нерусскоязычных красноармейцев при политотделе 1-й стрелковой дивизии было создано национальное совещание. 1-й татарский стрелковый полк ощущал поддержку шефов – тружеников казанских предприятий. В мае 1927 года при нем был организован один из первых в Казани детских садов для детей начсостава в Октябрьском военном городке (бывшие Арские артиллерийские казармы). А многотиражка полка, издававшаяся на русском и татарском языках, была одной из лучших газет ПриВО. Возможно, в ней появлялись и заметки Фатыха, имевшего, как уже отмечалось, склонности к литературному делу.

В татарском полку он служил до осени 1936 года, став в нем со временем командиром роты, а затем помощником командира батальона. Правда, был и период разлуки с полком, начавшийся в марте 1930 года, когда командир взвода вступил в новую должность – инструктор вневойсковой подготовки военкомата только что созданного Аргаяшского района Башкирской АССР. Налаживание здесь необходимой деятельности Булатов сочетал с исполнением татарских народных мелодий по местному радиовещанию. А с приехавшим на гастроли из Свердловска профессиональным артистом Шакиром Усманаем он давал концерты по селам. Эти лучики популярности помогали ему более успешно вести работу с призывниками.

Через два года Фатых вернулся в Октябрьский военный городок, где по-прежнему располагался его родной полк. Организатор художественной самодеятельности в нем вовлек «возвращенца» в сценическую жизнь. Вскоре Булатов начал выступать на сцене, в том числе и вместе с пятилетней дочуркой Флерой. На один из концертов пришел композитор Салих Сайдашев, автор знаменитого «Марша Красной Армии». Игра Фатыха на тальянке ему очень понравилась, и он предложил командиру роты выступить на радио.

Булатов согласился, и вскоре его вызвали в радиокомитет. Как пишет генерал, «Когда я исполнял свои любимые песни «Гвоздики алые», «Голубая шаль» и «Соловей», Салих Сайдашев сидел передо мной, одобрительно кивая головой, мягко улыбался, и это по-настоящему одухотворяло меня».

В сентябре 1936 года героя нашей статьи переводят в Елабугу, где он становится начальником полковой школы 258-го стрелкового полка. Но елабужский период получился очень коротким, так как уже в декабре Фатыха эфенди отправляют учиться на Высшие стрелково-тактические курсы усовершенствования командного состава пехоты Красной Армии «Выстрел», располагавшиеся в г. Солнечногорске Московской области.

В те годы курсы осуществляли подготовку командного состава по трем профилям, и Булатов, видимо, попал в группу старшего комсостава пехоты. Организация учебного процесса расслабляться не позволяла: в зимнее время занятия длились по семь часов, а летом – по восемь. На самоподготовку слушателей, которая проводилась под руководством преподавателей и являлась обязательной, отводилось два часа. В процессе учебы командиры сдавали зачеты, а в конце учебного периода держали проверочные испытания.

На профиле Фатыха эти испытания прошли в августе 1937 года, после чего слушателям были вручены свидетельства об окончании курсов. Возможно, что им предоставили отпуск перед убытием к месту службы, но чем занимался Булатов следующее полугодие – вообще неизвестно по какой-то причине. Лишь в апреле 1938 года его назначают командиром батальона в 157-й стрелковый полк 53-й стрелковой дивизии в г. Энгельс.

Так военачальник, прослуживший восемь лет в татарской воинской части, снова попадает в национальную воинскую часть, поскольку, по данным 1931 года, 157-й стрелковый полк имени АССР немцев Поволжья на 65-70 процентов состоял из представителей немецкого населения данной автономной республики. Причем, эта часть была достаточно подготовленной. На инспекторских смотрах 1933 года полк занял первое место в дивизии и второе – в ПриВО, за что получил переходящее знамя от ЦИКа АССР НП.

Но в год прибытия капитана Булатова в г. Энгельс 53-ю стрелковую дивизию имени Ф.Энгельса расформировали в связи с принятым решением в стране о преобразовании национальных воинских формирований в общесоюзные и в 1939 году на ее базе создали другую дивизию.

А часть кадров 157-го стрелкового полка тогда же составила новый полк, который дислоцировался в Энгельсе до начала Великой Отечественной войны.

Обратите внимание, уважаемый читатель, на слова «часть кадров». Скорее всего, используя другую часть кадров 157-го полка, комбат Булатов создал свой полк в соответствии с полученным летом 1939 года приказом командира корпуса: «формировать стрелковый полк под номером 12 и двинуться на Восток». Под Востоком понималась территория Монголии, где развернулись военные действия в рамках вооруженного советско-японского конфликта.

Как напишет потом в своей книге наш генерал, «Не успели мы добраться от Саратова до Халхин-Гола, как война уже кончилась. Тогда так и остался полк в Монголии и вошел в состав стрелковой дивизии (114-й – прим. Р.Ш.), которой командовал полковник С.Н. Девятов. Изменилась и нумерация полка – он стал 536-м». Но осенью часть перевели в Бурятию.

Требовательный к себе и подчиненным Фатых Гарипович, привыкший работать увлеченно и добиваться результата, сумел обеспечить высокий уровень боевой и политической подготовки бойцов вверенного полка. За это его представили к государственной награде, и в феврале 1941 года М.И. Калинин вручил Булатову орден «Знак Почета».

Начало Великой Отечественной войны застало орденоносца и его полк в Забайкалье. 114-ю дивизию сразу перебазировали к маньчжурской границе для отпора возможному вторжению японцев. Два месяца пролетели в напряженнейшей боевой подготовке. Однополчане Булатова, тем не менее, начали переживать – опять, дескать, не успеем на войну. Наконец дивизия убыла на фронт и 12 октября прибыла в 7-ю отдельную армию Карельского фронта.

Забайкальцам предстояло вести бои с финнами на Ладожско-Онежском перешейке. Пять суток они двигались под дождем по бездорожью, пройдя 160 км до села Чикозеро. Потом еще 25 км по болотам и лесам, а первый бой дивизия приняла 19 октября у села Шакшозеро. Большинство финских стрелковых частей состояли сплошь из автоматчиков, а в полку майора Булатова их было не более десяти. Озадачил противник и навыками ведения лесных боев, и своими «кукушками» – снайперами и автоматчиками, которые использовали замаскированные позиции на деревьях, а позже – и солидной лыжной подготовкой бойцов.

Тем не менее, дивизия отбила попытки врага проникнуть в район Чикозеро. Его планы соединиться с гитлеровцами и прорваться к юго-западу на линию Волхов-Тихвин были сорваны. Это помогло отстоять «Дорогу жизни» – единственную связь блокадного Ленинграда через Ладожское озеро с Большой землей. Последующие бои осенне-зимнего периода шли с переменным успехом: 114-я дивизия то наступала, то вынужденно отступала и занимала оборону. Полк Фатыха абый получил боевой опыт, демонстрируя при этом выучку и умение нивелировать сильные стороны противника.
В апреле 1942 года подполковнику Булатову поручают временно командовать 272-й стрелковой дивизией. Пройдя маршем 35-40 км, она сменила части родной дивизии нашего героя. Он просился назад, но его в начале мая перевели заместителем командира 21-й стрелковой Краснознаменной дивизии, ведшей бои между Ладожским и Онежским озерами.

Начало зимы полковник Булатов встретил в Москве, куда прибыл для учебы на шестимесячных курсах в Высшей военной академии имени К.Е. Ворошилова. Учебные группы были составлены из 10-12 старших офицеров, которые сразу забыли о свободном времени из-за плотности и протяженности ежедневного образовательного процесса. Когда в январе 1943 года в Красной Армии ввели погоны, слушателям курсов их вручил заместитель наркома обороны СССР Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников.

После академии Фатых абый отправился на фронт, где в день второй годовщины Великой Отечественной войны принял 96-ю стрелковую дивизию, с которой он не расстанется до майской Победы. В составе 11-й армии Западного, затем Брянского (с 30 июля) фронтов комдив вместе со своими воинами участвовал в Орловской и Брянской наступательных операциях. Один из документов в штабе армии гласил: «Под Брянском дивизия действовала на правом заходящем фланге армии и выходом в тыл противника решила судьбу операции». В течение сентября дивизия Булатова захватила у противника 29 пушек, 32 миномета и 20 станковых пулеметов, 8 танков и 25 грузовиков. В том месяце на гимнастерке Фатыха эфенди расположился первый орден Красного Знамени.

Когда стало известно, что в одном из полков 96-й дивизии появилась «Книга героев», в которую заносятся отличившиеся в боях солдаты и офицеры, то это новшество подхватили в других частях армии, а его инициаторов отметили в приказах комдива и командарма.

В октябре 11-ю армию передали Белорусскому фронту, и булатовские бойцы совершили за неделю 300-километровый переход, заняв позиции в Гомельской области. Немцы называли свои позиции под Гомелем «белорусским бастионом», но Гомельско-Речицкая наступательная операция Красной Армии смела этот бастион. В сражениях за Гомель 96-я дивизия уничтожила 2607 гитлеровцев, взяла в плен 450 немецких солдат и офицеров, вывела из строя 147 пушек и минометов, 8 танков, 136 пулеметов и много другой техники. За отличия в боях при освобождении этого города приказом Ставки ВГК от 26 ноября 1943 года она была удостоена почетного наименования «Гомельская».

Летом следущего года дивизия в составе 48-й армии 1-го Белорусского фронта успешно действовала в Белорусской, Бобруйской, Минской, Люблин-Брестской наступательных операциях. За освобождение г. Слоним она была награждена, как и ее комдив, орденом Суворова II степени. Тогда за 11 дней боев дивизия под руководством генерал-майора Булатова продвинулась на 300 км, освободив ряд населенных пунктов.

Как-то в ходе этого наступления в руки Фатыха Гариповича попал дневник обер-лейтенанта. Приведем несколько строчек из записей немецкого офицера: «4 июля. Не знаю, что делать. Лошадей и повозки бросили. Повсюду русские. 5 июля. Пришлось оставить и лес. Русские гонят нас. Нет ни хлеба, ни воды. 6 июля. Хотели отсидеться в деревне. Крестьяне навели на нас своих. Когда русские пошли в атаку, мы разбежались кто куда. Кругом вражеская пехота, Русских очень много. Они поют. Я совершенно растерян!..».

Правда, далеко не все военнослужащие противника были столь растеряны. Они готовились дать серьезный бой в районе реки Нарев. Одна из немецких газет в те дни писала: «Если географически Берлин находится на Шпрее, то стратегически он стоит на Нареве». Но осенью красноармейцы форсировали эту водную преграду, создав два мощных плацдарма на вражеском берегу. Многие из них были отмечены наградами, в том числе и Фатых абый – вторым орденом Красного Знамени.

Во время сражений Булатову приходилось давать полкам срочные распоряжения, которые отсылались в кодированном виде. Но в один из полков, где комбатом был Ислам Гареев, шифровки не передавали. Комдива соединяли с этой частью, и командир полка срочно звал к телефону Гареева. Булатов открытым текстом давал указания комбату, но никто их диалога не понимал, потому что общение велось на татарском языке.

27 января 1945 года этот канал перестал работать, поскольку Гареев погиб. В тот день чуть не оборвалась жизнь и самого комдива. Надо сказать, что по ходу войны смерть несколько раз приближалась к Фатыху эфенди. Однажды он был легко ранен и контужен. Другой раз офицер, сидевший в его машине, при езде по бездорожью смог углядеть врытую впереди мину, и шофер успел затормозить в десятке сантиметров от нее. Мастерство водителя спасло Булатова и тогда, когда они попали на автомобиле под прицельный артобстрел. Можно вспомнить и бдительность сопровождающего офицера, который вовремя сбил своего командира с ног и тем самым убрал его с трассы автоматной очереди. А один раз Фатых Гарипович сделал спасительные шаги сам. Он только что слез со скирды, на которой находился его наблюдательный пункт, как ее разметало прямым попаданием снаряда.

Но ситуация, в которой оказался комдив в конце января, была почти безнадежной. Как известно, в том месяце наши войска вошли на территорию Германии, и там развернулись тяжелые сражения. Один из боев 96-я дивизия вела за село Калькштейн. Закрепиться в нем не удавалось ни ей, ни противнику, поскольку бой шел с переменным успехом. В какой-то момент генерал оказался в своем штабе, расположившемся в избе, практически в одиночестве. И охрана, и штабные офицеры выскочили с оружием в руках на ликвидацию очередного прорыва гитлеровцев.

Рядом с комдивом был только один штабист, который и обратил внимание на то, что автоматные очереди стали раздаваться почти у штаба. А заметив уже входящих в избу немцев, успел вытолкнуть Булатова в другую дверь и вместе с ним забежать за дальний угол дома. В своих мемуарах генерал предположил, что судьба вывела на него в той избе не бывалых вояк, а молодое пополнение, которое вместо того, чтобы сразу стрелять в двух офицеров Красной Аомии, стало выкрикивать набор команд: «Стоять!», «Руки вверх!» и пр. Заходу за дом с двух сторон, что поставило бы в матовое положение спрятавшихся там, они предпочли новые крики: «Русские, сдавайтесь!». К этому времени вернулись из боевой вылазки штабисты с бойцами и предотвратили трагический финал «встречи в избе».

Восточно-Прусская наступательная операция, в которой участвовала 96-я дивизия в составе 2-го, а затем 3-го Белорусских фронтов, была самой сложной для наших войск вне пределов Советского Союза. Еще со времен Тевтонского ордена в Восточной Пруссии находилось большое количество оборонительных сооружений, в том числе крепостей, многие из которых были очень мощными. После Курской дуги немцы провели значительные работы по укреплению этих рубежей, используя силы трудоспособного населения и огромного числа пленных. Да и сама природа как будто создала этот район для длительной обороны, поскольку обилие озер, рек и болот затрудняло наступательные операции и вынуждало противника идти по пристрелянным и укрепленным «коридорам».

Поэтому названная наступательная операция Красной Армии продолжалась 103 дня и была самой длительной операцией 1945 года. В ходе ее дивизия Булатова, пройдя с боями свыше 300 км, приняла участие в овладении пятью городами, а также многими небольшими населенными пунктами, уничтожив в общей сложности до дивизии гитлеровцев. За это она была награждена орденом Красного Знамени, а Фатых абый получил первый свой орден Ленина.

Прусская земля запомнилась ему не только этой наградой, тяжелейшими боями и описанной выше смертельной опасностью. Были и небольшие земные радости. Так, в одном из немецких сел командный пункт дивизии разместили к вечеру в двухэтажном доме. Хозяева его при приближении «русских» бежали, оставив практически все имущество. По словам ветеранов войны, такая картина наблюдалась в Восточной Пруссии повсеместно: гражданское население в спешке бежало, и в брошенных домах можно было на столах увидеть даже посуду с едой.

Генерал же увидел пианино, пребывавшее в отличном состоянии, и исполнил на нем для фронтовых друзей несколько татарских песен. Овладел он игрой на этом инструменте еще до войны. А в другие зимне-весенние месяцы ему сделали два подарка. Сначала ординарец в одном из пустующих домов нашел пластинку с записями татарских мелодий и преподнес ее комдиву. Второй презент пришел из Союза – целый ящик чак-чака, который выслал брат Шакир.

После завершения Восточно-Прусской наступательной операции взятием крепости и военно-морской базы Пиллау (ныне – г. Балтийск) развернулись ожесточенные бои на косе Фрише Нерунг.
Отделенная от Пиллау небольшим проливом, эта коса, покрытая дюнами, лесом и кустарником, протянулась узким – от двух с половиной до полкилометра шириной – языком до устья Вислы. Противник создал на Фрише Нерунг мощную и глубоко эшелонированную оборону. Поперек косы были оборудованы 10-12 промежуточных рубежей. Каждый из них укреплен двумя-тремя линиями траншей с площадками для пулеметов и орудий, дзотами и блиндажами, а также прикрыт минами, противотанковыми рвами и лесными завалами. Рубежи соединялись ходами сообщения, оборудованными как отсечные позиции. Вдоль линий окопов полного профиля были закопаны в землю танки и самоходные орудия.

На неширокой полоске земли длиной порядка 60 км скопилось до 35 тыс. немецких солдат и офицеров. Сюда же было стянуто большое количество вооружения и техники. У противника имелась возможность использовать и свои корабли для поддержки этой группировки.

Говорят, что даже заяц, загнанный в угол, начинает кусаться и пускает в ход лапы. А тут в углу оказались остатки целой армии, которые от безысходности сражались отчаянно. 26 апреля на косе высадился наш десант, и сразу начались бои. Быстро завершить боевые действия красноармейцам не удалось. 11-я армия продолжала сражения до 30 апреля, после чего была выведена во второй эшелон из-за очень больших потерь. На смену ей пришли другие войска, в том числе бойцы 48-й армии в лице 96-й и 194-й дивизий. Время отдыха и пополнения рядов для дивизии Булатова, начавшееся в конце первой декады апреля после взятия Кенигсберга, закончилось.

В ночь на 1 мая булатовцы приступили к выполнению боевой задачи – прорыву промежуточного рубежа обороны. Из-за узости косы приходилось действовать небольшими группами. Короткими перебежками под прикрытием огня танков и самоходок они теснили неприятеля и к вечеру продвинулись на пять-шесть километров. Но прорвать рубеж сразу не удалось. Это было сделано только 3 мая. Однако затем немцы ввели в бой резервы и контратаковали. «Начиная с 5 мая, – вспоминает один из ветеранов 96-й дивизии, мы уже безостановочно шли вперед. Противник по-прежнему яростно сопротивлялся, однако не мог сдержать натиск. Инициатива была в наших руках, бои не затихали даже ночью, мы все ближе подходили к материку».

По словам другого фронтовика Б.А. Бялика, ставшего после войны известным литературоведом (кстати, он – выпускник Куйбышевского пединститута 1932 года), «Особенно жестоким стал 8-го мая 1945 года бой на подступах к пристани. Судьба ее решила судьбу тех, кто надеялся бежать с косы в последнюю ночь, перед черным для фашистов утром капитуляции. Этот день был полон потерь…Один из танков, вырвавшись из рощи, успел послать в сторону траншеи два снаряда и тут же загорелся. Но другой, обогнав нас, въехал на высотку и стал в упор расстреливать немецкую траншею, пока не вспыхнул тоже. Я не видел третьего танка, но услышал, как смолк у меня за спиной шум его мотора. Мы овладели траншеей, а затем с ходу захватили пристань и окружавшие ее блиндажи… Пришла темнота, но темноты не было. Казалось, схватились в рукопашную наша артиллерия и артиллерия врага. Если бы мне тогда сказали, что снаряды сталкиваются в воздухе – я бы не удивился… И вдруг всё оборвалось. Прогудел в полуночном небе последний, посланный издалека снаряд, ухнул вдалеке последний разрыв, и стало странно темно и фантастически тихо. А потом в этой тишине стали возникать звуки – новые, непривычные…Что это? Неужели плещутся волны? Восемь дней наступали мы по берегу моря – и не слышали моря».

Так до 9 мая воины генерала Булатова в ожесточенных сражениях по очищению косы Фрише Нерунг продвигались вперед и прошли 40 км. А затем наступил долгожданный день Победы, о котором первый из упомянутых ветеранов говорит следующее: «К полудню была сооружена небольшая трибуна у центральной дороги, которая тянется через всю косу. Мы привели себя в более-менее воинский вид и выстроились рядом. И началась капитуляция. Немцы шли сдаваться четкими колоннами подразделений, с боевой техникой и обозами, складывали оружие и располагались во временном лагере. А вечером был необыкновенный, грандиозный салют – все дружно палили в воздух из всех видов стрелкового оружия».

После этого воинам дивизии довелось зачищать местность: обезвреживать мины, собирать оружие и боеприпасы, брать в плен попадавшихся гитлеровцев, не все из которых желали сдаваться, что приводило к потерям с обеих сторон. По данным сводок Информбюро, войска 3-го Белорусского фронта занимались этим и 10-го, и 11-го мая.

За мужество и отвагу, за героизм, проявленные в боях, Верховный Главнокомандующий объявил четыре благодарности личному составу дивизии Ф.Булатова. А сам комдив шесть раз был отмечен в благодарственных приказах И.В. Сталина. В статье «Утлар, сулар кичкән генерал» («Огни и воды преодолевший генерал»), напечатанной Азнакаевской районной газетой «Маяк» в марте 2002 года, приводятся такие цифры: руководимая Фатыхом Гариповичем дивизия за годы войны прошла 2400 км, приняв участие в освобождении 17 городов и 2148 населенных пунктов. Через пять дней после Победы комдив получил третий орден Красного Знамени – за успешные действия в Восточной Пруссии.

Затем последовало возвращение соединения на родину, и с августа 1945 года оно, по-прежнему руководимое Булатовым, входит в состав войск Казанского военного округа. Весной следующего года округ упраздняют, и дивизия переходит в ведение ПриВО, переформировавшись в 26-ю отдельную стрелковую Гомельскую Краснознаменную ордена Суворова бригаду, командиром которой назначают Фатыха Гариповича.

В год своего 45-летия он становится депутатом Верховного Совета РСФСР II созыва, избранным на четыре года (1947-1951) от Татарской АССР, и слушателем годичных Высших академических курсов при Высшей военной академии им. К.Е. Ворошилова. По окончании их генерал отправляется в Приморский край и возглавляет 215-ю стрелковую дивизию. А в январе 1952 года он переезжает в Белорусский военный округ, где в г. Гродно принимает 55-ю гвардейскую стрелковую Иркутско-Пинскую ордена Ленина, трижды Краснознаменную, ордена Суворова II степени дивизию им. Верховного Совета РСФСР.

Спустя два года комдив начал исполнять должность заместителя командира 128-го стрелкового Гумбинненского корпуса, входящего, как и 55-я дивизия, в 28-ю армию. В июле 1954 года корпус подняли по тревоге на рассвете, и он в составе двух своих гвардейских дивизий убыл из Бреста на Тоцкий полигон Южно-Уральского военного округа. Там 14 сентября были проведены крупномасштабные «ядерные» учения с кодовым названием «Снежок». Тема учений: прорыв стрелковым корпусом подготовленной обороны противника с применением атомного оружия. Прорывали оборону «восточные» в лице прибывших дивизий из Белоруссии, а оборонялись «западные», представленные двумя дивизиями местного стрелкового корпуса.

К участию в этих учениях были привлечены около 45 тысяч военнослужащих. А технический парк составили 600 танков и самоходных артиллерийских установок, 600 бронетранспортеров, 500 орудий и минометов, 6000 тягачей и автомобилей, 320 самолетов.

Неясно только, выезжал или нет на полигон Фатых эфенди. Все источники обходят это вопрос молчанием. В январе 1956 года он был уволен в запас, так и не продвинувшись заметно по службе за десять послевоенных лет. Правда этот период был отмечен двумя наградами: вторым орденом Ленина и четвертым орденом Красного Знамени, но ими удостоили Булатова не за мужество и отвагу, а за выслугу лет в армии (25 и 30 лет службы соответственно). Был такой невпечатляющий повод для вручения этих орденов, имевший силу с последней осени войны и вплоть до 1958 года.
Возможно, причина перемещений генерала в мирное время только по горизонтали связана с отсутствием у него академического образования. Хоть и учился герой нашей статьи дважды в академии, но только на курсах длительностью до года.

После увольнения он переехал в Казань, где целиком посвятил себя работе по военно-патриотическому воспитанию молодежи. Булатов часто выступал в учебных заведениях, на предприятиях и воинских частях, в сельской местности, на радио и телевидении. Кроме того, руководил республиканским штабом красных следопытов, помогал организациям ВЛКСМ и ДОСААФ в проведении месячников оборонно-массовой и патриотической работы, военно-спортивных игр и «уроков мужества». Как председатель совета ветеранов дивизии генерал вел обширную переписку с ветеранами соединения и со многими музеями, в том числе и со школьными.

Фатых абый был избран в президиум казанской секции Советского комитета ветеранов войны, которую создали осенью 1965 года, и областного комитета ДОСААФ. Также он входил в совет ветеранов при Госмузее ТАССР, считающемся одним из зачинателей ветеранского движения в столице республики, и Ленинского района Казани. После того, как из этого района в 1973 году выделился Московский район, генерал стал членом правления Московской районной организации общества «Знание». В качестве пропагандиста он вел занятия в сети партийной учебы химзхавода.

Фатых Гарипович в послевоенный период вернулся к своим литературным интересам. Сначала в конце 50-х годов он написал цикл рассказов о своем доармейском этапе жизни под общим названием «Вспоминая детство». Затем в 1963-1964 годах в шести номерах журнала «Совет әдәбияте» на татарском языке были опубликованы «Генерал язмалары» (Записки генерала»), которые два года спустя вышли отдельной книгой. Перевод ее на русский язык под названием «Будни фронтовых лет» выдержал три издания в 70-80-е годы.

Увидели свет и некоторые стихи Фатыха эфенди, которому в 1972 году присвоили звание «Заслуженный работник культуры ТАССР». А за активное участие в воспитании молодежи он был награжден медалью «За трудовое отличие» и многочисленными почетными грамотами. В год 40-летия Победы ветеран, как активный участник Великой Отечественной войны 1941-1945 годов, получил последний свой орден – Отечественной войны I степени.

Тот юбилейный праздник стал финишным в его биографии, так как в январе следующего года Фатых абый скончался. Похоронили его на Татарском кладбище Казани, и к этой могиле не зарастает народная тропа.

Отрадно, что мероприятия, связанные с именем генерала, начали проводить еще при его жизни. Так, с 1963 года организации ДОСААФ республики (ныне – РОСТО РТ) собирают молодежь призывного возраста на соревнования по троеборью (стрельба, метание гранаты, прохождение лыжной дистанции), посвященные Фатыху Гариповичу Булатову. На финал в Казань приезжают победители зональных состязаний, которые в последние годы до выхода на старт возлагают венки и цветы к месту упокоения славного военачальника. Участниками чемпионата и первенства Татарстана 2016 года по этому троеборью и комплексу «ГТО», посвященных памяти генерал-майора Булатова, стали более 100 человек из 20 городов и муниципальных районов республики, а также из 23 местных и образовательных организаций РОСТО.

Традиционными являются и соревнования школьников Азнакаевского района по сборке-разборке автомата Калашникова, подтягиванию на перекладине и надеванию противогаза, которые проходят на родине генерала и посвящены его памяти. А совет ветеранов этого района совместно с РОСТО организует для членов своей организации традиционные соревнования по стрельбе памяти Фатыха Булатова. В феврале 2012 года они состоялись в седьмой раз.

И еще одно ставшее привычным спортивное состязание, которое проводится в столице республики, связано с именем Фатыха эфенди. Речь о лыжном спринте на 1200 метров, которым ежегодно закрывается зимний сезон. 1 апреля 2013 года эту дистанцию пробежали около 150 спортсменов.

В нескольких музеях страны имеются стенды и экспозиции, отражающие жизнь нашего героя. Среди них отметим музеи школы с. Большой Сухояш, которой в 1997 году присвоено имя генерала, и краеведческий музей Азнакаевского района РТ. С марта 1980 года в школе №23 Ново-Савиновского района Казани действует музей боевой славы 96-й стрелковой Гомельской Краснознаменной ордена Суворова II степени дивизии.

Еще один музей, рассказывающий о герое нашей статьи, расположен в школе села Хвастовичи Калужской области. 15 августа 1943 года соединение полковника Булатова освободило поселок, население которого за период немецкой оккупации уменьшилось почти в два раза, и благодарные сельчане сделали Фатыха абый почетным гражданином. Гитлеровцы почти полностью сожгли этот населенный пункт, но со временем он возродился. А по итогам конкурса 2014 года Хвастовичи заняли III место по благоустроенности среди сел России с населением 3-5 тыс. человек. Впечатляет посетителей и упомянутый школьный музей своими десятью залами с тематическими экспозициями.

А многолетняя переписка активистов музея Деревновской школы, что в Белоруссии, с советом ветеранов 96-й дивизии позволила полностью отразить в экспозиции боевой путь соединения и судьбы многих его воинов. Именно они 9 июля 1944 года изгнали гитлеровцев из д. Деревная и еще четырех соседних деревень.

Последние 30 лет Фатых Гарипович проживал с женой и детьми в доме №46 по ул. Восстания, на котором в марте 2002 года открыли мемориальную доску. Одного года он не дожил до бриллиантовой свадьбы со своей супругой Фатымой. Найти ее помогла в 1926 году армейская служба. Молодой командир Булатов оказался в селе Балтаси Арского кантона Татарской АССР по вопросам набора молодежи в Красную Армию и там встретил будущую спутницу жизни, каковой она стала на следующий год.

Молодожены поселились в Казани у русской хозяйки, и Фатых это сделал специально, чтобы его жена начала осваиваться в русскоговорящем обществе. Затем ей в этом помогли многочисленные переезды следом за мужем, от которого Фатыму с тремя детьми «отсоединила» только война. Военное лихолетье семья Булатова пережила в Бурятии, а после войны она встретила свою главу в Казани. В день Победы генерал отправил родным письмо с такими словами: «У меня в сердце сегодня, т.е. 9 мая, кипит великая радость. Это, кажется, происходит во сне. Дорогие мои. Скоро, скоро придет время нашей встречи».

В послевоенные годы у честных, бескорыстных и трудолюбивых супругов родился четвертый ребенок, уровняв количество дочерей и сыновей. Все они получили достойное образование и стали специалистами: Флера – астрономом, кандидатом наук, Флеза – фармацевтом, Фаиль – инженером-гидрогеологом, Фалит – инженером-программистом.

Среди документов генерала встречаются стихи, которые ему посвящали воины дивизии в фронтовые и мирные годы. Но есть посвящения и профессионалов. Так, заслуженный работник культуры Татарской АССР поэт-фронтовик С.Шакир и народный артист СССР композитор Р.Яхин написали песню «Генерал Булатов», в которой четыре строфы. Вот о чем первая из них: «Һаман истә ут-давыллы еллар,/ Онытылмас сугыш мәхшәрләре./ Зур җиңүләр яулап алга барды/ Генерал Фатих гаскәрләре». Не зная мотива, рискну перевести ее так: «Мы помним эти годы огневые/ Как светопреставления черёд./ Победы собирая боевые,/ Бойцы Фатыха-генерала шли вперёд».

Фамилия у него самая что ни на есть боевая. Ведь уже на протяжении тысячи лет именно клинки из булата благодаря своему превосходному качеству считаются лучшими. А имя генерала в переводе с арабского означает «победитель», «завоеватель». И он стал победителем многих сражений благодаря своим умениям и мужеству бойцов. То есть налицо удивительное совпадение судьбы и имени военачальника, выбравшего себе, видимо, не случайно ратную стезю. При этом, несмотря на обилие наград, он оставался, по мнению очевидцев, спокойным, доброжелательным и удивительно скромным человеком. Такие, как Фатых абый, могли искренне говорить: «Честь имею!»

Рашид ШАКИРОВ.

Журнал «Самарские татары», № 2 (19), март-май 2018 года.

Просмотров: 1553