«Достояние народа — татарский язык»

— Валерия Михайловна, русские мусульмане порой попадают под пристальное внимание правоохранительных органов. Некоторые «эксперты» даже говорят, дескать, это потенциально опасные люди. Сталкивались ли вы с подобным негативом?

— Нет, я, конечно, не сталкивалась. Я цивилизованный человек, не призываю к экстремизму, не призываю к войне.

— Но большинство тоже не призывают, но тем не менее…

— Мне звонят с телевидения, я даю интервью журналу «Русский мир», который возглавляет Вячеслав Никонов — друг Путина, депутат парламента (возглавляет парламентскую комиссию). У меня берут огромное интервью, делают про меня большой фильм, который выпускают на канале «Культура». И говорят, что язык Валерии Пороховой — это десерт русского языка. Я не чувствую на себе дискриминацию. Конечно, немножко сузилось телевизионное время, это понятно: я сижу в православной стране, здесь есть какая-то ревность. В России большая иудейская община, большая мусульманская община, но самая большая — православная, конечно. И претендовать на первенство неправильно. Количество диктует, кто первый. Я представляю 20-миллионную мусульманскую общину при 100-миллионной православной общине — их в пять раз больше. У нас 140 миллионов человек, 20 миллионов мусульман — это одна седьмая населения страны.

— Видите ли вы специфические черты татарского ислама?

— Я не знаю, что такое татарский ислам. Ислам один, он наднациональный. Есть, например, мусульмане-немцы — этнические немцы. Они добровольно, с большой любовью приняли ислам, это не просто люди, у которых были мусульманские корни. И таких мусульман-европейцев очень много во Франции. Вы не представляете, как много во Франции мечетей. Таких много в ФРГ, Италии. Союз мусульман Европы возглавляет немец, вице-президент — итальянец. Я тоже состою в этом союзе. И мы, мусульмане, не делим людей по национальностям. Ислам наднационален.

— Два года назад Духовное управление мусульман Республики Татарстан постановило, чтобы во всех мечетях в регионе пятничные проповеди проходилиисключительно на татарском языке…

— Это неправильно. А русские, принявшие ислам?

— Хотел бы, чтоб вы поделились мнением о такой инициативе муфтия РТ.

— А почему бы не открыть специальную мечеть для русских, для иноязычных, принявших ислам? Туда же пойдут, между прочим, узбеки, казахи, здесь много казахов.

— Кстати, узбеки, казахи — тюркоязычные народы — в целом могут понять татарский.

— Ну если понимают, то, конечно, можно. Здесь можно быстро найти выход из положения.

— В ДУМ РТ объясняли, что это будет дополнительным стимулом учить язык Тукая.

— Но я считаю, что когда мы начинаем отягощать ислам национальным языком, это неправильно. Русский язык доступен для всех, все татары говорят на русском. У вас же нет трудностей в понимании русского языка? А зачем тогда его отягощать вот этим элементом? Это национализм. Но как только мы начнем исламу придавать национальный фактор, мы потеряем религию. Ислам выше нации — так же, как Всевышний.

— Таким способом у нас пытаются сохранить татарский язык.

— Хорошо, открывайте татарские школы, татарские театры, пишите красивые татарские пьесы, пишите красивую поэтику на татарском, пойте потрясающей красоты татарские песни. Почему нет?

— Из обязательной школьной программы практически исключили татарский язык (в Татарстане) и башкирский (в Башкирии).

— Национальный язык надо беречь, к нему следует относиться бережно. Безусловно, это достояние народа — татарский язык. Он мыслит на этом языке. Татары блестяще владеют русским, потому что обстоятельства такие: живете в Российской империи (давайте называть вещи своими именами). Например, моя бабушка практически не говорила на русском, потому что она была немка — так же, как и императрица почти что не говорила, ее привезли для императора. А мою бабушку привезли для моего дедушки, потомственного дворянина, князя. И так же, как и император, он должен был жениться на немке. Моя бабушка дружила с императрицей и говорила с ней на немецком. И все было нормально. Но я считаю, что сохранение национального языка — это важно.

Надо очень бережно относиться к татарскому, потому что это ваша история. Была Золотая Орда, когда здесь была грязная немытая Россия, где брат убивал брата за то, чтобы овладеть вот княжеством и т. д. У татар была юриспруденция, у них уже был суд кадиев, у них уже было изучение Корана, у них были медресе, у них уже сложилась система — уже все было. А вы знаете, что такое Казанский университет? Лев Николаевич Толстой писал сюда заявление…

Поэтому татарским языком нельзя ни в коем случае пренебрегать. У нас же в русских школах преподается русский язык и литература. Должны быть татарский язык и литература. Вы в Татарстане живете, и я считаю, что умалять значимость татарского языка не надо.

А мечети надо выбирать. Где проповедь идет на русском или на татарском, ту и выбирай, какая тебе ближе, которая ласкает сердце (проповедь должна ласкать). Поэтому я бы выступила с такой инициативой, чтобы открыть несколько мечетей с проповедями на русском, на татарском и т. д. Но ни в коем случае не переводить все на татарский язык или все на русский — это совершенно неправильно. У меня есть русские ребята, замечательные большие умнички, они приняли ислам, готовы служить ему и все на свете отдать. И что, они пойдут на проповедь на татарском языке? Это неправильно, это ущемляет их права.

«Хассун хорошо пошутил»

— Несколько недель назад муфтий Сирии Ахмад Бадреддин Хассун побывал в Татарстане и удивился, как у нас ставят знак «халяль». Он поиронизировал над халяльными рыбой, фруктами и даже женами…

— Молодец! Он хорошо и грамотно пошутил.

— Муфтий Татарстана Камиль Самигуллин ответил, что сирийский коллега не понимает ситуацию в регионе.

— Я вам хочу сказать, Сирия, Иордания, Палестина и Ливан — все это называется Шам, земля солнца, освещенная. В Дамаске похоронен пророк Илья (Ильяс). И Сирия, и Ливан, и Иордания — исключительно высочайшие цивилизованные мусульманские страны. Дамасский университет — один из лучших университетов Европы, и его диплом принимался раньше везде. Люди очень образованные.

Когда я переводила Коран, муфтием Сирии был шейх Ахмад Кефтару — это величайший богослов не только Ближнего Востока, гениальный человек, доктор наук. Когда его пригласил папа Римский, для него в Италии был выставлен почетный караул. И он объявил меня своей дочерью. Когда он приезжал в Москву, сразу нам звонил. И мы бежали в гостиницу, встречались, вместе работали, ужинали и т. д. В Сирии образованные муфтии. Да, они могут делать ошибки так же, как все муфтии.

Что такое халяль? Это благословенное Богом. Если вы делаете заклание скота, вы делаете это с именем Всевышнего. Тем самым вы благословляете убийство животного, то есть вы разрешаете убить, когда вы говорите «бисмилля». Этим самым, закалывая корову или барана, вы действуете дозволенным Всевышним способом. Хотя, конечно, я еще не видела, чтоб ставили «халяль» на рыбе или на яблоках. Это смешная шутка.

— И запрещена свинина, так?

— Конечно. А вы знаете, что она запрещена везде, во всех религиях?

— Вы имеете в виду соответствующее положение Ветхого Завета?

— Сало тоже нельзя есть?

— Конечно. Это текст, который пришел исполнить Иисус. Он сказал: «Я исполню каждую черту этого закона». А это вечный закон. Почему теперь его не исполняют? Почему не исполняется завет Всевышнего: «Обрезайте крайнюю плоть вашу, и будет это заветом моим вечным»? Запрет свинины, обязательное обрезание крайней плоти, обязательный запрет на алкоголь. «Вино и крепких напитков не пей ни ты, ни сыны твои, чтобы отличить нечистое от священного». То есть это вечное постановление, вечный завет. Апостолом Павлом и Варнавой было снято обрезание крайней плоти и запрет вина (в церкви причащаются кагором).

«Нашла у Крачковского много неточностей»

— Вы переводчик смыслов Корана. Какие, на ваш взгляд, наиболее удачные переводы на русский язык?

— Каждый перевод имеет какую-то свою значимость. У меня перевод основан на очень высоконаучном комментарии. Потому что у меня очень хорошее научное образование, у меня очень большие связи за рубежом, мне были посланы из Соединенных Штатов (Филадельфия) определенные материалы по эмбриологии. Когда мой комментарий прочитала научно-исследовательская академия «Аль-Азхара» (исламский университет в Египте, — прим. ред.), в Генеральном департаменте по переводам на иностранные языки мне сказали: «Мы должны срочно перевести ваш комментарий на арабский. У нас нет ничего подобного такого высокого уровня». Это сказали арабы из научно-исследовательской академии «Аль-Азхара аш-Шариф».

— А как вам перевод Крачковского?

— Крачковский был выдающимся арабистом. Он никогда не переводил Коран. Когда в начале 1990-х годов вышел перевод Крачковского, его племянница на центральном телевидении сказала: «Почему Институт востоковедения Санкт-Петербурга решил печатать его под заголовком «Коран»? Мой дядя не разрешал это ни в коем случае делать». Он составил подстрочник к Корану с исключительно одной целью — обучить студентов арабскому языку на фантастично красивом материале Корана. То есть он одним камнем убивал сразу двух зайцев: обучал арабскому, с другой стороны, студенты постигали смысловое описание. Крачковский сделал профессиональную работу. Я действительно профессиональный переводчик, у меня подход такой же, как у Крачковского. И когда я начала переводить, я сопоставляла, нашла у Крачковского много неточностей, вывела на полях, где совершена ошибка. Но он был выдающийся арабист и, самое важное, не претендовал на перевод Корана. И это было озвучено на центральном телевидении. Но Грязневич и Беляев, которые отредактировали и издали его перевод, сказали мне: «Наши хранилища в таком жутком состоянии. Нам нужно совершить ремонт. Здесь хранятся уникальные вещи, в том числе Коран халифа Османа. Чтоб отремонтировать помещение, нам нужно очень много денег. Нам их не дают. Мы напечатали, продали его, сделали ремонт». Как Крачковский к нему относится? Не как к писанию. Он никогда не был мусульманином. Он, например, пишет, что «Аят аль-Курси» — гимн, сопоставимый с иудейским таким-то гимном.

— А как вы оцениваете работу Кулиева?

— Что такое Кулиев? В первом вступлении он поступил очень честно. Когда было подготовлено первое издание, он написал, что в своем переводе он руководствовался переводами Корана Пороховой, Крачковского и Османова. И у него на это дело ушло всего 2 года. У Крачковского ушло 20 лет, у Абдуллы Юсуфа Али — 40 лет, у Валерии Пороховой — 12. То есть когда есть подспорье в виде Крачковского, зачем мне повторять второй раз ту работу, которую он сделал? У меня от Крачковского ничего не осталось (можете сопоставить тексты — ничего общего), но я считаю его величайшим арабистом. Мусульманам не надо читать Крачковского. Это исследователь, это учитель арабского языка, профессиональный, высокозначимый.

— Вы сами с арабского переводили или с английского?

— Я переводила и с того, и с того.

— И владеете на должном уровне арабским языком?

— Я прожила в Сирии, где я переводила Коран, 12 лет. Знание арабского языка, которым я владею, никакого отношения не имеет к кораническому арабскому языку. Да, я говорю на арабском. Ни один араб — носитель языка — не переведет вам ни одного аята. Многие они знают арабский Коран просто наизусть. Когда вы попросите вам перевести, никто это сделать не сможет. Они не знают коранический арабский язык. Это язык фусха, который никакого отношения к арабскому языку, которому обучают в университетах, не имеет. Говорить, что Валерия Порохова, такая умница, села за арабский текст и перевела Коран, — это, конечно, абсурд. Они читают тафсиры. Поэтому когда вы переводите Коран, вы выбираете тот тафсир, который ближе всего к вашему знанию, и руководствуетесь вытяжкой смысла из него. Если у вас что-то не получается, вы набираете номер муфтия Сирии шейха Ахмада Кефтару или его сына Махмуда Кефтару, который является мудиром (ректором, — прим. ред.) университета, и выясняете неясный момент. После этого вы отсылаете текст в Генеральный департамент научно-исследовательской академии университета «Аль-Азхар». Генеральный департамент по переводу Корана на иностранные языки проверял меня 6 лет. Я переводила 12 лет, еще 6 лет они проверяли. Я начала перевод в 1981 году по прибытию в Сирию. 37 лет назад я начала переводить Коран, потом долго проверяли. Я пять раз ездила, привозила им по частям текст. У меня тафсир был на 250 страниц мелкого шрифта — еще одна книжка.

«Валерия Михайловна, переводчик Корана должен принадлежать Саудовской Аравии»

— Ответьте, существует все-таки, на ваш взгляд, реинкарнация?

— Я вижу это в Коране, Мухаммед (супруг Пороховой, — прим. ред.) не видит, многие арабы тоже — кто-то видит, а кто-то нет. Но в суре «Аль-Бакара» написано:

«Вы (изначально) были жизни лишены.
Затем Он одарил вас ею.
Со временем Он повелит вам умереть,
Чтобы потом опять вернуть вас к жизни
И вновь потом к Нему вы возвратитесь»

Четыре раза слово «потом». А дальше толкуйте, как хотите. Не пишите, что Валерия Порохова говорит о реинкарнации. У меня это было написано в комментарии. И я говорила, что, может быть, это является свидетельством того милосердия, которым Аллах дает своему любимейшему из творений — человеку. То есть на основе предыдущего опыта можно начать новую жизнь с поправками — я считаю, что это именно милость Всевышнего.

— Вероятно, вы читали толкования этого аята. И там объясняется значение этих слов…

— Когда Саудия решила меня приватизировать, мне сказали открытым текстом: «Валерия Михайловна, переводчик Корана должен принадлежать Саудовской Аравии, быть гражданином Саудовской Аравии. Конечно, вам надо развестись с Мухаммедом». Я говорю: «Вы себя предлагаете?» Никогда не забуду этот ответ: «Ну хотя бы так». Я была красавицей, конечно. И я открываю Коран, где написано: «А тот, кто побуждает к разводу в семье мужа и жены, тот не почувствует даже близко запах рая». Я говорю: «Пожалуйста, отвечайте на этот аят». А потом мне говорили: «Вы знаете, Валерия, мы хотим убрать вот этот комментарий». Также они хотели убрать другой комментарий про Иисуса Христа.

Потом они нашли человека, который будет делать то, что они хотят. Это Эмиль Кулиев. Его перевод напечатали большим тиражом, прислали в Москву и бесплатно раздали, часть отправили в Санкт-Петербург. Это провокация. Но Кулиев у нас пользуется большим успехом на Кавказе, его читает юг Казахстана — Туркестан.

Казахстан — это моя страна, меня очень любит Нурсултан Абишевич Назарбаев: он говорит об этом открыто всем. Он напечатал два раза по 10 тысяч книг и раздал всем. Алматы меня обожает, то же самое Астана, Шымкент — это такие высокообразованные города, они меня очень любят.

— Сейчас популярны разные психологические практики (тета-хилинг, семейные расстановки и др.). Говорят, что идет некое общение с душами родственников. Не вредят ли такие практики?

— Есть такие практики. Они чаще всего проводятся мусульманами индийского происхождения, в Индии. На каком языке общаются души? Как они общаются? Людям очень хочется верить в свои фантазии. Я, например, не пережила смерть мамы, хотя она ушла в мир иной 20 лет назад, а я до сих пор дома плачу. Конечно, хочется думать, что действительно общаешься с кем-то из умерших родственников.

— И все же эти практики больше вредны или полезны?

— Медитации всегда наполняют человека какими-то новыми знаниями, новыми переживаниями, новыми восхождениями. Я категорически не хожу на эти вещи, мне это неинтересно, я считаю это абсолютно ненужным. Наверное, я неправильно мыслю, ведь это очень популярно: люди ходят и все это видят. Но мне это неинтересно. Это отнюдь не означает, что это неправильно.

— Вы много путешествуете по миру. Как вы считаете, религиозность населения растет или падает?

— Падает, жутким образом. Единственное, что не падает, это ислам. Ислам поднимается. Исламская религиозность повышается, и это очень интересно. Люди увидели то, что им не давали никакие другие религии.

— В том числе в арабских странах и Турции?

— Про все арабские страны не могу сказать. Саудия, мне кажется, настолько уронила ислам в глазах всего мира, как уронили Ирак, Ливия — это все кузницы экстремизма. Они девальвировали исламские ценности. Но, как мне сказал очень интересный человек Абдулла Аль-Хараджи, депутат парламента в Арабских Эмиратах: «Валерия, они так девальвировали наши ценности, нашу религию, что это просто ужасно. И настоящих мусульман я видел только в Европе — убежденных, с сияющими глазами, молодых, очень высокообразованных». И я могу подтвердить на 100 процентов. К нам в Астану на президентский форум приезжают из 74 стран. Приезжает Джонатан Гранофф из США, люди из Совета безопасности ООН, ОБСЕ. Многие просто влюблены в ислам.

Справка 

Редакция интернет-газеты «Реальное время» выражает благодарность директору Института международных отношений Казанского федерального университета Рамилю Хайрутдинову и сотрудникам Ресурсного центра по развитию исламского и исламоведческого образования КФУ за помощь в организации интервью.

---

КОНТЕКСТ:

Просмотров: 1026