«Я маленький артист, который выступал в дю Солей, снимался в Голливуде, а живет в Азино»

Рост Шамиля Галеева — 1,32 метра. Это не помешало ему познать «танцевальный моң», увидеться с Кевином Спейси и стать заслуженным артистом РТ

«Я на эстраде особенный», — говорит о себе Галеев. В свои 52 года его охотно приглашают с оригинальными номерами на корпоративы и юбилеи, хотя учился в свое время юноша маленького роста в казанском СПТУ №41 на часового мастера. О том, почему канадский цирк платил ему еще год после отставки, какую роль в карьере танцора сыграл Ильгам Шакиров и чем российские лилипуты отличаются от иностранных, Галеев рассказал в интервью «БИЗНЕС Online».

«ТАКИХ, КАК Я, РАНЬШЕ НАХОДИЛИ НА УЛИЦЕ, ВРЕМЯ БЫЛО ТАКОЕ»

— Шамиль, лет 20 назад по телевизору, да и не только постоянно выступали какие-то танцевальные или цирковые коллективы, которые состояли из артистов маленького роста. Кажется, что сейчас их почти и не видно. Они действительно перестали существовать или просто не попадают на ТВ?

— Вы знаете, в свое время, когда я работал в Москве, в нашей стране и соседних Украине и Беларуси трудились порядка 6 тысяч лилипутов-артистов, было более 40 коллективов. Сейчас их уже нет, осталось лишь «Сияние маленьких звезд» на Украине, и, по-моему, есть еще какой-то один. Думаю, что лет через пять такие коллективы вообще исчезнут.

Почему? Желающих выступать особо нет, сейчас люди получают образование, трудятся на престижных работах… А таких, как я, раньше находили на улице, время было такое. Я сам брал людей с улицы — увижу маленького человека, уговариваю его, потом идем к родителям, просим у них разрешения…

— Так находили талантливых людей?

— Нет, что вы?! Они были самыми обычными, не обладали каким-то талантом, но мы их обучали, люди за полгода становились артистами. Я очень многих научил танцевать, а кто-то учил жонглировать, кто-то — работать с животными. Если человеку медведь наступил на ухо — он ни петь, ни танцевать не умел, то становился каким-нибудь аниматором, то есть и такому мы находили свой номер. Но, повторю, сейчас подобных коллективов почти не осталось, да и то работают в основном люди моего возраста, а младше 40 лет уже и нет никого.

 — А кто такие лилипуты, как это регламентирует законодательство?

— Лилипуты — это люди, рост которых не выше 1 метра 40 сантиметров, у меня 1,32 метра. Но я помню и артистов ростом 90 сантиметров, даже еще меньше. Конечно, в таких цирках лилипутов могли быть и участники под полтора метра, но это очень редко, например, если у него супруга работает в коллективе, а он помогает ей исполнять номер, допустим, стоит на балансировке.

Так что на сегодняшний день у меня рабочий стаж перевалил уже за четверть века, но я до сих пор танцую, несмотря на то что нахожусь на пенсии.

— Вам 52 года, значит, на пенсию вышли не как рядовые граждане?

— У нас стаж — 20 лет. Если он есть, то уже выходишь на пенсию. Кроме того, как указывает российское законодательство, такие, как я, выходят на пенсию в 45 лет, где бы они ни трудились — хоть на заводе, хоть часовым мастером, хоть в цирке. Но я и после выхода на пенсию по старости продолжаю работать. Выступал в очень многих коллективах, а сейчас делаю это самостоятельно.

«Я НЕ ДУМАЛ БЫТЬ АРТИСТОМ ИЛИ ЦИРКАЧОМ»

— Из-за чего вы не выросли выше 1,32 метра?

— Говорят, что якобы в детстве сильно испугался, но никто не знает, чего именно. Миллиарды детей тоже пугаются чего-то, некоторые, наоборот, становятся после этого гигантами, но у большинства рост-то нормальный. Не знаю, может, сбой какой пошел.

— Когда были юношей маленького роста, то могли ли представить, что когда-нибудь станете заслуженным артистом Татарстана и будете выступать за границей?

— Я родился в деревне Татарский Янтык Лаишевского района, учился в местной школе. Перед ее окончанием ко мне подошли директор, классный руководитель, завуч: «Шамиль, ты маленький, куда пойдешь учиться?» Тогда я еще не думал быть артистом или циркачом, вообще таких мыслей не было, а педагоги посоветовали стать часовым мастером. Отца уже не было, пошли к матери, она согласилась, как и старший брат, который только пришел из армии. Тем более что мой рост позволял трудиться часовщиком.

Я и поехал в Казань, нашел там остановку «Улица Гладилова», по адресу Энгельса, 9 располагалось СПТУ №41, там обучали на телемастеров, парикмахеров и так далее. Мы с братом в августе 1984 года поехали туда и отдали документы, меня сразу приняли, потому что им нужны были часовые мастера именно такие, как я, то есть небольшого роста.

— Почему?

— У них было подобного рода направление, тогда по всей стране таких студентов было около 6 тысяч человек. Я поступил, начал учиться, мастер дал ключи от квартиры, в которой я стал жить. Оттуда съезжал парень, завершивший обучение на часовщика, квартира находилась в 6 остановках от училища, там проживала хозяйка-бабушка… 1 сентября 1984 года началась учеба, в группе были 9 ребят и 3 девушки. Практику мы проходили в нынешнем здании театра моды «Лик», там же я и работал. Потом перебрался в общежитие, где и началось мое приобщение к искусству.

У предприятия «Тасма» был свой клуб, оттуда к нам приходили и спрашивали, не хочет ли кто-то петь или танцевать. Сосед по общежитию Камиль все-таки уговорил меня, и я стал ходить на репетиции. Меня там увидел Тагир Максумович Латифуллин, теперь он декан в институте культуры и руководитель ансамбля «Сайдаш», он и пригласил к себе танцевать. Я согласился, в итоге мы ездили и выступали на всех праздниках, сабантуях, тогда еще и во дворах были сцены… Видимо, у меня хорошо получалось, Тагир Максумович предложил попробоваться в Госансамбле песни и танца, который располагался при филармонии. Я там понравился, но из-за маленького роста меня не взяли, поэтому продолжал работать часовщиком.

Настоящая творческая жизнь у меня началась в 1990 году в группе «Саляви-Маляви», там стал профессиональным артистом, а в трудовой книжке появилась запись «артист балета». При этом часовое дело не бросил, а во время гастролей брал отпуск за свой счет.

С 10 февраля 1992 года стал работать в коллективе «Музыкальный балаган» Татарской государственной филармонии имени Габдуллы Тукая. Когда туда пришел, нас выбирала строгая комиссия, в которой были Ильгам Шакиров, Айрат Арсланов, Ильгиз Мазитов — выдающиеся люди. Тогда у филармонии своего зала не было, и я показывал то, на что способен, в зале художественного училища, где исполнял степ, татарские, цыганские танцы. Меня сразу взяли, после первого же танца, сказали, обращаясь к Шакирову: «Что, Ильгам-абый, тут все понятно, Шамиль ведь профессионал». Но я, раз пришел, исполнил еще несколько танцев. Вот и стал выступать уже как профессионал в «Музыкальном балагане» под руководством Анаса Халиуллина.

— Что из себя представлял «Музыкальный балаган»?

— Там были разные номера, в том числе цирковые, фокусы, различные пародии. Это был единственный подобный коллектив в Казани. Там было жонглирование на досках, на катушках, песни — меня всему этому научил Анас Халиуллин. Именно там моя артистическая жизнь, помимо танцев, обогатилась новыми умениями. Через год я чуть не уехал в столицу, в Казань приезжал московский цирк лилипутов, но меня туда не взяли, им танцоры оказались не нужны. Позже меня заметили в другом месте — Московском эстрадно-цирковом коллективе лилипутов под руководством Игоря Дольского. Они тоже приехали в столицу Татарстана, позвонили и пригласили, после этого у меня началась московская жизнь. Трудовая книжка осталась в Казани, но параллельно стал выступать в столице. Коллектив назывался «Мини Мюзик-холл», там все артисты были лилипутами.                   

В 2008-м вернулся в Казань к Тагиру Максумовичу, потому что руководитель «Мини Мюзик-холла» умер и коллектив распался. Латифуллин пригласил в ДК «Сайдаш» своим заместителем. Оттуда я уже и вышел на пенсию.

«I WORKED AT CIRQUE DU SOLEIL»

— Как вы попали в Цирк дю Солей?

— Со мной работала девушка Инна, в свое время у нас были даже романтические отношения, она то уходила из нашего коллектива, то опять возвращалась. Она и сказала, что дю Солей объявил кастинг. Я, Инна и фокусник Слава — мы втроем отправили свои резюме по интернету. Нас пригласили в феврале в Москву, где находилась цирковая студия, и там мы 8 часов показывали то, что умеем, отвечающей за кастинг в дю Солей Татьяне Величенко и одному французскому канадцу. Всего было 25 человек, и я оказался победителем.

— Сразу объявили результаты кастинга?

— Нет, мы показали номера, отдали документы и уехали, я даже, можно сказать, забыл про это. Прошло несколько месяцев. В конце весны я поехал к себе в деревню, там прохудилась баня, мы с родственниками стали строить новую. Так вот, когда крыли крышу, мне и позвонили на сотовый: «Шамиль, вы выиграли кастинг, вас ждут в Канаде». Я стал собирать документы, проходить медосмотр, оформлять визу. Кроме меня в дю Солей попала и еще одна девушка, Наташа, мы с ней вместе поехали в Канаду. Это было в сентябре 2011 года.

Приехали в Монреаль, разместились в гостинице, через дорогу цирк. Это такой район вроде Дербышек в Казани, пригород. В дю Солей мне заявляют, что им, оказывается, нужны акробаты, и предлагают им стать. Я начал что-то показывать, но как-то все неуклюже, канадцы смеются: «Шамиль, мы сделаем из тебя акробата!» Пришлось упорно репетировать три месяца… Потом отправили во Францию, дальше были гастроли в Голландии, Бельгии, Люксембурге — за полгода мы объездили почти всю Европу. Очень это было утомительно, болели руки, ноги, поясница, так как делал силовые номера. Должен был поднимать и крутить гимнастку, ту самую Наташу, с которой мы выиграли кастинг. Я был единственный лилипут в труппе.

Цирк дю Солей — это, конечно, очень интересно, они каждый год формируют новые коллективы (а их там около 25) и множество разных шоу: Alegria, Zarkana, Corteo, Ovo. Ищут бывших атлетов, гимнастов, причем неважно, откуда ты — из России, Украины или Канады.

— Во время тура сколько шоу в неделю давал дю Солей?

— Работать приходилось много, в неделю было 9–10 шоу, единственный выходной — понедельник. Во вторник и среду было по одному выступлению, в другие дни — по два.

— Сколько вы там проработали?

— С 2011-го по январь 2014-го. У меня очень сильно начала болеть спина, сделали медицинское обследование и нашли позвоночную грыжу. Я решил уйти, хотя некоторые продолжают работать, но тут всякое может произойти, есть риск сесть на всю жизнь в инвалидное кресло. В дю Солей со мной расстались хорошо и после увольнения еще год платили по тысячу долларов в месяц.

— А до этого сколько платили?

— Я заработал в дю Солей очень хорошие деньги, но конкретные суммы — это конфиденциальная информация.

— На каком языке вы общались в коллективе?

— В течение трех месяцев нас обучали акробатике, к тому же преподавали еще и английский язык, плюс у меня была база, я ведь с цирком лилипутов объездил очень много стран, практически полмира — от Южной Кореи до США. Когда снимался в Голливуде, то там тоже учили языку. В общем, разговорный английский уже был поставлен. Сейчас забывается, конечно, потому что нет общения… Хотя во время чемпионата мира по футболу пришлось общаться с иностранцами, навык моментально вспоминается. Гости удивлялись, откуда так хорошо знаю английский, а я им: «I worked at Cirque du Soleil». 

«ВИНС ВОН, НАПРИМЕР, ОЧЕНЬ ВЕСЕЛЫЙ, ВСЕ ВРЕМЯ ПРИКАЛЫВАЕТСЯ»

— А Голливуд как в вашей жизни случился? Это было еще до дю Солея?

— Да, тогда был еще жив Дольский, руководитель нашего московского коллектива. Ему позвонили из Америки и попросили найти красивых людей маленького роста, но не карликов. В США карликов полно, им нужны были именно лилипуты. А такие есть в основном только в России, Беларуси и на Украине.

— А в чем отличие?

— Карлик — это как в передаче «Форт Боярд» — с большой головой и маленькими руками.

Так вот нашли по всей стране порядка 40 человек, мы отправились на кастинг, который прошел в Москве. Требование: возраст — от 20 до 60 лет. Кастинг мы прошли и потом снимались в течение трех месяцев в фильме Fred Claus, который вышел в России под названием «Фред Клаус, брат Санты». Снимались в Англии и в Голливуде. В этой картине играли Винс Вон, Кевин Спейси и другие именитые актеры. Я уже тогда говорил по-английски, общался с актерами, хотя там были и переводчики. Фильм вышел на экраны в 2007 году.

— Голливудские звезды каковы в общении, заносчивые?

— Нет, что вы? Очень простые, Винс Вон, например, очень веселый, все время прикалывается. Видит нас и кричит уже издалека: «Привет, мои маленькие друзья!» И каждому ударяет по руке. Правда, когда впервые нас увидел, был немного в шоке, но потом мы сдружились. Кевин Спейси тоже был шутник, нормально с нами общались.

— На премьеру вы попали?

— Пригласили, но я не смог поехать. Премьера прошла в Голливуде, многие из наших прошлись по красной дорожке…

—  Как было с гонорарами на «Брате Санты»?

— Да, там тоже хорошо платили. Там был еще и дополнительный заработок. Если кто-то устал, то можно было заменять этих артистов. Вообще, жители России и Украины очень выносливые, в дю Солей, например, 70 процентов артистов были русскими. За границей люди не выносливые, быстро ломаются, очень капризные. В Голливуде то же самое: на съемках фильма основные герои-лилипуты были из Франции, Испании — и они очень уставали. Поэтому мне часто говорили: «Шамиль, давай ассистируй данных актеров, доплатим за это». Я соглашался, потому что мне были нужны деньги, чтобы квартиру купить. Надевал костюмы других артистов и дублировал, почему бы и нет? Озвучки там как таковой не было, просто фон, на котором мы между собой по-английски разговаривали. Ко мне часто подходил наш куратор Мэд и говорил: «Шамиль, ты хороший, безотказный парень, я тебя уважаю».

— А как проходил сам съемочный процесс? Насколько это было интересно? Правда ли, что в Голливуде все расписано по минутам?

— У нас снимались 40 человек примерно моего роста, и у каждого в фильме был прописан свой характер. Что касается организации процесса, то там действительно все четко. За границей вообще все четко. В Цирке дю Солей то же самое, ничего лишнего. 

Где жили во время съемок? Были апартаменты в двухэтажном доме — это в США. В Англии жили в отеле в двухместных номерах.

— Больше в Штатах ролей не предлагали?

— Они говорили, если понадобится, то пригласят, пока не было приглашений. Но я и в России снимался в кино, правда, не все фильмы дошли до проката. Много снимаюсь в клипах татарской эстрады, а в Москве — в клипе Жанны Фриске, я там в одежде обезьянки. Артистизм есть, меня приглашают.

«В КАКИХ ТОЛЬКО РЕСПУБЛИКАХ НЕ ПОБЫВАЛ, НО ЛУЧШЕ, ЧЕМ В ТАТАРСТАНЕ, НИГДЕ НЕТ»

— Когда решили выступать самостоятельно?

— Как вернулся в Казань, стал придумывать собственные номера, показывать их на эстраде, свадьбах, корпоративах. Ходишь на концерты, смотришь, кто как танцует, но повторять не хочется, нужна своя оригинальная программа. С 2008 года я создал 13 номеров, из них два — цирковые, остальное — танцы. В прошлом году я сделал номер с куклой Эльфа, привез этот номер из Америки, там увидел человека, пляшущего на улице, снял на видео и поставил в Казани на своем юбилейном вечере.

— На корпоративы часто приглашают?

— Корпоративы проводят крупные компании, организации, там все проговаривается, заключается договор, платишь налоги, а вот свадьбы-банкеты проходят попроще, просто говорят: «Шамиль, давай съездим на свадьбу!» Приходилось выступать и перед Минтимером Шаймиевым, и перед Рустамом Миннихановым (я его помню еще с тех времен, когда он был министром финансов Татарстана). Сейчас меня знают как маленького артиста, который выступал в дю Солей, снимался в Голливуде, а живет в Азино.

Много раз предлагали остаться за границей, но я все время говорил: нет, я патриот, люблю Россию, люблю свой Татарстан, наших президентов люблю, уважаю. В каких только республиках не побывал, но лучше, чем в Татарстане, нигде нет, наша республика крепко стоит на ногах. Зря мы ропщем на жизнь, мы живем хорошо, и все это видят, тянутся к Казани. И у меня работы много. Вообще, у тех, кто хочет работать, она всегда есть. А если будешь сидеть и жаловаться, вот, мол, я маленький такой, не получается у меня, тогда уж извини… Хвала Аллаху, работаю, создаю новые номера, здесь я человек.

— Что думаете о нынешнем состоянии татарской эстрады, раз с ней постоянно сталкиваетесь?

— Есть очень хорошие певцы, есть очень хорошие танцоры, а есть и плохие. Но такие были и в советские времена, и в перестроечные — всегда. Говорить про татарскую эстраду не хочу, потому что сам в ней варюсь, просто есть артисты, которых я смотрю и которых не смотрю. Также есть те, кто меня любит, а есть те, кому я не нравлюсь.

Ильгам Шакиров, который взял меня на работу в свое время, был выдающейся личностью, Альфия Авзалова, Хайдар Бигичев, Флера Сулейманова, Зухра Шарифуллина, Зухра Сахабиева, Вафира Гиззатуллина, Салават Закиевич, Хания-апа, Зайнап Фархетдинова — большие люди! Есть у меня и любимые молодые артисты: Филюс Кагиров, Ришат Тухватуллин. Есть любимые певицы и танцоры, выступающие и в Госансамбле РТ, и в ансамбле «Казан».

Юмористов очень уважаю, Данира Сабирова особенно, и он меня уважает, приглашает на каждый свой концерт. Театр «Мунча ташы» очень нравится, сколько лет он уже выступает, в этом году специально купил билет, сходил на его программу — понравилось, сильные были номера. Ильдара Ямалиева очень уважаю — хороший пародист. В театрах имени Камала, Тинчурина, Кариева есть замечательные актеры. Наши татары — молодцы! Я горжусь ими, горжусь тем, что сам татарин.

«Я, КОГДА ПЕРВЫЙ РАЗ ПРИЕХАЛ В КАЗАНЬ ЗНАЛ, ОБРАЗНО ГОВОРЯ, ТРИ СЛОВА ПО-РУССКИ: ХЛЕБ, СОЛЬ, ВОДА»

— В Цирке дю Солей вы были единственным татарином?

 — Да, хотя из Казани там было три человека, но они не татары, да и в московском коллективе я был единственным татарином.

— Татар знают за границей?

— Я им рассказывал про нас, про республику, хотя они, как правило, путают ее с Казахстаном…

— А встречали татар по миру, когда там выступали?

— Встречал, везде встречал. В Америке подходили, я тогда привез на подарки татарские тюбетейки в Нью-Йорк, выступал еще в цирке лилипутов. Это был 1998 год. Татары услышали, что среди артистов есть такой Шамиль Галеев, и пришли, я подарил им 10 тюбетеек. И в Финляндии подходили татары, в Китае, даже во Франции. Но больше всего общался со своими соплеменниками в Штатах.

— У вас, кстати, очень красивый татарский язык.

— Я же все 10 классов учился в татарской школе, там все предметы вели на татарском. У меня родная речь в крови, разговариваю ли я по-русски или по-английски, но думаю на татарском языке. Приезжаю в родную деревню к маме, которой сейчас 80 лет, и говорю там по-татарски. После того как приехал из Цирка дю Солей, построил ей дом с туалетом, горячей водой, баню…

— Почему многие родители сейчас не хотят отдавать своих детей в татарские школы?

— Это от менталитета родителей зависит, может, сами учились по-русски и думают так же. Если они так считают, то, значит, они русские. Не по крови, а по своей сути, хотя и носят татарские имена и фамилии. Как можно своего ребенка учить не на родном языке? Тенденция ведь очень опасная: ребенок говорит дома по-татарски, а в три года его отправляют в детсад. В итоге пара месяцев — и все, ребенок забыл родной язык. Русский же он никогда не забудет. Я, когда первый раз приехал в Казань, знал, образно говоря, три слова по-русски: хлеб, соль, вода, в автобусе не мог объяснить, куда мне ехать. А потом начал много читать по-русски — Пушкина, Лермонтова. А дома мы Тукая, Хади Такташа больше учили. Кстати, выученные в первом-втором классе стихи я до сих пор помню наизусть.

— Вы говорите о воспитании детей, но своих вам бог не дал.

— Да, детей нет, но есть пять племянников. Мой брат умер, остались трое детей, я их поднимал на ноги. Их мать посадили в тюрьму, вот и оформил опекунство. Мне тогда было 40 лет, деньги были — в Цирке дю Солей заработал. А сейчас у них уже своя жизнь.

— С женой как познакомились?

— Рост Гульнары — 1,52 метра, она выше меня на голову. 10 лет уже вместе, любим друг друга, уважаем. Нас в свое время познакомили, на одном из концертов в деревне дали ее телефонный номер, мол, такая хорошая женщина есть, сама из Балтасей, младше меня на 7 лет… Я позвонил, встретились в Казани, а уже через три месяца в мечети Кул Шариф совершили никах, потом зарегистрировались, свадьба была хорошая. Сейчас, кстати, Гульнара работает в «Бахетле» администратором.

«МНЕ 52 ГОДА, И Я ДО СИХ ПОР РАБОТАЮ, А ВСЕ ПОЧЕМУ?»

— Даете какие-то советы молодым артистам?

— Я молодым люблю говорить, чтобы они за славой не бегали, она сама придет. А то некоторые выступят со сцены и сразу начинают себя считать звездами. Я, хотя 28 лет уже на эстраде, продолжаю работать над собой. Такие люди, как Ильгам-абый, Альфия-апа, Салават Закиевич, те, кто любит свою работу… только такие имеют творческое долголетие.

Говорят, моң или есть, или нет, так у меня есть «танцевальный моң». Мне 52 года, и я до сих пор работаю, а все почему? Потому что люблю свое творчество, свою работу, за которую мне еще и платят деньги. Поэтому мне Аллах и дает благо. Люди уважают, зрители любят, я сам получаю от всего удовольствие. Я на эстраде особенный: во-первых, выделяюсь своим ростом, а во-вторых, своими танцами, которые не похожи ни на кого. Я всегда, даже во сне, думаю, что же такого нового создать, какой-то оригинальный номер. Повторяю, любить надо свое дело, совершенствоваться, всегда учиться новому. Наверное, если бы кто-то мне в детстве сказал: «Шамиль, да у тебя талант», — я бы не пошел в часовщики, может, поступил бы в театральное или хореографическое училище. 

— Значит, артисту нужен профессиональный диплом и образование?

— Если есть у тебя способности, то ты можешь и без диплома хорошо выполнять свою работу. Сейчас вообще дипломы обесценились, хотя, если поступаешь на работу, даже уборщицей, у тебя требуют корочку. В наше время такого не было. Если бы я сейчас родился, то меня не пустили бы без документа выступать. За границей такого нет: если у человека талант, он может хорошо выполнять свою работу, никто диплом не спрашивает.

— Чем сейчас занимаетесь?

— Работы море, я ни одну неделю не отдыхаю, по два-три раза в месяц даю благотворительные концерты, прошу у Господа, чтобы он помог детям с ДЦП, онкологическими заболеваниями. Так надо делать и помогать деньгами. Я очень боюсь заболеть, я должен быть здоровым, даже простуду стараюсь быстро пережить, потому что живу с ощущением, что должен всегда работать. Если приглашают на благотворительный концерт, не отказываюсь — руки-ноги целы, почему бы не помочь остальным?! Люди благодарят, а Аллах возвращает тебе многократно.

Каждую неделю приезжаю к маме, дал себе слово смотреть ее до конца жизни — это благое дело. Я ухаживаю за женой — это тоже благое дело, потому что жену нужно любить, как и маму, детей, родственников. Если они благодарят тебя, то эти слова поднимаются вверх, как пар поднимаются, и Господь мне дает свою милость. Чем им лучше, тем лучше мне — я это ощущаю. Надо всем помогать, многие нуждаются в помощи, нужно здороваться с людьми, даже незнакомыми, желать им добра. Тому, кто работает, необходимо говорить: «Бог в помощь». Жизнь ведь так устроена.

— Скажите, а у цирка как вида искусства есть будущее? Вот, в Казани, например, с трудом выбрали директора местного цирка.

— У цирка, конечно, есть будущее. Цирк же развивается, вон сколько коллективов, а какие артисты там выступают! Сколько молодежи в цирке, они едут на знаменитый конкурс в Монте-Карло, занимают там призовые места. Наши и китайцы самые сильные в мире: жонглеры, акробаты, гимнасты — все. Российские артисты безбашенные, у них нет страха, поэтому их и любят везде.