Круглый стол «БИЗНЕС Online» «Дух или материя? Исламский компонент в Стратегии татар». Часть 1-я
«Без ислама от стратегии татар нет смысла, поскольку татар без ислама нет», — рассуждали участники очередного круглого стола в редакции нашей газеты. Какова роль ислама и его институтов в становлении татарской нации? Могла ли единая этническая ткань сформироваться без религиозного элемента? Почему в эскизе Стратегии развития татарского народа не представлены религиозные институты как важные элементы духовного бытия нации? На эти вопросы пытались найти ответы эксперты «БИЗНЕС Online».
С ИСЛАМОМ В СТРАТЕГИИ ИЛИ БЕЗ?
Руководством всемирного конгресса татар презентован эскиз Стратегии развития татарского народа. От определения «проект» решено отойти, т. е. эскиз — это понятие размытое и неопределенное. С того момента, как президент Татарстана Рустам Минниханов в августе 2018 года объявил о необходимости создания такого документа, утекло немало воды. По теме стратегии сломано немало копий, но до сих пор нет четкого концептуального понимания, какой она должна быть, что выступает концептуальным ядром этого основополагающего документа. К примеру, экспертов удивил тот факт, что в эскизе не упоминается ислам, его роль и значение в настоящем и будущем татарской нации. Об этом аспекте жизни татар и размышляют эксперты «БИЗНЕС Online».
Участники круглого стола
- Рафик Мухаметшин — ректор Российского исламского института, профессор политологических наук;
- Дамир Исхаков — доктор исторических наук;
- Рустам Батыр — бывший первый заместитель муфтия РТ;
- Альфрид Бустанов — Ph.D., ассистент-профессор Амстердамского университета;
- Айдар Хайрутдинов — старший научный сотрудник Института истории им. Марджани;
- Абудурауф Забиров — имам казанской мечети «Миргазиян».
Модераторы — издатель «БИЗНЕС Online» Рашид Галямов; политолог, руководитель концептуальной площадки «ТатПолит» Руслан Айсин.
ДАМИР ИСХАКОВ: «БОЛЬШОЕ ЧИСЛО МУСУЛЬМАНСКИХ ДЕЯТЕЛЕЙ БУДУТ ВЫСКАЗЫВАТЬСЯ ЗА УСИЛЕНИЕ ИСЛАМСКОГО НАЧАЛА В СТРАТЕГИИ ТАТАР»
Модератор: У нас продолжается серия круглых столов, посвященных Стратегии развития татарского народа. Мы подошли к важнейшему аспекту — роли ислама в стратегии и в жизни татар вообще. Как ислам и духовная жизнь должны быть отражены — на этот счет существуют разные точки зрения. Вы, наверное, читали и знаете: часть современного секулярного общества говорит, что ислам не нужен. Как мы понимаем, данная группа пока доминирует. Другие говорят, что это наша традиция, наши корни, наш стержень. Потому мы позвали такое экспертное сообщество, здесь нет случайных людей, все эксперты, специалисты в этой области, кроме того что еще и мусульмане. Это не формальности, люди должны изнутри понимать такие вещи, чтобы рассуждать. Другой вопрос — примут наши предложения или нет, но мы должны показать, какую роль ислам может играть и в стратегии, и в судьбе нации.
Слово Дамиру Мавлявиевичу Исхакову, инициатору этого круглого стола, неравнодушному в целом к судьбе нации человеку, он является одним из разработчиков Стратегии развития татарского народа. Первый вопрос общий: какова роль ислама и его институтов в становлении татарской нации? В качестве преамбулы: как вы считаете, то, что в эскизе стратегии практически нет ислама, — это ошибка, случайность? Что происходит вокруг данного вопроса?
Дамир Исхаков: Проблема чрезвычайно сложная. Я хочу начать с того, что у татар термин «нация» традиционно передавался понятием «милләт». В советский период его все время переводили как «нация». На самом деле термин «милләт» имеет мусульманские корни и совершенно иное содержание. Так как татарская нация формировалась еще без своего государственного образования, на самом деле сейчас мы можем думать о том, какую нацию татары в виде «милләт» пытались сформировать. Ответа на данный вопрос до сих пор нет. Весьма серьезным аспектом проблемы является и такой вопрос: кем были те лидеры нации, которые формировали этот «милләт»? Обычно мы говорим, что это были джадиды. Принята такая терминология, что джадидские лидеры проявляли себя в разных аспектах: среди них были богословы, историки и другие. Они участвовали в нациестроительстве на начальной стадии. Кем они были, как к ним относиться? Вопрос имеет политическое значение сегодня. На него уже должен быть дан ответ. Наш друг Батыр тоже пытался на этот вопрос ответить, потому что сейчас очень часто стали писать о том, что джадидисты были сторонниками ваххабитской идеологии, что у них общие корни.
— Протестантский ислам? В этом смысле ваххабиты? Чтобы не пугать публику.
Дамир Исхаков: Можно и так сказать. Но такое типологическое сходство навевает на некоторые размышления, это серьезный вопрос на самом деле, потому мы, когда делаем работы по формированию Стратегии развития татарского народа, все равно должны будем к этим истокам вернуться, понять, кто мы, откуда возникли. Тут исламское составное, хочешь ты или нет, возникает. Конечно, в тех эскизах стратегии, которые нам представлены, данный момент очень сильно спрятан.
Духовное начало там есть, но непонятно, какое конкретное имеется в виду: может, христианское, там не написано четко, а может, вообще безрелигиозное. Потому что мы переживали длительный период советского становления, где роль религии была минимальна, но там есть свое наследие, в том числе и духовное. Скажем, многие до сих пор не отказались от идеологии марксизма-ленинизма — по их работе видно, что они остались на тех же позициях, может быть, применяют другие термины. В этом плане от ислама не уйти, потому что исламское начало у татар изначально присутствовало, оно участвовало в формировании самой идеологии начала XX века. Там никак без ислама невозможно понять, что происходило в умах татар.
В нациестроительстве этот момент тоже участвовал. Если мы придем даже к большевикам, которые стояли на исходных позициях, еще в начале 1920-х такой видный деятель коммунистической движения, как Мирсаид Султан-Галиев, указывал, что к татарам и вообще к народам Востока надо относиться не так, как к жителям Центральной России, что у них есть особое отношение к религии. Султан-Галиев как татарин понимал, что ислам имеет такую специфическую особенность, как неразрывность всего контекста жизни, — он проникает всюду в мусульманском сообществе, это такая религия. Султан-Галиев так утверждал, правда, долго проговаривать ему не удалось, но такое было. С этой точки зрения мы никак не можем ислам исключить из нашей жизни, в том числе и в стратегических делах.
Необходимо иметь в виду, что любое строительство нации имеет культурную базу. Татарскую культуру без ислама вообще представить невозможно — у нас же вся средневековая культура, вся досоветская культура стоит на исламской базе, кроме кряшен разве что — у них немножко другая составная. Мы должны эту культуру фактически продолжать дальше… И даже те, кто не хочет подобного видеть, будут вынуждены это сделать, потому что без исламского начала ты не сможешь понять такую культуру. Что касается современной ситуации, то социологические данные показывают, что более 80 процентов татар сегодня считают себя мусульманами. Это может кому-то нравиться или не нравиться, но это реальная цифра. Не все из этих мусульман ходят в мечеть, тем не менее считают себя урожденными мусульманами. Я думаю, что у православных христиан то же самое: там тоже не все активно верующие.
— Но, когда человек умирает, его хоронят либо по мусульманскому обычаю, либо по христианскому. Это и есть критерий, наверное?
Дамир Исхаков: Да. Приходит сейчас истина, так сказать, окончательная. В этом плане в современной жизни мы уйти от исламской составляющей тоже не можем. Конечно, исламские институты, которые в Татарстане имеются, весьма многочисленные, разветвленные, должны участвовать в жизнедеятельности татар. И если те люди, которые готовят Стратегию развития татар, оставят данный сегмент без внимания, то, считаю, это будет очень большой ошибкой. Я и исходил изначально из того, что данный момент должен быть включен в ткань подготовки стратегии и мы — интеллектуальное сообщество — должны это обсудить. Когда руководство конгресса вначале не видело данную ситуацию, мы проработали ее и с мусульманами. В итоге президиум духовного управления мусульман принял соответствующее решение, там об этом прямо сказано. Последнее, что я хочу сказать, — во время Болгарского форума, по моим сведениям, большое число мусульманских деятелей будут высказываться за усиление исламского начала в Стратегии развития татарского народа.
АЙДАР ХАЙРУТДИНОВ: «ИСЛАМ СОЗДАВАЛ МОЩНОЕ СИЛОВОЕ ПОЛЕ, КОТОРОЕ УДЕРЖИВАЛО ТАТАР»
— Слово известному исламоведу Айдару Хайрутдинову. Он не просто исламовед, а крупнейший в мире знаток творчества и идеологии Мусы Бигиева, нашего, так сказать, мусульманского Лютера. Как Муса Бигиев соотносил понятия «татары» и «религия»? Об этом можете чуть-чуть сказать и в целом дать ответ на первый вопрос: какова роль ислама в становлении татарской нации?
Айдар Хайрутдинов: Дамир Мавлявиевич сказал, что ислам — это наша основа, но я бы копнул глубже, коснулся того периода, когда наши народы были тенгрианцами.
— Даже так?
Айдар Хайрутдинов: Да. Это же генетически обусловлено. И я не спорю, что ислам был основой, которая формировала народ. Но в этом же исламе было много элементов из доисламской эпохи. Тот, кто из деревни, знает такие вещи.
Теперь об исламе. Я не склонен идеализировать прошлое: то, что был ислам, все было замечательно… Не было замечательно, я считаю. Более того, массово приняли ислам во времена Золотой Орды, я не говорю про болгарский период, когда это было еще не так массово. Какой был ислам в тот момент? Это был ислам, с которым в середине XIX века начали бороться такие выдающиеся деятели, как Курсави, Марджани. То есть была принята искаженная форма ислама, которая свой прогрессивный запал потеряла. Поэтому Бигиев…
— Вы хотите сказать, что кризис ислама начался раньше кризиса нации?
Айдар Хайрутдинов: Вообще, он начался со смерти пророка Мухаммеда, видимо. Это потом развивалось все дальше и дальше. Когда у нас был принят такой ислам в тюркской, степной среде, после этого Орда и развалилась… Я не скажу, что только ислам виноват в этом…
— Не ислам, а та форма ислама?
Айдар Хайрутдинов: Да. Я всегда подчеркиваю: «ислам» в кавычках, не имею в виду ислам, который идеально представляет себя, тот, каким он должен быть. Нет, конечно. Та форма ислама, которая тогда бытовала. Везде во всем мире это произошло, между прочим. Нигде исламский какой-либо народ не поднялся на такие высоты, чтобы западные люди ездили туда изучать науки и так далее. Все наоборот. Роль ислама тем не менее была… Сначала, скажем так, государство развалили, или ислам поспособствовал развалу, потере государственности и всех институтов, а потом он стал играть все-таки консервирующую роль. Поскольку основная масса татар, за исключением кряшен, были охвачены исламом, то он создавал такое мощное силовое поле, которое удерживало татар.
— То есть в хорошем смысле консервировал?
Айдар Хайрутдинов: В хорошем смысле он сохранял, консервировал нас как культурную единицу, языковую, само собой, религиозную — все это сохранял, но развития в этом не было опять-таки. Тоже свои плюсы и минусы. Бигиев был вершиной данного процесса переосмысления ислама и предложения новых форм бытования ислама в том числе. Говоря о нации, он рассматривал татар самостоятельно, но никогда не отрывал их от мировой мусульманской уммы, в этом смысле для него существовало понятие мировой мусульманской уммы. Бигиев участвовал в конгрессах по восстановлению или решению проблем халифата, когда тот был упразднен.
— То есть для него умма была важнее, чем нация?
Айдар Хайрутдинов: Я бы сказал, равнозначны. То есть он не умалял ни татар перед уммой, ни умму перед татарами. Для него это были равнозначные вещи. Причем он, наверное, все-таки понимал, будучи человеком, который объездил и знал весь мусульманский мир от и до, что только татары могут что-то исламского дать миру, в том числе человечеству.
— То есть маленькие татары могли что-то дать многомиллионному мусульманскому миру?
Айдар Хайрутдинов: Да. Ведь он в то время, в ту эпоху, когда от ислама вроде бы даже начали отворачиваться, эрозия тогда глубокая началась внутри, законы стали приниматься западные, республиканская Турция возникла, правда, еще чуть-чуть до этого… Но процесс разрушения уже шел. И вот в начале XX века, примерно в 1909–1910 году, Бигиев говорит, что ислам может стать маяком для всего человечества, он таким и создавался, просто проблема в том, что люди его неправильно трактуют, практикуют и реализуют. В результате мы получаем то, что получаем. Хотя ислам для данного богослова был идеальной структурой, и он абсолютно верил в то, что люди придут к исламу, все человечество придет, потому что у него больше нет вариантов. Такой подход был у Бигиева.
РУСТАМ БАТРОВ: «ИСЛАМ — ЭТО ОСНОВА ВСЕГО НАШЕГО МЕНТАЛИТЕТА, ЕГО ИЗ ТАТАРСКОЙ КУЛЬТУРЫ ВЫЧЛЕНИТЬ НЕВОЗМОЖНО»
— Один реформатор ислама высказался, теперь выступит другой реформатор в хорошем смысле слова — Рустам Батыр продолжит эту тему. Какова роль ислама в становлении татарской нации, есть ли татары без ислама, могут ли они вообще существовать в принципе? Пока, судя по эскизу стратегии, мы видим, что на бумаге могут.
Рустам Батыр: Я думаю, что татары и ислам — понятия неразрывные. Даже в языке у нас это сохранилось «мөселманча сөйләшергә», то есть говорить по-мусульмански, имеется в виду по-татарски. Или, когда спрашиваешь, за кого замуж вышла, тебе отвечают: «За мусульманина». То есть имеется в виду за татарина, даже не за кавказца, не за кого-то другого. Языковая память хранит эту неразрывную связь нашего национального и религиозного самосознания. Наш народ к стратегии в том или ином виде подступал уже не раз, то есть это не первая попытка ответить на вопрос, как нам сохраниться для будущего. Я вам хочу напомнить, что на все такие вопросы уже был дан в том числе формальный ответ, когда в 2013 году на всероссийском форуме татарских религиозных деятелей был принят документ «Ислам и татарский мир». Там муфтии, имамы со всех уголков России, ближнего и дальнего зарубежья проголосовали за этот текст, где черным по белому написано, что данная концепция «Ислам и татарский мир» — шаг к консолидации татарского народа на основе исламских ценностей. Это буквальная цитата.
— Подписали и благополучно к сегодняшнему дню забыли?
Рустам Батыр: Да. И странно сейчас поднимать тот же вопрос, не апеллируя к тем наработкам, которые были. Документ принят в 2013 году — еще при муфтии РТ Илдусе Файзове.
Абдуррауф Забиров: Всемирный конгресс татар инициировал это и подготовил, муфтият не принимал особого участия.
Руслан Айсин: Ее написал Рафик Мухаметшин, мы (конгресс татар — прим. ред.) готовили.
Рустам Батыр: Рафик Мухаметшин как раз возглавлял саму содержательную часть. Сейчас, насколько мы понимаем, Василь Шайхразиев хочет до окончательного принятия стратегии в День республики благословиться на форуме татарских религиозных деятелей. Будет странно выходить туда с концепцией, где ислам не упомянут вообще.
— Документ же еще пока дорабатывается. Он сказал, что к форуму выйдет другой, окончательный, вариант. Сейчас то, что на сайте, — это промежуточная версия.
Рустам Батыр: Тогда имамы сказали, что надо на основе ислама консолидировать татарский народ, это четко обозначенная позиция. Она не только в документе, но и в жизни присутствует. Они не просто формально проголосовали, не читая. И в жизни все имамы придерживаются подобных взглядов: если ты не мусульманин, то ты не татарин, в сторону кряшенов религиозные деятели особо не смотрят, то есть считают: татары — это мусульмане.
У нас был еще один такой важный момент в 1917 году, когда в июле в Казани проходил всероссийский мусульманский съезд и было создано милли идарә, то есть национально-культурная автономия тюрко-татар внутренней России и Сибири. И там было три министерства: диния нәзарәте, малия нәзарәте и мәгариф нәзарәте. То есть министерство образования и просвещения, министерство финансов и экономики и министерство религии. Сейчас «диния нәзарәте» мы переводим как «духовное управление», но, по сути, это правильно переводить как «министерство». Тогда уже наши предки обозначали три столпа, на которых должно стоять развитие нации: финансы, образование, религия. Это настолько очевидный ответ… Точно так же они тогда задумывались над тем, как сохраниться в новых условиях, вызовах, которые тогда сотрясали нашу страну и наш народ соответственно. Игнорировать это, не смотреть на подобное очень странно. Причем из трех министерств малия нәзарәте было распущено с приходом советской власти. Единственное ведомство все-таки смогли сохранить: тогда Мулланур Вахитов и Иосиф Сталин подписали документ о роспуске милли идарә и как раз диния нәзарәте сохранили.
— Это понятно. Какова роль ислама в становлении нации?
Рустам Батыр: Ислам — это основа всего нашего менталитета, его из татарской культуры вычленить невозможно, из языка — тоже.
Есть точка зрения, что именно исламские институты в условиях отсутствия государственности выступили тем каркасом, на котором был сформирован современный тип татарской нации. Этим институтом как раз было магометанское духовное собрание, то есть единственная структура, которая пронизывала все регионы, волости, уезды, где проживали татары, скрепляла, цементировала всех в некий единый монолит. Можно по-разному относиться к данному институту, но в условиях отсутствия государственности это была единственная оргструктура, которая выступила в роли скелета нации, что говорит само за себя. Татарская нация в своем современном состоянии сформировалась на каркасе религиозных институтов, поэтому не случайно татары, куда бы ни приезжали, первым делом начинали строить мечеть, когда появилась такая возможность. Поэтому сейчас во многих русских регионах — в Твери, Ярославле, Москве и так далее — стоят мечети. В Японии везде, куда бы ни приезжали татары, первым делом строили мечеть, которая становилась тем якорем, центром, вокруг которого формировалась национальная и религиозная жизнь. Я считаю, что ислам и по сей день в значительной степени, хотя эта роль уже выветривается, все равно исторически ядро нашего менталитета, нашей нации. Игнорировать это, не понимать этого просто глупо и неправильно.
РУСЛАН АЙСИН: «ЕСЛИ УБРАТЬ ИСЛАМ И ЕГО ИНСТИТУТЫ, ТО В РЕГИОНАХ У ТАТАР НИЧЕГО НЕ БУДЕТ»
— Спасибо. Слово Руслану Айсину — организатору и сомодератору круглого стола. Изложите свой взгляд.
Руслан Айсин: Здесь сложно что-то возразить. Татары без ислама трудно представимы. Роль ислама очевидна, она определяющая в становлении хребта, идеологии татарской нации. Я не совсем согласен, что ислам развалил Золотую Орду. Есть историческая диалектика. С таким же успехом можно сказать, что христианство развалило великую Германскую империю, Византию, империю Фридриха Барбароссы, Российскую империю и так далее. Это все исторически неправильно оценивать, потому что ислам является доктриной конца, эсхатологией конца времен, поэтому говорит о последних вещах, о смысловых. Говоря об историческом развитии, стоить отметить, что, конечно, бывают разные периоды — взлеты и падения, но это связано не с исламом, а с человеческим материалом и воздействием духа на историю. В данном смысле можно согласиться с Гегелем: мировой дух действует в истории через народы. Недаром в Коране говорится: «Мы создали вас народами, чтобы вы познавали друг друга». Это ответ тем людям, которые говорят, что в исламе нет нации.
Но с точки зрения «милләт» верно Дамир Мавлявиевич сказал, потому что «милләт» — понятие религиозное, то есть «Ибрагим милләте», «Муса милләте» — это умма. Она раньше не распределялась и не разграничивалась Кораном по этническому фактору — там было 12 колен израилевых, но они все спаяны общей идеей, сейчас говорят, иудаизма, что неправильно, посланием Мусы, то есть Моисея. Но при этом у них между собой и стычки были. Когда они сделали золотого тельца, он вручил левитам мечи, чтобы они убили 3 тысячи сбившихся с пути монотеизма сородичей. Это был внутренний этнический геноцид. Если смотреть с такой точки зрения, то можно сказать, что иудаизм часть иудеев положил. Однако это, я считаю, неправильно, надо рассматривать в общем контексте. Что касается ислама, то официально в Золотой Орде первым ислам лично принял хан Берке, после чего при хане Узбеке, как нас в университете учили, наступает период расцвета Золотой Орды. С принятием ислама в Золотой Орде наступает эпоха расцвета. При Джанибеке, его сыне, наступает эпоха развала, но там были уже другие причины — у всякой империи есть свой период.
Я, конечно, считаю, что ислам является тем механизмом, который скрепляет (согласен с Рустамом), это институт, который до сих пор выступает в определенном смысле сеткой. К сожалению, если мы сейчас не пропишем в Стратегии развития татарского народа фактор ислама, мечети и так далее, то на поверку окажется, что если убрать ислам и эти институты, то в регионах у татар ничего не будет. Есть вяло действующие общественные институты — автономии татар. Но, например, поставят завтра во власть «своего» человека — и все, татарская жизнь там останавливается. На чак-чаках далеко не уедешь — это мы поняли за 25 лет, а альтернативы нет. Я сегодня встречался с одним уважаемым религиозным деятелем, он сказал, что на самом деле мы пришли к тому, что надо выйти из мечетей. Нам нужна концепция выхода из мечетей, то есть необходимо собрать татар вместе. К сожалению, данной концепции нет — дальше стоят флажки: говорят, туда не лезьте, потому что дальше уже работает татарская национально-культурная автономия. И оказывается, что мы находимся по разные стороны баррикад. У нас обязательно есть светский лидер, а рядом — духовный. У нас эти два океана или моря не сошлись.
— В отличие от тех же иудеев: есть раввины, есть бизнесмены, есть общественность — и все это гармонично существует.
Руслан Айсин: Вообще вне контекста иудейства не может быть евреев. Да, они в модерне придумали такую вещь, как гиюр, то есть попытка «оевреить» человека, ввести его в галахическую тему, но на самом деле это же мощная связующая вещь. У нас спокойного можно «входить» и «выходить» из ислама. У евреев такого нет, поэтому они так сильно держатся за данные институты, поэтому у них при синагоге обязательно бывают и курсы изучения языка…
— И совет бизнесменов…
Руслан Айсин: И совет кохенов (мудрецов). И все-все-все. У нас, к сожалению, и такого нет, хотя исламская дореволюционная парадигма имела это в виду: мутаввалият — попечительский совет и так далее. Всего этого нет. Есть симулякры, но и они, как показало время, не работают. Потому я считаю, что роль ислама велика и тогда, и сейчас. Она является фактором выживания татарской нации по одной простой причине: он составляет духовный корень татарского народа.
— Наверное, не только корень, но и стержень…
Руслан Айсин: И стержень, и корень, и древо, и листья.
— То есть вытащи этот стержень — и все?
Руслан Айсин: И ничего не останется.
— Удивительно, но, оказывается, не все подобное понимают.
Руслан Айсин: Я думаю, это была попытка деликатно обойти этот очень сложный вопрос.
— Чисто политически?
Руслан Айсин: Да. Но, как сказал Ленин, если не решим главных проблем, мы будем спотыкаться о мелкие. Сейчас мы и станем спотыкаться: действительно будет очень странно, если на Болгарский жыен вынесут эскиз стратегии без ислама… это фактически будет революция. Представляете, религиозные деятели соберутся, а им скажут: «Ну, егетләр…» Разразится скандал.
АБДУРРАУФ ЗАБИРОВ: «ЭТО БУДЕТ СКАНДАЛ: КАКОЙ ДОКУМЕНТ ВЫ ДАЕТЕ ВНЕ ИСЛАМА?»
— Абдуррауф хазрат Забиров — единственный действующий хазрат среди присутствующих. Особенно важна ваша точка зрения в контексте этого момента.
Абдуррауф Забиров: В стратегии не определено место ислама — это первое. Как уже ранее говорили наши коллеги, там упомянуты духовность, вера. Мы знаем, что ислам — базовая парадигма татарской цивилизации. Самый главный недостаток в данном документе — отсутствие слова «ислам». Дальше об этом говорилось: в Болгаре в начале текущего года было принято нигезләмә, там были все имамы-мухтасибы Татарстана, все члены совета улемов, все казыи, все руководство учебных заведений. Как раз имамы четко обозначили свою позицию: они недовольны тем, что ислам в проекте стратегии не представлен — даже слово «ислам» не упоминается.
Кроме того, на заседании президиума ДУМ РТ в этом году состоялось собрание, где они тоже обозначили свою позицию. Я лично присутствовал два раза на заседании совета аксакалов Республики Татарстан: там были не только аксакалы, но и представители религиозных организаций республики, общественные и политические деятели, они тоже высказали свою позицию в отношении данного документа. Тем более он готовится сейчас для того, чтобы на собрании всех мусульманских религиозных деятелей татар обсудить, — и это будет скандал, потому что неуважение: какой документ вы даете — вне ислама? Роль ислама не упоминается, а потому не избежать большого вала критики.
Кроме того, хочется сказать, что ислам — это не только истинная религия, но и образ жизни, система жизни, культура, цивилизация. Посмотрим на золотоордынскую цивилизацию: в 1312 году султан Мухаммед объявляет ислам государственной религией Золотой Орды, произошла исламизация мощного государства, которое является одним из семи государств, повлиявших на ход развития человеческой цивилизации. Хан Узбек принимает ислам — идет «золотой» период Золотой Орды. Обратим внимание и на другие наши государственные образования. Волжско-Камская Булгария в 922 году приняла ислам. Казанское ханство, Астраханское ханство, Крымское, Сибирское (то есть постзолотоордынский период) — там везде ислам не просто элемент культуры, а государственная религия. Посмотрим на наш язык. 20 процентов — это коранические термины, из языка Корана. Взглянем на наши литературу, поэзию, искусство… Даже в колыбельных наших матерей: «Аллаху-Аллаху», — уже в колыбельных наши дети слышат слово «Аллах». Слова Аллаха проникают в человеческую духовную среду с материнским молоком.
В этом году приняли документ «Нигезләмә». Система исламского образования: все наши татарские деятели, в том числе и политические, получали базовое образование еще до революции, в медресе. Ислам проник и в жизнь современных татар: обратим внимание на имянаречение, никах, джаназа, Рамазан, Курбан-байрам, җомга. В Татарстане сейчас более 1,5 тысячи мечетей. Из 8 тысяч мечетей в Российской Федерации 4 тысячи — татарские.
Ислам, таким образом, пронизывает всю жизнь нашей нации: посмотрите на сайты, книгоиздание, исламские учебные заведения, на то, сколько у нас начальных исламских учебных заведений — мактабы при мечетях, медресе, Болгарская исламская академия, Российский исламский институт. Не замечать всего этого — значит не видеть дальше собственного носа. В таком случае о какой стратегии вообще можно говорить? Необходимо четкое понимание своей истории, человек должен четко извлекать из нее уроки, чтобы избежать ошибок. К тому же ислам — это еще и государственность. Если посмотреть на жизнеописание Пророка, когда он переселился из благословенной Мекки в Медину, он построил новое общество, новое государство. Посмотрите роль ислама в образовании государственности!
То есть секуляристский подход, который чужд татарам, вообще неприемлем. Без ислама от подобного документа смысла нет. Есть, конечно, атеисты, язычники — это их право. Но мы же должны исходить из интересов нации. Статистические данные упомянули — более 80 процентов татар считают себя мусульманами. Это же неуважение! И как же так? В данной бумаге нет бараката — Всевышний лишит этот документ божественной благодати. Хотят они учитывать ислам или нет, он развивается: 25 миллионов мусульман в России, а в мире — 1 миллиард 800 миллионов! Та же Турция сейчас избавляется от «кемализма» — это тоже вид идеологии. Весь мир сейчас знает, почему ополчились на Новом и Старом Западе против Эрдогана: потому что человек получил базовое исламское образование — он имам-хатыб. Мы знаем об экономических преобразованиях Турции, она процветает: за один год на 1 миллион 800 тысяч человек повысилась численность населения. Турция сейчас считается флагманом исламского корабля.
РАФИК МУХАМЕТШИН: «МОЖЕТ, РАЗРАБОТЧИКИ СТРАТЕГИИ ТОЖЕ С ЭТИМ СТОЛКНУЛИСЬ: А КАК ИСЛАМ ИСПОЛЬЗОВАТЬ?»
— Слово Рафику Мухаметшину. Он руководил Болгарской исламской академией и много лет возглавляет РИИ (ведущий исламский вуз республики), автор книги о советском периоде ислама. И вы знаете, наверное, изнутри: неслучайна такая ситуация со стратегией, почему ислам в документе затушеван (пока там его практически не существует, он лишь пунктирно обозначен), чего боятся, чего стыдятся? Ислам закончился, мы прожили 70–80 лет в эпоху «победы разума и рациональности»? Или, может быть, на самом деле татары могут жить только в культурной составляющей без ислама, как вы считаете?
Рафик Мухаметшин: Немного современной статистики. Мы в 2001 году проводили довольно масштабные социологические исследования по Татарстану, в которых принимали участие не только татары, но и русские, а также другие народы: действительно, 85 процентов татар считают себя мусульманами, у русских чуть поменьше — около 80 процентов считают себя верующими. Правда, практикующих из этих 85 процентов было 4. В 2008 году мы также принимали участие в исследовании Института Гэллапа — там тоже было 85. Эта цифра с 2001 года так и сохраняется. Конечно, здесь можно спорить, что это может быть отношение к исламу как к части национальной идентичности, тем не менее исламский фактор у татар присутствует, пусть и в такой форме, что очень важно.
Что касается роли ислама в формировании татарской нации, Дамир уже об этом начал говорить, на самом деле все не так просто. Ислам можно, с одной стороны, рассматривать как фундаментальное, консервативное, догматическое учение, как и есть на самом деле: оно ниспослано Всевышним как законченная система, а потому найти какие-то внутренние механизмы развития довольно сложно. Однако если посмотреть на период становления и развития татарской нации, здесь стояла такая дилемма: ясно, что роль ислама в истории татарской нации однозначна — обсуждать здесь нечего. Вопрос в другом (может, разработчики стратегии тоже с этим столкнулись): а как ислам использовать? Здесь у татар есть блестящий опыт конца XIX — особенно начала XX века, когда фактически был новый формат развития общества, мобильного общества, буржуазного (хотя не знаю, можно ли сейчас данное понятие использовать). По крайней мере, это общество уже нуждалось в идеологии, а не только в религии.
Действительно, татарская интеллигенция и формировала национальную идеологию. И вопрос здесь заключен в том, как в ткани мобильно развивающегося общества и национальной идеологии использовать исламский фактор. Если почитать труды Юсуфа Акчуры до его отъезда в Турцию, Закира Кадыри, Газиза — это блестящие мыслители, которые, в общем-то, представляют иную формацию татарских интеллектуалов и которые обсуждали, как развивать татарскую нацию… Блестящие работы начала XX века. Было понимание, что это уже другое время, поэтому говорить о том, что ислам — образ жизни, правильно, но что касается идеологии… Может быть, разработчики стратегии сейчас столкнулись с данным фактором и для них ислам — это однозначно некая догматическая система, поэтому они не знают, как вписывать его в сей документ.
Поэтому роль ислама в развитии татарского народа, татарской нации на самом деле вопрос суперсложный. Мы читаем Батыра каждую неделю — во многом с ним не согласны, тем не менее он поднимает очень злободневные вещи, например вопросы исламского реформаторства, реформирование ислама изнутри, то, какой сегмент ислама мы можем использовать в качестве некоего инструмента, чтобы он служил развитию общества и народа. Это очень сложно. К сожалению, на подобного рода вопросы никто на сегодняшний день не дал ответов, поскольку очень сложно вписать ислам в политическую систему. Например, я читал лекции по политологии, там есть понятие «политическая система». Но политология — наука совершенно европоцентричная, естественно, в политической системе есть понятия «демократия», «авторитаризм», «тоталитаризм».
Поэтому ислам с точки зрения западноевропейских ценностей рассматривается как тоталитаризм, но на самом деле это не так. Я и себе, и студентам задавал вопрос: где работающая политическая модель мусульманского сообщества? Где она? К сожалению, найти ответ на данный вопрос очень сложно. Современная политическая система исламских государств — калька с западноевропейских стран. Это говорит о том, что, к сожалению, какого-либо эффективного опыта встраивания исламского фактора и в национальную идеологию, и в политическую систему мусульманских стран не было найдено. Может быть, создатели стратегии сегодня тоже столкнулись с этим вопросом и, по всей видимости, решили просто «убрать» ислам.
Я беседовал с некоторыми разработчиками стратегии, они говорят, дескать, не совсем корректно включать ислам, татары ведь не только мусульмане, среди них встречаются и христиане. Но ведь в таком случае можно упомянуть и тех и других — кто мешает? Есть и кряшены, мы же не должны скрывать, это же не секрет, наоборот: в стратегии должны быть показаны пути развития и кряшен в том числе. Естественно, и у меня есть много вопросов. Конечно, роль ислама очень важна, но самый большой вопрос: как его использовать сегодня?
— То есть татар без ислама нет?
Рафик Мухаметшин: Могу однозначно сказать: конечно, нет. Предки татар — одни из немногих народов мира, кто создавал исламские государства. Ислам сидит не только на уровне духовных ценностей, но и очень глубоко на уровне государствостроительства. Он уже очень глубоко сидит у татар.
АЛЬФРИД БУСТАНОВ: «МОЖНО СОБИРАТЬ СЕРИИ КРУГЛЫХ СТОЛОВ О ТОМ, ЧЕГО НЕ ХВАТАЕТ В СТРАТЕГИИ»
— Слово Альфриду Бустанову — ассистент-профессору Амстердамского университета.
Руслан Айсин: Первыми системно изучать ислам стали как раз голландцы.
Дамир Исхаков: Надо сказать, что он большой знаток рукописного наследия и может многие вехи поднять, исходя из нашего наследия.
Альфрид Бустанов: Вообще, конечно, то, о чем мы сейчас говорим, каждый понимает по-своему: что такое «татары», что такое «мусульмане», что такое «ислам». Каждый из присутствующих здесь спикеров вкладывает в это свое значение. Для кого-то ислам — образ жизни, для кого-то в первую очередь — истинная религия, для кого-то — исламская политика. Для некоторых — бюрократия, документооборот, то, что связано с отношениями с властью, или сеть организаций по всему миру.
Надо сказать, что, когда мы говорим об исламе в более широком ключе, например в контексте исламской культуры как некоего набора концептов и понятий, интересно, что она присуща не только собственно верующим мусульманам, но даже атеистам и христианам. Смотришь, например, на традиционную культуру кряшен — много чего можно найти из того, что ментально, семантически связано с исламской культурой. То же самое касается атеизма. Один из первых татарских атеистов — Галиаскар Чагатай — был имамом, а потом написал сочинение, которое отрицало основы ислама. Это первое: когда мы говорим о понятийном аппарате и о больших категориях, что мы имеем в виду?
Второе — относительно роли ислама в этой стратегии и того, почему его нет. Вообще, в данном документе много чего нет — можно собирать серии круглых столов о том, чего не хватает в стратегии.
— Но это, наверное, наиболее вопиющий, ключевой момент…
Альфрид Бустанов: Наверное, это вопиющий в том плане, что ислам сегодня — хайповая тема: всем это интересно, хочется узнать, что будут делать татары через 200 лет с исламом. С другой стороны, отсутствие ислама в стратегии очень показательно в том плане, что оно демонстрирует состояние нашей интеллектуальной силы как нации, как народа: где наши мыслители, предлагающие новую повестку дня, новый продукт, который всерьез можно обсуждать? Те, что не перепевают старое, а поднимают вопросы, реально затрагивающие молодежь или тех, у кого был атеистическо-коммунистический опыт. Ничего нового пока не рождается, а мы суем голову в песок: у нас традиционный ислам, у нас некий набор бессмысленных категорий — не буду их повторять, они догматичны в своей политизированности и интеллектуальной бессильности. Потому что камушек в них бросишь — и… Да даже камушек не надо бросать, потому что там нечего обсуждать.
— Но есть же наследие Бигиева, Ризы Фахретдина, Марджани…
Альфрид Бустанов: Их тексты во многом мертвы и интересны только специалистам. Их учения и книги станут живыми тогда, когда станут частью реального процесса в обществе. Есть такой инструмент в исламской интеллектуальной жизни — комментарий, когда каждое поколение выдает свои комментарии к классическим текстам. Сейчас же особо не видно таких мыслителей, которые были бы готовы взглянуть на наследие через призму современности и тех вопросов современной России: «асфальтного намаза» в больших городах, формальности пятничной проповеди… И тему образования надо затрагивать — такие проблемы, сякие проблемы, политизация ислама. Слышно об этом? Нет.
Если говорить про религию, безусловно, отсутствие ислама в стратегии — показатель интеллектуальной импотенции, которая обуславливается архаичностью институтов, архаичностью взглядов, неготовностью к общественному диалогу, стремлением зажаться в каком-то узком кругу: накрыть это все платочком и сказать, что у нас все хорошо. Нет, не хорошо! Пока не грохнет. И грохает потом — то в одном месте, то в другом, и каждый раз подобное удивляет нас: «А ты слышал, там вот это случилось?!» А где у вас был план Б? Плана А не было!
— Но есть же татары и без ислама, как у нас прозвучало, с точки зрения, так сказать, идейной…
Альфрид Бустанов: Это софизм такой — «нет татар без ислама». Что такое татары и что такое ислам? Конечно, ответ на этот вопрос будет заключаться в том, какое мы определение даем. И стратегия в этом и должна заключаться. Стратегия — прямая речь: «Мы как сообщество говорим, что татары — это вот это, мы считаем, что ислам — это такое-то и такое-то, что место и роль ислама таковы».
— Это все понятно. Но все же, по сути, есть нация без ислама или нет? Каждый здесь ответил, интересна и ваша точка зрения.
Альфрид Бустанов: Мне кажется, ваш вопрос не имеет ответа.
— Но все ответили.
Альфрид Бустанов: Это право коллег. Мы вступаем в мир постнациональный. Мир будущего будет иным, и нации, как мы их знаем сейчас, уйдут в прошлое. Мне кажется, задавая вопросы из прошлого, мы не готовы к разговору о будущем. Нам нужно совершенно по-новому взглянуть на то, что такое татары и каково их будущее, и ставить новые вопросы. А пока мы смотрим на татарский народ через советские очки.
— Спасибо. Я думал, у нас один Батыр такой смелый… Да, мы имеем то, что имеем. И это печальное зрелище. Тот ислам, который у нас есть, — такая ситуация критичная… И это одна из причин, почему в стратегии нет ислама. Тем не менее большинство здесь присутствующих дали однозначный ответ: стратегия невозможна без исламской компоненты. Фундамент нации зиждется на данном факторе.
Продолжение следует.
Просмотров: 971