Салават: «Россия как кость в горле у многих – мы же такая богатая страна!»

Главный певец республики о том, как он нейтрализовал Жириновского, полезности санкций и о том, кто годами раздевает татарских певиц на сцене

«Что за вопрос: когда артист должен уйти? Артист должен умереть на сцене!» — вот кредо Салавата Фатхетдинова. О кумирах и завистниках, любви к семье и ненависти к карьере, отношениях с президентами Татарстана, а также о том, как сберечь моң, татарский язык и культуру, Салават рассказал на интернет-конференции «БИЗНЕС Online».

Салават Фатхетдинов —  безусловный татарский певец №1 — не любит давать интервью и, как мы (несправедливо) подозревали, не умеет это делать, притом что его мнение, и не только по вопросам развития татарского музыкального искусства, интересно многим. Признаемся, что «БИЗНЕС Online» вел переговоры с легендой татарской эстрады об участии в интернет-конференции с нашими читателями около 10 лет. Под разными предлогами певец избегал разговора.

Судя по всему, надо было, чтобы изменились времена, а также, видимо, дождаться, чтобы изменился сам Салават. И вот это произошло, наш разговор с певцом шел около четырех часов и по информационной насыщенности и откровенности превзошел самые смелые ожидания. Салават рассказал о многом, в частности о том, что:

* Сейчас голос №1 в Татарстане — это Филюс Кагиров, а лучший женский голос — Зайнап Фархетдинова.

* Отмена худсоветов — большая ошибка. «Сегодня можно понравиться богатому дяденьке, и он найдет связи, даст денег и поднимет на сцену», — отметил певец.

* Сообщества артистов не существует, «потому что каждый считает себя единственным талантливым».

* «Татар җыры» и Вагаповский фестиваль нельзя считать полноценными конкурсами татарской песни, а на эстраде, помимо голоса, важна длина юбок.

* «Татар моңы» получит имя Ильгама Шакирова и станет первым международным конкурсом татарской песни. С государственным статусом и поддержкой.

* Родоначальница фонограммы в СССР — София Ротару. Потом на фанеру подсели многие. Салават предлагал Минтимеру Шаймиеву объявить Татарстан свободной от фонограммы зоной.

* «Не каждый, кто хорошо поет, может быть министром культуры», поэтому певец дважды в нулевые годы отказывался от портфеля министра. Если Фатхетдинову сейчас предложат пойти в депутаты Госсовета РТ, он согласится, но сам проситься не будет.

* «Никто не имеет права царя обсуждать». Действующего президента может критиковать только президент бывший.

* «Каждый регион должен жить по своему закону». Салават — за федерализм в России, самоуправление и самостоятельность региона. 

* Минтимер Шаймиев — подарок для Татарстана, а Рустаму Минниханову нелегко: «Он обязан построить еще лучше!»

* Салават каждый день благодарит жену, радуется спортивным успехам сына, живет практически на колесах (т. к. в год дает 100 концертов, а раньше проводил и по 120!) и совсем не боится врагов и завистников.

«НАДО ИДТИ ТРОПАМИ ИЛЬГАМА ШАКИРОВА, ВОТ ТОГДА МОҢ СОХРАНИТСЯ»

— Грузинское многоголосное пение, горловое пение все знают, а татар моң существует всегда, но не столь популярен даже в России. Почему? (Равиль)

— «Моң» — это «Илһам». Такой певец, как Ильгам Шакиров, раз в 100 лет появляется. Я даже однажды предложил в словаре слово «моң» заменить на «Илһам», потому что это синонимы. Надо идти тропами Ильгама, вот тогда моң сохранится. Единственное, что нельзя украсть у нашего народа, — это моң. Чтобы так петь на татарском языке, надо родиться татарином. Ни одна нация так не споет, даже у братьев-башкир так не получается, потому что у них свой, башкирский, моң. Моң нам надо сохранить!

— А как сохранить?

— Считаю, должна быть государственная программа. Чтобы сочинить шлягер на русском языке, достаточно четырех нот, а у нас минимум семь нот надо. Поэтому татарскую песню необходимо сохранить. А сегодня петь нормально просто не могут, потому что полагаются на компьютер — прокричат пару нот, а потом компьютерной программой все поправят. Когда ко мне приходят на прослушивание и приносят запись, я знаю, что на записи-то все хорошо, а голос живьем послушаешь — ноль! Раньше стыдно было петь под фонограмму, только на стадионе так выступали, а сейчас они не стесняются, везде поют под запись.  

— Кто из татарских певцов вам импонирует больше других? (Ильсия)

— Я считаю, что голос №1 в Татарстане — в том, как надо петь правильно, — это Филюс Кагиров, а также Раяз Фасихов, Ильшат Валиев. Лучшим женским голосом считаю Зайнап Фархетдинову. И таких больше всего среди моих студентов, потому что я никогда не беру по блату. Они даже после выпуска из вуза звонят мне и отчитываются: где гастролировал, что пел, как принимала публика. Признаются, если пару песен спели под фонограмму. Я сказал им, что до конца жизни стану дружить с ними, если они будут моим принципам верны. А бывают и такие, которым я говорю: «Отучился — уходи отсюда, чтобы я тебя больше не видел!»

— А много хороших голосов среди ваших студентов?

— Очень много! Жаль, что самые лучшие голоса удачно вышли замуж и пропали… А уж Ильгам Шакиров и Альфия Авзалова — вне конкуренции. Я всегда говорю: есть Ильгам, а есть все мы остальные.

— Как оцениваете творчество Элвина Грея (Радика Юльякшина)? (Дамир)

— Это молодое течение такое. Народу ведь не запретишь петь и слушать. А если люди уходят из зала, их не задержишь. Но если молодой певец влюбится в такой стиль, то в народное пение его вернуть невозможно. По моему мнению, сначала человек должен познать свой язык, культуру своего народа, а уж потом пусть выбирает любое течение в музыке.

— Вам не бывает стыдно, когда слушаете по телевизору безголосых и бездарных исполнителей, которых университет культуры выпускает большим тиражом? (Rim)

— У меня свой принцип в отборе студентов. Если не вижу особого таланта, а человек учиться хочет, то предлагаю ему поступать на платное отделение. Если человек платит, он будет учиться. А бюджетное место должно доставаться бесспорно талантливому абитуриенту. Иногда бывает так: приходит поступать девушка с прекрасными внешними данными, а голоса у нее нет. Если ей поставить тройку за творческий конкурс, то она пройдет в наш вуз, потому что по ЕГЭ у нее неплохие результаты. И приходится ставить двойку, иначе талантливый останется за бортом! Мне же важен голос, я знание грамматики не требую. А девушке, у которой голоса нет, объясняю, что она не сможет зарабатывать творчеством, потому что у нее таланта нет. Звоню ректору другого вуза, прошу взять ее… Считаю, надо что-то изменить, чтобы ЕГЭ так не влияли на поступление в творческие вузы. Наверное, бюджетных мест скоро не будет, все будет платным. Почему-то сегодня многие хотят стать артистами…

— И почему?

— Наверное, потому, что нет цензуры. В советское время были худсоветы. Самая большая ошибка, что их отменили. А сегодня можно понравиться богатому дяденьке, он найдет связи, даст денег и поднимет на сцену. Людям ведь все равно, кто на сцене, некоторые ходят на концерты, чтобы потусоваться, детей познакомить.

«К СОЖАЛЕНИЮ, МЫ НЕ УМЕЕМ ПОМНИТЬ»

— Благодаря вам достойно отметили свой золотой возраст такие замечательные певцы, как Ильгам Шакиров и Альфия Авзалова. К сожалению, их уже нет. Будете ли вы продолжать эту деятельность по отношению к другим певцам-ветеранам? (Сания)

— К сожалению, мы не умеем помнить. Если человек вышел на пенсию или что-то у него со здоровьем случилось, его сразу забывают. Особенно это касается артистов. Так не должно быть! Была бы моя воля…

— И что тогда?

— Что республике стоит один дом построить для великих артистов?

— Но у них уже есть квартиры!

— Но вы же не знаете, в каких условиях живут некоторые из них! Сейчас уже нормально, а раньше артист со званием в малосемейке жил. В 90-е годы, когда человек попадал на прием к президенту, у него было два вопроса: машина и квартира. У меня всегда спрашивают: «Ты чего будешь просить?» Ничего! У меня есть идеи, вот их хотелось бы обсудить с президентом…

— А сейчас что артистам нужно?

— Думаю, внимание. К сожалению, у большинства молодых артистов сегодня кумиров нет — что им Ильгам Шакиров, Альфия Авзалова, Хайдар Бигичев?.. Ни авторитета, ни уважения! Они даже не умеют здороваться! А как проводятся конкурсы, вы сами знаете.

— Но вы же преподаете в институте, воспитывайте их!

— Мои студенты — это другой разговор. Они шутя зовут меня папой, потому что я буду вести их по жизни, а с бестолковыми даже не разговариваю.

— А бестолковых кто должен воспитывать? Сообщество?

— Не может быть сообщества у артистов, потому что каждый считает себя единственным талантливым. Если бы знал, какой он плохой певец, на сцену даже не поднялся бы, но считает себя хорошим исполнителем.

— Как думаете, с чем связано то, что практически только одного Тукая так превозносят в республике? Нет других достойных имен?

— Когда мы так много говорим про одного Тукая, складывается впечатление, что у нас никого другого больше нет. Чак-чак, тюбетейка, Тукай — и все! Надо на государственном уровне принять закон о том, как отмечать заслуги великих артистов. 

«ТАТАР ҖЫРЫ» — ЭТО НЕ КОНКУРС, А ТУСОВКА. ХОРОШАЯ ДОРОГАЯ ТУСОВКА»

— Президент РТ Рустам Минниханов понимает, что татарскую эстраду надо реформировать. А как именно ее реформировать, вы знаете? (Дарина)

— Думаю, для этого, во-первых, надо собрать легенд татарской эстрады и посоветоваться с ними, в каком направлении развивать эстраду, какое кредо должно быть. Мне нынешний министр культуры Ирада Аюпова нравится, мне кажется, что у нее получится. Она попросила меня быть ее советником, я с удовольствием согласился. Все брошу и приду помогу, потому что мне это интересно! В кабинете никакие вопросы не решаются — ни национальные, ни общественные. Во-вторых, должен быть профессиональный отбор певцов. Почему-то в спорте есть разные лиги — вторая, первая, высшая, а на эстраде все — высшая лига!

— Наверное, должен быть конкурс с профессиональным жюри?

— Конечно! Я, например, себя считаю самым строгим и неподкупным членом жюри. Если бывает два-три-четыре одинаковых голоса, отдаю предпочтение не татарстанскому претенденту: пусть наш приз в Ташкент уедет, в Калугу или Москву, чтобы там говорили: «Я победитель конкурса татарской песни!»

— В вашем конкурсе «Татар моңы» много людей принимают участие?

— Это самый национальный и профессиональный конкурс, где внешние данные роли не играют, где не выступают с обнаженной грудью. Мы очень большое внимание уделяем костюмам. В один год был 101 участник, ни один костюм не повторялся. Здесь не только красоту голоса надо показать, но и моду татарской одежды. Однажды приехали из Омска или Мурманска трио девушек — они ходить не могли, настолько у них короткие и узкие юбки были! Мы в шоке! Неужели они не видят, что рядом все ходят в длинных национальных платьях?

— Как вы относитесь к другим конкурсам татарской песни, например «Татар җыры»?

— «Татар җыры» — это не конкурс, а тусовка. Хорошая дорогая тусовка.

— Но профессиональная тусовка тоже должна быть, наверное?

— Единственный человек, который говорит правду Марату Гараеву, — я. И он это понимает. У него есть большие плюсы и большие минусы. Но, грубо говоря, сколько лет я девушек для сцены одеваю, столько Марат их раздевает. В подобном мы с ним никак не сойдемся. Сцена — это не место для обнаженных!

— А как вы относитесь к Вагаповскому фестивалю и его продюсеру Рифату Фаттахову?

— Я никогда ничего общего с ним не имел и вряд ли когда-нибудь буду иметь.

— Говорят, Филюса Кагирова он открыл. Это так?

— Он не открыл! Просто Филюс не знал, куда пойти, с кем работать. Филюс таким родился — как он мог его открыть? Я еще могу кого-то открыть, воспитать певца, потому что преподаю, а продюсер что может сделать? Раскрутить? Зачем Филюса раскручивать — с таким-то голосом? 

«БУДЕТ МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОНКУРС «ТАТАР МОҢЫ» ИМЕНИ ИЛЬГАМА ШАКИРОВА»

— Какой конкурс наиболее объективный?

— После похорон Ильгама Шакирова я тут же вышел с идеей, обратился к кому надо. Отныне «Татар моңы» получит имя Ильгама Шакирова, об этом уже можно говорить. Я как председатель жюри, как мусульманин считаю, что, пока год со дня смерти не пройдет, ничего не надо делать — только молиться. Год пройдет, а потом уже начнем думать. Это будет первый международный конкурс «Татар моңы» имени Ильгама Шакирова.

— Наверное, не только имя, но и статус у конкурса должен быть другим?

— Однозначно! Это будет государственный конкурс, а не фестиваль. Минтимер Шарипович Шаймиев самое важное сказал: «Надо идти по принципу творчества Ильгама Шакирова».

— А что требуется для того, чтобы конкурсу придать статус: другие участники, другая площадка, другой бюджет, другое жюри?

— Все, что вы назвали, нужно. И конкурс должен проходить под патронажем президента республики. Была бы моя воля, я не допустил бы дележки авторских прав. Предлагаю все песни, которые исполнял Ильгам Шакиров, выкупить в госфонд, чтобы они были доступны молодым певцам. Пусть все поют их бесплатно! Если платить за исполнение каждой его песни, они все умрут. Надо, чтобы Ильгам всегда был на слуху! Пусть все слушают, как надо петь. Конечно, петь так, как он, больше никто не сможет, но хотя бы приблизительно подобным образом. Нет такого голоса больше!..

— Может, появится через ваш конкурс?

— Не появится, потому что мы уже сошли с рельсов. Или по истории надо круг делать, чтобы вернуться к такому исполнению.

— То есть такие люди случайно не рождаются?

— Я так скажу: аплодисменты и популярность — это еще не талант. А чтобы быть Ильгамом… У Расула Гамзатова дом стоял рядом с Домом правительства, потому что в стране его любили… Я у Марата Гараева спрашиваю: «Почему ты не выпускаешь диски Ильгама Шакирова?» Говорит, что не продаются! Так пусть просто стоят! Как-то я был в гостях у шестикратного чемпиона мира по спидвею Габдрахмана Кадырова и увидел у него кучу новых пластинок. Я посмотрел — Ильгам Шакиров. Спросил, откуда они. И он мне рассказал, что в музыкальном магазине была распродажа виниловых пластинок, в том числе и Ильгама Шакирова — по 10 копеек. И он купил все! Говорит: «Пусть лучше у меня лежат, но не там — по 10 копеек!» Я просто влюбился в него, не додумался бы до такого…

— Какой вы видите татарскую эстраду через 50 лет? (Фарид)

— Думаю, уйдет вся накипь, эти пьющие женщины с сигаретой в руке…

«Я ПЕРВЫЙ АРТИСТ, КОТОРЫЙ В КРЕМЛЕВСКОМ КОНЦЕРТНОМ ЗАЛЕ В МОСКВЕ ПЕЛ ЖИВЬЕМ!»

— Читатель Рамиль спрашивает, когда в этом году будет ваш концерт в Казани.

— Как всегда, в театре имени Камала со 2 по 18 августа. Это мероприятие я назвал «Первый концерт второго тридцатилетия». Зрители по 15–20 лет ходят на мои концерты, они меня уже не спрашивают — бронируют билеты на привычное для себя время… Но сейчас, когда говорят, что хотят меня на такое-то число пригласить, такая-то сумма, отвечаю: «Ребята, пока не посмотрю график гонок сына, ничего не могу сказать».

— Сколько человек собирается на ваши концерты в Москве?

— В Первопрестольной мои концерты пройдут в декабре. Пять концертов, иногда по два в день бывало, на каждом — до 3,5 тысячи зрителей. Мне очень понравился концертный зал «Крокус Сити Холл». Я первый артист, который в «Крокусе» и в Кремлевском концертном зале пел живьем! Помню, приехал в Кремль, выхожу на репетицию, а стойки для микрофонов пустые. Спрашиваю: где микрофоны? Отвечают: «А зачем? Неужели живьем собираешься петь?» А как еще поют?! Мне еле-еле нашли рабочие микрофоны. Они в шоке были! Там под фонограмму все поют, можно самому не приходить — двойника отправить… А как в «Крокусе» не петь? В зале на 7 тысяч человек такой звук мощный! Ко мне подходит звукооператор и говорит: «Салават, можно вашу руку пожать? Вы первый человек, который в Крокусе пел живьем!»

Одной из первых в Советском Союзе петь под фонограмму стала София Ротару. Когда в Татарстане тоже пошла такая мода, я предложил Минтимеру Шаймиеву объявить республику зоной без фонограммы. А если все-таки артист поет под запись, он должен о подобном сказать зрителям. На экране об этом должна быть информация. Лично я врать не умею, под фонограмму не пою. Петь и все время думать: вот сейчас фонограмма оборвется, и ты опозоришься? Это же ужас!

— На ваших концертах много молодежи среди зрителей…

— Я считаю себя самым счастливым артистом, потому что на мои концерты приходят люди от 6 лет до 60 и старше. Сам я очень люблю театр имени Камала, спектакли смотрю по 60 раз. И очень многих в республике подсадил на театр, говорил им: «Побудьте без телефона в театре три часа — и вы окажетесь в другом мире». Вот так же, наверное, надо воспитывать у детей любовь к народному пению. Не любя свое, чужое уважать невозможно! Как можно быть татарином и не знать свою культуру? Это называется «манкурт». И таких все больше становится, к сожалению. Я всегда говорю, что Татарстан — не республика, а страна, а татары — не диаспора, а народ. И надо за подобное бороться, защищать это и спасать. 

— А бывали случаи, когда вы отменяли концерт?

— За всю жизнь только два концерта перенес. Первый раз, когда у меня умерла теща в Башкортостане и я не успел вовремя вернуться на концерт. Мне сказали, что народ за это оплевал меня. Я людей понимаю — они же отдохнуть приехали, билет купили. Таких злых бывает немного, но почему-то они всегда активные. И у вас в газете то же самое: в комментариях пишут гадости, наверное, одни и те же люди, не подписываясь. Сейчас для анонимщиков раздолье. И почему только о плохом пишут, не замечая хорошего? К сожалению, у нас демократию поняли неправильно — как вседозволенность. Второй раз я отменил концерт, когда умерла Сакина Шакировна Шаймиева. Мы с ней дружили, она меня всегда называла «улым». После концертов и спектаклей мы часто сидели разговаривали. Тот концерт был в Камском Устье, я позвонил главе и попросил объяснить народу причину переноса.

— Минтимер Шаймиев часто бывает на ваших концертах?

— Старается не пропускать. Иногда я говорю: Минтимер Шарипович, вы должны прийти на мой концерт, там важные моменты для нашего народа. Если по времени у него не получается, я даже дополнительный концерт делаю.  

— Кто придумывает сценарий ваших концертов? Очень душевно получается! (Гульнара)

— Я на концерте говорю то, что думаю. Моя дочка, которая училась в Голливуде, в этом году предложила назвать концерт «Слово Салавата». Говорит, что надо повторить и обновить афоризмы, которые я за 30 лет на своих концертах произнес. У меня много афоризмов и шуток, например «заслуженный артист без публики», «обладатель золотой не дали».

— Вы на концертах импровизируете или все в сценарии расписано?

— В сценарии — тезисы, а концерт один на другой не похож. Иногда бывают такие дни, что думаешь: зачем эти 800 человек пришли, никак их не расшевелишь? Если за первые пять минут зрителей возьму, то всё — они мои; если не смогу, то по-быстрому отрабатываю концерт. Зачем мучиться, если мои песни не нужны зрителю? Некоторые полтора часа под фонограмму поют, а нам, татарам, нужно три с половиной часа живьем. В больших городах, например в Екатеринбурге, зрители подолгу не отпускают, после концерта минут 30–40 я раздаю автографы и фотографируюсь. А как откажешь? Скажут, что зазнался… Бывали и такие случаи, когда у меня голос садился — не мог петь в полную силу. Обращался в зал: «Давайте концерт перенесем, с теми же билетами придете». Говорят: «Не надо!» И мы продолжали концерт, я пел, пока голос окончательно не кончался…

ОРЕНБУРГ И ЧЕЛЯБИНСК — САМЫЕ «ТАТАРСКИЕ» ГОРОДА

— Сколько примерно концертов вы дали за 30 лет своей карьеры?

— Точно не считал. В среднем в год давал 120 концертов, сейчас — порядка 100.

— А какая география ваших концертов, где аудитория самая приветливая?

— География одна и та же, а по аудитории мне не понравился Питер. Меня иногда спрашивают, где татар больше живет. Отвечаю: не знаю, где больше, но самое меньшее — это в Казани…

— Где самые «татарские» города?

— Лучше всех — Оренбург и Челябинск. Ни Казань, ни Уфа не перебьют! Когда я впервые взял Альфию Авзалову с собой на концерт в Челябинск, готов был все для нее сделать — легенда ходит рядом! Она начала петь — и вдруг весь зал в тысячу человек встал! Вот это народная любовь! От нее такая энергетика шла, что весь зал плакал…

— И сколько вы так с ней гастролировали?

— Последние 7–8 лет. У меня так принято: если человек приходит в мою программу в мае, то отрабатывает вместе со мной весь год.

— Вы в зале «Казань Экспо» выступали?

— Там зал не для сольных выступлений, а для конференций. Может быть, для фестивалей, где поют под фонограмму. У каждой площадки свои плюсы и минусы. На сегодняшний день в Казани два прекрасных зала для того, чтобы петь живьем, — это ДК имени Ленина и ДК имени Саид-Галиева в Дербышках. Вот там праздник для певца! Данные здания строили немцы, там все соразмерно: высота, площадь зала. Я не очень люблю большие места выступлений. Комфортный зал в театре имени Камала: все вокруг видны — и сверху, и по сторонам, а вот ты стоишь. В «Крокусе» зал большой, но там звук хороший и несколько экранов.

«ЧЕРЕЗ ДВА МЕСЯЦА СМЕНИЛИ МИНИСТРА ОБОРОНЫ, НОВЫЙ СКАЗАЛ: «НИКАКИХ ТЕАТРОВ…»

— Сколько человек в вашем театре песни?

— Больше 30, а на гастроли ездят около 20.

— Зарплату большую им платите?

— Никто не хочет уходить… Мое самое любимое слово — постоянство. У нас в коллективе каждый знает, что завтра с ним будет. Они знают, что я их не брошу, поэтому спокойно живут и работают.

— Почему до сих пор нет собственного помещения у вашего театра? Помнится, на улице Павлюхина вам хотели дать здание — бывший кинотеатр «Победа», где потом был Дом офицеров…

— В то время министр обороны Сергей Иванов при мне пожал руку нашему президенту в знак того, что отдаст здание театру песни «Салават». К 1000-летию Казани там поменяли кровлю, сделали ремонт, а через два месяца сменили министра обороны, новый сказал: «Никаких театров…»

— У вас еще земля была под здание в другом месте — на Хади Такташа, кажется?

— И там не получилось. Я эту площадку в 29 соток на аукционе купил, 6 лет платил аренду, но так ничего и не построил, а с 1 апреля этого года вышел новый закон: третьей пролонгации аренды не будет. Мне предложили опять в аукционе поучаствовать, но я решил, что раз за такое время не построил, то кому-то другому данная земля нужнее.

«К НАМ ЗАШЕЛ ВЛАДИМИР ЖИРИНОВСКИЙ И СТАЛ КРИЧАТЬ: «ЧТО, КРЕМЛЬ ЗАХВАТИТЬ ХОТИТЕ?..»

— Что нужно сделать, чтобы сохранить татарский язык? (Нурия)

— Богатство России в ее многонациональности. Я татарин и уважаю русских. Зачем же нас сталкивать? Наверное, Россия как кость в горле у многих — мы же такая богатая страна! С подобного рода природным потенциалом мы можем много лет жить в закрытом режиме. Просто надо прекратить покупать за рубежом то, что сами можем производить.

— Вы не хотите пойти депутатом в парламент Татарстана, чтобы там были люди, способные защищать татарский язык?

— Почему я должен просить взять меня в парламент? Кто-то ведь должен видеть, что Салават имеет свое мнение, что он узнаваемый человек? Но никто никогда не предлагал [стать депутатом], а у меня нет привычки напрашиваться. Минтимер Шарипович в 2000 году предлагал мне пост министра культуры, а я сказал, что в данный момент делаю больше, чем министр. Я могу каждый день тысячам людей говорить свое слово! Шаймиев предлагал мне два раза, сказав: «Ты же знаешь, что третьего раза не будет?» Я отказался, потому что боялся подвести президента. На моем 50-летнем юбилее я поблагодарил Минтимера Шариповича за то, что он принял мой отказ. Я отметил: «Если бы в 2000 году я принял ваше предложение, то сейчас перед вами стоял бы бывший министр культуры, ведь на этой работе долго не протянешь, а перед вами стоит настоящий Салават!» Мы долго смеялись… Не каждый, кто хорошо поет, может быть министром культуры. Человека творчества не надо трогать. Каждому свое.

— Но в депутатском корпусе нужны люди с позицией! В сентябре будут выборы в Госсовет РТ. Пойдете в депутаты?

— Если предложат, пойду. А зачем я должен навязывать себя? Я никогда ни званий не просил, ни квартиры. Я просто делаю то, что умею, по трупам не хожу. Бывая рядом с президентом, лишний раз не хочу задавать ему вопросов, думаю, и без меня проблем достаточно. Хотя наглецы на ходу решают свои проблемы. А я считаю, что, если надо будет, заметят.

— Что же всё-таки делать с татарским языком, как его спасать?

— Не надо воевать за татарский язык, надо просто на нем разговаривать дома. Меня сын папой назвал, а я один раз объяснил ему, что я ата. И все! У меня вот есть вопросы по Сабантую. Зачем искать 8 татар в Австралии и 13 татар в Германии, чтобы проводить для них Сабантуй? Научитесь уважать татар, живущих в Татарстане! Пусть татары из других стран сами сюда приезжают, если любят свою национальную родину! Отправить за ними самолет и то дешевле будет, чем вывозить туда 500 человек для проведения Сабантуя.

Помню, в 90-е годы проходили Дни Татарстана в Москве. Шатер с нашими артистами стоял под самыми стенами Кремля. И как-то однажды к нам зашел Владимир Жириновский и стал кричать: «Что, Кремль захватить хотите?..» На что я ему сказал: «Владимир Вольфович, вся надежда только на вас! Помните, вы хотели татар сослать в Монголию? Мы так разбросаны по всему миру, никто не может нас собрать. Наверное, только вы способны. Соберите, пожалуйста!» И он улыбнулся, мы познакомились и разговорились. Кстати, его помощником был татарин из Бавлинского района, он ему тексты всех выступлений писал… 

Все равно Татарстан — самый тихий регион пока. Но чем больше инвестиций, чем больше мигрантов, тем меньше нашей индивидуальности. Надо самим уметь не потеряться, нужно поднимать голову, напоминать о себе.

«ОСУЖДАТЬ ПРЕЗИДЕНТА МОЖЕТ ТОЛЬКО БЫВШИЙ ПРЕЗИДЕНТ»

— Что надо сделать в стране, чтобы изменить ситуацию к лучшему?

— Самый главный вопрос — добиться уверенности людей в завтрашнем дне.

— Как это сделать? Отменить капитализм?

— К сожалению, мы уже зависимы от других стран. Даже курятину за границей покупали! А потом поняли, что, оказывается, курицу можно вырастить за три месяца и накрыть всю страну курятиной. Мне нравятся санкции — хоть сами научимся что-то производить, работать.

— А в республике что изменили бы?

— Наша республика и так эталон в России. Татарстан — экспериментальная площадка для нововведений. Если у нас получается, то у всех получится. 

— Как вы к Путину относитесь?

— Никто не имеет права царя обсуждать!

— Но Путин называет себя рабом на галерах, нанятым менеджером… Как считаете, он в правильном направлении ведет Россию?

— Угодить всем в такой многонациональной стране невозможно. Как Сталину надо былоуправлять необразованным народом, если все умные ушли из страны? Уговорить их невозможно, только кнут поможет. Зато он создал великую страну.

А я вижу Россию по-другому. Очень простой пример, я привожу его вам как профессиональный пастух: чем больше стадо, тем пастух хуже справляется. Считаю, каждый регион должен жить по своему закону.

— То есть нужен реальный федерализм, чтобы местные руководители сами управляли регионом?

— Конечно! Вот Татарстан плохо жил разве? Мы были на коленях, а сегодня на ногах хорошо стоим. Уравниловка — это неправильно, ее не должно быть. Есть лодыри, которые сидят и ждут помощи, а кто-то пашет… Надо дать регионам свободу действий.

— Вы общаетесь и с первым президентом Татарстана, и с действующим. Чем отличаются стили их управления?

— Мое мнение: Минтимер Шарипович — это подарок судьбы для нашей республики. Он никогда поднимал тему, кто лучше — татары или другие. Этот вопрос у нас никогда не стоял, все жили в дружбе. Чтобы построить дом, чтобы он стоял долго и остался твоим детям, сначала нужно положить хороший фундамент. Если фундамент крепкий, на нем и трехэтажный дом можно построить, и мансарду потом надстроить. Но Рустаму Нургалиевичу Минниханову нелегко: попробуй-ка на таком фундаменте построить что-то плохое. Он обязан возвести еще лучше! Разваленное поднять легче, а вот поднятое еще выше поднять — для этого много сил и храбрости надо иметь. И при этом люди говорят только «дай», а всем дать невозможно. Поэтому осуждать президента может только бывший президент — тот, кто побывал в данной шкуре. Я знаю, что они оба не смогут спеть лучше, чем я, а я не способен работать на их месте. Каждый должен заниматься своим делом, тогда будет порядок.

— В чем главная отличительная черта Минниханова как руководителя?

— Я с ним часто летаю в одном самолете: из трех часов пути он два часа подписывает документы… Он все время в работе, весь день у него распланирован! Рустам Нургалиевич очень энергичный. И у него нет дурных привычек. Я очень рад, что я не президент…

«ОТКРЫВАЮ ГЛАЗА, А ПЕРЕДО МНОЙ ШЕСТЬ ВРАЧЕЙ СТОЯТ!»

— Салават Закиевич, личный вопрос от вашего поклонника из Узбекистана Рамиля Гафиуллина: «Чем можно удивить Салавата, чтобы он сказал: „Вот это да!“?»

— Больше всего, наверное, я удивляюсь, когда меня обманывают. Я дружил с человеком 30 лет, а у него, оказывается, камень за пазухой. После этого я и со сцены говорю: чтобы назвать кого-то другом, порой и 30 лет знакомства мало.

— А из хорошего вас что может удивить?

— Я не только удивляюсь, но еще и влюбляюсь каждый день во всё! Сегодня я живу тем, что мой сын является самым молодым и самым перспективным гонщиком в России. Рустаму 16 лет, а он показывает такие результаты, которые даже взрослому не снились. Есть чему удивляться!

— Кстати, есть вопрос про сына: «Ваш сын уже несколько лет успешно занимается автогонками, хотите, чтобы основным родом его занятий стал автоспорт?» (Михаил)

— Нет, он выбрал строительное направление. Он отлично учится в школе с физико-математическим уклоном — в18-й. У нас с ним сразу был договор: как только появляется тройка, он прощается со спортом. А автогонками он живет, часами сидит анализирует, на каком повороте может сэкономить доли секунды. Конечно, его надо сдерживать немного — уж очень фанатично он к спорту относится. В 14 лет он уже выиграл первенство России. На следующий год ему надо сдавать ЕГЭ, поэтому в гонках будет участвовать выборочно.

— Видно, что семья для вас очень важна…

— Семья — это как государство. Если вы в семье, в доме не можете навести порядок с женой и своими детьми, то как спрашивать с президента порядок в стране? У меня в семье тоже конфликты с детьми бывают, но у нас с женой определено, кто за что отвечает. Я кнут и пряник, а стержень воспитания — это жена. Если захочешь узнать, какое у меня было давление в 1994 году, она поднимет свои записи и скажет.

— То есть у вас жена — истинный хранитель очага?

— Как-то надо мне было пойти с утра сдать анализы, чтобы здоровье проверить. С вечера она меня об этом предупредила, а я отмахнулся: дай поспать! Утром будит меня: просыпайся, Салават. Открываю глаза, а передо мной шесть врачей стоят! Один из пальца кровь берет, другой из вены, третий баночку даёт… А жена говорит: «Как с тобой еще быть, я никак не могла тебя поймать»… Вот за это я жену люблю!

— Вам на такую жену молиться надо!

— Я так и делаю! Уже лет 10 каждое утро первым делом я благодарю Всевышнего, что опять проснулся, потом читаю две молитвы, а потом обязательно благодарю свою жену. Всегда! Но никогда ей об этом не говорю… Я немного жестковатый и требовательный человек, со мной даже администраторы долго не выдерживают. И режим дня у меня свой: я до утра не сплю. Когда из Башкортостана гости проезжают, мы с ними до трёх утра сидим, а у них-то уже пять! У кого нет здоровья, сидеть со мной до утра не может… (смеется) 

Одно время сын стал со мной допоздна засиживаться — мы с ним в бильярд играем, разговариваем. Жена запретила — режим есть режим! Сначала она с ним на соревнования ездила, а он попросил меня. Впервые я с ним поехал, и в Барселоне нас ограбили!

— И чем в Барселоне дело кончилось?

— Оказывается, по воровству Барселона — на первом месте в мире! Там очень популярный вид грабежа — открыть дверь машины, которая в пробке стоит, и вырвать сумку из рук. У нас окно в машине разбили, когда мы с Рустамом кушать пошли. Всё украли! У меня только телефон остался, у Рустама — зарядка для телефона. Позвонили Тимуру Тимерзянову, и он нам часов шесть помогал, бросив тренировку. Первый полицейский участок заявление от нас не принял: у нас таких тысячи, говорят. Пошли во второй, третий участок — еле-еле уговорили, чтобы нам справку дали, что нас ограбили.

Мы же на гонки туда приехали, Рустам должен был соревноваться, а поскольку всё украли, выступить не удалось… И мы пошли смотреть гонки, в которых участвовали Тимур Тимерзянови Айдар Нуриев. И два татарина из Казани победили в европейской серии этапов чемпионата мира по ралли-кроссу: Тимур — стал первым в Европе, Айдар — первым в мире! Но почему-то об этом СМИ не пишут…

— Чем занимается ваш сын, вы рассказали, а чем занимаются ваши дочери?

— Старшая занимается семьей, родила трёх детей. Вторая дочь окончила факультет PR в университете, потом окончила актерскую школу в Штатах. Одно время она выпускала журнал, работала на телевидении в Турции, а сегодня мне помогает. Девушка — огонь, ее не переспоришь, она очень начитанная. Из нее хороший журналист получился бы.

«ДАЖЕ КОГДА-ТО РЕШАЛОСЬ — СПОРТ ИЛИ ИСКУССТВО»

— Как в вашей жизни сочетается, казалось бы, несочетаемое: «железный» спорт и лирическое пение? (Маршида Губайдуллина)

— В 1995 или 1996 году я познакомился с самым титулованным автогонщиком Татарстана — 8-кратным чемпионом России Фаритом Тазиевичем Бадретдиновым. Он сказал: «Попробуй!» Я сел на его спортивную машину и очень плохо выступил. Начал тренироваться и влюбился в этот вид спорта. Даже когда-то решалось — спорт или искусство. Одинаково было, 50 на 50.

— Каких успехов в спорте вы добились?

— Я мастер спорта международного класса, трёхкратный чемпион России по автокроссу — подряд 2008, 2009, 2010 годы. Три раза был бронзовым призером, два раза — серебряным. И выиграл во Франции один этап гонок Европы. А 5 или 6 лет назад на гонках в Казани — на родной трассе! — перевернулся и сломал позвоночник. Три месяца лежал в одном положении! Хорошо, что позвоночник во внутрь сломался, иначе ходить не смог бы.

— С тех пор на автогонках не выступаете?

— Перед соревнованиями на приз президента РТ он спросил у меня: «Ты выйдешь на гонку?» Разве я мог отказаться? Спросил у своего доктора: «Я могу тихо-тихо выступить?». Он помолчал, а потом сказал: «Я-то думал, что ты умный человек… Второй раз не повезет. Даже если удар будет в два раза меньше, всё будет необратимо». Но я всё-таки выехал! Но после старта съехал с трассы, сказав, что сцепление сгорело. Ну, как я мог тихо ехать на трассе?!

— И после такой аварии не запрещаете сыну гонять?

— Рустам в 14 лет «крышу поймал» — перевернулся! Только когда гонщик поймает крышу, его все поздравляют: ты получил боевое крещение. В тот раз он сломал всю машину, мы ее выкинули. Сын думал, что его ругать за машину будут, а ему все аплодируют, и тогда он заулыбался!

— Это же опасный вид спорта!

— А шахматы не опасный? Там тоже можно упасть головой на ладью… (смеется)

— У вас нет ощущения, что пик популярности автоспорта прошел? Помнится, в 90-е годы президент Татарстана Шаймиев посещал соревнования, премьер- министр Рустам Минниханов гонял на трассах, а вместе с ним — братья Шаймиевы, Асгат Сафаров, много других випов…

— К сожалению, это так. У нас есть чемпионы России, которые ни разу не выиграли соревнования в Татарстане. А если кто-то выиграл чемпионат республики, второй раз этот результат не повторял. Вот какая у нас большая конкуренция! Нам легче выиграть чемпионат России, чем Татарстана.

Сегодня участие в гонках стало очень дорогим занятием, а автокросс был доступный многим. Раньше можно было все колеса на три тысячи рублей купить, а сегодня одно колесо стоит 10 тысяч. А их хватает на одну гонку. Автогонки сегодня — как гонка вооружений… С этого года я решил заниматься детским автоспортом. Найду компанию, уговорю стать спонсором, и будем развивать детский спорт. Раис Нургалиевич в Сабах построил лучшую в России трассу для картинга.

— А благотворительные гонки «Кубок Салавата» будете продолжать?

— Конечно! Мы, наверное, поменяем его содержание — ближе к детскому сделаем. Надо с детей начинать. 

— Так как вы увлекаетесь автогонками, были ли у вас мысли сделать Музей автомобилей? (Денис Нефтекамский)

— Идея такая была, но я почему-то раздаривал все свои старые машины. А сейчас все старые машины Рустама собираю: картинг, багги, «Ока» и т. д. У него уже больше машин и больше регалий, чем у меня.

КАК ИЛЬСУР МЕТШИН ПОБЛАГОДАРИЛ САЛАВАТА, УЗНАВ ОТ НЕГО, ЧТО ИЛЬГАМУ ШАКИРОВУ НУЖНА КВАРТИРА НА ПЕРВОМ ЭТАЖЕ

— Вы чувствуете, что после ухода Ильгама Шакирова именно вы стали главным на татарской сцене?

— Я всегда говорил друзьям, студентам: что я буду делать, когда Ильгам уйдет? Я первый раз в жизни ревел, когда он ушел от нас! Больше тысячи человек — мужчины, женщины, дети — два часа плакали! Я такого никогда в жизни не видел. Он песню такую написал — «Я уйду, чтобы остаться с вами»…

Если бы он сразу ушел, не было у меня такого шока, но я видел, как он жил, как мучился. Он как-то сказал мне, что ему тяжело с пятого этажа спускаться — люди тащат его на себе. И попросил: «Мне бы квартиру на первом этаже»… Я попросился к Ильсуру Раисовичу Метшину  на прием и объяснил ему ситуацию. Мэр Казани меня благодарил, что я этот вопрос поднял! Быстро нашли квартиру, быстро сделали ремонт, и Ильгам Шакиров последние годы жил так, как хотел…

Ильгам был мудрец! Надо было записывать за ним все его высказывания… На одном конкурсе он был председателем жюри, а я его замом. Он после выступления каждого конкурсанта записи делал на арабском языке, чтобы никто не понял! Называл себя ишаком и смеялся — он так подписывался: И.Шак (Ильгам Шакиров)… Когда человек воспринимает критику и умеет над собой смеяться — вот это сила. 

— Вы себя ощущаете главным на татарской эстраде?

— Я такой, какой есть. Всегда высказываю свое мнение, никогда не выслуживаюсь. Песня-то сегодня громко не звучит, поэтому я считаю, что должен более масштабно ей заниматься. Не для красного словца я это говорю, я на самом деле переживаю за татарскую музыку, за татарский язык. Видимо, придется еще активнее подключаться… Сказать, что я заменю ушедших, это неправильно, потому что каждый должен внести свой вклад. Но у меня есть своё, я это знаю.

— Когда эстрадный певец должен понять, что ему стоит завершить карьеру, уйти красиво и спокойно, так, чтобы он не мешал молодым, не заслонял собой им дорогу на сцену? (Айнур Ахметзянов)

— Чтобы меня толкать локтями, такой еще не родился! Я спортсмен по жизни! Призываю молодых уважать старших. Вот для меня Ильгам был царь и бог. Если мне удавалось с ним поздороваться, то я считал этот день счастливым. А сегодня — компьютерные певцы. Со мной может спорить лишь тот, кто держится на сцене минимум 20 — 25 лет. А тем, кто прыгает по сцене пять лет, я подчиняться не собираюсь. Что за вопрос — когда артист должен уйти? Артист должен умереть на сцене! Это спортсмен должен вовремя уйти, чтобы команду не подводить, а у артиста какой голос был, такой и останется. 

— Но вот Муслим Магомаев ушел, чтобы поклонники запомнили его голос сильным…

— Лет 25 назад я слышал, почему Магомаев перестал петь. Не по своему желанию он перестал петь, и я этому верю почему-то.

 «У „БИЗНЕС ONLINE“ ЕСТЬ СВОЕ МНЕНИЕ»

— Вы «БИЗНЕС Online» читаете?

— Скажу так: стараюсь не читать. Я знаю, что вам нужно мое имя: в заголовке пишете «Салават», а внутри совсем другая тема… Очень хороший ход, и я на это не обижаюсь, даже пришел к вам на интервью. «БИЗНЕС Online» — единственное, наверное, СМИ, у которого есть свое мнение. Вы никого не слушаетесь, вам все одинаковы — президент, артист, вор, генерал. Но что мне не нравится? Журналист о чем-то пишет и тем самым навязывает свое мнение народу. Ведь многие верят СМИ: раз по телевизору сказали, значит, так оно и есть! Поэтому, считаю, журналистам надо научиться говорить: «Лично я думаю так…». Ваша газета слишком популярна, поэтому может направить народ одной статьёй. Вы гроза для воров и взяточников, для тех, кто живет неправильно. Но вы должны оставлять место для мнения читателей.

— Но у нас есть возможность комментировать статьи, мы постоянно опрашиваем экспертов. Разве мы не даем читателю возможность выразить свое мнение?

— Вас сегодня одна половина людей уважает, другая — ненавидит. Это говорит об успехе. Всегда у всех быть любимым невозможно. Наверное, вы будете нужны еще больше, потому что Татарстан уже не принадлежит татарстанцам: чем больше инвестиций, тем больше зависимость. Будь моя воля, я сам создал бы газету, чтобы конкуренция вам была. Без конкуренции нельзя, а вы пока без конкуренции…

У меня в Инстаграм около 200 тысяч подписчиков, я им каждый день один куплет песни отсылаю. А в комментариях пишут разное… Я своих врагов знаю. Каждый из них может прийти ко мне и сказать: «Салават Закиевич, я тебя ненавижу!». Но у них на это нет силы, поэтому единственный шанс — написать в комментариях и подписаться чужим именем. Когда меня ограбили в Испании, я написал в Инстаграм: «Спешу сообщить своим врагам: радуйтесь — меня ограбили…»

— Неужели у вас враги есть? За что вас ненавидеть?

— Не враги, а, скорее, завистники. Один знакомый специалист говорит: «Порча — это фигня, самое страшное — это зависть, ее снять очень трудно». 

— Салават Закиевич, спасибо за откровенный разговор. Успехов вам!

 

Просмотров: 1242