Альфрид Бустанов о том, что будет с татарами в эпоху «после нации», возникающей вместе с исчезновением империи, которая создавала эти национализмы.
Одним из выходов из сегодняшнего кризиса идентичности мог бы стать реальный отказ от советских концепций нации, а может быть, и от идеи нации вообще, считает известный историк, ассистент-профессор Амстердамского университета Альфрид Бустанов. В своем материале для «БИЗНЕС Online» он напоминает, как в течение XX века сформировалась татарская нация в ее современном понимании. Но она уходит в прошлое вместе с советским проектом, а будущее за наиболее устойчивыми гибридными формами.
«СОВЕТСКАЯ НАЦИЯ ТАТАР В СВОЕЙ ОСНОВЕ ДЕРЕВЕНСКАЯ, ПОСКОЛЬКУ ОНА ОТКАЗАЛАСЬ ОТ СОБСТВЕННОГО ДЛИТЕЛЬНОГО ОПЫТА ГОРОДСКОЙ КУЛЬТУРЫ»
Когда мы говорим о татарской нации, складывается ощущение, что само понятие народа/нации не изменялось на протяжении века как минимум. Национальный нарратив усыпляюще приятен в его невнимании к динамике изменений, крутых поворотов, испытаний и катастроф, полностью переформатировавших одни общества и принесших с собой другие. В подобном состоит нелепость изучения слюны историками: генетически это могут быть одни и те же «популяции», в том числе группы счастливчиков-автохтонов, проживавших на одной территории в течение столетий, но ментально и культурно это совершенно иные люди. За несколько десятков лет у одного и того же сообщества людей в корне может поменяться мировоззрение и содержание концептов, его описывающих. Иными словами, эти люди по-другому воспринимают мир вокруг, описывают его другими словами, иначе переживают эмоции и рефлексируют о своем опыте.
В течение XX века фактически сформировалась татарская нация в ее современном (все еще советском) понимании. Не в XV веке, не в XIX, а именно в течение XX века. Это стало возможно благодаря советскому проекту коренизации, созданию ТАССР и всей инфраструктуры, поддерживавшей татарскую культуру и национальное самосознание. Все те элементы нации, о неизбежной потере которых говорят сегодня активисты, — это наследство именно национального проекта большевиков, самих татар в том числе. И гуманитарные институты Академии наук, и факультет/кафедры в университете, литературный татарский язык (включая его грамматику и лексику), инфраструктура национальных школ и средств массовой информации. Все это — разваливающееся на наших глазах — наследство советского национального проекта. Никакой татарской нации в известном нам сегодня виде до 1930-х годов не существовало. Конечно, помимо советского проекта татарской нации, были и другие, альтернативные, но о них в другой раз. Важно зафиксировать: очень мало что связывает этот советский проект с досоветским прошлым, уж очень глубоки были изменения. Слюна, может, и та же, а культура совершенно иная.
Татарская нация досоветского времени была пропитана инициативой снизу, жаждой к знаниям, арабскими буквами, славилась книгопечатанием, системой частных медресе, открытостью арабо-мусульманской традиции (сегодня для большинства она ничего не значит). Большевики 1930-х годов не были дураками, они прекрасно знали, с чем борются: в предписаниях лингвистической экспедиции тех лет татарская культура описывается как городская, находящаяся под сильным влиянием Корана и городской буржуазии. Потому большевики и боролись с ней. В этом смысле советская нация татар в своей основе деревенская, поскольку она отказалась от собственного длительного опыта городской культуры, построенного на исламской этике. Если досоветская татарская культура по своему определению городская, даже если ее носители жили в сельской местности, то советская культура — это культура деревни в городе с ее песнями, фольклором, языком и ментальностью. Поэтому неудивительно, что советские этнографы для изучения культуры народа отправлялись изучать не городских татар — нередко их коллег по факультету, а сельских жителей, «носителей настоящих традиций» в только что созданных колхозах, без мечетей и медресе, с убитым имамом и его разграбленной библиотекой.
Безусловно, старая татарская культура оставила своих наследников — это последнее поколение выпускников медресе. Хотя они продолжали писать на арабской графике и молиться, большинство из них по необходимости участвовали в советском нациестроительстве через систему образования, науку или муфтияты. Их дети — совсем другие по складу люди: они уже не слышали в детстве напевы «Мухаммадии», им не читали «Кысса и Йосыф» — старая культура умерла вместе с ее последними носителями к началу 1990-х.
«В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ ГИБРИДНЫЕ, СМЕШАННЫЕ ФОРМЫ ЯВЛЯЮТСЯ НОРМОЙ. ИМЕННО ОНИ ИСТОРИЧЕСКИ НАИБОЛЕЕ УСТОЙЧИВЫ»
Будущее татарского народа (как, впрочем, и других народов бывшего Союза) может быть связано только с появлением новых альтернативных концепций, не связывающих себя с советским проектом. Почему? Ответ прост: больше не существует той империи, что создавала и поддерживала эти национализмы. Одним из выходов из сегодняшнего кризиса мог бы стать реальный отказ от советских концепций нации, а может быть, и от идеи нации вообще.
Кратко мой посыл таков: татарская культура сильна своим внутренним разнообразием, именно в нем кроется главный ресурс для воспроизводства и творческого развития культуры. Это разнообразие и гибкость необходимо всячески поддерживать и научиться ими управлять. Сужение взгляда к единственному шаблону приводит лишь к деградации.
Татарская культура через такую призму — это не чак-чак, а достаточно разнообразный набор продуктов, с которым готовы себя ассоциировать совершенно разные люди. Язык в данном случае выступает лишь как инструмент. Не зря ведь львиная доля татарского письменного наследия была создана на арабском и персидском языках. Авторы этих текстов использовали язык для высказывания, он был средством, а не самоцелью. Поэт Дәрдмәнд велик не языком, но тем посылом, что остался на века.
Татарская культура очень многообразна. Это и множество диалектальных особенностей, обогащающих литературную норму, и религиозные традиции, и фишки из быта. Нельзя это все терять и тесать под один махровый стандарт. Хотя ислам и составляет сердце татарской культуры, невозможно закрыть глаза на то, что традициям христианства у татар уже несколько столетий, да и наследие советского атеизма не сбросишь со счетов. Русский язык уже давно не чужой для татар — даже участники пугачевского бунта переписывались между собой на суржике с многочисленными русскими заимствованиями. Все это — татарская культура в ее многообразии, гибридных формах и внутренней противоречивости. И такой мы ее знаем — полной амбиций и тяги к экспансии.
Именно эта гибридность является секретом выносливости перед испытаниями и нескончаемой потенции к новым культурным взлетам. Одни формы и вариации культуры могут кануть в Лету под ударами судьбы, а другие продолжат существовать и дадут жизнь новым комбинациям, о которых мы даже еще не мечтаем.
Просмотров: 747