Первый командир субмарины среди татар

Но не только этим фактом он привлек наше внимание. И.М. Зайдулин знал как подводный, так и надводный флот, поскольку после окончания Военно-морского училища им. М.В. Фрунзе в 1926 году служил на катерах и эсминце, а потом освоил все должности на подводных лодках – от штурмана до командира. В течение предвоенных 30-х Измаил Матигулович приобрел опыт командования субмаринами четырех типов – «М», «Щ», «Л» и «Д». В 1936 году его подлодка Щ-123 в три с лишним раза превысила норму автономного плавания для этого типа кораблей, за что весь экипаж был награжден орденами Знак Почета, а Зайдулин – орденом Красной Звезды. Спустя четыре года он отличился вновь, впервые в истории проведя подводный корабль Щ-423 Северным морским путем из Мурманска во Владивосток за одну арктическую навигацию. Познал Измаил эфенди и тяготы ареста, и разжалование из кавторангов в рядовые, и боевые действия на Балтийском, Черном и Баренцевом морях. Последним военным летом он трагически погиб в Нарвском заливе, попав под удар нашей авиации и не узнав, что стал дважды орденоносцем и капитаном первого ранга.

Долгое время имя этого подводника предавалось забвению, но благодаря усилиям его потомков, военных моряков и ученых полоса умолчания прервалась. Возвращение Измаила Зайдулина в историю началось в 2004 году – в год 60-летия его гибели. Тогда полпредство Татарстана в Санкт-Петербурге и Ленинградской области организовало торжественный выход на корабле в Финский залив.

Изобилует памятными мероприятиями текущее десятилетие. Так, славному сыну татарского народа были посвящены конференции в Центральном Военно-морском музее (2016) и в Военно-морском институте ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия им. адмирала флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова» (2018). В 2017 году увидела свет книга капитана 1-го ранга запаса И.Ю. Кравцова «Легендарные «щуки» Измаила Зайдулина», а в следующем – труд капитана 2-го ранга запаса Ш.А. Насерова «Подводник Измаил Зайдулин – возвращение из забвения». Снят и документальный фильм об Измаиле эфенди, изготовлен его бюст и написаны картины о переходе Щ-423.

А 27 октября 2015 года в Санкт-Петербурге открылось торжественное заседание Полярной комиссии Русского Географического Общества. Оно было приурочено к 75-летию первой проводки подлодки Северным морским путем и 110-летию ее капитана.

Да, родился герой нашей статьи 27 октября 1905 года в многодетной семье Зайдулиных, проживавшей в г. Батум (ныне – Батуми), где его отец Матигулла Загидулович, выходец из Казанской губернии, остался после военной службы. Проездом в этом городе оказалась и его будущая супруга Айша Гафитулиновна. Видимо, их сыну Измаилу с детской поры запала в душу водная стихия, и поэтому он после окончания Батумской трехгодичной школы и Батумского гуманитарного техникума, который со временем стал именоваться Единой трудовой школой 2-й ступени (то есть средней школой с 9-классным образованием), в марте 1923 года поступил в Батумское военно-морское училище.

Но через два месяца оно было расформировано, и Измаила вместе с шестью ребятами направили в Петроград, где он с 15 мая был зачислен слушателем подготовительного курса Военно-морского училища. Пока военмор комсомольского набора осваивал программу этого заведения и ходил в учебные плавания (в том числе и за границу), училищу присвоили имя М.В. Фрунзе, а город переименовали в Ленинград. На старших курсах Зайдулина назначили командиром взвода, и его энергия в деле воспитания подчиненных слушателей была отмечена благодарностью в приказе начальника училища. Отличался он и в различных спортивных состязаниях, отдавая при этом предпочтение плаванию, ватерполу и прыжкам в воду.

Осенью 1926 года курсант Зайдулин окончил училище с присвоением звания «командир РККФ» и начал офицерскую карьеру командиром торпедного катера ТК №2 «Бурный» на родном Черном море. Отметим при этом, что просил он назначение на подводные лодки, которые привлекли его внимание еще во время учебных походов, но субмарин тогда во флоте было мало.

А служба на «Бурном», начавшаяся 10 октября, протекала совсем не бурно. Через 11 дней катер был поднят на стенку, где простоял до конца года, а его командиру поручили заниматься строевым обучением призывников. Кроме того, с его участием появилась «Инструкция для командиров торпедных катеров дивизиона сторожевых и торпедных катеров Морских сил Черного моря» (МСЧМ). Вскоре Измаила назначили ответственным за спортивную работу в дивизионе и делегировали представителем в секцию водного спорта при Совете физкультуры Севастополя и Совета физподготовки МСЧМ. Его фамилия замелькала в списках судей соревнований по водным видам спорта, а на своем корабле к концу первого года службы он провел лишь 71 день.

Следующим судном молодого командира стал сторожевой катер «Бесстрашный», который был крупнее «Бурного» и имел экипаж почти в три раза больше – из 11 человек. За зимний период боевой подготовки Зайдулин успел пройти на нем 141 милю, а затем начал ремонт и подготовку к летней кампании 1928 года. Не забывал он и про спортивные дела. добиваясь обеспечения дивизиона спортинвентарем и улучшения организации физподготовки.

В октябре того же года Измаила перевели начальником службы связи на эскадренный миноносец «Фрунзе», недавно вступивший в строй сил Черноморского флота после капитального ремонта. Душа у Зайдулина к новому делу не лежала, и он продолжал добиваться перевода на подлодки. Тем не менее, обязанности свои руководитель связной службы исполнял достойно, что позволило команде «фрунзенцев» занять третье место в соревновании служб наблюдения и связи, прошедшем в дивизионе эсминцев в сентябре 1929 года.

В начале той осени миноносец посетил с дружеским визитом порт Неаполя, а месяц спустя Измаил наконец-то получил назначение на должность штурманаподводной лодки «АГ-21»,

Это судно, построенное для царской России в Северной Америке по проекту Holland-602 (отсюда и название «АГ» – Американский Голланд), в ходе гражданской войны было затоплено бежавшими из Севастополя английскими интервентами и поднято только через девять лет – летом 1928 года. Поскольку выяснилось, что корпус субмарины, пролежавшей под водой, оказался в лучшем состоянии, нежели у однотипных подлодок (ПЛ), которые оставались в строю, было принято решение отремонтировать АГ-21. В декабре 1930 года она встала в строй кораблей Черноморского флота, но Зайдулин, так и не выйдя на ней в море, в начале осени убыл на годичные Специальные курсы командного состава ВМС РККА (подводный класс).

Пока он повышал квалификацию в Ленинграде, около Севастополя произошло столкновение кораблей, на которых совсем недавно служил Измаил: эсминца «Фрунзе» и ПЛ «АГ-21», переименованной уже в ПЛ №16 «Металлист». При отработке подводной атаки по цели командир субмарины допустил ошибочные действия, в результате чего она затонула, оборвав жизни более двадцати членов своего экипажа. Так впервые дыхание смерти могло приблизиться к Зайдулину, но судьба уберегла нашего героя.

После спецкурсов его направили на Балтийский флот, где свежеиспеченный «специалист подводной специальности» сначала служил помощником командира ПЛ «Коммунар» типа «Барс», а в апреле 1932 года был переведен дублером командира на ПЛ «Большевик» (тоже типа «Барс»). Когда осенью командир этой субмарины убыл на Тихоокеанский флот, Зайдулин стал временно исполняющим дела (врид) командира сей подлодки. Он стоял на ее мостике во время военно-морского парада на Неве по случаю 15-летия Великой Октябрьской социалистической революции. А в феврале 1933 года наш врид получил предписание убыть в Николаев и вступить в командование подводной лодкой типа М («Малютка»), находившейся в стадии постройки и только во второй половине осени начавшей проходить испытания в Черном море.

«Малютки» были самыми малоразмерными подводными кораблями того времени, которые начали строить в начале 30-х годов в связи с решением о создании и усилении Тихоокеанского флота (ТОФ). Транспортировка по железной дороге на Дальний Восток имевшихся подлодок типа «Щука» и «Ленинец» вызывала трудности (их можно было везти только в разобранном состоянии), а «Малютки» вписывались в железнодорожный габарит и в собранном виде.

Сначала построили 30 этих лодок серии VI, 28 из которых партиями отправили на ТОФ. Первая такая партия из трех ПЛ прибыла во Владивосток в январе 1934 года, а на Зайдулинской субмарине в это время заводчане экстренно устраняли выявленные неисправности. Тем не менее, она успела занять место во втором эшелоне, приехавшем на Дальний Восток в апреле и доставившем подлодки «М-4», «М-5» и «М-6» под командованием краскомов В.А. Долгова, И.М. Зайдулина и В.А. Мазина. Как пишет в своей книге «Подводный флот» бывший командир «М-1» Н.И. Виноградов, «…со временем наша тихая, укромная бухточка совершенно преобразилась: теперь здесь базировались 28 «малюток» и плавбаза «Саратов»… Лодки были у нас новые, еще не вполне совершенные. Опыта у большинства командиров было совсем немного, но зато с лихвой хватало дерзания, жажды поиска… Любили мы свои «малютки». Несмотря ни на что, считали самыми лучшими лодками. И с сожалением расставалисьс ними, когда в сентябре 1934 года пришел приказ о назначении трех первых малюточников… командирами «щук».

Простился с «Малюткой» и Измаил Матигулович – в апреле следующего года. Он тоже стал командиром «щуки» – ПЛ «Щ-123» под названием «Угорь», только что включенной в состав ТОФ после доставки ее из Ленинграда и окончательной сборки на Дальзаводе. То есть Зайдулин стал первым командиром этого судна, относившегося к типу самых многочисленных средних субмарин отечественного флота 30-40-х годов. Довольно быстро экипаж сей «Щуки» стал значиться в числе передовых. Зайдулин гордился им и называл его «командой дружбы народов». «У нас на корабле, – говорил он, – представлены многие национальности: русские, украинцы, белорусы, евреи.,, И сам я татарин. Но все идет у нас, как в единой семье. Неспроста у нас многие остаются на сверхсрочную службу».

Многие из упомянутых выше бывших «малюточников», в том числе и Измаил эфенди, попали в сформированную недавно 5-ю морскую бригаду подводных лодок, командир которой кавторанг Г.Н. Холостяков выступил в СССР инициатором испытания субмарин на более длительное пребывание в море (при сохранении полной боевой готовности), чем это заложено при проектировании и определено документами. В условиях подготовки к войне такой опыт автономного плавания вдали от берега и во льдах без пополнения запасов топлива и провизии мог стать неоценимым.

«Наверное, мы все были немножко романтиками, – вспоминал спустя десятилетия вице-адмирал, Герой Советского Союза Холостяков. – Людей захватывало, будоражило ощущение раскинувшихся вокруг просторов. Хотелось плавать дальше и больше, познавать новое, неизведанное». Прежде всего, это относилось к автономным плаваниям. Подводники были здесь первопроходцами, новаторами, шли новыми, неизведанными путями. Все это очень удачно в пропагандистском плане ложилось на развернувшееся в стране стахановское движение, и потому начавшиеся вскоре продолжительные походы субмарин получили название «стахановских автономных».

До этих походов считалось, что «Щука» способна самостоятельно уходить на 20 суток, а подводники пятой бригады в 1936 году превысили указанную норму в 2, 2,5 и 3 раза. Причем в бригаде развернулось соревнование за право совершить автономный поход. Начальник морских сил РККА В.М. Орлов в конце 1936 года докладывал на Военном совете: «Подлодка ТОФ «Щ-117», находясь в автономном плавании с выполнением задач по разведке и дозору, была в море непрерывно 40 суток 7 часов. Подлодка ТОФ «Щ-122» находилась в походе 50 суток 19 часов с выполнением тех же заданий. Подлодка ТОФ «Щ-123» находилась в плавании 64 суток 20 часов, поставив к настоящему времени рекорд автономного непрерывного плавания подводных лодок типа «Щ»…Параллельно с ростом длительности автономного плавания лодок типа «Щ» росло также выполнение требования Народного комиссара о тренировке лодок в подводном положении. Если подлодка «Щ-117» за время своего автономного плавания пробыла под водой 14 суток 4 часа, то подлодка «Щ-122» провела около 27 суток, а «Щ-123» – уже 38 суток 7 часов, т.е. значительно больше 50% времени».

Советское правительство высоко оценило достижения этих экипажей. Командиры и военкомы субмарин были награждены орденом Красной Звезды, а остальные члены команд – орденом «Знак Почета». Так в 5-й бригаде (и в целом на ТОФ) появились три полностью орденоносных экипажа, и об их рекордах писали газеты. Например, член Военного совета ТОФармейский комиссар 2-го ранга Г.С. Окунев в статье «Мы из Владивостока», опубликованной в «Правде», отмечал: «Море требует бесстрашия и мужества, а подводникам эти качества требуются вдвойне… Зайдулин в три раза перевыполнил нормативы автономного плавания…».

Моряков-победителей и при возвращении морем на базу, и на берегу осыпали цветами. Измаила эфенди на причале встречала жена Ольга с малышом Джемалом. В 1936 году семья почти не видела своего главу, ведь он провел на «Угре» 336 суток, а дома, получается, был всего месяц. А конструкторы подлодок после упомянутых достижений официально установили для всех «щук» новую автономность – 40 суток.

Командир ПЛ «Щ-123» служил на ней почти до конца 1937 года, возглавив в декабре слаженный экипаж дизель-электрической минно-торпедной подводной лодки «Л-7», считавшейся тогда мощным кораблем с сильным вооружением. Это было первое судно серии XI типа «Ленинец», и оно имело свое название – «Ворошиловец». В начале июля 1938 года «Л-7» вместе с «Л-8» и «Л-9» была передислоцирована из Владивостока в Петропавловск-Камчатский и получила новое место базирования.

«Ворошиловец» функционировал как минный заградитель, но летом во время боев у озера Хасан выходил на боевое дежурство в Охотское море для передачи авиационных метеосводок. Сразу после возвращения с этого дежурства Зайдулина в первых числах августа арестовали.

На ТОФ тогда репрессиям подверглись не менее 66 офицеров-подводников, причем первый удар обрушился на 5-ю морскую бригаду ПЛ. Награжденных за стахановскую выработку моряков вместе с инициаторами длительных плаваний субмарин обвинили в измене Родине, шпионаже и контрреволюционном заговоре, диверсиях и вредительстве. Смысл их рекордов автономного плавания теперь объяснялся так: якобы долгими походами подводники хотели вывести из строя технику, сорвать боевую готовность экипажей.

Закрытое судебное заседание военного трибунала ТОФ, рассмотревшее дело по обвинению Зайдулина в контрреволюционных действиях, проходило во Владивостоке с 7 по 16 августа 1939 года. Вместе с ним по делу проходили бывший командир 5-й бригады Г.Холостяков, бывший начальник ее штаба А.Бауман, бывший командир подлодки-рекордсменки «Щ-122» А.Бук, выросший до командира дивизиона 5-й бригады, и бывший командир дивизиона субмарин 6-й бригады Н.Иванов-Ивановский.

Сфабрикованность дела была настолько очевидна, что военный трибунал флота отвел ряд выдвинутых следствием обвинений. Всем подсудимым, кроме Холостякова, он убрал контрреволюционные статьи, переквалифицировав их действия на воинские преступления. В частности, «дядя Измаил» (так его называли молодые моряки) был признан виновным в том, что в отчетных документах об автономном плавании ПЛ «Щ-123» скрыл поломки и выход из строя некоторых механизмов, случившихся на корабле в период похода, а также в нарушении воинской дисциплины.

Военный трибунал приговорил его к лишению свободы в общих местах заключения сроком на три года, без поражения в политических правах. А далее процитируем текст ПРИГОВОРА № 00227: «Ввиду того, что в основном преступление ЗАЙДУЛИНЫМ совершено до февраля м-ца 1938 г., в силу амнистии Президиума Верховного Совета в ознаменование 20-летия РККА от дальнейшего отбытия наказания по приговору ЗАЙДУЛИНА освободить, освободив его из-под стражи».

Измаила в следующем месяце восстановили в звании капитана 3-го ранга несмотря на неснятую судимость, а остальных четырех подводников освободили из заключения и реабилитировали только в 1940 году – после отмены приговора Военной коллегией Верховного Суда.

А героя нашей статьи в октябре 1939 года назначили исполняющим дела командира подводной лодки Д-2 «Народоволец», числившейся в составе Северного флота, но находившейся на капитальном ремонте в Ленинграде. Утвердили Зайдулина в этой должности лишь через семь месяцев с небольшим. Это произошло 8 июня – после получения упомянутого выше решения Военной коллегии.

За короткий срок он, упорно боровшийся за восстановление своего честного имени, вновь завоевал авторитет грамотного, решительного и опытного подводника, став шестым по счету командиром «Народовольца». Это судно, представлявшее первые советские подлодки типа «Декабрист», со временем не будет иметь равных по сроку службы в отечественном подводном флоте (почти 60 лет), а потом его поднимут на стенку Шкиперского протока Санкт-Петербурга, и с 2 сентября 1994 года является филиалом Центрального Военно-морского музея.

Руководил экипажем субмарины «Д-2» Измаил Матигулович в течение 14 месяцев и за это время ему было суждено выполнить свой, пожалуй, самый главный поход, но на другой подлодке. В августе-октябре 1940 года он обеспечил переход ПЛ «Щ-423» с Кольского полуострова на Дальний Восток Северным морским путем в составе 10-й экспедиции особого назначения (ЭОН-10). Уникальность этого плавания заключалась в том, что опыта подобного перехода подводной лодки через арктические моря не было ни у кого в мире.

В начале 30-х Севморпутем прошли два советских гражданских судна (ледокол, ледорез). Примерно тогда же родился замысел проверить возможность перевода на Дальний Восток через арктические моря и боевых кораблей. На Тихом океане СССР не имел большого флота, тогда как военно-морские силы Японии считались одними из крупнейших в мире. Но возможность быстро и незаметно перебросить к дальневосточным берегам наши военные суда могла удержать Страну восходящего солнца от враждебных действий.

В 1936 году за одну навигацию были проведены эскадренные миноносцы «Сталин» и «Войков». Первый трансарктический переход подводной лодки наметили на 1938 год, но сначала его пришлось перенести по внутренним причинам (непредусмотренная зимовка в Арктике 25 транспортных судов), а потом по внешним (начало второй мировой войны).

В мае 1940 года вопрос о переходе по Севморпути на Дальний Восток подводной лодки Северного флота был решен окончательно. Выбор пал на ПЛ «Щ-423» – субмарину одной из самых маневренных серий (Х-бис). 25 мая она перешла из пункта своего базирования в Полярном в Мурманск, где в обстановке строгой секретности ее стали готовить к трансполярному переходу. Корпус подлодки начали обшивать толстой противоледовой деревянно-металлической «шубой» и вносить некоторые конструктивные изменения.

14 июня приказом наркома Военно-морского флота командиром «Щ-423» на период перехода и его подготовки был назначен капитан 3-го ранга И.М. Зайдулин (напомним – в то время он уже неделю командовал «Народовольцем»), а штатный командир «Щ-423» капитан-лейтенант А.М. Быстров – его дублером. На следующий день Измаил эфенди принял под свое командование эту подводную лодку. Личный состав под его руководством занимался переборкой механизмов, получением текущего и зимовочного запасов, их погрузкой на сопровождающий транспорт «А.Серов».

22 июля Зайдулин вывел «щуку» на ходовые испытания после обшивки ее «шубой» и установки специальных «ледовых» кормовых горизонтальных рулей. Подводная лодка погружалась на глубину 45 метров. К 25 июля она была окончательно готова к переходу. Причем результаты испытаний подтвердили сохранение ее способности и к боевым действиям.

5 августа «Щ-423» отправилась в поход от пирса г. Полярного Мурманской области. Баренцево море встретило подводников штормом и густыми туманами. Этот отрезок пути подлодка следовала без сопровождения обеспечивающих кораблей. Пройдя через пролив Маточкин Шар, субмарина встретилась с ледоколом «Ленин» и транспортом «А.Серов», также входящими в состав ЭОН-10. На судах имелось 250 тонн различных грузов, топлива и продовольствия для экспедиции.

В Карском море лодка следовала по чистой воде под дизелями, а при проводке ледоколом – под электромоторами. Это вызывало необходимость частой зарядки аккумуляторной батареи. Зайдулин сутками не уходил с мостика подводной лодки. Надо было внимательно следить за маневрами ледокола, вписываться в его кильватерный след и уклоняться от льдин, появляющихся из-под кормы «Ленина», чтобы они не попали под винты субмарины.

12 августа усложнившаяся ледовая обстановка вынудила приостановить движение, а транспорт «А.Серов» обломал в тот день одну из лопастей гребного винта. Появились новые проблемы и на подлодке. Поскольку разность температур забортного и отсечного воздуха была большой, то отпотевание его в субмарине походило на мелкий дождь, который «шел» круглые сутки и грозил пожаром из-за ухудшения изоляции электромеханизмов. Но подводников больше всего беспокоило значительное взрывоопасноегазовыделение новой аккумуляторной батареи, что тоже грозило большими неприятностями. А малой неприятностью от этого можно было считать повышенную утомляемость личного состава и непреходящую головную боль. И это продолжалось почти весь поход, хотя лодку вентилировали 3-4 раза в сутки – чаще, чем требовалось по инструкции.

Лишь к вечеру 13 августа ледоколу удалось вывести «Щ-423» и «Серова» на чистую воду и проводить к порту Диксон, где подводники во время стоянки приняли необходимое количество соляра, пополнили запас продуктов и произвели осмотр подлодки. Через четыре дня к движущемуся каравану присоединились ледокол «И.Сталин» и ледорез «Ф.Литке». Чтобы ускорить движение и сохранить моторесурс дизелей подводной лодки, «А.Серов» взял «щуку» на буксир, и 19 августа ЭОН-10 достигла острова Тыртова.

Затем под проводкой ледоколов «Щ-423» вышла в море Лаптевых, где толщина льда достигала трех-четырех метров. При сжатиях глыбы наползали на корпус подлодки, и свободные от вахты моряки постоянно расчищали узкую обледеневшую палубу. А с мелким дождем внутри субмарины они боролись так: с ледореза «Ф.Литке» подали по шлангу пар для отопления и просушивали все отсеки. Но в суровой ледовой обстановке моря Лаптевых «А. Серов» потерял еще две лопасти гребного винта. Пришлось в бухте Тикси перегружать имущество экспедиции на теплоход «Волга», который весьма кстати находился здесь до особого распоряжения.

31 августа рейс был продолжен. Оставшийся путь через Восточно-Сибирское море благодаря появлению мощных ледоколов «Красин» и «Л.Каганович», прошел заметно быстрее, несмотря на сильно сплоченный лед. На некоторых участках ледоколы проводили подлодку и «Волгу» поодиночке на коротком буксире, как принято говорить на флоте – брали «на усы».Именно в эти дни командование экспедицией заметило, что подводники серьезно утомились (сказались и отсутствие достаточного количества свежего воздуха, и малая подвижность их походной жизни).

Вскоре караван ЭОН-10 достиг Берингова пролива. Личный состав «Щ-423» построился на палубе, и прозвучали выстрелы из пушек – своего рода салют в честь покорения Арктики. Однако за мысом Дежнева И.Зайдулину и его экипажу вновь пришлось держать серьезный экзамен морской выучки: корабль застиг сильнейший шторм. Крен доходил до 46 градусов, порой волна полностью накрывала рубку, но люди и техника испытание выдержали.

9 сентября ЭОН-10 прибыла в бухту Провидения, закончив переход Северным морским путем, и «Щ-423» ошвартовалась к борту теплохода «Волга». В связи с тем, что ПЛ вышла на чистую воду, кораблю придали обычный вид и привели в готовность к артиллерийскому бою. Зайдулин лично проверил артиллерийский расчет, были простреляны и выставлены на мостик пулеметы, рассчитана дифферентовка корабля и проверена система погружения. В этой бухте субмарину, опробовавшую здесь подводный ход на протяжении одной мили, встретили минные заградители «Л-7» (на нем в конце 30-х служил Зайнулин), «Л-8» и «Л-17», которые прибыли для обеспечения ее дальнейшего перехода.

На седьмые сутки суда продолжили поход. После захода в Петропавловск-Камчатский и короткого отдыха Щ-423 вошла в Охотское море. Вскоре подводников радушно встречали в Советской Гавани. Наконец был пройден последний участок пути, и утром 17 октября подлодка командира Зайдулина бросила якорь в бухте Золотой Рог во Владивостоке. За кормой остались восемь морей и два океана, 7227 миль, из которых 682 пройдены в ледовых условиях. Это было сделано за 73 дня похода (из них 56 – ходовых).

Командование Тихоокеанского флота поздравило экипаж с завершением плавания. Обычно советские подлодки встречали из дальнего похода жареным поросенком, но ради мусульманина Зайдулина традицию нарушили – вручили торт. А нарком ВМФ объявил экипажу «Щ-423» благодарность и наградил младший командный состав и краснофлотцев значком «Отличник ВМФ». Были и другие награждения моряков: внеочередные воинские звания, именные часы, ценные подарки. Чуть позже ценный подарок вручили и Измаилу Матигуловичу, а 7 ноября он в обычном порядке стал капитаном 2-го ранга.

В том же месяце его назначили уполномоченным Постоянной приемной комиссии (ППК) при наркоме ВМФ. На этой должности Зайдулину пришлось принимать от судостроительной промышленности построенные или капитально отремонтированные боевые корабли, крупные вспомогательные суда и испытывать их. Такой опыт у него был, поскольку ранее он сотрудничал с заводчанами по приемке «М-5» и Щ-123». Уже в декабре на новой работе пригодился и арктический опыт Зайдулина. Так, ходовые испытания подводного минного заградителя «Л-3», прошедшего капремонт, из-за тяжелой ледовой обстановки было решено провести в районе г. Лиепаи. Для обеспечения перехода сопровождаемой ледоколом субмарины из Кронштадта в незамерзающий латвийский порт приехал наш герой. Прибывшая в сопровождении ледокола в Лиепаю субмарина напоминала больше айсберг, чем подлодку. Пришлось морякам поработать ломами и топорами до начала испытаний, которые успешно завершились в середине января.

Начало Великой Отечественной войны Измаил Матигулович встретил в упомянутой должности, принимая очередную субмарину. Состав ППК сократили, но это не касалось уполномоченных, осуществлявших приемку подлодок, поскольку был взят курс на достройку подводных кораблей. Однако Измаил эфенди считал, что он должен воевать и обратился с соответствующим рапортом к председателю ППК. Получив отказ, направил рапорт начальнику Главного штаба ВМФ и добился своего. В ноябре 1941 года его направили на Черноморский флот, где он стал из-за отсутствия вакантных мест на подлодках начальником оперативной части штаба 2-й бригады ПЛ.

Спустя четыре месяца Зайдулина назначили старшим морским начальником Геленджика, отказав в его просьбе остаться в подплаве. На его плечи легли обязанности по охране и обороне базы, организации рейдовой службы, использованию портового оборудования и причалов, поддержанию дисциплины в гарнизоне. Также требовалось обеспечение охраны судов, перевозивших грузы на Керченский полуостров.

Только в июле 1942 года один из рапортов героя нашей статьи о назначении на действующий флот был удовлетворен. Но это была не должность командира подлодки, а начальника охраны водного района Керченской военно-морской базы. В распоряжении Измаила эфенди оказались четыре сторожевых корабля, шесть катеров МО («морской охотник»), два буксира, плавучая батарея, пять тральщиков и порядка 23 катеров-сейнеров. Они принимали участие в обороне Керченского полуострова, высаживая разведывательные десанты, неся дозорную службу, устанавливая минные заграждения и ведя артиллерийский огонь по противнику. Свой первый бой с немецкими моряками в зоне действия Керченской базы подопечные Зайдулина провели в ночь с 1 на 2 сентября. Отличились они и при переброске и эвакуации войск, хотя потеряли в боях 15 различных катеров.

При этом в конце лета-начале осени наш кавторанг временно исполнял дела командира ПЛ «А-2» (бывшая АГ-24 «Коммунист»). Дело в том, что 4 августа из-за неверных действий подводная лодка оказалась за кормой атакуемого транспорта и попала под таран противолодочного катера, а также удар глубинных бомб. В результате полученных повреждений субмарина была вынуждена возвратиться на базу. По прибытии командир «А-2» был снят с должности (впоследствии осужден, разжалован и списан в морскую пехоту), а на его место назначен Измаил Матигулович. Судно перешло в Поти, где встало на аварийный ремонт. 18 сентября его командиром стал капитан-лейтенант Б.С. Буянский.

А Зайдулин в октябре тяжело заболел гепатитом и попал в госпиталь, а затем на долечивание – в сочинском санаторий. После двухнедельного отпуска он был направлен в распоряжение Военного совета Северного флота. Очередное назначение офицера опять разочаровало: вместо командования субмариной ему предстояло стать начальником штаба Отдельного учебного дивизиона подводных лодок. С декабря 1942 по май 1943 года он учил командиров максимально использовать боевые возможности отечественных подводных лодок в сложных условиях Заполярья.

Здесь он встретил друзей, в том числе Героя Советского Союза И.И. Фисановича, считавшего его своим учителем. А вот увидеться с другим Героем – М.И. Гаджиевым, не успел, потому что Магомет Имадутдинович погиб в майском бою. По свидетельствам очевидцев, они крепко дружили с 1925 года и называли друг друга своеобразно: Гаджиев был «Керимом» (на арабском языке это имя означает «щедрый», «благородный»), а Зайдулин – «Заде», что переводится как «потомок». В компании же они обращались друг кдругу на русский манер – Измаил становился Иваном Михайловичем, а Магомет – Михаилом Ивановичем.

Зайдулин прибыл на СФ с намерением отомстить за погибшего друга, отправляя на дно корабли неприятеля, а приходилось больше заниматься составлением планов боевой подготовки, программ проведения испытаний и учебных торпедных стрельб. Единственной отрадой стали выходы в море на подводных лодках для испытания новой техники, в частности стабилизатора глубины их погружения без хода под названием «Спрут».

Но копившаяся неудовлетворенность своим положением вкупе с острым языком оборвали его пребывание на европейском Севере. В ходе одной из встреч с представителями союзных флотов Зайдулин на вопрос гостя, когда же русские разобьют Гитлера, ответил резко: «Очень скоро, а потом возьмемся за вас». За эту фразу его тут же освободили от занимаемой должности с формулировкой «за пьянство». А вскоре он отправился «на ковер» к наркому ВМФ Н.Г. Кузнецову, с которым состоял в одном учебном взводе при получении образования в Военно-морском училище. Кузнецов взял клятвенное обещание с Зайдулина не допускать более ничего подобного и предупредил об ответственности за данное слово.

Летом 43-го по воле командования Зайдулин сменил флот, снова к своему огорчению став штабистом – офицером отдела подводного плавания штаба Балтийского флота (БФ). Вскоре его назначили начальником 1-го отделения этого отдела, которому предстояло трудиться в тесном контакте с командованием бригады подлодок, а, стало быть, со старым другом – каперангом Л.А. Курниковым, с которым до войны служил на ТОФ. Измаил Матигулович с энтузиазмом взялся за новое дело: готовил замечания по боевой подготовке на субмаринах бригады, выезжал для приема задач боевой подготовки у их экипажей, а также занимался другими, менее интересными для мечтающего воевать подводника делами. Претензий к нему по службе, видимо, не было, поскольку в сентябре Зайдулина назначили исполняющим обязанности заместителя начальника отдела подводного плавания.

Но с возвращением из длительной командировки начальника этого отдела появились и претензии, переросшие в острый конфликт между ним и и.о. его зама. Конфликт сей начальник решил преодолеть с помощью донесения о пьянстве Зайдулина, которое дошло до наркома. Тот 16 февраля 1944 года подписал приказ о разжаловании «клятвоотступника» в рядовые и направлении на три месяца в штрафной взвод. Однако по устному распоряжению Кузнецова штрафвзвод заменили на службу старшиной деревянного мотобота «Свирь», который ремонтировался в Кронштадте. Измаил эфенди выдержал такое унизительное назначение, проявив себя на катере с лучшей стороны при исполнении всех обязанностей.

Поэтому в мае его восстановили в воинском звании и назначили командиром 12-го дивизиона сторожевых катеров охраны водного района БФ. А 9 июня началась Выборгская наступательная операция наших войск, приведшая к взятию Выборга 20 июня. Но острова в Выборгском заливе остались в руках противника, и перед БФ была поставлена задача по их освобождению. Дивизион Зайдулина совместно с другими соединениями обеспечивал охранение доставки десанта морской пехоты, препятствовал эвакуации морем отступающего противника и блокировал атаки его кораблей в районах высадки красноармейских десантов.

Ожесточенный бой выдержал отряд прикрытия под командованием Измаила эфенди 4 июля в районе мыса Ристниеми. Так, четыре его катера типа «БМО» (бронированные малые охотники) и торпедные катера типа «Д-3» капитана 2 ранга М.А. Белуша вступили в сражение с двумя отрядами вражеских катеров. Наши корабли потопили несколько плавсредств противника, а другим нанесли серьезные повреждения, потеряв при этом один торпедный катер, подорвавшийся на мине.

На следующий день враг повторил попытку прорваться в Выборгский залив. И опять путь его кораблям преградил отряд Измаила Матигуловича. На этот раз катерники обнаружили 12 немецких и финских кораблей. Вступив в бой, Зайдулин вызвал на помощь торпедные катера. Под прикрытием дымовой завесы две группы этих кораблей повели в атаку капитан 3 ранга В.И. Тихонов и капитан-лейтенант А.Г. Свердлов.

В результате совместных действий «малых охотников» и торпедных катеров в районе Ристниеми 5 июля были потоплены финские канонерские лодки «Аунус» и «Виена», а еще две канонерки и несколько десантных барж получили повреждения. Вот как швейцаркий историк Ю.Майстер охарактеризовал эти бои: «Так как все корабли были выведены из строя, финнам пришлось отказаться от дальнейшего использования флота… Несмотря на упорство, финско-немецким кораблям не удалось пробиться к советским судам, производившим высадку. Советские военно-морские силы, самолеты и береговые батареи всегда наносили им повреждения и вынуждали к отступлению». Одним словом, отряд прикрытия, возглавлявшийся Зайдулиным, успешно выполнил поставленную задачу по недопуску судов врага в Выборгский залив, и за это кавторанга представили к награде, отметив в наградном листе его опытность и отвагу.

А война продолжалась. Войска Красной Армии, наступавшие по южному побережью на Таллин, нуждались в поддержке своих приморских флангов. Однако гитлеровцы всеми силами стремились помешать проникновению наших артиллерийских кораблей в эти районы. Они минировали воды Нарвского залива, используя различные приспособления, которые превращали морские мины в ловушки.

Чтобы разрядить минную опасность, командование Балтийского флота организовало здесь боевое траление. Как пишет бывший начальник оперативного отдела штаба БФ каперанг Ю.В. Ладинский в книге «На фарватерах Балтики», «Противник упорно стремился сорвать наши тральные действия артиллерийскими обстрелами с кораблей и массированными налетами авиации. Но это ему не удавалось. Обычно корабли противника поспешно отходили под контрударами прикрывавших траление самолетов-штурмовиков полковника Н.В. Челнокова, торпедных катеров капитана 1 ранга Г.Г. Олейника, «малых охотников» Н.Г. Моргацкого, А.А. Сударикова, И.М. Зайдулина…»

Дивизион Измаила абый для оперативного реагирования на антитральные действия врага перебазировался в бухту Гакково, еще в конце января бывшей под оккупантами. А летом их авиация прорывалась сюда, нанося потери военным морякам.

Помимо этого в Финский залив стали заходить немецкие подлодки, чего они не делали в течение двух лет. Здесь они открыли охоту на советские катера с использованием новейшего оружия – акустических, самонаводящихся торпед «Т-5», не оставлявших след на воде при движении к цели. Краснофлотцы несли потери и от этих торпед, и от вражеских мин, и от боевых стычек.

Контр-адмирал Ю.С. Руссин в своей книге «Всю войну на «Малютках»» вспоминал летнюю встречу с Измаилом Матигуловичем в Усть-Луге, где стояли подлодки типа «Малютка»: «Зайдулин прибыл к нам из Гакково. Он узнал меня, и мы с ним по-братски обнялись. Я сразу заметил, что Измаил Матигулович возбужден. «Враг не дремлет, – заметил он. – Разведка доложила, что к нашим позициям приближаются корабли противника. Так что задерживаться мне нельзя». Вздохнув, он добавил: «Знаете, как я рад, что встретился с вами,подводниками. Считаю вас своими братьями. Подводным лодкам я отдал много сил и времени. Хоть было трудно, но вспоминаю то время с душевной радостью…». Встреча была короткой. Он предчувствовал, что предстоит боевое дело. В то время три фашистских эсминца пытались под покровом ночи выставить мины в районах маневрирования советских кораблей. Их расчеты не осуществились. Все немецкие эсминцы подорвались на минах и затонули. К месту гибели заспешили катера под командованием И.М. Зайдулина. Катерники действовали энергично и вытащили из воды многих немецких моряков». Добавим, что это было 18 августа, а «улов» после боя со спасателями фашистов был таков: 107 пленных, в том числе 4 офицера.

Редкий день обходился в Нарвском заливе без боя. Катерники действовали мужественно и успешно. Улучшилась и борьба с вражескими субмаринами. В дозоры теперь посылали по два катера, которым предписывалось находиться только на ходу. В случае атаки на одного из «малых охотников» это позволяло другому катеру тут же нанести удар по неприятельской подводной лодке. Активнее стала привлекаться к борьбе с подлодками наша авиация.

25 августа Зайдулин должен был прибыть в Кронштадт для получения назначения старшим морским начальником Риги, но он задержался на сутки. А на следующий день советские катера, проводившие траление заграждения «Зееигель» были атакованы артиллерией немецких ПЛ «U-348» и «U-370». Из-за плохой видимости вражеские подводные лодки были приняты за миноносцы и на их перехват были брошены группа торпедных катеров из состава 1-го гвардейского дивизиона и штурмовики «Ил-2». Дивизион Зайдулина в этом бою не участвовал, и выход его кораблей не предполагался. Но он бросился на помощь на флагманском катере вместе с командиром группы.

Летчики же самолетов «Ил» приняли наши корабли за вражеские. Они сначала сбросили бомбы, а потом обстреляли суда из пулеметов. В результате три торпедных катера и пять катеров-тральщиков получили повреждения, 11 человек из их экипажей были ранены, пятеро убиты. Среди погибших оказались командир отряда торпедных катеров Герой Советского Союза гвардии капитан 3 ранга И.С. Иванов и капитан 2 ранга И.М. Зайдулин. Крупнокалиберная пуля сбила Измаила эфенди за борт, и после боя около суток краснофлотцы вели его поиски на катерах. Но море забрало к себе своего поклонника. В следующем месяце он стал капитаном 1-го ранга и кавалером ордена Отечественной войны I степени.

Так в расцвете сил ушел из жизни этот человек, которого сослуживцы знали как заботливого командира, всегда бравшего на себя больше ответственности, чем обозначено инструкциями, и умевшего мобилизовать членов экипажа на выполнение самых трудных задач, делая из них профессионалов. Беззаветно служивший Флоту, искренний, открытый в общении, он обладал метким и острым словом, обо всем говорил прямо и решительно. Трудно назвать его исключительно дисциплинированным, выдержанным и тактичным офицером. Озорной порой бываю – это слова Измаила Матигуловича о себе. Отсюда, скорей всего, проистекает сочетание взлетов в его судьбе и падений, которые он переносил достойно.

Отметим также, что веселый и остроумный Зайдулин был душой любой компании, и именно ему всегда доставались обязанности тамады. Он неизменно привлекал внимание женщин, да и не только их. Вот слова упомянутого выше Ю.С. Руссина: «Еще подростком я любовался этим бравым моряком, отличным спортсменом и прекрасным рассказчиком. Он всегда мне казался легендарной личностью».

А про доброту и щедрость этого человека ходили легенды. Однажды в первой половине 30-х годов Измаил эфенди прислал на свою одесскую квартиру тридцать беспризорников, снабдив им запиской для супруги Ольги, в которой просил угостить подателей сей записки и напоить их чаем. Родственники нашего героя также вспоминали, что когда беременная жена подводника выходила на улицу, то беспризорники кричали: «Это жена Измаила идет!» и на руках переносили ее через лужи.

Оба сына Зайдулина продолжили его дело, став подводниками, капитанами первого ранга. Джемал командовал подлодкой, а Рустэм дослужился до старшего помощника командира субмарины. По их стопам пошел и внук Александр, но после Военно-морской академии он в звании кавторанга попал под сокращение в конце минувшего века, когда в течение 1992 года из состава ВМФ были выведены 116 боевых кораблей.

Образ славного героя этой статьи оказал влияние и на судьбу двоюродных братьев Джемала и Рустэма – близнецов Чефоновых. Семилетние Олег и Игорь, бывшие на месяц старше Рустэма, появились в лениниградской квартире Зайдулиных в 1945 году. Они тоже остались без отца, погибшего под Малоярославцем на второй год войны, и Ольга Зайдулина пригласила его жену (свою сестру) с детьми к себе на жительство. Четыре мальчика из этой квартиры прошли по одному пути: Нахимовское училище, Высшее военно-морское училище подводного плавания им. Ленинского комсомола, служба на субмаринах. Со временем Чефоновы возглавили ракетные подводные крейсеры стратегического назначения, став контр-адмиралом (Олег Герасимович) и капитаном 1-го ранга (Игорь Герасимович). В конце 2017 года они отметили свои 80-летние юбилеи, до которых не дожили братья Зайдулины.

Отрадно отметить, что деятельность инициативной группы по увековечению памяти «дяди Измаила», продолжается и вовлекает в свою орбиту всё новых людей. Так, Управление навигации и океанографии Минобороны России подобрало безымянный мыс, расположенный в Нарвском заливе, к северу от бухты Гакково, и отображенный на государственных морских навигационных картах. Это позволило депутатам Законодательного собрания Ленинградской области проголосовать 26 июня 2019 года за принятие проекта постановления «О присвоении наименования Измаила Зайдулина безымянному мысу, расположенному на территории Усть-Лужского сельского поселения Кингисеппского муниципального района Ленинградской области».

Планируется еще ряд памятных действ, связанных с именем Измаила абый, в разных местах страны. Пусть и наша статья станет скромным вкладом в набирающее обороты благое дело по изъятию из забвения отважного воина, посвятившего всю свою жизнь службе в ВМФ и на не слишком совершенной технике, но с совершенным мужеством добивавшегося уникальных достижений. А по проложенному им маршруту в Артике позже прошли более ста советских и российских подводных лодок, включая атомные подводные ракетные крейсеры стратегического назначения.

Рашид ШАКИРОВ.

Журнал «Самарские татары», № 3 (24), июнь — сентябрь 2019 года.

Просмотров: 1079