Был яркой фигурой на творческом небосклоне ТАССР

А.КутуйРовно сто лет назад «покорять» столицу юной Татреспублики приехали трое начинающих поэтов – уроженцев соседних губерний. Звали их Мухаммедхади Хайруллович Такташев, Муса Мустафович Залилов, Адельша Нурмухамедович Кутуев. И это юношам удалось. Спустя некоторое время одного из них – Хади Такташа – назвали «татарским Маяковским», второй – Муса Джалиль – стал председателем Союза писателей автономной республики, Героем Советского Союза, автором «Моабитских тетрадей». А улыбчивого и общительного, работящего и моторно-метеорного любимца публики Аделя Кутуя, повесть «Неотосланные письма» которого вышла на десятках языков, именовали «татарским Николаем Островским». Вот о нем, о литераторе и педагоге, драматурге и журналисте Кутуе, приехавшем в Казань из Самары, мы и поведем рассказ.

Да, герой статьи имел в биографии десятилетний период проживания на самарской земле, что составило четверть отпущенного ему времени для пребывания в этом мире. Правда, родился он в деревне Татарский Канадей (тат. – Татар Кынады) Канадейской волости Кузнецкого уезда Саратовской губернии, и произошло это 28 (15-го – по старому стилю) ноября 1903 года. В многодетной семье крестьянина-кустаря Нурмухамеда Хусаиновича и его второй жены Дины ханум Адельша стал шестым ребенком, у которого позже появились еще две сестры.

На его малой родине проживали тогда около 2000 человек, и примерно половина из них носили фамилию Кутуевы, поскольку было принято своих дочек в чужие деревни замуж не выдавать, а парней на девушках из других мест не женить. Из-за недостатка земли и ее низкого качества почти все взрослое мужское население Татарского Канадея занималось местным и отхожим промыслами. По сравнению с обитателями других татарских населенных пунктов округи жители этой деревни считались бедными.

Тем не менее, в 1911 году на 338 дворов приходилось четыре мечети, и при каждой действовала школа (мектеб). В одной из них и начал получать знания семилетний Адельша, освоивший уже к этому времени проповеди. Его мама, владевшая арабским и персидским языками, была неплохо образована, обладала хорошей речью и тягой к сочинению баитов, песен. По вечерам она рассказывала деткам сказки, которые всегда очень внимательно слушал ее младший сын.

В мектебе он учился всего два года. А потом его отец, начавший ощущать проблемы со здоровьем, в поисках лучшей доли решился в 1912 году на переезд всей большой семьей в село Алексеевка Бузулукского уезда Самарской губернии. Но вот в какое именно село – это вопрос, так как в указанном уезде было 4 населенных пункта с названием Алексеевка. В своих воспоминаниях старшая сестра нашего героя Зайнуль отмечала, что они переехали в богатое русское село, в котором отец и два старших брата от первого брака открыли кустарную мастерскую и занялись кожевенными делами, варкой мыла, изготовлением дегтя.

Можно предположить, что Кутуевы выбрали местом проживания село, являвшееся центром Алексеевской волости, в котором по данным 1910 года проживало почти 6 тысяч человек. Эта Алексеевка, отличавшаяся самостоятельностью и самобытностью, славилась кустарями-умельцами и ярмарками, которые проводились трижды в год. В селе имелись паровая и 11 ветряных мельниц, овчинные и прочие заведения, обилие торговых лавок, предлагавших разную продукцию, в том числе и кожевенную. Здесь работала аптека, приемный покой и две земские школы. Три другие Алексеевки заметно уступали волостной «столице» по численности населения, развитости инфраструктуры и торговой привлекательности. В них перед появлением Кутуевых на самарской земле насчитывалось 205, 2464 и 3317 жителей.

В Алексеевке (ныне – это райцентр Самарской области) Адельша начал учиться в первом классе русской школы. Он единственный из восьми детей Нурмухамеда был отправлен в учебное заведение, поскольку остальные либо уже миновали школьный возраст, либо до него еще не доросли. А 11-12-летнюю Зайнуль в первый класс не взяли, так как в нем занимались восьмилетние девочки. Мальчиков же принимали с 9 лет, и в этом плане наш герой полностью подходил. Благодаря своим способностям он достаточно быстро освоил неведомый ранее русский язык, и его как успешного ученика вскоре перевели во второй класс.

Учеба иногда начиналась с «осеннего заговенья» (14 ноября) и завершалась с наступлением весеннего сева. То есть учебный год длился не более пяти месяцев. Из них надо вычесть еще один месяц без занятий, набегавший за счет праздничных дней. Алексеевская школа имела три отделения: младшее, среднее и старшее. Какое количество из них прошел Адельша за пять лет проживания в селе – неизвестно. Но в следующей школе – это уже в Самаре – подростка приняли в четвертый класс.

Дело в том, что после революции 1917 года семья Кутуевых вновь сменила место жительства, переехав в поселок Кряж, расположенный в нескольких километрах от губернского центра. Там у родственника Нурмухамеда было кустарное хозяйство. Переселенцы, по словам Зайнуль ханум, заняли брошенный хозяевами двухэтажный каменный дом на улице Новоказанской. В нем обитали не только члены уже трех семей: Нурмухамеда и двух его старших сыновей, но и постоянно приезжавшие родственники, которым глава большого семейства помогал обустраиваться и определяться в жизни. Сам же он вместе с родственниками привычно занялся кожевенным производством. В статье самарского исследователя В.Н. Курятникова о Засамарской слободе упоминаются кожевенные заводы Нурмухамеда и Хусаина Кутуевых около станции Кряж, расширившие свое производство в те годы.

А Адельшу вместе со старшей сестрой отправили учиться в самарскую трудовую школу №1 им. Льва Толстого. По данным на 1925 год, она находилась на углу современных улиц Венцека и Чапаевской, и тинейджеры Кутуевы каждый день добирались до Самары на попутных поездах, а по городу до школы – на городском транспорте или пешком. Понятно, что времени в дороге они проводили очень много. Тем не менее, учились успешно. Адельша был скромным пареньком, но с людьми сходился быстро и отличался приветливостью и исполнительностью. В 14 лет он написал первое стихотворение на русском языке, начав проявлять при этом большой интерес к русской классической литературе и полюбив стихи А.Пушкина, М.Лермонтова и В.Маяковского.

В семье нашего героя все мечтали увидеть его инженером, а он начал ходить в литературный кружок известного советского писателя А.Неверова, тщательно скрывая свое увлечение художественным словом. И опять возникает вопрос – а в какой именно кружок? Сам Неверов в одной из статей отмечал, что «почин объединять самарских литераторов в единый товарищеский кружок» был сделан в июне 1918 года». Это были «литературные пятницы», на которые собирались писатели для читки и разбора своих произведений. Вряд ли там мог появиться 15-летний Кутуев.

Упомянутые «пятницы» существовали недолго, и в 1919 году их сменил кружок «Звено», в котором, несмотря на грандиозные планы по развитию литературного процесса, занимались тем же – разбором произведений местных писателей, уже наиболее «определившихся». Думается, что и здесь Адельшу не ждали, хотя автор материала о нем в «Историко-культурной энциклопедии Самарского края» утверждает обратное.

Следующим за «Звеном» шагом по сплочению и развитию литературных сил города стало создание Дома печати при Самарском отделении государственного издательства, который попытался объединить всю творческую интеллигенцию. На деле функционировала только секция литературы, проводившая вечера с участием рабочих, красноармейцев и учащейся молодежи. Наверное, на эти вечера и приходил Адельша. А в январе 1921 года в губернской столице организовали ЛИТО Губполитпросвета с тремя секциями, одну из которых возглавил А.Неверов. Видимо, в рамках деятельности этой секции литературного объединения и установился контакт между видным писателем и нашим героем.

Неверов стал первым наставником молодого Кутуева, первым критиком его «проб пера». На литературных вечерах, проводимых ЛИТО, будущий Адель Кутуй читал свои стихи, участвовал в диспутах о новом искусстве и путях его развития. Его стихотворения стали появляться в местных газетах «Рабочий» и «Авыл» («Деревня»). Так, во втором из названных СМИ, выходившем дважды в неделю тиражом 2000 экземпляров, увидели свет произведения начинающего поэта «Деревня» и «Молодое сердце».

Кроме того юноша посещал в Самаре татарский рабочий клуб, созданный к 1918 году и одно время называвшийся Мусульманским рабочим клубом им. Вахитова. В нем дважды в неделю устраивались политические митинги, работали агитационные курсы, театральная, культурно-просветительская и агитационная секции, библиотека-читальня, группа переводчиков для перевода агитматериалов. Адельша стал одним из активных членов театральной секции и участником любительских спектаклей. 

Здесь в Самаре размещался татарский рабочий клуб, созданный в 1918 году

Здесь в Самаре размещался татарский рабочий клуб, созданный в 1918 году

В середине июня 1920 года по решению мусульманской секции политотдела Заволжского военного округа в Самаре открылись 4-х и 6-ти месячные студии татарской драмы и музыки. Расположились они в том же здании, что и упомянутый рабочий клуб – на углу современных улиц Ленинградской и Куйбышева. Для работы в студии пригласили режиссера и художественного руководителя Передвижной драматической труппы № 13 К.Тинчурина, а также артистов З.Султанова и З.Ахмерову. Тинчурин был назначен художественным руководителем, а Султанов – заведующим студией. Кроме того, Карим эфенди читал лекции по истории татарского театра и искусства, вел теоретические и практические занятия по режиссуре. На учебу приняли 120 человек, и в конце года из полусотни выпускников студии организовали «Первую пролеткомовскую труппу имени Габдуллы Кариева», отправленную в Оренбург для проведения спектаклей в воинских частях.

СУЛФовец А.Кутуй (слева) с поэтессой З.Башировой и приятелем. Середина 1920-х годов

СУЛФовец А.Кутуй (слева) с поэтессой З.Башировой и приятелем. Середина 1920-х годов

Наш герой среди студийцев замечен не был, но, несомненно, он общался с ними, обменивался суждениями, узнавал об установках и рекомендациях драматурга и театроведа Тинчурина, формировавших эстетические взгляды. Спустя годы А.Кутуев в автобиографии так описал то время: «…В годы Октябрьской революции я попадаю в новую среду: учусь в трудовой школе и украдкой от родителей посещаю Рабочий клуб. Новое и страстное стремление к нему дали свои плоды. Вскоре стали появляться в газетах за моей подписью статьи и заметки. На сцене Татарского рабочего клуба прошли две мои пьесы. Дома начались скандалы. Мне запретили писать и посещать клуб».

В августе 1918 года в губернском центре открылся Самарский государственный университет, и к концу десятилетия в нем было пять факультетов: медицинский, физико-математический, историко-филологический, агрономический и рабочий. 16-летний Кутуев еще до окончания школы решил стать его студентом. Авторы публикаций о поэте пишут, что он поступил то на историко-филологический факультет, то на экономический, которого вовсе не существовало. Ясность вносит сам Кутуй: «…в 1922 г. я окончил курсы по подготовке в ВУЗ (удостов. №266, от 3 июля 1922 г.) и уехал в Казань».

Его тянуло в центр культурной жизни татар, о чем он поведал маме и старшей сестре. Услышав их одобрение, герой нашей статьи в один прекрасный день тайно от отца отправился в столицу ТАССР. Здесь Адельша, видимо, помня о видах родных на него, стал студентом химического факультета политехнического института. Есть сведения о том, что он успевал совмещать учебу с управлением делами в Арском кантонном комитете комсомола. Но после успешного завершения второго курса посланец Самары расстался с этим вузом, потому что его полностью захватила литературная деятельность и сочинение стихотворений на родном языке. Некоторые из них в 1923 году опубликовали журналы «Безнең юл» («Наш путь») и «Кызыл шәрык яшьләре» («Молодежь Красного Востока»), познакомив читателей с новым автором – Аделем Кутуем. А год спустя вышел из печати и его первый сборник стихов «Көннәр йөгергәндә» («В беге дней»), в котором, по мнению некоторых критиков, было много «мусора».

Как ярый поклонник поэзии Маяковского, наш герой пришел в мир творчествапоэтом-футуристом, считавшим, что прежняя литература свое отжила и он должен открыть новую страницу ее истории. «День – гвоздь. / Жизнь – молоток. / Мы – люди! / Бей молотком. / Ударь по гвоздю, / Ударь сильнее!» – писал он в то время. Стихи Аделя, полные революционного пафоса [«Егерменче броневик» («Двадцатый броневик»), «Октябрьдә» («В Октябре»), «Тимер чәчәкләрдән» («Из железных цветов»), «Биш минутка дөнья туктады» («На пять минут замерла жизнь»), «Эшче шагыйрь» («Рабочий поэт»), «Атла, диңгез» («Шагай, море»)], привлекли внимание и дали старт будущей большой популярности Кутуя. Вскоре он встретился со своим кумиром и прочел ему свой перевод поэмы «Левый марш», став первым переводчиком произведений Маяковского на татарский язык.

По примеру «главного бунтаря русской литературы», организовавшего на стыке 1922 и 1923 годов группу литераторов «Левый фронт искусств» и журнал «ЛЕФ», его казанский поклонник Кутуй создал свой ЛЕФ. При этом он заменил слово «левый» на татарское «сул», и получился СУЛФ. Внес поправки Адель и в свой имидж, коротко постригшись и надев блузу – под Маяковского.

Сулфовцы стремились быть в центре событий, критикуя метод реализма. Они устроили литературный суд над живым еще классиком Ф.Амирханом, а Г.Тукаю навесили ярлык мелкобуржуазного поэта. По их убеждению, борьба с тукаевской школой стала бы началом битвы против буржуазной литературы прошлого. Молодые литераторы срывали спектакли в Татарском академическом театре, декламируя перед зрителями, пришедшими на классику, «Левый марш» Маяковского. Г.Ибрагимов писал тогда в прессе: «Футурист Кутуев делает первые шаги. Но ноги его еще не окрепли».

В ЛЕФ искусство считали простой ступенью к участию художника в производстве. Поэтому была выдвинута теория «социального заказа» и идея «производственного» искусства. Эта группа афишировала себя как «гегемона» революционной литературы, однако продержалась лишь до конца десятилетия. А СУЛФ распался раньше – в 1924 году, и некоторые его члены вернулись в литобъединение «Октябрь» («Октябрь күмәге»), действовавшее при Центральном клубе казанских коммунистов и среди руководителей которого значился и наш герой.

То есть он с места взял в карьер, включившись в активную общественную деятельность, сопряженную с муками и радостями творческого процесса работы со словом. Но ведь нужна еще профессия, к которой можно приобщиться через трудовой процесс или обучение. Кутуй решил использовать сразу оба варианта ее получения, поступив на литературно-лингвистическое отделение Восточного педагогического института г. Казани и устроившись на работу в клуб Объединенной татаро-башкирской военной школы (ОТБВШ).

Правда, учившийся тогда в этой школе уроженец Самарской губернии Ф.Г. Булатов, ставший в годы Великой Отечественной войны командиром стрелковой дивизии и генерал-майором (статья о нем напечатана в 19-ом номере нашего журнала), в своей книге «Будни фронтовых лет» написал: «…в нашей школе …учились такие способные курсанты, впоследствии хорошо известные литераторы, как Адель Кутуй иНур Баян».

Версию Фатыха Гариповича развивают авторы материала «Память: пензенские татары в Великой Отечественной войне», в котором указано, что А.Кутуй окончил в Казани трехгодичную татаро-башкирскую школу комсостава по профилю организации просветительской и клубной работы. Приходится обратиться к герою статьи, а он в автобиографии отметил сей период так: «В 1924 г., живя в Казани, добровольно поступил в Татарско-Башкирскую Военную школу комсостава РИКА, где прослужил 2 года клубным работником. В военной школе я руководил военкорским и драматическим кружками и участвовал в выпуске школьных газет. Вместе со школой выезжал на маневры, где мое участие в политико-массовой работе было отмечено благодарностью в приказе по школе».

А.Кутуй, 1925 год

А.Кутуй, 1925 год

Известно также, что в первой половине 20-х Кутуев преподавал в РТЯ (институте реализации татарского языка). При этом литературное творчество не было отодвинуто на потом. Он писал рассказы и пьесы, публиковал в республиканской периодической печати многочисленные фельетоны, очерки и статьи. Его произведения появлялись и в СМИ других регионов страны. Так, уже в середине 1920-х годов издававшийся в Москве детский журнал «Кечкенә иптәшләр» («Маленькие товарищи») назвал нашего героя в числе «старых» своих авторов.

В Татарии быстро привыкли к тому, что рецензии почти на каждую премьеру Татарского академического театра готовил именно Кутуй. По воспоминаниям актрисы Ф.Ильской, Адель ходил не только на спектакли, но и на репетиции, на обсуждения, беседовал с артистами за кулисами, старался помочь, смотрел постановки помногу раз. В театре он чувствовал себя своим и искренне радовался успехам служителей Мельпомены. Чуть что – он в театр, организовывал вечера, читал свои и чужие стихи, причем делал это как умелый мастер сцены.

В театре ставили и пьесы Кутуя, написанные в 1926-1929 годах: «Балдызкай» («Свояченица»), «Казан» («Казань»), «Директор Җәмилев» («Директор Замилов»), «Күк күгәрчен» («Сизая голубка»), «Җавап» («Ответ»). Его произведения становились все более реалистичными, свидетельствуя о завершении футуристического этапа в творческой биографии. Находилось применение и организаторским способностям героя статьи. Так, в 1925 году он вместе с будущим видным татарским драматургом Р.Ишморатоми А.Мазитовымсоздал театр на открытом воздухе под названием «Бомба», в котором с участием любителей разыгрывались сценки из жизни.

После службы в ОТБВШ Адель до конца десятилетия был литературным сотрудником республиканской газеты «Кызыл Татарстан». Его материалы освещали не только жизнедеятельность ТАССР, но и Нижегородской губернии, которую он курировал. Например, 14 августа 1927 года в газете появилась статья Кутуя под названием «Цукынган Пеце» – о буднях деревни Пица с пятитысячным населением, в которой действовало шесть мечетей, но всего две школы с пятью учителями.

Газета «Кызыл Татарстан», 1924 год

Газета «Кызыл Татарстан», 1924 год

В том же году известный татарский литературовед Г.Нигмати на страницах журнала «Безнең юл» назвал имена пяти наиболее значимых, по его мнению, татарских писателей 1920-х годов.Наряду с Х.Такташем, К.Наджми, Х.Туфаном, Г.Тулумбайским в это созвездие он включил и А.Кутуя. А ведь прошло всего пять лет как тот приехал в Казань с несколькими стихотворениями, написанными в Самаре.

И еще раз вспомним 1927 год. Именно тогда голос нашего героя услышали не только поклонники литературного творчества и театральной жизни, поскольку стараниями журналиста и драматурга Ш.Усманова в Казани открылась первая радиостанция. Ее позывные «Слушайте, говорит Казань! Работает радиостанция РВ-17» произнес А.Кутуй – первый диктор Казанского радио, а музыкальные номера звучали под аккомпанемент композитора С.Сайдашева.

И.Усманов, С.Сайдашев, А.Кутуй (слева направо) – работники Казанского радио, 1927 год

И.Усманов, С.Сайдашев, А.Кутуй (слева направо) – работники Казанского радио, 1927 год

В конце десятилетия Казань посетили М.Горький и В.Маяковский. Программы их пребывания в столице ТАССР были заранее спланированы, но энергичный Адель не мог не проявить свою инициативу при подготовке мероприятий в их честь. Для своих бывших сулфовцев он организовал встречу с главным лефовцем в Татарском театральном техникуме, а к прибытию «буревестника революции» уговорил редактора местного журнала «Авыл яшьләре» («Сельская молодежь») Ф.Мубаракшина (статья о нем и его периоде работы в Самаре опубликована в №21 нашего издания) посвятить уже готовый номер приезду знаменитого писателя и вставить туда горьковскую «Песнь о Буревестнике» на татарском языке. Вставить-то можно. но кто переведет? Это сделал наш герой. Он и вручил потом в театре журнал Горькому, получив от него в подарок книгу «Мои университеты» с автографом.

А городской толстовский комитет именно Аделю эфенди доверил выступить с докладом на торжественном вечере в Доме татарской культуры, который был посвящен 100-летию со дня рождения Л. Толстого и прошел осенью 1928 года

В следующем году Кутуй окончил филфак Восточного пединститута, заметно обогатив багаж знаний по западной, восточной и русской литературе, их истории, теории словесности В студенческие годы он изучил башкирский, узбекский, тюркский и немецкий языки, а также углубил познания родного и русского. Что касается творческой деятельности, то активность Аделя в ней только нарастала. Он и поэт, и очеркист, и публицист, и переводчик русской классики на татарский язык, и искусный оратор, который пламенными речами мог зажечь любую аудиторию, и преподаватель родной речи в казанских средних школах №9 и №22 (или №20). В составе группы татарских литераторов Кутуй совершил вояж по ряду республик с целью ознакомления с ходом перемен в стране и установления связей с коллегами других национальностей. Свои впечатления о поездке он излагал в газете «Кызыл Татарстан». В течение 1929 года в местной печати увидели свет 80 его литературных выступлений на разные темы. Спектр публикаций был весьма широк: от проблем искусства, в том числе о влиянии классиков русской литературы на творчество татарских писателей, до вопросов о беспризорности детей.

А.Кутуй (справа) с Х.Такташем, 1929 год

А.Кутуй (справа) с Х.Такташем, 1929 год

К тому времени наш герой стал не только признанным, но и сложившимся писателем, постоянно заметным в культурной жизни республики. Кроме работы в республиканской газете он трудился ответственным секретарем журнала «Чаян» («Скорпион»). Современники говорили о нем как о человеке энергичном и ярком, душе любой компании, внимательном к людям и готовым им помочь. Писатель Г.Кашшаф впоследствии вспоминал: «Он всегда и всюду горел жизнью». Светло улыбающийся и находивший добрые слова для всех Кутуй легко сходился с людьми, Но его улыбчивость не означала, что он говорил всем только приятные вещи. Когда надо – резал правду-матку, оставаясь честным, справедливым.

Очень быстро Адель стал закадычным другом Х.Такташа. Они были практически неразлучны: на всех литературных вечерах, встречах с читателями, стихийных сборах пишущей молодежи в редакциях газет и прочих мероприятиях их видели вместе. Друзья даже женились в один день, но этот эксперимент синхронизированного вступления в брак себя не оправдал.

Не страдавший пристрастием к алкоголю, которое загубило немало творческих личностей, наш герой был всегда в форме. Кутуй много трудился, берясь за разные дела и стремясь всегда добиваться качественного результата, Он был везде и всем нужен. Он, по словам литератора А.Еники, «был намного выше нас в то время». Одним словом, звезда Аделя разгоралась, и наступающие 30-е годы обещали дальнейший рост его популярности. Так оно и случилось, но не сразу, так как в феврале 1931 года его… арестовали.

Обвинение звучало зловеще – создание и руководство контрреволюционной группой татарских и башкирских литераторов под названием «Җидегән» (в русской транскрипции – «Джидеган»), которая, якобы, пропагандировала «мелкобуржуазный национализм и двуличие». В переводе это слово означает «семизвездье». Татары так называют созвездие Большая Медведица. В принадлежности к этому «антисоветскому» (иногда в прессе даже добавлялся эпитет «фашистскому») «Джидегану» были заподозрены еще Габдрахман Минский, Сайфи Кудаш, Наки Исанбет, Сагит Агиш и Тухват Ченекай. Седьмого, участника мифического «Джидегана» никто не смог назвать точно, но предположений в СМИ было более чем достаточно. Зуд разоблачительства охватил многих мастеров пера.

Газеты и журналы двух автономных республик беспощадно клеймили предполагаемых «джидегановцев». Однако их не только полоскали в печати, обвиняя во всех грехах, но и сняли с работы, перестали печатать, а затем и арестовали. А членов ВКП(б) исключили из ее рядов. В тюрьме писателей и поэтов стравливали друг с другом, заставляя давать разоблачительные показания.

Вот к чему привела поездка Кутуя и Минского в Уфу за пару лет до этого. Несколько ранее туда прибыли по своим делам и Исанбет с Ченекаем. Цель визита заключалась в установлении дружественных отношений с башкирскими коллегами. На состоявшемся литературном вечере с чтением своих стихов выступили М.Гафури, А.Кутуй, Г.Минский и Т.Ченекай. Собравшиеся договорились помогать друг другу в издании книг и обмениваться опытом. Казанские гости вернулись домой удовлетворенные результатом вояжа. Но позже кто-то «стукнул» в НКВД о создании в Уфе тайной буржуазной организации, а Ченекай (настоящее имя – Гиззатуллин Тухватулла) летом 1930 года выступил с «разоблачительным» письмом в прессе – создали, мол, группу, хотят помогать друг другу, а я не согласен и из нее выхожу.

Следствие продолжалось более полугода. В заключении ОГПУ при СНК СССР от 11 сентября 1931 г. о деятельности «Джидеган» написано: «…в деле нет материалов, подтверждающих состав преступления, инкриминируемого обвиняемым, … дело № 114819 необходимо производством прекратить и арестованных освободить». И их выпустили на свободу, но биографии были подпорчены, а знакомые перестали узнавать. К тому же Кутуй потерял друга Такташа, который поверил обвинениям и публично назвал Аделя врагом. На похоронах Такташа бывшему подследственному не позволили подойти к гробу и произнести прощальные слова. Пришлось нашему герою перетерпеть и такие объявления в театре перед началом спектаклей: «Среди нас присутствует враг народа Кутуй. Просим его покинуть зал!».

Авторы некоторых публикаций пишут о том, что он стоически переносил эти тяготы. Но это на людях, а дома, по воспоминаниям второй жены Алимы, Адель, вернувшись после безуспешных поисков работы, садился молча за стол и, опустив голову, долго не менял позу. Роль кормильца семьи, в которой кроме супруги-студентки мединститута была и дочка-малышка, перестала удаваться.

К счастью вскоре ректор Казанского института коммунального строительства (КИКС) 3.3. Гимранов принял на работу опального писателя преподавателем татарского языка, русской и татарской литературы. Позже его сделали еще то ли секретарем деканата, то ли совета вуза, Работа в КИКСе надолго стала для Кутуя единственным средством существования. Лишь в 1935 году он начал трудиться в другом учебном заведении – в Казанском авиационном техникуме. Здесь Адель Нурмухамедович вел занятия по русскому языку и литературе.

А.Кутуй – преподаватель КИКС (из выпускного альбома 1935 года)

А.Кутуй – преподаватель КИКС (из выпускного альбома 1935 года)

Учащиеся техникума вспоминали, что Кутуй был педагогом особенным – демократичным, лучезарным, симпатичным. Он мог вести занятие, сидя на столе и болтая ногами, но при этом держать внимание аудитории на рассматриваемой теме. Возможно, неподдельный интерес к нему молодежи и личный оптимизм позволили нашему герою сохраниться в литературной жизни, совершив, как говорят ныне, камбэк. Да к тому же в середине десятилетия Кутуя приняли в члены Союза писателей СССР.

В 1934 году он представил на суд друзей новое произведение – «Тапшырылмаган хатлар» («Неотосланные письма»). Эта лирическая повесть о судьбе современной татарской женщины, способной бороться за любовь и свой взгляд на мир в новых условиях, годом позже была напечатана в журнале «Совет әдәбияты» («Советская литература»), а в 1936-ом вышла отдельной книгой. С тех пор она выдержала свыше 40 переизданий на многих языках (на русском в 1945 году и потом еще 15 раз, на татарском – 6, на китайском – 3, по одному разу на башкирском, чувашском, марийском, киргизском, казахском, узбекском, каракалпакском, тувинском, хакасском, чешском, английском (в США) французском, арабском, корейском, албанском, монгольском, вьетнамском). За первые 30 лет существования повести ее суммарный тираж превысил миллион экземпляров.

Но это данные, обнародованные к вековому юбилею писателя и ранее. А известно, что в текущем веке «Неотос­ланные письма» издавались в Казани как минимум дважды. По мнению сотрудников музея г. Кузнецка, организовавших выставку «Поэт, солдат» к 110-летию своего земляка (Кузнецкий район ныне находится в Пензенской области), в 2013 году количество языков, на которых была напечатана данная книга, достигло числа 98. Показателен и список самых востребованных татарстанцами аудиокниг Татарского книжного издательства в период ковидной пандемии. На первом месте были «Сказки народов Татарстана», на втором – «Су анасы» Г.Тукая, а на третьем – «Тапшырылмаган хатлар» А.Кутуя.

Но вернемся, однако, во вторую половину 30-х годов, когда снова наступил звездный час героя этой статьи. Успех «Неотосланных писем» вдохновил его на продолжение творческих свершений. Стремясь показать процесс становления нового человека и новой социальной морали, он написал поэму «Талантлар Ватаны («Родина талантов», 1937), повесть «Солтанның бер көне» («Один день Султана», 1938), рассказ «Вөҗдан газабы» («Муки совести», 1939). «Только из поздних его сочинений, – отметил современный казанский драматург и писатель А.Г. Воронин (кстати, уроженец нашего города), – исчезнут сатира и революционный пыл, взамен появится лирическая глубина».

Книги А.Кутуя

Книги А.Кутуя

Книги А.Кутуя

Книги А.Кутуя

Книги А.Кутуя

Книги А.Кутуя

Книги А.Кутуя

Книги А.Кутуя

Книги А.Кутуя

Книги А.Кутуя

Кроме того. перу Кутуя тех лет принадлежит пьеса «Шатлык җыры» («Песня радости») и несколько глав оставшейся незавершенной книги о татарском национальном театре дореволюционного периода и первых лет советской власти. А когда в Казани в 1939 году открыли оперный театр, Адель эфенди вел в нем занятия для певцов по татарскому языку.

Годом ранее он завершил преподавание в КИКС и, возможно, потому, что продолжал ощущать преследование как «джидегановец». По крайней мере, именно об этом было написано им в письме директору института,  завершенном словами: «Националистом я никогда не был и не буду». Начиная с 1940 года Кутуй перешел исключительно на литературную деятельность. «Веду и работу журналиста и лектора, – отметил он в автобиографии, – пишу стихи, читаю доклады». Появлялись и его рассказы: «Нишләргә?» («Как быть?», 1940), «Илһам» («Вдохновение»,1941), «Рәссам» («Художник»,1941). К сентябрю 1941 года он имел шесть изданных книг. А на читательской конференции, прошедшей весной того же года в Московском татарском Доме культуры, отмечалось, что на «лицевом счету» автора «Неотослаланных писем» уже около 10 театральных произведений, порядка 50 рассказов, много критических статей и ряд стихов.

Авторы воспоминаний о народном поэте БАССР С.Кудаше писали, что в 1941 году обсуждался вопрос о назначении А.Кутуя наркомом просвещения ТАССР. Однако кто-то напомнил собравшимся о былом участии кандидата на пост в «контрреволюционной организации», и вопрос отпал, Реабилитировали нашего героя только в июне 2003 года.

Начало Великой Отечественной войны оборвало процесс подготовки творческих сил Татарии к своей первой декаде в Москве. Но премьера оперы «Алтынчәч» («Златовласка») по поэме М.Джалиля состоялась летом 1941 года, и Кутуй написал в своей рецензии: «Опера зовет нас быть сильными…быть патриотами-героями…». В декабре он выступил на вечере проводов Джалиля на войну, а сам каждый день до 12.00 ждал повестку из Молотовского райвоенкомата г. Казани, где он на шестой день войны оставил заявление с просьбой принять его в ряды действующей армии. Но по какой-то причине повестку пришлось ждать почти год.

Все это время Кутуй работал редактором литературного вещания Татрадиокомитета, добившись улучшения содержания передач и привлечения к участию в них лучших сил литературы и искусства. В служебной характеристике отмечено, что он проявил себя и «как активный общественник в качестве руководителя политчаса, лектора, докладчика, журналиста, организатора литературных вечеров и концертов и так далее».

На фронт нашего героя, бывшего к тому времени отцом двух школьниц и пятилетнего сына, призвали 25 мая 1942 года. После обучения красноармеец Кутуев стал орудийным номером (электромеханиом) во второй батарее 72-го гв. отдельного минометного дивизиона, входившего в оперативную группу гвардейских минометных частей Западного фронта. То есть он имел непосредственное отношение к «катюшам», подразделения которых постоянно перебрасывались на разные участки боевых действий. Поэтому отвоевав лето на ЗапФ, где его за храбрость представили к ордену Красной Звезды (но вышестоящее руководство откорректировало награду до медали «За отвагу»), январь-февраль 1943 года Адель провел на Донском фронте, прикрывавшем Сталинград, и получил медаль «За оборону Сталинграда».

А.Кутуев (справа) с сослуживцами по дивизиону, 1943 год

А.Кутуев (справа) с сослуживцами по дивизиону, 1943 год

А.Кутуев в годы войны

А.Кутуев в годы войны

Гвардии сержант А.Кутуев

Гвардии сержант А.Кутуев

Заметив умелого агитатора и смелого бойца, пользовавшегося авторитетом у сослуживцев, заместитель командира 3-й тяжелой гвардейской минометной бригады по политической части (3-я гв. минбр) перевел Кутуя из его родного дивизиона в политотдел, где тот с первых же дней стал проявлять себя с лучшей стороны. Помимо политмассовой работы рядовой Кутуев занимался написанием истории бригады, которая была создана в декабре 1942 года в Москве и осуществила первый боевой залп 10 января следующего года из района х. Песковатка у реки Дон. А вскоре бригада, совершив марш, открыла огонь по штабу армии фельдмаршала Паулюса.

Потом был Брянский фронт, где гвардии сержант стал адъютантом командира бригады, и в июле 1943-го его наградили-таки орденом Красной Звезды за организацию доставки снарядов на руках до огневой позиции, приблизиться к которой машины не могли из-за огня противника и заминированных подъездных путей.

Осенью того же года Кутую присвоили звание старшины. Его бригада воевала тогда на 2-м Прибалтийском фронте, перейдя в январе-феврале 1944-го в подчинение 1-го Прибалтийского фронта. Всегда стремившегося быть в гуще событий Аделя эфенди пули и осколки снарядов обходили стороной. Однажды ночью бригада попала под авианалет. Одна из бомб взорвалась около политотдельской машины, оборвав жизни некоторых коллег Кутуя и ранив многих. Наш же герой не получил ни царапины.

Гвардейские минометные части после понесенных потерь на фронтах возвращались на восстановление в Московский военный округ. Так, 3-я гв. минбр за годы войны делала это трижды. Поэтому осенью 1942-го (при формировании бригады), а также веснами 1943-го и 1944 годов Кутуй имел возможность встречаться в Москве с писателями, выступить на союзном радио, быть ведущим литературного вечера в Центральном Доме Красной Армии, написать два-три очерка для зарубежных стран.

В эти паузы ему дважды предоставили возможность посетить Казань, где он не только пообщался с родными и знакомыми у себя дома, но и нанес визиты в редакции СМИ и радиокомитет, произнес речь по радио и на сессии Верховного Совета республики, где убеждал депутатов в необходимости создания литературного музея. Кроме того фронтовик вел концерт в театре в качестве конферансье и написал фантастическое произведение для детей – повесть «Рөстәм маҗаралары» («Приключения Рустема») о том, как подросток, наевшись цветков папоротника, превращается в невидимку и воюет с фашистами.

Тогдашний управляющий Татгосиздата М.Гайнуллин предлагал писателю похлопотать о брони. Якобы о том же самом в 1943 году говорил Кутую председатель правления Союза писателей СССР А.Фадеев, Но наш герой неизменно возвращался на фронт.

Летом 1944 года минометчики 3-й гв. бригады оказались на Ленинградском фронте, где помогали бойцам штурмовать линию Маннергейма, освобождать города. Об этом есть у Кутуя строчки: «Я русскую столицу берегу, / Чтобы жила татарская столица». Хотя в письмах 1942 года в Казань он не раз констатировал, что «Нет времени работать над литературными произведениями», «Заниматься творчеством практически нет времени», тем не менее, в минуты передышки наш герой находил часы-минуты для карандаша и блокнота. Фронтовые газеты, выходившие на татарском языке, публиковали стихи и статьи патриотического содержания этого поэта. Все они напечатали в 1943 году его прозу в стихах «Без – сталинградчылар» («Мы – сталинградцы»). По словам очевидцев, данное произведение транслировали в ночное время на немецком языке через громкоговорители на передовые линии фашистов в Брянской области, в районе Познани и других местах – для психологического воздействия на противника. Отсылал Адель эфенди свои материалы и в татарстанские издания.

По ходатайству Татарского обкома ВКП(б) А.Кутуя при возвращении из столицы ТАССР в бригаду (1944 год) попросили зайти в Москве в Главное Политическое управление РККА, где ему предложили перейти в военные журналисты. Место работы наш герой мог выбрать сам: либо столичная газета на русском языке, либо фронтовая – на татарском. Гвардии младший лейтенант Кутуев предпочел второй вариант и с сентября стал корреспондентом-организатором газеты «Красная Армия» 1-го Белорусского фронта.

По многолетней привычке отношения к порученному делу новый сотрудник татарской редакции «Красной Армии» сразу же взял высокий темп. Его умение располагать к себе людей позволяло Кутую быстро находить с ними общий язык и получать информацию от бойцов и командиров, жителей польских сел и городов, а также добиваться нужных решений от офицеров и генералов РККА, способствовавших появлению разных публикаций в газете: статей и сообщений, фельетонов и зарисовок, очерков и стихов. Только на родном его языке их было напечатано более 20. Подписывались они и проверенным псевдонимом А.Кутуй,  и новыми: К.Гадельшин, Р.Асадуллин.

При необходимости он успевал помогать коллегам из русской редакции (газета выходила на семи языках: русском, узбекском, татарском, грузинском, азербайджанском, молдавском и казахском). Не случайно ответственный редактор газеты полковник Н.С. Потапов ставил нашего героя в пример другим и отзывался о нем так: «Не человек, а метеор, который не может сидеть без дела».

Этот метеор успевал создавать и другие произведения. Из-под его пера появились рассказ «Хәнҗәр» («Кинжал»), проза в стихах «Сагыну» («Тоскую») и иные рассказы. Офицеру Кутуеву доводилось вместе со связистами, от которых он передавал материал в газету, отбивать в районе г. Ново-Място атаку гитлеровцев на семи БТР, пытавшихся вырваться из окружения. А во время беседы с командующим 1-й гвардейской танковой армией М.Е. Катуковым Адель эфенди добился того, чтобы во время Висло-Одерской операции ему дали возможность передвигался в передовых рядах танкистов. Позже он писал в Татарию в начале 1945 года: «Вот уже четвертый день лечу на танке. Очень опасно. Но, в то же время, и радостно…. Я иду с передовыми частями…».

Проделывая с танкистами в январе-феврале десятки километров в день, он прошел путь от Вислы до Одера. Но при этом сильно простудился, ведь сидеть пришлось на броне. Однако лечиться было недосуг – в редакции ждали его репортажи. Только в марте Кутуй вернулся из командировки. Он решил самостоятельно перебороть заболевание, так как планировал участвовать в штурме Берлина. Лечился банками, однако продолжали болеть ноги.

Приведем отдельные записи из дневника героя статьи, сделанные в те дни: «20 марта. Написал статью об Исхакове. Отредактировал стихи Сагида Мингазова. Долго не мог уснуть, пришлось приложить к ногам горячий песок. Читал рассказы Джерома. 22 марта. …Снова еду в часть. Нога страшно болит. День удивительно солнечный. 23 марта. До четырех утра писали стихи с Ибраем Гази. Очень мало спали. Днем был капитан Гайфулин. Были у него в батальоне. 27 марта. Тысячи болезней грызут меня. Все тело в нарывах. Съездить бы на передовую, да ноги не пускают. 2 апреля. Сегодня проехали на машине 250 километров. Вернулся совсем больной».

Вскоре его состояние резко ухудшилось, и военкора отправили на больничную койку. Подполковнику медслужбы из Санкт-Петербурга А.Д. Закирову в 2015 году удалось в Военно-медицинском архиве найти сведения, по которым прослеживаются последние месяцы жизни Адельши Нурмухамедовича. Так, с 14-го по 26 апреля он лечился в эвакуационном госпитале №4498 (г. Познань, Польша) по поводу двусторонней бронхопневмонии. Выписавшись под расписку недолеченным, Кутуй в открытом кузове попутки отправился в редакцию, но в дороге снова заболел (из его письма домой: «С попутной машины меня сняли в гимнастерке, один чуб развевался, а сам я был плох, беспомощен… Кости мои загоревали»). 1 мая коллеги направили его в госпиталь для легкораненых №2651 (г. Швибус, Германия), чтобы подлечиться после перенесенного воспаления легких.

Здесь быстро и точно поставили диагноз: «Экссудативный плеврит, туберкулез легких, туберкулезный перитонит и спондилоартрит». 7 мая Аделя Кутуя уже в тяжелом состоянии перевели в инфекционный госпиталь №4273 (г. Шверин, Польша), врачи которого приняли решение эвакуировать больного в тыловой госпиталь для специализированного лечения от туберкулеза. Но плохое самочувствие нашего героя, который уже не мог самостоятельно ходить, не позволило отправить его в глубокий тыл. 12 мая А.Кутуя доставили в г. Пабьянице (Польша), где находился эвакогоспиталь №3544. После проведенного в нем лечения гвардии младшего лейтенанта перевели 26 мая в эвакуационный госпиталь №2606 (г. Згеж, Польша), где поставили такой диагноз: фиброзно-очаговый туберкулез легких.

Назначенное лечение не помогало, и состояние Кутуя ухудшалось. Вот некоторые записи из дневников истории болезни ЭГ №2606: «5 июня. Общее состояние тяжелое, больной нечего не кушает из-за резких болей в пояснице, не спит. 12 июня. Температура 36.7-36.9. Состояние крайне тяжелое. Пульс частит, едва ощутим. Больной говорит невнятно, сухость во рту. 15 июня. Температура 37.5-38.4. Общее состояние тяжелое. Больной все время стонет от разных болей к области позвоночника, бледен. Пульс частит, малого наполнения. 16 июня. Писатель А.Кутуй умер».

Его могила находится на воинском участке кладбища, расположенного по ул. Паженчевска, 1 в польском городе Згеж (Лодзинское воеводство). Через два месяца, в конце августа, офицера Кутуева посмертно наградили орденом Отечественной войны II степени. Жена и сын нашего героя смогли впервые посетить место захоронения в начале 60-х годов. По данным 2016 года могила находится в хорошем состоянии, за ней следят, проводят уборку. У надгробия стоят искусственные цветы, а рядом шелестят кроны тутовых деревьев. До вандальных действий дело, к счастью, не доходит.

Не забывают Аделя Нурмухамедовича и в России. Его именем названа молодежная дружина в средней школе села Татарский Канадей, а экспозиция ее музея рассказывает о деятельности писателя. В селе ежегодно проводят дни его памяти – 28 ноября и 16 июня, Так, межрегиональные чтения, посвященные 115-летию со дня рождения героя этой статьи, продолжались в течение двух дней. В конце осени 2015 года здесь установили мемориальную плиту в честь знаменитого земляка. Есть на малой родине и улица Аделя Кутуя. Такие же таблички на домах имеются в Казани и г. Набережные Челны.

Для А.Кутуя нашлось место в «Большой Советской Энциклопедии», «Краткой Российской Энциклопедии» 2003 года и «Татарском энциклопедическом словаре» 1999 года. К его 100-летию был выпущен почтовый конверт с портретом юбиляра, а учреждения образования и культуры провели тогда различные мероприятия. Среди них отметим выставку «Отосланные письма» (музей Ш.Камала), вечер в музее Казанской государственной архитектурно-строительной академии (бывшем КИКС), литературно-музыкальный вечер (театр имени К.Тинчурина). А делегация литературных деятелей РТ посетила родину А.Кутуя, где встретилась с представителями татарской общественности.

К 110-летию писателя Национальная библиотека Татарстана разработала электронный справочник «Адель Кутуй», состоящий из 7 разделов: биографические сведения, обзор жизни и творчества, фотоархив, списки изданий произведений А.Кутуя и литературы о нем, воспоминания о Кутуе, обзор статей, посвященных ему, и сценарные материалы.

7 мая 2014 года на территории Музея-заповедника «Казанский Кремль» стартовала выставка под открытым небом «Вечный человек», посвященная участию татарстанских деятелей культуры в Великой Отечественной войне. С одной из оригинальных трехметровых «колонн» на жителей и гостей города смотрело улыбающееся лицо нашего героя.

Продолжает «самостоятельную жизнь» и его самое популярное «детище». Еще в начале 60-х годов в казанских театрах были поставлены опера и пьеса по повести «Неотосланные письма». Известны и более поздние башкирские спектакли, постановка татарского ТЮЗа. В 2017 году канал ТНВ показал четырехсерийный фильм, снятый татарстанцами годом ранее по мотивам этой повести. А в селе Ютаза РТ в настоящее время создают интерактивный музей названного литературного произведения. Реализуется сей проект по инициативе и доброй воле филолога и шестикратной бабушки И.М. Губайдуллиной, мама которой работала вместе с женой Кутуя в Ютазинской кумысолечебнице. Адель эфенди приезжал к супруге, жившей здесь с дочками, и местный материал он сумел со временем «отлить» в повесть.

Ну и несколько самых свежих новостей о популяризации нашего героя. В апреле 2021 года в социальных сетях кинотеатра Тетюшского района РТ проведен онлайн показ документального фильма «Адель Кутуй» (из набора «ТОП100Татарстан»). А следующей весной с. Ютаза и г. Октябрьский РБ принимали председателя правления Союза писателей РТ Р.Зайдуллу, упомянутого выше литератора А.Воронина и певицу Г.Тимербулатову на вечерах памяти Аделя Кутуя и его сына Рустема Кутуя.

Рустем Адельшевич (1936-2010), учившийся в выпускном классе куйбышевской школы №27 (поселок Управленческий) и занимавшийся в ее литературно-творческом кружке, со временем стал известным поэтом, писателем и переводчиком, заслуженным работником культуры Татарстана и лауреатом премии им. Г.Р. Державина, автором более 50 книг. С 2016 года в республике ежегодно проводят фестиваль «Кутуй-фест», посвященный ему. Старший Кутуев таких мероприятий, к сожалению, не удостоился.

«Отец потерялся за стеной времени, давно, навсегда. Лишь моя дума, мое воображение способны воскресить его», – полагал Рустем эфенди. Понять мэтра можно, ведь сочинения А.Кутуя носят на себе дыхание той жизни, которая не очень понятна нашим современникам. Но времена не только меняются, а и в чем-то повторяются, актуализируя минувшие оценки и подходы. Пример тому – специальная военная операция (СВО) России на Украине. А не надо ли мобилизованным на нее татарстанцам (возможно, и не только им) наряду с обмундированием и оружием выдавать брошюры с подборкой стихов военных лет Аделя Кутуя. Мусы Джалиля и других поэтов-фронтовиков? Ведь одними письмами детей и телепередачами нишу моральной поддержки участников СВО не заполнить.

За несколько месяцев до ее начала правнук героя статьи Тимур Кутуй написал стихотворение «Подвиг впаян в генетический код» с такой строфой: «Вот от героев наших людям всем завет! / Истории урок гласит: мир сохрани! / И детям, внукам, правнукам на сотни лет… / Но к нам не суйся, враг, – мы встанем как один»! Да, пришло время «включиться» коду, поскольку задача звучит почти по адель-кутуевски: «Окраину России берегу, чтобы жила татарская столица».

А.Кутуев в госпитале, г. Познань, апрель 1945 года

А.Кутуев в госпитале, г. Познань, апрель 1945 года

А.Кутуй – преподаватель КИКС (из выпускного альбома 1935 года)

А.Кутуй – преподаватель КИКС (из выпускного альбома 1935 года)

А.Кутуй (в шляпе) с Х.Такташем и Г.Минским. Конец 1920-х годов

А.Кутуй (в шляпе) с Х.Такташем и Г.Минским. Конец 1920-х годов

А.Кутуй (слева) с М.Файзи и К.Наджми, 1925 год

А.Кутуй (слева) с М.Файзи и К.Наджми, 1925 год

А.Кутуй (справа) с актрисой Ф.Ильской и приятелями. Середина 1920-х годов

А.Кутуй (справа) с актрисой Ф.Ильской и приятелями. Середина 1920-х годов

А.Кутуй на побывке в Казани, 1944 год

А.Кутуй на побывке в Казани, 1944 год

Газета «Красная Армия», сентябрь 1944 года

Газета «Красная Армия», сентябрь 1944 года

Восточный педагогический институт, 1926-1927 гг

Восточный педагогический институт, 1926-1927 гг

Вечер памяти А.Кутуя и его сына, Ютаза, 2022 год

Вечер памяти А.Кутуя и его сына, Ютаза, 2022 год

В школьном музее с. Татарский Канадей, 2021 год

В школьном музее с. Татарский Канадей, 2021 год

Боевой путь 3-й гв. минометной бригады

Боевой путь 3-й гв. минометной бригады

А.Кутуй

А.Кутуй

Дом в Ютазе, где будет музей «Неотосланных писем», 2022 год

Дом в Ютазе, где будет музей «Неотосланных писем», 2022 год

Дом, во флигеле которого жил А.Кутуй, Казань

Дом, во флигеле которого жил А.Кутуй, Казань

Заседание клуба «Сугыш чоры балалары» в связи 70-летием смерти А. Кутуя, Казань, 2015 год

Заседание клуба «Сугыш чоры балалары» в связи 70-летием смерти А. Кутуя, Казань, 2015 год

Информационные доски на ул. Аделя Кутуя, Казань

Информационные доски на ул. Аделя Кутуя, Казань

 

Могила А.Кутуя до 60-х годов, Згеш

Могила А.Кутуя до 60-х годов, Згеш

Могила А.Кутуя, Згеш, 2016 год

Могила А.Кутуя, Згеш, 2016 год

На вечере, посвященном А.Кутую, С.Петербург, 2019 год

На вечере, посвященном А.Кутую, С.Петербург, 2019 год

На межрегиональных чтениях к 115-летию А.Кутуя, Татарский Канадей, 2018 год.

На межрегиональных чтениях к 115-летию А.Кутуя, Татарский Канадей, 2018 год.

На межрегиональных чтениях к 115-летию А.Кутуя, Татарский Канадей, 2018 год_

На межрегиональных чтениях к 115-летию А.Кутуя, Татарский Канадей, 2018 год

На первомайской демонстрации, 1941 год. А.Кутуй - в центре

На первомайской демонстрации, 1941 год. А.Кутуй — в центре

Улица Аделя Кутуя в Казани

Улица Аделя Кутуя в Казани

У мемориальной плиты А.Кутую, Татарский Канадей, 2018 год

У мемориальной плиты А.Кутую, Татарский Канадей, 2018 год

Татарские деятели культуры перед поездкой по республикам СССР, 1929 год. А.Кутуй – в центре нижнего ряда

Татарские деятели культуры перед поездкой по республикам СССР, 1929 год. А.Кутуй – в центре нижнего ряда

Табличка улицы Аделя Кутуя в Казани

Табличка улицы Аделя Кутуя в Казани

Среди татарских писателей, 1929-1930 гг. А.Кутуй - 3-й слева в верхнем ряду

Среди татарских писателей, 1929-1930 гг. А.Кутуй — 3-й слева в верхнем ряду

С женой и детьми, 1938 год

С женой и детьми, 1938 год

dav

Обложка рукописного журнала А.Кутуя для дивизиона

Обложка рукописного журнала А.Кутуя для дивизиона

Рашид ШАКИРОВ.

  Журнал «Самарские татары», № 4(37), 2022 года.

 

Просмотров: 1115

Комментирование запрещено