Как и кто должен работать за решеткой с мусульманами, чтобы они не превратились в экстремистов?
Правда ли, что мусульмане среди заключенных образуют отдельную касту? Почему за решеткой просто необходимы молельные комнаты, куда должны приходить специально обученные имамы? Нужно ли работать с осужденными по «экстремистским» статьям? Обозреватель «БИЗНЕС Online», член Общественной палаты РТ, руководитель центра социальной реабилитации и адаптации Азат Гайнутдинов рассказывает о том, как подписанное недавно соглашение между ЦРА и ДУМ РТ поможет вернуть освободившего к нормальной жизни.
«ЯКОБЫ К ТРАДИЦИОННЫМ «ЧЕРНЫМ» И «КРАСНЫМ» ДОБАВИЛИСЬ «ЗЕЛЕНЫЕ» ЗОНЫ»
В последнее время некоторые диванные эксперты, начитавшиеся неизвестно каких статей про ислам на зонах, о стычках мусульман с ворами, утверждают, что места лишения свободы сейчас «зеленеют». Якобы к традиционным «черным» и «красным» зонам добавилась еще и новая масть — «зеленые». Говорю со 100-процентной уверенностью – этого всего за решеткой нет. Откуда такие разговоры? Сейчас тема ислама в тренде, везде пишут об исламском экстремизме, терроризме. Интернет переполнен рассказами о мусульманах в исправительных колониях. На самом деле все не так. Бывает, человек принимает ислам за решеткой, но сразу ли он меняется? Его повадки, образ жизни. А люди на него смотрят как на практикующего мусульманина. Например, у него случилась стычка с блатными, то есть с представителями высшей по статусу группы в неформальной иерархии заключенных. А раз он мусульманин, то начинают говорить, мол, представители уммы идут вразрез с тюремной субкультурой. На самом деле здесь личностные конфликты имеют место быть. Колония – это свой мир, в котором живут, допустим, 1,5 тыс. человек, и не просто человек, а преступников, осужденных за убийство, разбой, грабеж, насилие. Не может быть, чтобы между такими категориями лиц не возникали стычки. Люди живут в бараках, ночуют вместе, там свободные передвижения. Хотим мы этого или нет, но конфликты неизбежны. Мусульмане никогда не конфликтуют, естественно, если у них имеются знания по исламу. Религия учит тому, что есть права соседей, окружающих, администрации учреждения, в каком ты находишься. Мусульманин смотрит прежде всего на то, чтобы не ущемлять права других людей. Но когда нет религиозных познаний, бывает, что происходят комичные ситуации, например, отправляют видеообращения: «Я исламский вор такой-то». Ну не может быть такого понятия, как «исламский вор». Разве может быть мусульманин вором? Это же противоречит и Корану, и сунне пророка. Настоящий мусульманин не крадет, не сквернословит, не обманывает других…
«ПУСТЯКОВЫЕ МОМЕНТЫ МОГУТ ПРИВЕСТИ К НЕДОПОНИМАНИЮ МЕЖДУ МУСУЛЬМАНАМИ И АДМИНИСТРАЦИИ ИСПРАВИТЕЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ»
В зонах Татарстана, слава Аллаху, есть молельные комнаты, в некоторых колониях имеются даже отдельно стоящие здания мечетей, то есть у нас в республике этими ребятами занимаются, они не заброшенные. Заключенным дают базовые знания по исламу, они изучают арабский язык, заучивают Коран. В татарстанских местах лишения свободы нет стычек с представителями криминалитета, нет отдельной масти. Что касается России, то во многих колониях нет даже молельных комнат, хотя в каждой ИК есть практикующие мусульмане, как минимум 15–30 человек. Мне часто приходится общаться с родственниками таких лиц, которые говорят, что их близкие не бросают совершение обрядов, читают намаз и просят содействовать в создании им условий для исповедования своей религии. Я предлагаю этих ребят взять на контроль, т. е. в каждом исправительном учреждении создать молельные комнаты, давать людям возможность исповедовать свою религию, чтобы местные имамы ими занимались. Понятно, что в местах лишения свободы запрещены мобильная связь, интернет, есть другие ограничения. Но ведь многие умудряются обходить запреты: имеют сотовые телефоны, выходят в интернет, могут заходить на запрещенные сайты, черпать оттуда знания. Где гарантия, что они не зайдут на страницу представителей радикального направления ислама и не начнут руководствоваться написанным там?
Могут быть такие пустяковые моменты, которые приведут к стычкам между мусульманами и администрацией исправительного учреждения. Допустим, в суре «Ан-Ниса» Корана сказано: «Намаз является предписанным для мусульман в определенные времена». В высказываниях пророка говорится о том, что совершать ежедневную молитву необходимо своевременно. Предположим, время аср, то есть послеобеденного намаза, наступает в 16:00, а в это время проходит проверка. Мусульмане говорят, что повеление Всевышнего для них важнее, и встают на молитву, игнорируя требование администрации. Вот вам и стычка на ровном месте. Если бы был специально обученный имам, как это есть в татарстанских колониях, то он объяснил бы, что аср не ограничивается лишь 16:00, а его можно совершить вплоть до захода солнца. Прошла проверка – и пожалуйста, читай, никаких конфликтов с сотрудниками исправительного учреждения. Когда таких элементарных вещей ребятам не объясняют, у них появляется негативное отношение к администрации, которая, в свою очередь, начинает предпринимать в отношении мусульман мероприятия дисциплинарного характера. Тут может появиться человек, который скажет: вот, мол, видите, братья, как нас ущемляют, нас посадили в тюрьму, а тех, кто миллиардами ворует, не сажают, а тут еще и за решеткой происходит угнетение. Напряжение, недовольство накапливается – во что это может вылиться, одному Богу известно. Я твердо верю в то, что с экстремистами как на зоне, так и на воле, нужно работать, а не только бороться.
«БЕЛЕНЬКИХ» ВСЕ ЛЮБЯТ, НО И С «ЧЕРНЕНЬКИМИ» НУЖНО ЗАНИМАТЬСЯ»
Почему может быть не достигнуто понимание с криминалитетом? Кто-то недавно принял ислам, а у него, может, остался карточный долг или незаконченные разборки, возможно, что-то кому-то пообещал и не выполнил. В общем, таких моментов может быть великое множество. Блатные ждут от человека объяснений, приглашают для этого к себе, а он бежит к братьям по вере и просит защитить, ведь мусульмане должны стоять друг за друга горой. Вот тебе пожалуйста – конфликт, теперь уже не с администрацией, а с неформальными лидерами исправительного учреждения. Если у лагерной уммы есть волевой лидер, физически крепкий, как говорят за решеткой «духовитый», он может накалить ситуацию, говоря, что нужно воевать за брата-мусульманина.
Хорошо было бы, если бы «разруливать» ситуацию в колониях России взялся специально обученный имам, как это делается в татарстанском муфтияте, хорошо знающий ислам и неписаные правила, которых придерживаются в местах лишения свободы. Игнорировать их не надо – за решеткой своя жизнь, люди сидят десятками лет. Такой представитель ДУМ наверняка объяснил бы виновнику происшедшего, что не надо втягивать мусульман в конфликт, в котором ты сам виноват. Ты и должен самостоятельно разрешить ситуацию, к примеру, рассчитаться со своим долгом, если должен; если обещал, выполнить обещание, ежели оно не противоречит вере, признать свою вину и ответить по справедливости. К сожалению, за пределами нашей республики муфтияты либо вовсе не проводят такую работу, либо она поставлена не на должном уровне. Приходилось слышать, что в некоторых регионах имамы, имея возможность проповедовать, не используют ее в колониях, объясняя это тем, что зачем, мол, на этих экстремистов время тратить. А на кого же еще тратить, если не на них? Это прямая обязанность имамов. Понятно, что «беленьких» все любят, но и «черненькими» нужно заниматься. Можно ведь для них даже дистанционно вести уроки, через «ограниченный» интернет. Ислам, если его правильно объяснить, кардинально меняет человека. Я сам знаю множество таких примеров, когда те, кто раньше совершал неблаговидные поступки, под влиянием религии становились высоконравственными людьми. Примером этому служит официальная статистика: по России рецидив преступлений составляет 50–60%, а в республике среди тех, кто выходит на свободу через ислам, рецидив – не более 4%. Положительным показателем является и то, что за последние три года из числа освободившихся, принявших ислам в исправительных учреждениях Республики Татарстан, ни один не оказался в горячих точках. Это заслуга совместной плодотворной деятельности ДУМ РТ, АНО «ЦРА» и благотворительного фонда «Ярдэм».
Если человек уверовал всем сердцем, если он будет жить согласно предписаний религии, он не будет убивать, воровать, пить, обманывать. Вера – огромная сила, которая меняет людей, побуждает задуматься о поведении, образе жизни, оглянуться назад, осознать свои ошибки, посмотреть на себя со стороны. Но вера сама по себе не приходит, ее надо уметь донести до осужденного. Для этого в каждом исправительном учреждении должен быть хороший наставник, умеющий найти подход к душе и увлечь собственным примером.
«РАЗ СТАТЬЯ ЗА ЭКСТРЕМИЗМ, ТО АДМИНИСТРАЦИЯ НАЧИНАЕТ ПРЕДВЗЯТО ОТНОСИТЬСЯ К ЗАКЛЮЧЕННОМУ»
В прошлом году в Татарстане были осуждены порядка 60 человек по экстремистским статьям, причем сроки были немалые – 7,10, 19 лет. Таких ребят потом для отбытия наказания вывозят за пределы республики. Я считаю, что это неправильно: это не только сильно усложняет систему исправления человека, но и влияет на утрату социальных связей. Семьям затратно ездить в другой регион, к примеру, в Сибирь, Омск, Якутию. А там, как рассказывают мне родственники осужденных, они не могут трудоустроиться, молельных комнат нет, по приезде им приписывают нарушения. Раз статья за экстремизм, то администрация начинает предвзято относиться к заключенному. Возможно, ребята сами виноваты – не то сказали, не на те сайты заходили, не с теми людьми разговаривали. Не суть, я, как общественник, правозащитник, смотрю в будущее, что их ждет впереди. Как правило, большую часть срока такие люди проводят в запираемых помещениях, в условиях строгой изоляции. Не стоит забывать, что вместе с ними в этих же помещениях оказываются и другие осужденные, на мировоззрение которых они влияют. После этого каким осужденный за экстремизм оттуда вернется? Вряд ли он будет любить общество…
То, что наш центр социальной реабилитации и адаптации подписал соглашение с ДУМ РТ в лице муфтия Камиля Самигуллина, поможет разрешить ситуацию. Мы на протяжении 5 лет завозили в исправительные колонии гуманитарную помощь и видели, как смягчаются сердца людей, они начали доверять нам. Этот опыт нужно распространить на всю страну, открывать молельные комнаты, приглашать туда имамов. Если местные ДУМы будут этому способствовать, даже давать кров приехавшим на свидание женам, детям, разве в дальнейшем не поменяются взгляды осужденного? Хазраты должны не только ходить по гостям, кушать пироги, брать подаяние, но и работать ради довольствия Аллаха, помогать освободившимся, как это делается у нас, в Татарстане. К примеру, из колонии выходит Абдулла. Он приходит к имаму мечети, имам сообщает мухтасибу, а мухтасиб – нам. ЦРА ищет про него информацию и узнает, действительно ли он посещал мечеть, не мошенник ли. Если все нормально, имам объявляет о сборе средств на пятничной хутбе на сезонную одежду, продуктовый набор, о съеме жилья и трудоустройстве. После всего этого поддастся ли человек вербовке всяких радикальных сект, когда ему помогли, встретили, обеспечили всем необходимым?
Азат ГАЙНУТДИНОВ, член Общественной палаты РТ, руководитель центра социальной реабилитации и адаптации.
Просмотров: 1039