Айдар Галимов: «Придет время, когда смогу сказать, что и до моей деревни дошел асфальт»

Знаменитый певец и депутат Курултая Башкортостана об успехах и неудачах Рустэма Хамитова, временах отлучения от TV и дружбе с Ханией Фархи

Народный артист РТ и РБ Айдар Галимов весной участвовал в татаро-башкирском музыкальном фестивале «Дуслык күпере», призванном сблизить соседние братские республики. В интервью «БИЗНЕС Online» певец и парламентарий рассказал, что в Уфе до сих пор многие думают, что он давно переехал в Казань; как пострадал во времена Муртазы Рахимова, но считает того настоящим патриотом; почему не стал первым исполнителем песни «Туган як», прославившей Василю Фаттахову; и чем грозит наступление на родные языки.

«СЕЙЧАС, КОГДА ИДЕТ НАСТУПЛЕНИЕ НА НАШИ РОДНЫЕ ЯЗЫКИ…»

— Айдар Ганиевич, вы один из тех деятелей культуры, кто уже много лет связывает между собой Казань и Уфу, так что ваше самое активное участие в недавнем татаро-башкирском фестивале  «Дуслык күпере» вряд ли кого-то удивило. Жаль только, что Рустам Минниханов и Рустэм Хамитов, выделившие средства на форум, так и не встретились на одной сцене…

— Такая идея была, но у каждого свои графики — и у Хамитова, и у Минниханова. В день московского концерта Минниханов, например, был за границей, в Бахрейне, насколько я знаю. От его имени выступил полномочный представитель. Наверное, нельзя акцентировать внимание на том, были они или не были, оба президента в начале этого пути, они дали добро на проведение данного фестиваля. И не просто добро, а еще и какое-то финансовое вливание сделали, оказали поддержку. Хотя «Дуслык күпере» не полностью за счет бюджетных средств двух республик проводился, нет. У фестиваля была и коммерческая сторона, без этого трудно было бы вытащить его, ограничившись лишь бюджетной помощью.

— На спортивной арене Татарстан и Башкортостан привыкли соперничать, взять хотя бы то же «зеленое дерби». А на музыкальной арене идет сближение, так получается? Ваша оценка прошедшего фестиваля.

— Проводить параллели между спортом и культурой будет не совсем правильно. Мы, деятели культуры, всегда во все времена дружили, уважали, дополняли друг друга, поддерживали — и певцы, и писатели, и артисты. Какая-то конкуренция всегда присутствует, наверное: смотрят, сравнивают, где-то что-то заимствуют, кадрами обмениваются. Проект «Дуслык күпере» именно сейчас актуален, тем более что уже столько лет, к сожалению, не проводятся Дни культуры между двумя республиками, которые были хорошей традицией. Я думаю, это наше упущение. «Дуслык күпере» как новое, весеннее дыхание занял свое место, сыграл определенную роль, и он получился, мне кажется, неплохо. Тут хорошего больше, а искать минусы и критиковать мы будем всегда, это в нашем характере.

Сейчас, когда идет наступление на наши родные языки, мы — татары и башкиры, татарская и башкирская эстрада, — выступая на одной сцене, всем показали, что между собой дружим и поддерживаем друг друга. Все — деятели искусства, культуры, эстрады, танцевальные коллективы, певцы не только эстрадного жанра, но и классики. Мы хотели показать пример и другим национальным образованиям, представителям других национальностей, что надо вместе держаться, особенно в такое непростое время. И это все делалось не на высоких трибунах или площадях, а на сцене, перед публикой, перед нашими зрителями. Причем география фестиваля была очень обширная, и везде было такое внимание к этому проекту — во всех 11 городах мы выступали перед переполненными залами, это тоже о многом говорит.

— На следующий год получили приглашение на «Дуслык күпере»?

— У меня такое ощущение, что фестиваль не завершился, мы и сейчас стоим на этом «мосту дружбы», наш «мост дружбы» продолжается. Нам сказали, что продолжение будет, но какие-то конкретные даты не называли. Мы очень подружились между собой, скучаем даже друг по другу. Там ведь четыре поколения вместе, начиная с Фидана агая и Хамдуны апы, потом мы с Зайнаб и Зуфаром, Илсафом, Раяз Фасихов и Ильгам Валеев, потом идут уже наши «дети» — Гульназ Асаева, Айсылу Габдинова, участники Вагаповского фестиваля. Всех, конечно, не смогу перечислить. Лично со мной переговоры начали уже за год, и я знал, что 7 апреля в Кремлевском зале пройдет такой концерт, конечно же, к нему, невозможно было подготовиться за два-три месяца.

«ЭТО УЖЕ НЕ ТЕ ЦИФРЫ, КОТОРЫЕ БЫЛИ РАНЬШЕ, ВО ВРЕМЯ «ПАРАДА СУВЕРЕНИТЕТОВ»

— От бюджета «Моста дружбы» к большим деньгам — вопрос к вам как к депутату парламента Башкортостана. В Татарстане все чаще начали и на высоком уровне громко говорить о том, что федеральный центр забирает львиную часть денег у регионов. А в соседней республике переживают по этому поводу?

— Ну конечно, переживаем! То, что остается, это уже не те цифры, которые были раньше, во время «парада суверенитетов», тогда гораздо больше оставалось в Уфе, и я думаю, что это было правильно. Слава Богу, что были периоды в нашей истории, когда мы смогли что-то использовать на благо наших республик, на благо нашего же народа. Я не сторонник жесткой централизации, не сторонник того, чтобы все собирать в Москве, а потом раздавать, причем кому-то больше, кому-то меньше. У нас получается так, что есть Москва как отдельная страна и есть остальная Россия — так не должно быть. Россию надо поднимать с регионов, она держится на них, и больше полномочий и финансов должно быть именно на местах. Это, конечно, лично мое мнение, это не мнение какого-то эксперта, профессионала и даже не мнение депутата, это больше мнение гражданина.

— Про Рустэма Хамитова уже не первый год ходят разговоры, мол, вот-вот уйдет в отставку, но он по-прежнему на своем посту главы Башкоротостана. Почему такие разговоры не прекращаются — у него так много недоброжелателей?

— Я думаю, Рустэму Закиевичу непросто, Башкортостан — очень многонациональный регион, в нем сконцентрировались разные течения, разные силы, разные поколения, в конце концов. Не всем, может быть, что-то нравится в его политике, это всегда было и будет. К сожалению, и с первым президентом Башкортостана Муртазой Губайдулловичем у Рустэма Хамитова не сложились деловые взаимоотношения. Это, наверное, тоже одна из причин многих разговоров. Я не могу осуждать или что-то советовать, это не моя компетенция, но есть закон, есть Конституция, есть определенный срок, на который избран глава Башкортостана. Я думаю, он достойно отработает свой срок, а потом уже видно будет.

— Какие главные достижения и неудачи Хамитова можете назвать? На что ему сейчас стоит обратить особое внимание?

— По-моему мнению, одно из достижений — это улучшение определенного микроклимата в республике. Меньше стало сложностей в межнациональных отношениях, хотя, конечно, эту проблему до конца ликвидировать очень непросто. Общество стало более демократичным, появилось больше площадок для выражения своего мнения и в средствах массовой информации, и в социальных сетях. Уверен, глава региона руководствуется позитивными идеями, мыслями об улучшении жизни республики, о росте благосостояния народов Башкортостана. А лично от себя как от болельщика хотел бы отметить его заслуги в возрождении большого футбола в республике, мы очень долго этого ждали.

Если говорить, что мешает Рустэму Закиевичу, то, как мне кажется, у него не совсем получилось создать свою крепкую команду единомышленников, которые бы пошли за ним и в огонь, и в воду. Без такой команды реализовывать все лучшие идеи и помыслы очень тяжело. Может быть, мы что-то не понимаем, это просто взгляд со стороны, поэтому дай Бог ему терпения, я ему при встрече всегда так и говорю: «Пусть Аллах поможет вам». Потому что не так просто руководить таким огромным, разношерстным, многонациональным регионом, как Башкортостан. Я думаю, это любому человеку было бы сложно.

— Во времена Муртазы Рахимова много говорили о «башкиризации» республики, особенно ее элиты. Можно ли сказать, что сейчас у тех же татар меньше вопросов к республиканской власти? Или вся эта национальная тема искусственно создается и к реальной жизни отношения не имеет?

— Национальная тема возникает тогда, когда начинаются какие-то перегибы. Не секрет, что Муртаза Губайдуллович искренне любил свою нацию, он хотел в Башкирии сделать больше для своего народа. Наверное, это было и правильно, это земля его предков, он хотел, чтобы башкиры больше управляли, больше влияли и больше поднимали свою культуру. Кстати, до сих пор многие башкиры его любят и уважают, называют «илагаһы» — «отец страны», он действительно был и остается патриотом своей земли. Но в то же время нельзя было этого делать за счет ущемления возможностей других народов нашей республики. Я не отрицаю того, что и татары в те времена чувствовали себя в чем-то ущемленными в плане участия в жизни республики. Насчет того, меньше ли стало этих вопросов сейчас? Вопросы остаются всегда, но нынешняя ситуация, конечно, не идет в сравнение с тем положением, о котором я говорил ранее.

— Вы говорили, что тоже были жертвой проводимой Рахимовым политики. В чем это выражалось? Причем многие татарские артисты тогда уехали из Уфы в Казань, а вы остались. Почему?

— Был в моей биографии достаточно продолжительный период, когда я тоже оказался неугодным некоторым представителям тогдашней власти. Это выражалось в запрете моих песен на радио и телевидении, полным отключением от участия в значимых республиканских мероприятиях. Зрители в тот период могли видеть меня только по татарстанским телеканалам. С этого времени и пошли разговоры, что я тоже переехал в Казань, да и до сих пор некоторые так думают.

Почему не уехал? Может быть, громко будет сказано, но родину не выбирают. Не уехал, потому что Уфа — это мой любимый город, у меня многое с ней связано. Моя любимая деревня, мои родители здесь, все-таки возраст идет, они уже пожилые, не хотелось оставлять их далеко и без внимания. Башкортостан — это моя родина, не все же должны уезжать, кто-то должен и в Уфе оставаться. Я люблю Уфу и чувствую себя в ней комфортно.

— В Уфе недавно появилась такая организация — всемирный конгресс башкирского народа РБ, который делает заявления, скажем так, антитатарского характера. По крайней мере, в Татарстане они вызывают резонанс.

— Я не только наслышан про эту организацию, а многих ее членов знаю лично. Это нормальные адекватные ребята, профессионалы в своей деятельности. Считаю, что одной из причин создания конгресса послужили увольнения с работы ряда руководителей. Причем получилось так, что практически все они башкирской национальности. Я не знаю, почему так получилось, скорее всего, не специально, но факт остается фактом. Я уверен, что действия всемирного конгресса башкирского народа РБ не направлены против татар, русских или кого-либо еще, у них в первую очередь другие цели — это социальная справедливость, экономическое развитие республики, улучшение экологической ситуации в регионе. Но в своих выступлениях они не могут обойти и тему проводимой национальной политики в регионе, которая, по их мнению, недостаточно взвешенная. И потом в конгрессе состоят ведь не только башкиры, но и представители других народов, и это интернациональные ребята, которые, я уверен, не будут декларировать лозунги, направленные против татар. Иногда в прессе и социальных сетях грешат тем, что лишь немного смещают акценты, и это переворачивает смысл любого высказывания с ног на голову. По-моему это именно такой случай.

«БЫЛО БЫ НЕПЛОХО, ЕСЛИ БЫ ПАРЛАМЕНТЫ ДВУХ РЕСПУБЛИК ПРИНЯЛИ СОВМЕСТНОЕ ОБРАЩЕНИЕ В АДРЕС ГОСДУМЫ ПО ПОВОДУ РОДНОГО ЯЗЫКА»

— С приходом Хамитова отношения между двумя республиками, казалось бы, должны были выйти на новый уровень, но этого не произошло. На ваш взгляд, почему?

— У меня тоже были определенные надежды на то, что мы сблизимся намного больше. Пока этого не произошло. Но не из-за нежелания руководителей регионов, а по многим другим причинам, возможно от них и не зависящим. Может быть, каждый занят больше своими проблемами, а может, нам соперничество «Салавата Юлаева» и «Ак Барса» или «Уфы» и «Рубина» мешает, я не знаю (смеется).

— В свое время, даже когда были непростые отношения Башкортостана и Татарстана, Шаймиев и Рахимов между собой все равно были друзьями, дружили еще с советских времен…

— Даже если они вдруг друзьями и не были, то были настолько тонкими политиками, что умели показывать перед народом, что они настоящие друзья.

Например, на уровне парламентов сложились хорошие взаимоотношения двумя председателями Фаридом Хайрулловичем [Мухаметшиным] и Константином Борисовием [Толкачевым]. Было бы неплохо, если бы эта личная дружба переросла в тесные деловые отношения и выразилась, например, в совместном обращении в адрес Госдумы по поводу родного языка или в проведении совместных заседаний парламентов по актуальным вопросам, касающимся жизни республик. Пока этого не происходит, но какие-то искорки время от времени возникают. На закрытии гастролей Камаловского театра в Уфе — а гастроли татарского театра в Уфе это всегда большое событие, туда ходят и татары, и башкиры, и русские — присутствовали и Фарид Мухаметшин, и Константин Толкачев, все это запомнили. Когда проводили конкурс «Татар кызы» и фестиваль «Дуслык күпере» в Уфе, Василь Шайхразиев лично приезжал, выступал. И заместитель председателя парламента Башкортостана Юмабика Ильясова приезжала в Казань на «Дуслык күпере». Не всегда на уровень президентов нужно ориентироваться в межреспубликанских контактах, есть другие институты власти, общественные организации, совместные проекты. Чем больше будет контактов на разных уровнях, тем лучше.

— И еще о языковой проблеме. В Москве, во время концерта, вы сказали нам, что, к сожалению, Курултай Башкортостана не смог высказать свою позицию по этому вопросу, не принял никаких заявлений и решений…

— Может быть, я не смог точнее преподнести или меня неправильно поняли, получается, что Курултай — это одно, а я — другое. Я же тоже нахожусь в Курултае. Мы все — депутаты, руководство — не смогли досконально обсудить этот вопрос и выработать свою позицию по вопросу родного языка. Может быть, посчитали, что это не наша компетенция, для этого есть администрация президента, много министерств, ведомств и каких-то других специальных структур, может быть, занялись другими, как нам казалось, более важными делами. Но я считаю, что вопрос языка — это очень важный момент, который надо решать всем, и Госсобранию-Курултаю в том числе.

— Сейчас в Госдуму внесли законопроект, на основании которого государственные и родные языки должны преподаваться добровольно, в качестве факультатива. В Татарстане сейчас собирают подписи против него, Госсовет РТ выступил резко против принятия этого закона. Как обстоят дела в Башкортостане? Курултай скажет свое слово по этому вопросу?

— Я думаю, родной язык никогда не мешал и не мешает русскому языку — государственному языку России. Мы его изучаем и надо его изучать, и английский надо изучать — чем больше языков знаешь, тем лучше, но трогать язык народа, препятствовать изучению национальных языков, отбирать родной язык у человека, я думаю, по меньшей мере, неправильно и, может быть, неконституционно, в конце концов. Каждый народ, каждая нация имеет право изучать свой язык, причем я думаю, что это должно быть в школьной программе, иначе, опираясь только на факультативы или просьбы родителей, мы можем остаться без родного языка. Ребенок, зная прежде всего свой родной язык, будет знать, ценить и успешно изучать и другие языки. Родные языки — это огромное богатство. Людям же языки не на основании какого-то закона были распределены, а по воле Аллаха, и ограничивать их изучение в корне неверно. Я уверен, что от этого никому лучше не станет, и многие в наших республиках тоже согласятся с моей точкой зрения. Это не тот закон, который ведет Россию вперед, который делает нашу страну сильной.

 «ХАНИЕ ФАРХИ НЕ ХВАТИЛО ВНИМАНИЯ СО СТОРОНЫ ГОСУДАРСТВА, ОСОБЕННО СО СТОРОНЫ БАШКОРТОСТАНА»

— Исполнился год со дня смерти Хании Фархи, вашей землячки, вы очень горевали, когда она ушла от нас…

— Это произошло как гром среди ясного неба, сначала все были в шоке, не поняли, что произошло, кого мы потеряли. И сейчас чем больше живем, тем больше это понимаем. Не буду скрывать, что заплакал, когда черная ритуальная машина начала увозить ее после прощания и зазвучала песня Хании «Гомерләрне үлмәс җыр итәек, үкенмәслек итеп китәек». Невозможно было сдержаться и не заплакать. Ее голос, ясное-ясное небо, и черная машина увозит ее в вечность…

30 мая — в день ее рождения — мы в Уфе организовывали концерт памяти Хании Фархи. В этот же день такие же концерты прошли в Казани и Набережных Челнах. Все артисты исполняли песни из репертуара Хании. Этим мы отдали дань уважения к ней как к исключительному человеку и великой артистке. Мне кажется, что ей не хватило внимания со стороны государства, особенно со стороны Башкортостана, а ведь для творческого человека это очень важно. Я об этом и со сцены говорил на ее юбилейном вечере в Уфе, что Хания столько лет работает над сближением двух республик, двух народов, а ей даже звания не дали, все поаплодировали моим словам о том, что нужно дать ей звание, и на этом забыли. Не успели. А сейчас уже поздно. А ведь она была достойна получения звания и заслуженного, и народного артиста Башкортостана, она была настоящим патриотом своей родины: родилась в Башкортостане, говорила «родные мои башкиры», «родные мои татары».

Простой народ очень ее любил и продолжает любить за простоту, за то, что она все делала от души. Часто у нас бывает, что не получается вовремя разглядеть и оценить талант артиста. Государству не нужно жалеть эти награды для творческих людей. Конечно, у нас иногда встречается и другая крайность. Например, знаю одну творческую личность, ему дали звание народного артиста Татарстана, а он там даже ни разу не выступал, и его в Татарстане абсолютно никто не знает. Таким образом происходит обесценивание такого высокого звания.

— Элвин Грей (Радик Юльякшин), например, уже заслуженный артист Башкортостана.

— Очень хорошо, я этому рад. Он вырос в Башкортостане, распространяет башкирскую эстрадную культуру по всей стране, славит свою республику в Москве, в Казани — везде, где выступает. У Элвина Грея есть своя изюминка, свой зритель, неподражаемый голос, интересный репертуар. Ты попробуй быть таким, как Радик, поработать, как он…

Нужно вовремя давать эти звания. Мне тоже в 28 лет дали заслуженного артиста Башкортостана. О том, что я получил звание, узнал во время своих гастролей в Узбекистане. Это было одно из запомнившихся на всю жизнь событий: 1995 год, переполненный зал «Туркестан», и тут объявляют об указе Рахимова, народ — местные татары и башкиры — аплодировали стоя. Ради таких моментов стоит жить. После мне подарили чапан и кинжал, а их там дарят лишь очень уважаемым и дорогим гостям. Позже в Уфе Муртаза Рахимов лично вручил мне удостоверение и наградной знак. Минтимер Шарипович тоже сам лично на сцене Камаловского театра вручал мне звание заслуженного артиста Татарстана. Это тоже одно из ярчайших воспоминаний в моей жизни. Тогда, наверное, тоже многие сказали: «А кто он такой? За что ему, такому молодому, дают звание?» Тогда мне было 29 лет.

— Кстати, Василя Фаттахова тоже была вашей ученицей, очень рано ушла…

— Да, я помню все: как она пришла ко мне, делала первые шаги. Ее фирменную песню «Туган як» Урал Рашитов ведь сначала мне предложил, я отказался, сказав, что это не в моем стиле, отдал ее Василе. Это была ее судьбоносная песня, которая сейчас везде звучит. Васили уже нет, а ее песня звучит, не забывается. У нее был хоть и небольшой, но свой репертуар. В народе есть такая поговорка «Кеше китә, җыры кала» (в переводе с татарского «Человек уходит, а песня остается» — прим. ред.), это точно про Василю — она ушла, но нам остался ее голос, ее моң, ее песня. Очень рано она ушла от нас, у нее как у певицы был большой потенциал, многое она не успела еще сделать. Судьба… Это осталось незаживаемой раной в душе.

Я об этом уже говорил в своих интервью: я не могу слушать сейчас ее песни, сердце сжимается. Стараюсь не слушать, но недавно ехал по ночной Уфе, и по радио зазвучала ее песня — не смог сдержаться, слезы навернулись. Но я выслушал песню от начала и до конца, хотя было очень тяжело. А вот Ханию слушаю, оказывается, много ее песен не довелось услышать раньше! Раньше, может быть, даже внимания не обращали, а вот сейчас, когда человека уже нет, эти песни звучат по-другому.

«МАКСИМ ДУНАЕВСКИЙ ОСТАЛСЯ НАМ ДОЛЖЕН»

— Сейчас в Башкортостане есть молодые татарские исполнители, которых пока еще не знают в Татарстане, но скоро мы о них обязательно услышим?

— В последнее время стали появляться новые певцы, хотя еще недавно казалось, что на сцене происходит какой-то застой. Даже было ощущение: а придут ли после нас новые имена? Талантливая молодежь есть, ее много, но по именам не хочу называть, чтобы никого не обидеть. Из тех, с кем недавно пересекался, — Гульназ Асаева, близнецы Айдар и Алмаз Юнусовы, Лилиана Ирназарова, есть сильные башкирские исполнители и музыканты.

Кстати, на «Дуслык күпере» у меня журналисты спрашивали: а почему в фестивале участвуют больше известные в Татарстане артисты? Ну не надо на это обращать внимание, главная идея фестиваля не в том, что если из Татарстана, то должны быть татары, если из Башкортостана — башкиры. Кстати, некоторые артисты из Татарстана с удовольствием пели на башкирском. И, естественно я как представитель Башкортостана спел песню, написанную башкирской поэтессой, на башкирском языке. А главное — пусть в дальнейшем фестиваль будет стимулом, особенно для молодых башкирских певцов, ведь это хорошая возможность показать себя на серьезных площадках страны.

— Президент Татарстана Рустам Минниханов жестко раскритиковал татарскую эстраду, мол, и поют они не так, и двигаются не так, и одеты странно. В башкирской эстраде есть такой кризис?

— Наверное, эта критика для всех нас общая, наша эстрада одинаковая. Во многом эта критика пересекается. В Татарстане есть фестиваль «Татарская песня», в Башкортостане — «Башкирская песня», который, кстати, поддерживает государство. Там в основном живой звук, организаторы следят за тем, во что одеты артисты. Я бы не сказал, что башкирская эстрада ушла далеко вперед или, наоборот, отстает. Она просто несколько другая, не лучше и не хуже. Говорили, что со временем зрители сами отфильтруют некачественных, непрофессиональных исполнителей. Время проходит, но пока такого естественного фильтра я не вижу. Может, и народ сам привыкает уже? И все-таки я верю в силу нашей интеллигенции, в то, что их критика дойдет до нас, верю в менталитет нашего народа, который не пропустит низкопробные песни в нашу культуру. А всевозможные фестивали, например «Үзгәреш җиле», как раз и направлены на наше культурное воспитание. Хотя не ошибается тот, кто ничего не делает, поэтому пусть все работают, а время само все расставит на свои места.

— Певица Хамдуна Тимергалиева сейчас ведет блог в интернете, где борется с фонограммой. Вы, насколько нам известно, всегда поете вживую. Это принципиальная позиция?

— У кого-кого, а у Хамдуны апы есть право бороться с фонограммой, она всегда поет только вживую. Иногда бывает, если телевизионный формат или съемки каких-то передач, то просят предоставить запись песни. Но на сольном концерте, я считаю, однозначно нужно петь вживую.

— Как-то вы рассказывали, что в сотрудничестве с Максимом Дунаевским записываете песни на русском языке. Почему это проект с именитым композитором так и не был реализован?

— К сожалению, мы не смогли завершить этот проект, записали вместе с Дунаевским только четыре песни. Работали с Максимом Исааковичем в его студии в Москве. Планировалось записать и выпустить целый альбом, но Москва ведь любит деньги. Я работал с моим другом Андреем — продюсером из Санкт-Петербурга, он даже деньги внес, дела шли хорошо, но Андрей по семейным обстоятельствам был вынужден уехать в США, и с его отъездом все остановилось. Очень жаль. Альбом не смогли выпустить, кстати, Дунаевский остался нам должен…

«МОЯ ДЕРЕВНЯ НАХОДИТСЯ В СЕРЕДНЯКАХ — НЕ ЛУЧШАЯ И НЕ ХУДШАЯ»

— Ваша дочь тоже увлекается музыкой — насколько это серьезно?

— Она не только музыкой, но и КВН увлекается, учится на эстрадно-джазовом отделении, у них есть своя группа. Я не скажу, что она станет татаро-башкирской певицей, у нее другой особый стиль, хотя по-татарски поет, у нее есть татарский и башкирский моң, ведь ее мама — моя супруга — башкирка. Она участвовала во многих конкурсах, в том числе в конкурсе на ТНТ, дошла до финала. Сама старается. Я, конечно, сначала был против того, чтобы Айгиза стала певицей, для девушки это непростая профессия, но раз ей самой нравится и у нее получается, смирился. Меня критиковали и за ее фотосессию, а что поделаешь — молодежь. Я стараюсь не вмешиваться в их дела, не проверяю страницы в социальных сетях, не корректирую какие-то фотографии. Может быть, это и не правильно, но они уже большие девочки, старшая дочь Гузель уже сама стала мамой, они обе самостоятельные личности. Кто-то может сказать: «Как так, ты не вмешиваешься в их дела?» Я, если надо, могу помочь советами, но не вмешиваюсь, потому, что считаю это не совсем правильным, но я всегда рядом, и дети знают, что на меня можно положиться.

—  На каком языке ваши дети в школе обучались — на башкирском?

— К сожалению, ни дочери, ни сын в национальной — ни в татарской, ни в башкирской — школе не учились, такой возможности не было. Они обучались в школе с английским уклоном. Дома на родном языке общались, они могут говорить, петь, внучке тоже прививают любовь к родному языку. Но еще раз говорю: лишь только этого не хватает. Для того чтобы сохранить язык, нужно знать литературный. Вот, говорят, зачем он, ребенок ведь понимает, хотя говорить не может, но извините, некоторые животные тоже что-то понимают, но сказать не могут. Мы и сами также: ребенок одно слово сказал — радуемся, кто-то из артистов произнес пару фраз на татарском — аплодируем. Здесь нет места для радости. Чтобы сохранить язык, нужны не только уроки родного языка, но и родной литературы. Литература нужна ведь и для общего развития человека. Невозможно только за счет песен, за счет концертов сохранить язык, это только один из методов, но он не основной.

— Верно ли наблюдение, что в последние годы роль религии в вашей жизни заметно увеличилась?

— Это, наверное, у меня в корнях есть, в воспитании. Моя мама читает намаз, хотя всю жизнь работала учительницей в советское время, когда процветал атеизм. Я помню свою прабабушку Фахернису — мать отца моей мамы, она была слепая, но при этом была так фанатично религиозна: не оставляла ни одного намаза, держала уразу. Я вырос под ее влиянием. Ее слова, ее действия очень четко отпечатались в моей памяти. Рано или поздно, дай Аллах, очень надеюсь, что сам тоже начну читать намаз — намазга басам.

— Ваши родители по-прежнему живут в родной деревне? Как обстоят дела там, село развивается, не исчезает?

— Хотим мы этого или нет, все зависит от общей политики страны. По-моему, в Москве не совсем понимают, что одной из основ экономики страны является сельское хозяйство. Ведь в стране почти треть жителей живет в сельской местности! Дают сводки, оценки, прогнозы, но ведь сегодняшнее состояние села нужно оценивать по тому, как живут рядовые сельчане. К сожалению, не могу похвастаться, что у нас все процветает. Моя деревня находится в середняках — не лучшая и не худшая: у нас есть и клуб, и школа, и хозяйство, да и численность населения деревни катастрофически не падает. Километров 9–10 асфальт не дошел до нее, как депутат сейчас добиваюсь того, чтобы провели. Даст Бог, придет время, когда я смогу сказать перед вами, что и до моей деревни дошел асфальт.

Просмотров: 1145