«Тайна Кашимирской книги» или «Жизнь и судьба народного целителя Гилязетдина Фасхетдинова»

902dc3a850ed825d1fa3a4a2a6ec6288Гиляй-бабай ушел из жизни ровно трид­цать лет назад, но его имя до сих пор на устах людей, и будоражит умы потомков. Когда мы приступили к подготовке этого мате­риала, стоило немалых трудов, чтобы узнать его фамилию. Странное дело — такой заметный след на земле, а фамилию никто не запомнил. Жизнь, методы его работы с людьми и все остальное связанное с ним, в общем-то, представляет тай­ну, покрытую мраком.

Десятки лет к нему в старинное татарское село Абдреево, что раскинулось на берегу реки Большой Авраль в Новомалыклинском районе Ульяновской области со всего Советского Сою­за (не говоря уже о близлежащей округе — Куй­бышевской, Пензенской, Саратовской областей, Татарской, Башкирской, Чувашской, Мордовской АССР и других) ехали люди со своими проблема­ми. Приезжали даже из Польши и Китая.

Представьте ситуацию в мире 30 или 40 лет назад. Хотя мы все жили в едином социалисти­ческом лагере, выехать в другую страну было делом очень сложным. Особенно, если не в со­ставе комсомольской делегации или в группе пе­редовиков сельского хозяйства, а вот так, по лич­ному, очень личному делу и далеко в Россию, в какое-то заволжское село к какому-то, как тогда говорили, знахарю. Что гнало человека через гра­ницы в такую даль? Беда и вера в целительную силу человека, молва о котором шла по странам и континентам.

Никаких научных трудов по его, официально считавшейся антинаучной методике, понятное дело, никто не писал. Все говорят в принципе о двух версиях овладения этим человеком чудо­действенными способами. Первая — еще юного Гилязетдина из деревни унес ураган и лет пят­надцать его никто не видел, а вернулся он домой с невиданным даром предвидения и исцеления людей от разных болезней. Вторая — в молодости, во время учебы в медресе «Кизлэу», Гилязетдин познал тайну «Кашмирской книги», составленную на севере Индии в X веке и на основе которой многие столетия работали предшественники Ги-ляй-бабая. Суть метода — заговоры (в татаро-башкирском варианте «эшкеру»). Следует так­же отметить, что о себе он никогда особо не распространялся. Известно только, что родился  он в один год с Лениным и, прожив очень долгую жизнь, умер в 104 года.

Имеются десятки и сотни свидетельств того, как люди различных возрастов, национально­стей, мужчины и женщины, мусульмане и христи­ане, верующие и атеисты подойдя к его воротам с последней крупицей надежды, через некоторое время уходили исцеленными, или хотя бы сделав к этому первый и самый важный шаг.

Очевидцы и свидетели тех событий утвержда­ют, что среди обращавшихся к нему за помощью было немало больных с психическими расстрой­ствами — в то время, когда страну сотрясали то войны, то революции, то голод, то репрессии, та­ких встречалось много. В его дом такие «пациен­ты» входили с блуждающими глазами или — был такой случай — на четвереньках (один молодой человек считал, что он превратился в собаку), но выходили оттуда совершенно нормальными, а их сопровождающие плакали от счастья.

После бесполезных курсов лечения во многих клиниках, больницах и санаториях к татарскому старику приезжали бездетные родители из Ле­нинграда, Ташкента, Барнаула и других городов и сел, а потом, по прошествии девяти месяцев или немного больше, уже от счастливых роди­телей к нему приходили письма со словами без­граничной благодарности за подаренное счастье. Безошибочно указывал Гиляй-бабай на место на­хождения пропавших коров — кормилиц абсолют­ного большинства жителей села. Хозяева шли по указанному пути и сразу находили свою скотину. Иногда — в одном из дворов соседнего села или на скотобойне в Мелекессе. И в те времена такое, хотя и реже, чем сейчас, бывало тоже.

Во время Великой Отечественной войны и сразу после нее появилась новая категория посе­тителей — матери и жены ушедших на фронт про­сили сказать: жив ли сын или муж, вернется ли, может он в плену или просто в госпитале лежит без памяти или безногий-безрукий. Мол, мы по­едем, найдем и заберем его хоть какого домой… Очень часто прямо, без сантиментов Гиляй-ба­бай говорил: «Не надейся, нет его в живых, лежит его изувеченное тело в таком-то краю, не вернет­ся он». Сын одного из погибших на войне через много лет после приезда в Абдреево рассказы­вал: после смерти Гиляй-бабая ему из-под Ленин­града следопыты прислали письмо о том, что его отец погиб летом 1942 года на Волховском фрон­те — воевал в составе 2-й ударной армии уже по­том генерала-предателя Власова, и сражался он геройски. И Гиляй-бабай тоже говорил о болотах под Ленинградом, когда указывал место захоро­нения солдата.

Многие приходили к нему с детьми. Причиной многих детских болезней Гиляй-бабай называл ссоры в семье и говорил мамашам: когда руга­ешься с мужем, не держи в руках ребенка, зло­вонная грязь, которой вы поливаете друг друга, оседает на нем. Бывало, приходилось ему воз­вращать в семью мужа или жену. «Порча», — го­ворил он и называл место под крыльцом, у ворот или во дворе, где спрятана эта самая «испорчен­ная» вещь — источник нагрянувшей беды и давал совет, как избавиться от нее и снять порчу, редко -снимал сам. Почти всегда это помогало. В особых случаях, это когда молодой мужчина загуливал с другой, его отцу предлагался такой особый метод «излечения» заблудшего сына: взять кнут потонь­ше, лучше всего, смоченный в сильно соленой воде, и хорошенько «пролечить» одно известное всем место и через него выбить из головы всю дурь.

Благодарная память людей, которым приходи­лось к нему обращаться за помощью, сохранила для нас образцы порой необъяснимые, но исклю­чительно эффективные работы этого маленького и щупленького, во многом странного и непонят­ного человека. В чем феномен Гилязетдина Фас­хетдинова, которого в силу его простого крестьян­ского происхождения называли также просто — Гиляй-бабай? Чем объяснить его уникальный дар увидеть и почувствовать то, что всем другим не под силу?!

До нас не дошли ни его биография, ни более или менее системные рассказы о нем. Объясне­ние очень простое: в те годы признавалась только официальная медицина и все другие ее направ­ления, особенно связанные с религией, суще­ствовали как бы подпольно. Соответствующее было к ним и отношение со стороны государства.

Что интересно, в случае с «абдреевской аномалией» было сделано какое-то негласное исключение. И власти, особенно местные, со­вершенно спокойно относились к самому Гиляй-бабаю и всему, что он делал. Видимо пото­му, что он делал это из добрых побуждений — для помощи больным людям. Поэтому никаких за­претов на деятельность не было, его никуда не вызывали. Вероятнее всего, люди, которым, мо­жет, когда-то и предписывалось «разобраться» с этим татарским стариком, сами боялись его гнева и возможных нежелательных последствий об­щения с ним. Ведь намерения каждого, кто идет к Гилязетдин-бабаю, становились известны ему до того, как посетитель войдет в дом. И очень ча­сто по этой причине нежелательный гость, сразу, даже не успев открыть рот, получал от ворот по­ворот и больше сюда не приходил. Внутренний голос посетителя для Гиляй-бабая был отчетливо слышен.

Он всегда говорил: «Я помогаю только тому, кто хочет помочь самому себе». Такую же мысль и практически в такой же форме впоследствии повторяли известные психиатры, доктора наук и академики, такие как В. Леви, Б. Шкловский и дру­гие. Целитель не одобрял тех, кто, как он говорил, хочет пожадничать. Что же поделаешь — жизнь есть жизнь. И Гиляй-бабай таким образом зара­батывал на нее. Неплохо, кстати, зарабатывал -щедрость излеченных с помощью чудодействен­ных молитв людей была безмерной. Да и добрые деяния целителя тогда стоили, ведь здоровье ни за какие деньги не купишь.

Поэтому дом Гиляй-бабая был полной чашей. Где-то со времени войны, когда он постепенно теряя зрение, в конце концов совсем ослеп, на честно заработанное он покупал дрова, сено, продукты, в первую очередь, запасался поче­му-то мукой. И материальной нужды никогда не испытывал. Все считают, что он практически без­выездно жил в Абдреево и лет 50 служил в ме­чети имамом, но, тем не менее, прекрасно гово­рил по-русски. Он также разбирался в политике и никогда не замыкался в своих лечебных делах и таинственных заговорах.

В своих воспоминаниях о юности Гиляй-бабай несколько раз говорил о том, что работал в Ел-ховке у одного богача — видимо, тогда он хорошо усвоил русский язык, что в те времена в татар­ских селах было крайней редкостью.

Он полушутя-полусерьезно любил говаривать, что на свете есть только два умных человека. Это — одногодки большевик Ленин в Москве и Гилязетдин в Абдреево. Что он имел в виду — мы навер­няка никогда не узнаем. Может быть, он опреде­лял, таким образом, свой исторический масштаб и способность изменять жизнь людей…

Работал целитель стандартно, всегда пример­но по одной и той же методике. Почти всегда зная наперед, с какой болезнью или житейской пробле­мой идет к нему человек, он, по всей видимости, заранее планировал, как ему действовать. Чаще всего это было чтение молитв — что примеча­тельно, Гиляй-бабай читал их вполголоса, почти шепотом и никто из присутствующих, при всем старании, не мог четко различить слова — ни арабские, ни татарские части заговора. Очевид­но, стремился сохранить тайну своего метода. Какой по своей сути был этот самый метод — тоже никому неизвестно.

Обе версии превращения Гиляй-бабая в це­лителя, которые мы упоминали выше, имеют под собой веское основание. Людей уносит ураганом, и они возвращаются через много лет в места сво­его прежнего проживания, начинают исцелять людей и предсказывать будущее — примеров этому немало. Наиболее яркий из них связан с болгарской целительницей Вангой. Тоже ураган, тоже потеря зрения, тоже долгая-долгая жизнь и сплошная тайна, унесенная в могилу…

Она предсказала начало второй мировой войны, сокрушительное поражение Франции в 1940 году и немыслимое для большинства ее современников — поражения Германии в войне с Советским Союзом, первый полет русского че­ловека в космос, Чернобыльскую катастрофу А незадолго до своей смерти она говорила, что в России Курск уйдет под воду. Все подумали, что с городом в российском Черноземье никак не может произойти такая беда. И только в августе 2001 года убедились: бабушка Ванга опять была права, только говорила она, оказывается, не о го­роде с таким названием, а о подводной лодке.

В случае с абдреевским целителем Гилязетдином Фасхетдиновым, люди, знавшие и помнящие его, больше говорят о таинственной книге молитв, по которой старец работал и которую тщательно скрывал от людского глаза. И поэтому никто, кро­ме него самого, ее в руках не держал.

По словам имама Лабитовской мечети (это соседнее село, практически, слившееся теперь с Абдреево) Рамис-хазрата Гафурова, речь идет о так называемой «Кашмирской книге». Она появи­лась на свет много веков назад на северо-восто­ке Афганистана, своеобразном уголке земли, где стыкуются разные культуры, религии и многочис­ленные местные верования, в том числе учение древних индийских йогов. Там было составлено пособие для специалистов, которых мы сейчас назвали бы экстрасенсами или народными це­лителями. С его помощью можно совершать и благие дела, и наоборот — смотря кто какую цель ставит перед собой.

Первый экземпляр рукописной книги его со­ставители показали Рашид-ад-дину. Праведный халиф, прочтя ее, пришел в ужас. «С помощью такой книги, — сказал он, — люди будут ездить друг на друге как на ишаках». И велел уничтожить опасное писание. Но его не послушали — нао­борот «Кашмирская книга» была многократно размножена и неизвестно, сколько экземпляров имеют сейчас хождение по миру. В наши края она попала, по всей вероятности, через Бухару и Самарканд, где получали образование многие мусульмане со Средней Волги.

Постижение тайны этой книги и овладение си­лой ее строк — целая наука, которая подвластна только избранным. Овладевший ими начинает видеть мир совсем иначе и… без помощи своих глаз. Попросту говоря, такой человек слепнет. Взамен Божий дар позволяет ему увидеть (или почувствовать) причины многих болезней, кото­рые врачи не могут определить даже с помощью приборов, козни чьих-то недругов и так далее.

Поэтому освоивший методику провидения по «Кашмирской книге», по словам Рамис-хазрата, начинает мыслить по-другому, чем остальные и, в общем-то, жить в другом измерении, а помогать ему начинают не то сами ангелы, не то… Все это можно называть как угодно: черная магия, белая магия, влияние потусторонних сил, или как-то еще, но, тем не менее, подобное существует в нашем мире. И многие явления, которые проис­ходят на свете и с точки зрения науки и религии кажутся необъяснимыми, на самом деле резуль­тат влияния вот таких необычных людей, каким, несомненно, был Гилязетдин Фасхетдинов.

Наши современники вспоминают, как он де­монстрировал свои способности в минуты осо­бого напряжения. Наиль-ага Мингачев, в те годы секретарь партийной организации абдреевского колхоза «Алга», рассказывает такой случай. При всем лояльном отношении властей к деятельно­сти Гиляй-бабая, большая проверка в село все-та­ки приехала. Одна женщина написала из Куйбы­шева в Ульяновск, первому секретарю обкома КПСС А.А. Скочилову жалобу — то ли Гиляй-бабай ее не принял, то ли сказал то, чего она не хотела услышать… Словом, как раньше это бывало, для проверки «сигнала» в Абдреево приехала боль­шая комиссия, в которую входили работники из области и района.

Видимо, все так были напуганы предстоящим визитом к Г. Фасхетдинову, что долго не решались войти в его дом. Колхозный парторг по должно­сти был обязан провести «гостей». Гиляй-бабай встретил их соответственно цели визита: он ведь знал, зачем они пришли. Он также сразу «вычис­лил», что среди членов комиссии есть «заслан­ный казачок» — татарин, который знал язык, но вида не подавал. «Зачем пришли, — сказал он, -ничего плохого людям я не делаю, идите своей дорогой», — и выгнал их.

Разбирательства не получилось, но все об­комовские и райкомовские товарищи, чувство­вавшие себя при этом очень дурно, были очень рады тому, что именно так получилось и быст­ренько уехали из села. Больше устраивать такие «проверки» никто не решился.

Ровно тридцать лет назад Гиляй-бабай Фас­хетдинов, перевалив 100 лет, бездетный ушел из этой жизни. Умирал он тяжело и мучительно.

Говорят, что свои чудесные способности должен был кому-нибудь передать. Но такого человека, видимо, не нашлось. Непонятна и дальнейшая судьба таинственной «Кашмирской книги». Утвер­ждают, что время от времени в тех местах, где жил старец, случаются вещи, которые позволяют сделать вывод: книгой кто-то продолжает пользо­ваться.

А вот один экземпляр был недавно уничто­жен в Тарханском районе Республики Татарстан — он оказался в недобрых руках и после неодно­кратных, но бесполезных предупреждений книгу пришлось сжечь. Очевидцы рассказывают: ког­да книга загорелась, в печке стали раздаваться стоны, вопли и другие голоса, от «хора» которых всем стало не по себе. Этот рассказ нам привел старший имам Самарской Соборной мечети Габделахат-хазрат Мингачев.

Многие годы после кончины Гиляй-бабая на его имя в Абдреево со всех концов Советского Союза шли посылки с дефицитными товарами. Бывали и денежные переводы, которые, конечно, отправлялись обратно по причине выбытия полу­чателя. Жена руководителя одного крупного стро­ительного управления, построившего в советские годы почти половину жилого фонда Куйбышева, до сих пор каждый день начинает с молитвы за своего спасителя — татарского бабая из села Абдреево.

Односельчане Гиляй-бабая чтят память сво­его знаменитого земляка. Когда в феврале 1996 года сгорела мечеть, где не один десяток лет ра­ботал имамом Гилязетдин Фасхетдинов, все вспо­минали именно это. Его могила всегда содержит­ся в чистоте и порядке. Ответственность за это взял на себя Фатых-ага Нуретдинов, многолетний сосед старца.

…А как все-таки относиться к жизни Гиляй-ба­бая и его делам? Аллах всем нам судья…

Шамиль ГАЛИМОВ.

Абдреево — Самара.

Газета «Азан», 2004 год, № 5-6.

Просмотров: 1842

Комментирование запрещено