Альфрид Бустанов уверен, что язык сам определяет свои ниши, а не смотрит на отмененную графу в паспорте
Бурная дискуссия вокруг высказывания профессора ВШЭ Гасана Гусейнова о языковой ситуации в стране стала поводом для очередного материала автора «БИЗНЕС Online», ассистент-профессора Амстердамского университета Альфрида Бустанова. Он считает, что татарский язык не хранит в себе каких-то тайн, доступных лишь этническим татарам. Утверждать обратное — значит поддерживать изгнание всех языков кроме русского в национально очерченные рамки искусственной сегрегации.
МЕНЯ ИНТЕРЕСУЕТ ПРАГМАТИЧНАЯ АРТИКУЛЯЦИЯ ТАТАРСКОГО ЯЗЫКА ТЕМИ, ДЛЯ КОГО ОН ТОЧНО НЕ БЫЛ «РОДНЫМ»
На прошлой неделе социальные сети были взбудоражены суждением профессора Гасана Гусейнова о языковой ситуации в нашей стране. Своим текстом я хотел бы выразить чувство солидарности своему коллеге, чьи работы о русском языке я нахожу очень важными и полезными. Высказывание профессора Гусейнова поднимает целый ряд проблем, среди которых проблема языкового многообразия кажется мне наиболее близкой. О ней, в исторической ретроспективе, и пойдет речь ниже.
Татарский язык не принадлежит татарам. В той же степени, как и русский язык не принадлежит лишь русским. Государственный язык Республики Татарстан не хранит в себе каких-то тайн, доступных лишь «этническим» татарам. Утверждать обратное значит поддерживать изгнание всех языков кроме русского в национально очерченные рамки искусственной языковой сегрегации. Последнее, к сожалению, мы наблюдаем в последние годы.
Весь XVIII век татарские толмачи обслуживали восточное направление внешней политики Российской империи. Татарский язык служил надежным инструментом на пути к расширению пределов империи в Средней Азии. Конечно, можно рассуждать о степени самостоятельности татарских агентов империи в этой политике (то есть, были ли у них свои планы на выстраивание параллельных контактов и горизонтальных связей, помимо официальных), но сам факт их активного участия в имперской политике бесспорен.
Особый интерес представляют контактные зоны, в которых татарский язык служил средством коммуникации. В данном случае речь идет не о бытовании переводной литературы — с русского, арабского, персидского и других языков, поскольку тогда мы имеем дело лишь с трансляцией смыслов для татароязычной аудитории. Скорее, меня интересует прагматичная артикуляция татарского языка теми, для кого он точно не был «родным».
НЕ ОТЛИЧИТЬ ПОЧЕРК «ТАТАРИЗИРОВАННЫХ» ЧУВАШЕЙ ОТ МИШАРЕЙ И КАЗАНСКИХ ТАТАР
Ко второй половине XIX — началу XX в. «быть татарином» в России стало престижно. У татар сложилась самостоятельная и развитая система образования, десятки городских медресе из камня, великолепные мечети в европейском стиле, богатейшее книгопечатание и солидный деловой класс с такими же солидными капиталами. Рост престижа послужил основой для массового перехода крещеных из православия «обратно» в ислам. Не у всех из них предки были мусульманами. Многие чуваши и удмурты попадали под влияние татарской мусульманской культуры и «становились татарами», то есть перенимали их язык и религию. Однако, изучать такие контактные зоны или «ассимиляцию в татарство» непросто. Например, в рукописях совершенно не отличить почерк «татаризированных» чувашей от мишарей и казанских татар. Оно и понятно: литературная норма стояла над племенными различиями. Хочешь быть татарином? Переписывай «Кысса-йиЙосыф» нужным почерком, ну и уразу держи.
Есть и другие примеры. В Институте восточных рукописей РАН сохранилось письмо, датированное 18 ноября 1834 года. В нем автор сообщает своему приятелю ахунду Фатхулле ал-Урави две новости. Во-первых, он отправил прошение министру о присуждении медали ахунду за его заслуги (ахунд, похоже, был человеком тщеславным и любил всякие «побрякушки»). Во-вторых, автор письма недавно выдал замуж свою дочь за коллегу, некоего журналиста Куржаева, и надеялся на их счастливый брак. Все бы хорошо, да только это письмо, составленное по всем канонам татарского эпистолярного жанра, подписано так: исәннәрегезне теләп язучы Ыстепан Василий углы Лемин дип беләсезләр. Получается, что имперский чиновник Степан Васильевич вел дружескую переписку с уважаемым духовным лицом не на единственно возможном языке, а на языке письменной культуры российских мусульман.
НАЦИОНАЛИЗАЦИЯ ЯЗЫКА ЕСТЬ ПУТЬ К ГИБЕЛИ
В той же плоскости частной переписки лежит и целый комплекс писем, составленных на рубеже XIX–XX веков российскими востоковедами. Внимание, сейчас будет пафос! Целая плеяда отечественных востоковедов, чьи имена золотыми буквами вписаны в мировую науку, составляли свои письма татарским ученым и богословам на их же языке, соблюдая все риторические приемы, необходимые элементы визуального плана (вроде отступов и тугры наверху письма) и внутренней структуры. Н. Ф. Катанов, Евфимий Малов, А. Н. Самойлович, В. В. Радлов и другие — все они писали прекрасные письма на тюрки с полным знанием дела. И делали они это далеко не обязательно из чистой любви к татарам, напротив — некоторые из вышеперечисленных лиц открыто ненавидели мусульман. Такова была прагматика, если угодно, порядок вещей: писать по-русски исламским богословам — моветон.
Многие образованные мусульмане в какой-то мере знали русский язык. Например, медицинский трактат на османском языке, переписанный в деревне Тюнтяр в 1772 году, венчает дополнительная подпись переписчика по-русски: Усман Смаилев. Некоторые интеллектуалы, вроде Фатиха Карими, вполне могли писать по-русски, но чаще делали вид, что языка не знают и пользовались услугами устного переводчика, чтобы иметь больше времени на раздумья при важных разговорах. Очевидно, что отношение к языку не было однозначным, скорее — ситуативным и очень прагматичным.
Чему нас учат эти пограничные ситуации? Национализация языка есть путь к гибели. Язык сам определяет свои ниши, а не смотрит на отмененную графу в паспорте. Татарский язык — это не язык татар, а инструмент коммуникации между говорящими, для которых по какой-то причине именно этот язык сейчас удобен. Конечно, залогом для такой работы языка является наличие устойчивого языкового репертуара, возможности обратиться не к единственно возможной опции, а выбирать из спектра доступных языков и их комбинаций. Языковое многообразие — это историческая норма в нашей стране. Хотелось бы, чтобы это богатство оставалось с нами и дальше.
Просмотров: 942