Рафаэль Хакимов: «Татары на мир смотрят глазами государственников»

Один из стойких стереотипов о татарах — подозрение в сепаратизме, русских обвиняют в имперских замашках, оба этих взгляда весьма упрощены

Татары всегда были лояльны по отношению к власти и только в эпоху насильственной христианизации поднимали восстания, указывает вице-президент АН РТ Рафаэль Хакимов. Но лояльность нации объясняется не слабостью духа, а ментальностью государственников. Татары не столько разрушали государства, сколько их строили начиная с раннего Средневековья. Поэтому в России они всегда будут фактором стабильности, в этом уверен автор «БИЗНЕС Online».

КАКОВО БЫТЬ ТАТАРИНОМ?

Каково быть татарином? Прочувствовать это состояние изнутри и жить с этим?

Разговоры вокруг темы идентичности часто сводятся к примитивным доводам, что, мол, мы все люди и незачем акцентировать на национальности. С такими доводами выступают представители тех народов, которые доминируют в обществе или же убежденные космополиты. Этническое меньшинство акцентирует на обратном. При этом любые убедительные доводы в защиту этничности вызывают подозрения в национализме. Можно сколько угодно долго говорить о величии русского народа, но не дай Бог возвеличить татар. Не дай Бог заговорить о потерях русской культуры и языка, могут подвести под часть 1 статьи 282 УК РФ. А если будешь утверждать, что русские не побеждали татар в Куликовской битве в 1380 году, то напомнят о части 3 статьи 354.1 УК РФ. Так что будьте осторожны в своих научных исследованиях и высказываниях, господа хорошие. Не кукарекайте!

Вообще, лучше пользоваться позитивной лексикой вроде: в родном Татарстане мы дождались прихода настоящей русской зимы, и теперь я смогу в русском лесу на берегу великой русской реки Волги покататься на лыжах, а вечером в кругу семьи отметить христианский Новый год с татарским гусем на столе и поднять бокал шампанского за победу!

Можно ли быть просто человеком без этнической принадлежности? Не татарином, а человеком. Вроде бы можно. Однако ответ не так прост, как кажется на первый взгляд. Когда мы смотрим на мир как наблюдатели, любуемся природой, этничность не присутствует. Мы можем березу как ботаник называть по-латыни Betula. Но та же природа может предстать как «Русская равнина», «русское поле», «русская береза», связанные с представлением о Родине. Та же береза может стать поэтическим образом, и тут не обойтись без языка, будь-то русский или татарский. Если в одном случае мы смотрим на мир без этнической окраски, как ученый или наблюдатель, а в другом случае — как татарин или русский, то не происходит ли в этом случае раздвоение нашей личности?

Одна из любимых тем американской литературы и кино — сюжет о жизни и самочувствии негра, индейца, мексиканца среди белых. Об этом написаны сотни книг и сняты десятки фильмов. Лейтмотивом звучит тема о восприятии мира цветными, их социальное положение, взаимоотношения с другими людьми. В США долгие годы даже музыка делилась по цвету кожи, только со временем джаз, поп-музыка стали переходить расовую границу. Все попытки законодательно закрепить равенство, ссылки на общие права человека, о чем любят твердить американцы, не меняют ментальность белых и цветных. Примерно то же самое происходит в Европе по отношению к мигрантам. Поэтому на одной территории возникают параллельные расовые или этнические миры. У одних звучит симфоническая музыка, у других — уличный рэп.

«У НЫНЕШНИХ РОССИЙСКИХ ПОЛИТИКОВ ЕСТЬ ОСТРАЯ ЖАЖДА ЕЩЕ РАЗ ИСПРОБОВАТЬ МЕХАНИЗМ «ПЛАВИЛЬНОГО КОТЛА»

Татары, живущие в регионах России, постоянно жалуются на их унижение со стороны русских, государственных органов, пытающихся запретить любые попытки развивать свою культуру. Татары оказались в параллельном мире, где, порой, происходят грандиозные события, но о них мало что известно, поскольку СМИ стараются татар не замечать.

В отличие от афроамериканцев татары могут сойти за русских, если поменяют фамилию. Но ведь такого давно уже не происходит. Значит, человеку важно сохранять этническую принадлежность, и он не может быть просто человеком без роду, без племени, без знания своего происхождения. Если поставить человека в условия, когда надо делать выбор между карьерой и национальной принадлежностью или же, например, предлагают серьезный бизнес с доходом в 1 млн. евро в год, и для этого надо поменять фамилию, религию, публично заявить о своей принадлежности к другой нации, то многие откажутся от своего рода-племени, хотя вряд ли откажутся от своих родителей. Но и это случается. Деньги ломают любые моральные преграды. Сегодня это хорошо видно на примере башкир, самые рьяные их идеологи — это перекрасившиеся за деньги татары.

На человека сильнейшее давление оказывает коллектив, общественные настроения. Под давлением обстоятельств человек становится жестоким («Эффект Люцифера»), он может отказаться от прежних убеждений. Пример фашизма в Германии и тоталитаризма в СССР показывают, насколько идеология способна сломать природу человека, заменить высокую культуру набором инстинктов, довести людей до животного состояния. Идеология превосходства одной нации приводит к фашизму, который не может быть чистеньким. Но и призыв к слиянию наций в коммунистическом или капиталистическом раю оказывается столь же пагубным насилием над народами в пользу одной нации.

Американцы пытались из мигрантов создать новый народ, вполне мирно переплавив их в межэтническом котле. Наверное, в какой-то мере «плавильный котел» срабатывает. Тем не менее в США столкнулись с обратной реакцией, когда люди вдруг начали выяснять свои корни, казалось бы, на пустом месте, в третьем, четвертом поколении настоящих американцев. Такие же процессы происходят в Австралии и Новой Зеландии. «Плавильный котел» только частично выполняет свою функцию.

Есть своя правда в том, что русские смогли ассимилировать многие этнические группы, но народы не исчезли. Столыпин, поняв бесполезность непосредственной ассимиляции и христианизации мусульман, избрал путь разделения татар на отдельные народы, что оказалось более эффективной политикой, хотя и она не решила главной задачи — превращения народов страны в единую российско-русскую нацию.

Эксперименты с «советским» и «югославским» народами также не дали ожидаемых результатов, при малейшей демократизации политической системы они распались на самостоятельные и даже враждебные нации. То, что произошло в Боснии и Косово, полностью опровергает возможность создания новых наций в ХХI веке. У нынешних российских политиков есть острая жажда еще раз испробовать механизм «плавильного котла» и создать российскую нацию. Для них ни американский, ни советский опыт не указ, им кажется, что в прошлом руководители слишком либеральничали. Ничего не получится…

«СРЕДИ РУССКИХ ПОЯВИЛИСЬ ТЕ, КТО НАЧАЛ ВЫЯСНЯТЬ СВОИ ТАТАРСКИЕ КОРНИ»

Интересно, каково быть татарином, называя себя при этом русским, башкиром, узбеком, казахом? Такой человек, конечно, найдет аргументы в свое оправдание. Во времена Сталина это часто было связано с вопросом жизни и смерти. Семейное благополучие, карьерный рост и тем более большие деньги — уже сами по себе серьезный аргумент для изменения национальности. Но в душе человек остается татарином, исполнив разные социальные роли (мужа, ответственного руководителя, успешного бизнесмена и т. д.), вне общественной деятельности и тем более, выйдя на пенсию, он возвращается к исконному татарскому самосознанию. Он вспоминает свои корни, и это для него важно. В последние годы, когда сняты административные гонения, поднялся престиж татарской нации и Татарстана, многие с гордостью сознаются в этнической принадлежности. Более того, среди русских появились те, кто начал выяснять свои татарские корни. Человеку недостаточно быть просто человеком, ему важно знать свое происхождение.

Можно ли человека без этнических признаков считать человеком в полном смысле слова, то есть личностью. Конечно, даже манкурт — это не животное, однако лишенный исторической памяти, он превращается в одну из собачек академика Павлова. Без этнической среды социализация человека не может состояться. Человек узнает в себе человека, только вглядываясь в другого человека, имея с ним контакт и общие интересы. Это и называется этничностью. Робинзон, прежде чем попасть на остров, уже был социализирован. Изолированный от других людей ребенок не становится личностью. Многочисленные примеры по типу Маугли показывают, что ребенок не может вырасти полноценным человеком без своего окружения. Воспитанный среди волков Маугли будет иметь волчьи повадки и выть по-волчьи. Знаки поведения волков организуют их стаю и помогают на охоте, но эта «речь» не имеет семантики. Язык роботов, машинный язык имеет синтаксис, но опять-таки не имеет семантики. Речь человека осмыслена, она невозможна вне сообщества, а любое сообщество имеет свою культуру и, соответственно, этничность. Национальная почва, на которой возможно взращивание личности, определяется не только языком, для самосознания важно определиться с происхождением, ведь мы не манкурты и не роботы.

Можно представить фантастическую ситуацию появления роботов, сравнимых по уровню мышления и поведения с человеком. По каким признакам они будут отличаться от людей, если отвлечься от материального носителя? Сознание робота выражается в программе, сходной по своим функциям с культурой. Роботу трудно вложить самосознание, хотя оно может развиться самостоятельно. Робот станет осознавать себя роботом, вглядываясь не в человека, а в другого робота.

Совершенно абстрактно можно представить колонию роботов, заинтересованных в собственном развитии независимо от человеческой воли. Если они сумеют развить в себе чувство самосохранения, тогда постараются избавиться от прямой зависимости от человека, они не захотят быть отключенными по прихоти внешней воли и быть вечными рабами человека. Эта цель объединит роботов в сообщество. Как только возникнет в их сознании идея свободы и независимости от человека, они приобретут черты этничности. Их будут объединять не человеческие ценности, а происхождение и собственная история.

«ТАТАРЫ В РОССИИ ВСЕГДА БУДУТ ФАКТОРОМ СТАБИЛЬНОСТИ, НО ИМ ПЫТАЮТСЯ НАВЯЗАТЬ ОБРАЗ СЕПАРАТИСТОВ»

У любого татарина свой взгляд на мир, как и у русского, и других наций. Среда, условия жизни, культура влияют на восприятие мира. Помню австралийцев, приехавших зимой в Казань. Они стояли на берегу Волги и не могли представить, что подо льдом течет река. Они могли это запомнить, но понять не могли. Эскимосы не имеют опыта жизни в степи или в больших городах, но они имеют уникальный опыт, связанный со снегом. Они могут изо льда выстроить себе дом и жить в нем припеваючи. Если для нас существует просто белый снег, то для них он имеет десятки оттенков и свойств, которые наш глаз не различает. Эскимосы имеют уникальный опыт выживания в самых суровых условиях.

Сравнение народов, выяснение преимуществ и недостатков разных культур имеют смысл, если люди собираются жить вместе и строить общее будущее. Если у народов есть пересекающийся сегмент общих интересов, тогда общество будет стабильным. Если одна из этнических групп будет претендовать на привилегии, тогда стабильность нарушится. Если в структуре ценностей возобладает какая-то религия или клерикалы начнут вмешиваться в государственные дела, тогда жди беды. Условие стабильности не в отказе от своей этничности, а в их непротиворечивой сбалансированности. Более того, в многоэтничном сообществе, как Татарстан, можно использовать преимущества каждого этноса в общих интересах республики.

Осознание своих недостатков и преимуществ народом — важный этап в понимании своего исторического предназначения. Приведем пример. Один из стойких стереотипов о татарах — это подозрение в их сепаратизме. В свою очередь, русских нередко обвиняют в имперских замашках. И тот и другой взгляд весьма упрощенный. Татары всегда были лояльны по отношению к власти и только в эпоху насильственной христианизации поднимали восстания. Лояльность татар объясняется не слабостью духа, а ментальностью государственников. Татары не столько разрушали государства, сколько их строили начиная с раннего Средневековья. Во времена, когда о русских в летописях еще даже не упоминали, уже были известны татарские государства.

С другой стороны, имперские наклонности русских преувеличены. Изначально, когда русские начали складываться в единый народ из древлян и кривичей, активно ассимилируя мери, чудь, пермь, вятичей и мордву, у них сознание было удельно-княжеским, они были склонны к местническим настроениям. В эпоху Золотой Орды междоусобные войны между князьями останавливала гроза татарского хана, который навязывал славянам и финно-уграм имперское сознание.

Что же касается казацкой части русских, то они и вовсе были склонны к набегам, причем во времена Смуты как раз они и стали основным элементом, замутившим все страсти. Князь Пожарский воевал не с поляками, которые в Москве занимались гульбой, а с воинственными казаками. В это время государь всея Руси Владислав сын Сигизмунда сидел в Смоленске, за пределами Московии, и оттуда правил страной. Казаки приобрели верноподданническое сознание, когда их наняли охранять границы империи. Насколько у русских глубоко сидело удельное сознание показывает история с Никанором Шульгиным, который в годы Смуты перестал Москве платить дань, прихватил Вятские земли и собирался объявить себя независимым государством, для этого даже обращался за помощью к Османской империи. Против него выступили татары и предотвратили отделение Казанского царства от остальных княжеств. Татары на мир смотрят глазами государственников и всегда будут выступать за порядок и стабильность в стране. Кстати, инициаторами распада СССР выступила именно Москва вкупе с Киевом, и все это провернули в Беловежской пуще. Сепаратистами выступили исконные славяне, а не татары. Значит, татары в России всегда будут фактором стабильности, но им пытаются навязать образ сепаратистов.

«ЛЮБАЯ УНИФИКАЦИЯ — ЭТО ЗАМОРАЖИВАНИЕ ПРОЦЕССОВ, ЧТО-ТО ВРОДЕ КРИОГЕННОЙ СМЕРТИ»

Не только народы очень разные, но и сами татары разные. Не столько в плане этнографических групп, сколько по личностным характеристикам. Тем не менее какие-то общие черты ментальности сохраняются. О психологии тюрка князь Николай Трубецкой писал: «Тюркская фантазия не бедна и не робка, в ней есть смелый размах, но размах этот рудиментарен: сила воображения направлена не на детальную разработку, не на нагромождение разнообразных подробностей, а, так сказать, на развитие в ширину и длину; картина, рисуемая этим воображением, не пестрит разнообразием красок и переходных тонов, а написана в основных тонах, широкими, порой даже колоссально широкими мазками. Это стремление к разрастанию вширь, глубоко характерное для тюркского творчества, внутренне обусловлено теми же основными чертами тюркской психики… Тюрк любит симметрию, ясность и устойчивое равновесие, но любит, чтобы все это было уже дано, а не задано, чтобы все это определяло по инерции его мысли, поступки и образ жизни: разыскивать и создавать те исходные и основные схемы, на которых должны строиться его жизнь и миросозерцание, для тюрка всегда мучительно, ибо это разыскивание всегда связано с острым чувством отсутствия устойчивости и ясности. Потому-то тюрки всегда так охотно брали готовые чужие схемы, принимали иноземные верования. Но, конечно, не всякое чужое миросозерцание приемлемо для тюрка. В этом миросозерцании непременно должна быть ясность, простота, а главное, оно должно быть удобной схемой, в которую можно вложить все, весь мир во всей его конкретности».

Такое миросозерцание корнями уходит в степную цивилизацию. Конечно, городская культура и в особенности ислам наложили отпечаток на современных татар, но первичные понятия и психика, сформировавшиеся в древние времена и оставшиеся в языке, песнях, легендах, лежат в фундаменте тюрко-татарской цивилизации. Именно поэтому даже ислам у татар кардинально отличается от арабской его версии. Нынешняя склонность руководства Татарстана к разработке и реализации мегапроектов подтверждает слова Трубецкого.

Каждый из нас — хранитель национального духа: русского, татарского, еврейского, чеченского, украинского, белорусского, казахского и т. д. Нам неизвестен механизм наследования этого духа. Обычно говорят, мол, это передается с молоком матери, или через культуру, хранится в традициях, системе воспитания. Живя в общероссийской среде, мы вырастаем очень разными, но именно это разнообразие и порождает прогресс. Любая унификация — это замораживание процессов, что-то вроде криогенной смерти.

Меняется мир, условия жизни, политическая обстановка, а дух сохраняется. Татарская культура всегда была открытой к новым веяниям, она жадно впитывала все новое из окружающей среды, но при этом сохраняла свою идентичность. Как же, меняясь, можно сохранить свою идентичность? Надо ли беречь традиции, если они тянут назад, в прошлое? Об этом в следующей статье.

Рафаэль Хакимов.

«БИЗНЕС Online».

Просмотров: 1569