«Исламоведы считают, что традиционный ислам – искусственный конструкт, которым пользуется государство»

Название книги подсказал Валиулла хазрат

В центре современной культуры «Смена» прошла презентация книги со скучным названием, но весьма многообещающим содержанием: «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность». Шаблонное наименование коллективной монографии не должно вводить в заблуждение. Это цитата из Валиуллы Якупова, одного из главных идеологов традиционного ислама в России, который погиб от рук террористов в 2012 году. Сама же книга посвящена дискурсу об этом самом традиционном исламе — концепте, которым активно оперирует государство, верша судьбы людей, но суть которого до сих пор мало кто понимает. Собственно, поэтому коллектив ученых, состоящий из уважаемых исследователей религии, и решил разобраться в столь запутанном и злободневном вопросе.

Книга вышла в престижном издательстве «НЛО», которое возглавляет сестра известного российского олигарха Ирина Прохорова. В коллектив авторов вошли 7 человек: Лейла Алмазова, Азат Ахунов, Дамир Шагавиев, Резеда Сафиуллина-Ибрагимова и другие ученые. Объединил авторов востоковед, писатель и общественный деятель из Санкт-Петербурга Ренат Беккин, в прошлом работавший в КФУ. Монография представляет собой сокращенный и несколько обновленный вариант издания на английском языке, которое вышло в прошлом году в Сараево. Правда, из русскоязычной версии были убраны главы, которые особенно жестко подверглись критике в научной среде за несоответствие заявленной теме.

Главный вывод, к которому приходят авторы книги, заключается в том, что традиционный ислам — искусственный конструкт, которым пользуется государство для обозначения постсоветской модели государственно-конфессиональных отношений. Один из ее главных признаков — демонстрация лояльности религиозных и верующих политическому режиму в стране.

Почему книгу обязательно надо прочитать? Прежде всего из-за статьи Алмазовой и Ахунова, посвященной дискурсу традиционного ислама в Татарстане. Ученые дают качественный обзор взглядов от известных религиозных деятелей республики: муфтия Камиля Самигуллина, главного казыя Джалиля Фазлыева, уже упомянутого Якупова, ученого секретаря совета улемов ДУМ РТ Рустама Нургалеева и меня, как автора книги о традиционном исламе. Несомненный интерес у читателя вызовет и историографический обзор по теме. Демонстрируя прекрасное владение предметом, авторы знакомят читателя с зарубежными публикациями на тему традиционного ислама, которыми отметились такие ученые, как Аллен Франк, Мэтью Деррик, Михаэль Кемпер, Альфрид Бустанов, Маттео Бенусси, Лили Ди Пуппо, Ешко Шмоллер. Уверен, что многие из этих имен станут для читателей открытием.

Впрочем, отметим и недостатки статьи. Авторы, на мой взгляд, в своем обзоре совершенно несправедливо обошли вниманием такого татарстанского богослова, как Фарид Салман, который также имеет публикации на тему традиционного ислама (даже отдельную брошюру с таким названием) и является одним из активных его популяризаторов. К тому же Салман, насколько мне известно, пользуется уважением у чиновников, курирующих конфессиональную политику в Татарстане и, видимо, в какой-то степени влияет на нее. А раз главная идея книги состоит в том, что понятие традиционного ислама является инструментарием государства, то такие фигуры обходить вниманием просто грешно. В данном контексте Салман более интересная фигура, чем тот же Нургалеев.

Пропустили авторы и работу доктора теологии Дамира Мухетдинова «Российское мусульманство: в поисках политической субъектности», которая вышла под редакцией академика РАН Виталия Наумкина со вступительным словом другого академика РАН Михаила Пиотровского. Конечно, иностранные авторы заслуживают внимания при изложении историографии вопроса, но не следует забывать и про российских исследователей. Как-никак материи традиционного ислама России они знают изнутри и, как правило, много лучше исследователей, бывающих здесь лишь наездами.

Отдельного внимания требует статья Шагавиева, который подробно излагает полемику вокруг нашумевшей Грозненской фетвы. Привлекая внушительный объем материалов на арабском языке, автор показывает, как фетва была неоднозначно воспринята в мусульманском мире. Правда, Шагавиев не проанализировал разбор этой фетвы, которую проделали в недрах ДУМ РФ, отказавшегося ее подписывать. Когда я указал Шагавиеву на это серьезное упущение, он в ответ с присущей ему немногословностью заметил: «Забыл изучить и включить». Однако, несмотря на забывчивость, автор проделал большой труд, внушающий уважение.

Другие авторы также провели достаточно интересные исследования. Впрочем, в книге не обошлось и без ложки дегтя.

Помарки, опечатки, ошибки

Если театр начинается с вешалки, то книга, пожалуй, — с оглавления. Уже здесь мы встречаем досадные сбои: у двух разделов книги неверно указаны номера страниц. Та же небрежность царит и в указателе имен, которым книга завершается. Там пропущены такие упоминаемые в тексте лица, как Владимир Путин (с. 45, 145), Минтимер Шаймиев (с. 48) и… два небезызвестных автора, пишущие о российских мусульманах: Раис Сулейманов (с. 154) и Роман Силантьев (с. 222). Согласитесь, получилась весьма любопытная компания. Остается только гадать, составители книги предали их забвению в указателе имен по каким-то политическим мотивам или просто в силу несколько невнимательного отношения к делу.

Между оглавлением и указателем имен мы встречаем целый ворох фактологических ошибок. Так, у многих персоналий неверно указаны должности. Например, Нургалеев назван заместителем председателя совета улемов ДУМ РТ (с. 53), хотя правильно — ученый секретарь. Батров, оказывается, в прошлом был проектором по учебной работе РИУ (с. 56), хотя правильно — по научной (см. с. 139). Мухетдинов до сих пор числится ректором Нижегородского исламского института им. Фаизханова (с.139), хотя на самом деле он оставил эту должность еще в прошлом году. Путаются авторы и в других реалиях российского ислама. Так, на с. 114 сказано, что ДУМ РФ входит в структуру СМР, что неверно: ДУМ РФ является учредителем СМР, но никогда не входило в его структуру. На с. 48. Самигуллин (родился 22.03.1985) назван самым молодым муфтием России, что тоже ошибочно. Муфтий соседнего Башкортостана Айнур Биргалин (родился 17.10.89) моложе Камиля хазрата на несколько лет. Если же имелось в виду, что Самигуллин был самым молодым российским муфтием на момент вступления в должность, то это также не соответствует действительности: как известно, Альбир Крганов стал муфтием Чувашии в 17 лет, чуть ли не сразу после школы. Ну и так далее.

Нельзя сказать, что все эти фактологические ошибки чересчур критичны, но все же они подрывают доверие читателей к компетентности авторов.

Очень много встречается в книге субъективных оценочных суждений. Например, весьма спорно выглядит тезис о том, что из российских муфтиев только двое — Самигуллин и Талгат Таджуддин — являются «богословами, имеющими необходимую квалификацию для вынесения фетв» (с. 142). Полагаю, что паства муфтия Москвы Ильдара Аляутдинова, муфтия Чечни Салаха Межиева и муфтия Дагестана Ахмеда Абулаева вправе обидеться на это скрытое оскорбление их духовных лидеров. А на с. 148 выпад делается уже против всех официальных деятелей ислама в стране. Там «независимые богословы и интеллектуалы» противопоставляются «бывшим или действующим сотрудникам официальных исламских организацией — муфтиятов», словно эти две роли не могут совпасть в одном лице. Такого рода неосторожных, а порой и откровенно спорных формулировок в книге достаточно много.

В книге встречаются также существенные ляпы, которые не касаются мусульманских реалий. Так, например, подзаголовок к названию книги звучит следующим образом: «Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма». Что здесь бросается в глаза? А то, что Крым вообще-то относится к европейской части России и подобная формулировка такая же нелепица, как если сказать: «Европейская часть России и Ярославская область».

А где Москва?

При всем том, что книга содержит массу интересного материала, в том числе собранного в ходе полевых исследований, она все же не складывается в целостное произведение, чем грешат многие коллективные монографии. Однако в данном случае проблема еще глубже: книга не отражает того названия, под которым продается читателям. Авторы, на мой взгляд, совершенно не раскрыли, почему традиционный ислам мы должны таки считать «исламом, имеющим мирную и добрую сущность», как они заявляют.

Вообще, подобная апологетика вполне уместна в устах религиозных деятелей. Собственно, название книги, как уже было отмечено, организаторы проекта позаимствовали у Валиуллы хазрата. Однако от ученых мы ждем не красивых лозунгов-политесов, а предельно честного разговора и объективного отображения социальной действительности.

Так что же не так? Сегодня совершенно очевидно обозначилась дистанция между реальными российскими мусульманами из плоти и крови и той доктриной, которая нынче возрождается под знаменами традиционного ислама. Мусульмане в России, если говорить в целом, действительно мирные и добрые. На то есть масса причин. А вот про традиционный ислам, важнейшей частью которого считается ханафитский мазхаб, так однозначно уже не скажешь. В книгах классиков ханафитского толка мы находим призывы убивать за инакомыслие и грехи и «воевать с неверными, даже если они на нас не нападают». Это фундаментальная проблема осознается даже муфтиятами, хотя им по чину положено сохранять лицо. Так, например, ДУМ РФ устами своего пресс-секретаря Диляры Ахметовой назвало серьезной проблемой публикацию классического ханафиского труда «Мухтасар» аль-Кудури, в котором содержатся «положения о педофилии, войне с иноверцами и пр.».

Безусловно, авторы разбираемой мною работы с очень милым и благозвучным названием хорошо знакомы с ханафитскими источниками и прекрасно осознают отмеченное противоречие. О нем среди прочего они были спрошены и на презентации. Поскольку вдохновитель проекта Беккин на нее не приехал, хоть и был заявлен в анонсе мероприятия, отдуваться пришлось его соавторам. В этой связи Ахунов отметил, что название «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность» им навязало издательство. Так маркетинг победил науку. Ничего не имею против маркетинга. Просто он не должен вводить потребителей в заблуждение. А в данном случае все выглядит именно так.

Организаторы проекта все это, конечно, понимают. Поэтому у названия появился подзаголовок: «Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма», который, так сказать, декларирует подлинное содержание книги. Однако проблема в том, что и он не отражает то, что мы находим под обложкой. На это совершенно недопустимое противоречие указывал рецензент книги Себастьян Цвиклински еще к ее английскому изданию.Он совершенно справедливо отметил, что многие статьи монографии просто не соответствуют заявленной теме по содержанию. В итоге Беккин некоторые статьи в русскоязычном версии убрал. Однако бо́льшая часть оставленного материала по-прежнему страдает тем же недостатком.

Взять, к примеру, статью самого Беккина. Оставим на совести автора статьи тенденциозность и даже враждебность к описываемому предмету. Речь о другом. Когда вам продают книгу об условных суфиях, а под обложкой оказывается текст про салафитов, то это несколько обескураживает. Иначе как обманом подобный прием назвать сложно. Здесь то же самое. Традиционалисты и обновленцы находятся по разные стороны идейных баррикад. Неслучайно тот же Цвиклински недоумевал по поводу данной статьи Беккина, считая ее неуместной в монографии о традиционном исламе. Видимо, автору нужно было просто пристроить имеющейся материал.

Или взять статью Шагавиева. Как уже было отмечено, он анализирует дискуссию вокруг Грозненской фетвы. Данная полемика, безусловно, часть дискурса о традиционном исламе. Однако издатели обещают показать нам данный дискурс не вообще, а «в среде российских тюрок-мусульман». Грозненская же фетва к этому имеет лишь весьма опосредованное отношение. Как-никак это прежде всего чеченский проект. «Татарские» муфтияты приняли в нем участие скорее лишь как статисты. Да, в этой истории был сюжет о том, что ДУМ РФ и аффилированные с ним муфтияты не подписали фетву. Шагавиев этот сюжет затронул. Но бо́льшая часть его статьи касается той полемики, которая разгорелась по поводу фетвы в арабском мире. При чем тут дискурс «в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма»?

В данной связи уместно вспомнить, что европейская часть России не исчерпывается Татарстаном, Башкортостаном, Чечней (и Крымом), т. е. теми регионами, которыми ограничили свой интерес авторы монографии. К европейской части нашей страны относится и Московский регион. В этом, надо полагать, составители монографии не сомневаются. А между тем в Москве ведет свою деятельность Крганов — живое воплощение идеалов традиционного ислама. Там же находится ДУМ РФ — ключевой игрок на этом поле, выпускающий гигантский массив литературы, в том числе касающейся заявленной темы. И если в монографии есть статьи, посвященные Татарстану и Башкортостану, то, конечно же, там должна быть статья и о Москве, иначе обозначенная «европейская часть России» выглядит как-то уж очень усечено.

Совершенно несправедливо книга обделила достаточным вниманием Таджуддина. В книге он упоминается, но лишь по касательной. А ведь Талгат хазрат, пожалуй, центральная фигура для традиционного ислама России и в данном контексте заслуживает подробного изложения его воззрений, чего, увы, нет.

Хотя книга и содержит большие лакуны по предмету, а многие ее статьи далеко не в полной мере соответствуют заявленной теме, это вовсе не умаляет их значимости и актуальности. Подобное положение вещей следует воспринимать скорее как провал не авторов, а дирижера проекта, не сумевшего выстроить должным образом работу исполнителей и обеспечить концептуальное единство и полноту проекта. Сами же статьи вполне интересны и глубоки. Поэтому если вы хотите узнать о дебатах по Грозненской фетве или о суфизме в Татарстане, то в книге «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность» вы найдете много интересного. Но если вы ждете от книги полного соответствия тому, что написано на обложке, то, боюсь, вас ждет большое разочарование.

business-gazeta.ru