О том, что творилось в объятых эпидемией септической ангины селах в апреле-июне 1944 года, мы попросили рассказать очевидцев и жертв тех событий. 

Рушания Сафина (село Теплый Стан Елховского района):

«В апреле 1944 года мы собирали колоски на полях около Елховки и Красного Поселения. Хлеба с осени оставалось много и собиралось много. Сушили, мололи на ручной мельнице и готовили из этой муки. И все: начался мор.

Нашей семье повезло, выручила корова, дававшая много молока (наиболее эффективное из подручных средств для нейтрализации токсических ядов — прим. ред.). Поэтому болезнь нас не смогла одолеть, мы и выжили.

В Теплом Стане каждый день умирало по 7-8, иногда 10 человек. Где-то в середине мая, когда за один день умерло уже 18 человек, сельские старики под руководством только что вернувшегося из тюрьмы муллы Ахметгерей-хазрата провели специальный обряд изгнания беды: запрягли лошадей в три сохи и, произнося молитвы и такбир, пропахали вокруг села огромное тройное кольцо. На другой и в последующие дни умерших уже не было. Думается, и это помогло».

Раиса Бильданова (Теплый Стан):

«Колосков мы каждый приносили по 5-6, а то по 8 килограммов. Собирать ходили все — вплоть до малышей. Они, поев такой хлеб, и умирали быстрее всех.

Умирали целыми семьями. Кыям-абы Шарамеев сам был на фронте, здесь погибли жена и все дети. Также как и семьи Рахматуллы Сулейманова, братьев Галиуллы и Хамидуллы Гумеровых. У нас умерла мама и четверо детей, а мы трое самых маленьких — остались. Отец воевал, вернулся только после войны. В семье Ибрагима Садтарова умерло шестеро. А всего у нас в селе умерло от ангины 250 человек — всего за какой-то месяц. А на фронте за четыре года войны погибло 200». 

Иван Никифорович Трегубое (село Новая Бинарадка, сейчас входит в Ставропольский район):

«Сам я 1927 года, как раз в апреле сорок четвертого года начал работать трактористом. Нас кормили отдельно, это, наверно, и спасло. Но лепешек из той муки я все-таки один раз поел, но, видать, недостаточно, чтобы болезнь скрутила меня. Слава Богу, до сих пор живой.

400 с лишним у нас умерло тогда. Дворов-то в войну было 200, не более. Вот и считай, много или мало. Не успевали гробы делать, на них уходил весь тес с крыш более-менее добротных домов. Потом умерших уже начали на подводах увозить на кладбище. Иной раз на дню по 18-20 человек.

Выживали немногие. Среди них — Иван Федорович Решетов — известный на всю округу человек. Все думали, что Ване немного осталось. Но нет — подоспели врачи, выходили. А вот его братишка Сашка, водовозом был, накануне приезжал на полевой стан, на утро заболел, а через два дня и помер».

 Юнис Зулькарнеев (село Мулловка, Елховского района):

«Весна 1944 года — самые страшные картины моего детства. До сих пор перед глазами стоит мой друг Зиннатулла Феткуллов — мы с ним были одногодки. Я сначала не мог понять, куда же увезли его, и почему он не выходит играть со мной. У них умерла вся семья. Во дворе остался только пес Баян, который долгое время лежал у ворот и ждал возвращения своих хозяев. Но вернулся только Шарифулла-абый, ему дали отпуск по этому случаю. Пришел он в свой осиротевший дом, погоревал, поплакал, да и уехал обратно на фронт.

Так же семья Фаттаха Ибрагимова, Котдуса Гимранова. А из семьи Сахаба Ибрагимова в живых остались только две дочери. А всего в нашей не очень большой Мулловке умерло около 100 человек. В деревне тогда оставался один трудоспособный мужчина 60-летний Шагит Нараев (два других работали день и ночь в поле). От усталости он валился с ног, не покидал кладби¬ща, все копал и копал могилы и еле успевал.

В тот день, когда с фронта вернулся мой отец, умерло сразу 25 человек. Отец тогда сказал: «Вот где, оказывается, война».

Авхат Ибятуллин (село Ново-Урайкино, ныне Красноярского района):

«Мне тогда было 14 лет, помню все как сейчас. Особенно как умирал

Халлиулла-абы Ибятуллин — мой двоюродный дядя. Он поел злополучный хлеб в Молчагах (в 30 километрах от нас) приехал к отцу, изо рта и носа уже вовсю шла кровь, и сказал: «Брат, я скоро умру». А ему все говорят: «Ты что, такой здоровый, будешь жить». Он действительно здоровенный дядька был, красивый, высокий. Лежал всего неделю.

За колосками мы ходили на поле первого отделения совхоза — километров пять-шесть. Уже после первого приема этой пищи мне стало плохо — из носоглотки ручьем пошла кровь. И я слег, целый месяц был между жизнью и смертью. В гортани у меня образовалась опухоль, которая росла с каждым днем и все больше и больше закрывала пищевод. Сначала я перестал есть, а потом не мог пить и молоко.

Силы покидали меня, отец уже приготовил доски для обустройства ниши в могиле (ляхет), а мать — одеяние для усопшего (кяфенлек).

В погожий майский день, который должен был стать для меня последним, меня вынесли на зеленую травку. Эх, как не хотелось умирать… Ведь и не пожил еще. Спасла смелость двух бабушек — моей и соседской. Видя, что ничем не рискуют, одна из них большим пальцем руки добралась до гортани, нащупала эту опухоль и проткнула ее. Оттуда полилась гнойно-кровяная смесь. Это стало моим избавлением. Я потихоньку начал пить молоко, потом есть и постепенно встал на ноги. Значит, суждено было еще жить. А бабушки своим способом помогли и другим, у кого ангина протекала таким же образом».

Габдельбари Субгатуллович Сунгатуллин, 1928 г. рождения, в то время проживал в селе Мулловка Ново-Буянского района:

«После трудной зимы 1943 — 44 гг. весной люди, как и прежде, стали собирать колоски и молоть из них муку. Первое, что чувствовалось сразу — вкус у такого хлеба получался кислый. Уже после обнаружения симптомов болезни часто бывало уже поздно что-либо предпринимать. Некоторым везло — они успевали спастись с помощью молока.

Ввиду большого наплыва больных под лазарет была отдана школа, в которой раньше была мечеть, закрытая в послереволюционные годы. Рассказывали, что в этом бывшем здании мечети какие-то сверхъестественные силы постоянно беспокоили больных и некоторых даже сбрасывали с кроватей, поэтому больных вскоре перевели в клуб. Учитывая большой масштаб бедствия, в село приехала целая бригада врачей, привезли также хорошую чистую муку, лекарства, которых, однако, не хватало. Люди умирали десятками, в иные дни до 30 человек. У наших соседей Феткулловых умерли все: мать, две дочери, два сына.

Сам глава семьи — Габдельбари-абый, помнится, хоть и не ел ядовитой муки, но заразился от своих родственников, у него пошла кровь из носа, и две недели он лежал без памяти. После болезни наступило крайнее истощение из- за большой потери крови, глаза стали плохо видеть».

Абдуллажан Латыпович Мухаммедов, 1932 г. рождения. В 1943 г. переселились из села Тюгальбуа в Александр-Таль (ныне село Надеждино Кошкинского района):

«Больных десятками помещали в сельский лазарет, где умер мой братишка Минавхат, 1935 года рождения. У него пошла кровь из горла. Отравившись, люди умирали очень быстро, в течение одной недели. Не успевали рыть могилы, поэтому хоронили по 2-3 человека вместе. Так, нашего брата похоронили вместе с сыном Гайнулловой Кашифы Минасхатом».

Минахмет Валетдинович Ситдыков, 1926 г. рождения был очевидцем этих событий в селе Ново-Урайкино (Кызылсу), ныне Красноярский район:

«Не было дня, чтобы никто не умирал. Рассказывали, что были даже случаи, когда умирали солдаты на фронте из-за употребления гостинцев, испеченных из отравленной муки.

Больных везли на лечение в соседнее село Сухие Аврали. Так, по дороге в эту больницу умер 65-летний Ахметсагир Кадыров. Умирали и целыми семьями, как, например, семья Садыко-вых — отец и мать: Сафа и Миниса и трое детей Двое их детей, сын и дочь, вернувшись с фронта с победой, не застали их в живых.

Ангина была такая беспощадная, что большинству заболевших не удавалось выкарабкаться из ее капкана. Считалось, что если подцепил ангину, то все — не выжить. Один из первых, кто умер — Халиулла-абый Ибятуллин (о нем писали в той статье), почуяв близкую смерть, попросил родственников коротко постричь его. Кончина этого человека — очень делового, энергичного, большого и сильного мужчины — оказала на всех тяжелейшее впечатление. Раз уж такого болезнь унесла в могилу, то что уж говорить о стариках и детях.

Совсем опустела тогда наша маленькая деревня — все мужчины были на фронте или призвались в армию, а тут за каких-то полтора месяца умерло еще 50 человек. От одних воспоминаний слезы подступают к глазам…»

Газета «Азан», 1998 год, №№12-13,19.

КОНТЕКСТ:

Весной 1944 года в Куйбышевской области во время эпидемии ангины умерло почти 5 тысяч человек

Просмотров: 1379