Пыль повседневной жизни с душ смывая

Жизнь этого ровесника XX века, посвятившего себя театральному и киноискусству, трагически оборвалась в первый год после Великой Отечественной войны. Став незадолго до кончины заслуженным артистом ТАССР, он покинул мир на этапе нараставшей мудрости и востребованного опыта своей карьеры, которые накопил и выстрадал за время работы драматическим актером и режиссером, служащим киноотрасли и театральным педагогом. Причем А.Г. Мазитов стремился своей деятельностью не только очищать души, но и волновать сердца, что его просвещенные предшественники считали главной задачей искусства. А под покровительство древнегреческих муз Асгат Гарифович попал после окончания в нашем городе татарских театральных курсов. Здесь уроженец самарской земли окончательно встал на путь творчества. 

Родился наш герой 24 августа 1900 года в деревне Татарское Урайкино (тат. – Иске Кызылсу) Помряскинской волости Ставропольского уезда Самарской губернии (ныне – Старомайнского района Ульяновской области). Информацию о его родителях и жизни на «малой родине» найти не удалось. Известно лишь, что в год появления Мазитова на свет в Тат. Урайкино была построена деревянная начальная школа. Возможно в ней, а скорей всего, в мектебе при мечети Асгат получил первые знания и в 1911 году был отправлен в Мелекесское медресе, действовавшее с начала века при местной соборной мечети. Подростки изучали здесь арабский язык, математику и Коран. Но через несколько лет самарца отчислили из числа шакирдов в связи с его участием в движении за права учащихся.

И после этого сведения о действиях героя статьи до конца 1910-х годов начинают страдать не только отрывочностью, но и нестыковками. Так, по одним публикациям, он, окончив в 1917 году педагогические курсы, работал учителем в школе посада Мелекесс и наборщиком-корректором в большевистской газете «Голос Мелекесса». Кроме того, Асгат находил время для выступлений в спектаклях любительских коллективов. Но заслуженный работник культуры Татарской АССР Т.Айди в своей книге «Тылсымлы куч» («Волшебная сила») написал, что Мазитов учился на педагогических курсах в Симбирске, причем вместе с Кави Нажми (будущим первым в истории председателем правления Союза писателей ТАССР, орденоносцем и лауреатом Сталинской премии, прошедшим через тюремное заключение) и артистом  Саидом Булатовым, впоследствии ставшим режиссером и педагогом, директором Казанского театрального техникума, заслуженным артистом Татреспублики.

Упомянутые курсы были рассчитаны на 40 недель обучения и стартовали они в январе 1919 года. Это подтверждается и собственноручной записью К.Наджми в регистрационном бланке члена ВКП (б): до января 1919 года – учитель в селе, с января по октябрь 1919 года – в Симбирске на курсах учителей, с ноября 1919 года – в отдельном запасном татарском батальоне Казани. Стало быть в это же время в столице Симбирской губернии пребывал и наш герой. Но как он успевал еще и работать в газете «Мәләкәс тавышы» («Голос Мелекесса») – органе Мелекесской уездной мусульманской организации партии коммунистов (большевиков) и мусульманского отдела при исполкоме? Ведь она начала выходить в одно время с открытием курсов.

С трудом верится в то, что Асгат в 1919 году постоянно находился в пути между Симбирском и уездным центром Самарской губернии, который в январе-апреле того года назывался Люксембургом – в память об убитой в Германии революционерке Розе Люксембург. И хотя расстояние между названными населенными пунктами не столь большое – 79 километров, но надо делать поправку на тогдашний набор средств передвижения и качество дорог. Одним словом, не наездишься! Правда, газета могла быть не ежедневной. Или юноша сотрудничал с ней только до весны, потому что с марта это издание стало выходить в свет под названием «Урак-чүкеч» («Серп и молот»). Отметим также наличие педагогических курсов и в самом Мелекессе, но они открылись на базе учительской семинарии в том же 1919 году.

А вот свой интерес к театральному действу Мазитов мог удовлетворять в обоих городах. В Мелекессе с 1909 года работал Народный дом, построенный по проекту самарских архитекторов А.А. Волошинова и И.М. Крестникова. Местные режиссеры, арендуя зал со сценой, ставили спектакли по пьесам В.Шекспира и А.Островского, в которых играли любители всех возрастов.

Что касается Симбирска, то здесь на театральном поле плодотворно работал местный артист Б.Ш. Тарханов (настоящая фамилия – Гафаров). объединивший в 1916-1917 годы самодеятельные силы города. Подвижники театра раз в две недели показывали зрителям новые спектакли и проводили литературно-музыкальные вечера. В 1917 году он создал в губернском центре труппу «Ирек» («Свобода»), которую вскоре переименовал в «Кызыл йолдуз» («Красная звезда»).

По окончании педагогических курсов герой статьи, также как и К.Наджми, вступил в 1919 году добровольцем в Красную Армию. Асгата направили в татарскую театральную труппу политотдела Туркестанского фронта. И началась кочевая работа по реализации коллективом артистов-профессионалов и любителей своего назначения коллективного агитатора и пропагандиста. Воевавший в Туркестане комиссар 1-й отдельной Приволжской татарской стрелковой бригады Я.Д. Чанышев (позднее – генерал-лейтенант) так отзывался об артистах своего соединения: «Эта труппа проводила исключительно большую работу в деле усиления боеспособности красноармейцев, в деле повышения их культурного уровня. Артисты группы в случае необходимости брали ружья и вместе с красноармейцами шли в бой против контрреволюционеров. В местах, освобожденных Красной Армией. труппа, пропагандируя Советскую власть, выполняла связующую роль между местным населением и красноармейцами». Эти слова военкома можно отнести к деятельности многих артистических коллективов, работавших в частях Красной Армии.

Через полтора года проявившего свои способности Мазитова направили в татарскую театральную студию, открывшуюся по решению мусульманской секции политотдела Заволжского военного округа (ЗВО) летом 1920 года в Самаре. О работе и педагогах этой студии уважаемый читатель может прочитать в 41-м номере нашего журнала, в котором напечатана статья о выпускнике упомянутой студии и уроженце самарской земли Х.И. Уразикове. Отметим лишь, что среди ее руководителей были два бывших «сайяровца» Карим Тинчурин и Зайни Султанов, работавшие ранее в известной труппе «отца татарского театра» Г.Кариева. Они старались привить студийцам реалистические традиции кариевской школы.

После получения студийцами в начале декабря 1920 года удостоверений об окончании Мусульманской драматической студии ЗВО Асгата включили в только что организованную «Первую пролеткомовскую труппу имени Г.Кариева» (другое название – «Труппа памяти Г.Кариева»), в которую вошли 53 выпускника.Уже в середине того же месяца труппа начала деятельность в Оренбуpre. Она вела работу в воинских частях, школах и клубах, ставя спектакли для красноармейцев и учащихся, рабочих и сельчан, а также давая концерты и проводя беседы и диспуты на различные темы. Кроме того, три раза в неделю представления посланников Самары шли в кинотеатре «Фурор».

Зрители с одобрением встретили работы молодого коллектива, а пресса предрекала ему светлое будущее и место среди лучших татарских театральных трупп. Но летом 1921 года в Оренбурге началась эпидемия холеры, и артистов срочно отправили в Ташкент. А там. отношения с властями не сложились. В связи с этим осенью того же года труппа «Памяти Г.Кариева» распалась, и актеры разъехались в разные стороны. Наш же герой продолжил красноармейскую службу и более года участвовал в борьбе с басмачами в Средней Азии.

В это время вернувшемуся из Ташкента в Казань Тинчурину было поручено создать в городе Первый государственный показательный драматический татарский театр имени Красного Октября. Сформировать труппу ему было нетрудно, поскольку главреж нового театра, открывшегося в ноябре 1922 года, знал всех ведущих актеров, где бы они ни находились. Вызов в столицу Татарии получил и Асгат Мазитов. Здесь он проработал под руководством Карима Тинчурина два сезона, сыграв роли Зиганши («Голубая шаль» К.Тинчурина), Тахира («Тахир-Зухра» Ф.Бурнаша), Иманкула («Наемщик» Т.Гиззата – выпускника Мусульманской драматической студии в Самаре) и др.

Одновременно с этим наш земляк руководил драмкружками при советской партийной школе, Татарском коммунистическом университете (ТКУ) и школе милиции. В ТКУ действовали два кружка: русский и татарский. Первый из них быстро распался, а второй оказался устойчивее и дал ряд инсценировок, в том числе в подшефной деревне, оставив у крестьян хорошее впечатление.

Надо сказать, что набор учреждений, в которые Асгат приходил, чтобы помогать кружковцам, весьма неожиданен с учетом развернувшейся в те годы в стране дискуссии о новых формах театральной работы. На первый план вышли «левые», авангардные течения, которые претендовали на роль единственных представителей нового пролетарского искусства. Особым влиянием пользовались футуристы, которым симпатизировал даже нарком просвещения РСФСР А.В. Луначарский. Он писал: «В футуризме есть одна прекрасная черта – это молодое и смелое направление. И поскольку лучшие его представители идут навстречу коммунистической революции, постольку они легче могут стать виртуозными барабанщиками нашей красной культуры».

Казань не была в стороне от этих споров. С лета 1923 года в СМИ начались дебаты о соответствии театра новым идеологическим требованиям. Дискуссию открыла статья К.Тинчурина «Каким путем должен пойти татарский театр?». Известный драматург считал, что татарское сценическое искусство не должно изменять реалистическому методу отражения действительности, но иными должны стать темп и ритм спектаклей: сжатая композиция, сокращенное время пауз и антрактов с помощью новой сценической техники, более живая манера актерской игры.

Одним из самых заметных оппонентов Карима эфенди выступил не кто-нибудь, а его ученик Асгат Мазитов, взявший псевдоним Мазит. Он опубликовал ряд статей в прессе, в которых открыто противопоставлял старый реалистический и новый театры, став автором лозунга «Смерть старому театру!» и заявления: «Театр не должен быть местом показа того,что есть в действительности, он должен изображать новые пути изменения этой жизни». Наш земляк развернул бурную деятельность по пропаганде «левацких» взглядов на театральное искусство. Выступая против народности театра и реалистических произведений, он называл образцом революционного искусства Конструктивно-экспериментальную мастерскую современного театра (КЭМСТ), возникшую в столице ТАССР в 1923 году и занимавшуюся организацией как клубных «живых газет», так и больших постановок с использованием новых ярких форм художественной выразительности.

Мазитов предлагал организовать подобную труппу в национальном театре. А в рамках литературно-художественного объединения «Сулф» («Леф», но по-татарски), организованного в Казани 24 феврале 1924 года, под руководством нашего героя, была создана драматическая мастерская «Сулф», в которую приняли 25 студентов местных вузов. Это его действо можно рассматривать как реализацию на практике своих установок из статьи «Пора сделать первый шаг», где Асгат писал, что приверженцы новых идей обязаны готовиться к переводу старого театра на новые пути. А для этого нужно сблизиться с «левыми», имеющими свою технику, манеру игры и художественные принципы, понятные трудящемуся народу.

Уж не из-за этой ли активности Мазита его в 1924 году направили на учебу в Государственный техникум кинематографии, в котором только что появились мастерские режиссуры?! Обучение в Москве он сочетал с руководством театральным коллективом Московского губернского центрального татарского рабочего клуба имени Х.Ямашева. Этот клуб, открытый 28 августа 1924 года по инициативе подотдела нацменьшинств Московского комитета РКП(б) и местного отдела народного образования, базировался в так называемом Доме Асадуллаева. Многие годы данное здание, построенное в год начала Первой мировой войны для мусульманских школьников, выполняло роль культурного центра московских правоверных.

Так, в середине 20-х годов прошлого века в монументальном сооружении, возведенном на средства бакинского нефтепромышленника и мецената Шамси Асадуллаева и пожертвования татар, кроме упомянутого рабочего клуба, располагались мусульманские приют-интернат и детский сад, татарская школа им. Нариманова № 27, центральная библиотека тюркских народов и типография.

Что касается клуба имени революционера Ямашева, то в нем активно работали следующие художественные кружки: драматический, хоровой, изобразительного искусства, музыкальный, литературный (с 1927 года занятия в нем вел Муса Джалиль) и физкультурный, часто проходили спектакли и концерты. Действовали также научно-технический и естественнонаучный, детский и женский кружки, а еще кружки ликвидации безграмотности и политический. Клуб распространил свою деятельность по губернии, установив связь с районами и выезжая туда для показа постановок и проведения докладов и консультаций. Не случайно в печати того времени Дом Асадуллаева именовался Татарским клубом имени Ямашева или татарским Домпросом (Домом просвещения). Очевидно, Асгат обучал драмкружковцев клуба и режиссировал их спектакли.

А в это время в режиссерской мастерской Государственного института театрального искусства (ГИТИС) осваивал премудрости профессии бывший «сайяровец» Г.И. Валитов, известный в театральном мире как Газиз Айдарский. Он приехал в Москву раньше Мазитова – в 1922 году – и параллельно с учебой вел в клубе завода «Красный богатырь» драматический кружок для молодых татарских рабочих. Наряду с этим Газиз пытался реализовать свою идею создания в столице страны татарского театра и поэтому занимался поиском способной татарской молодежи в рядах тружеников и студентов творческих вузов. Среди привлеченных им соплеменников оказалось несколько впоследствии известных театральных деятелей и в том числе Асгат Мазитов. В 1924 году Айдарский организовал при московском клубе коммунальных работников любительский коллектив «Эшче» («Рабочий»), в котором он был и художественным руководителем, и главным режиссером, и актером. Своими спектаклями артисты радовали татарских зрителей Москвы и Подмосковья.

Через пару лет этот коллектив Газиза эфенди превратился в Московскую труппу татарской драмы, для работы в которой приглашались и профессиональные актеры, например, упоминавшийся Х.Уразиков. В соответствии с названием в репертуаре были пьесытатарскихдраматургов: К.Тинчурина и Н.Исанбета, А.Кутуя и С.Баттала. А в 1928 году труппа приобрела статус профессионального театра и под названием Московский центральный татарский рабочий театр обслуживала все татарское население СССР, не вошедшее в национальные автономии. В летнее время организовывались гастроли в Донбасс и Ленинград, Поволжье и Сибирь, на Урал и другие места. Со временем театр переехал в Дом Асадуллаева и находился там до своего закрытия в 1933 году.

Поскольку судьба позже сведет нашего героя с этим коллективом еще раз, мы схематично показали эволюцию детища Г.Айдарского. Но не весь путь наверх вместе с этим театром в названные годы прошел Асгат. Весной 1925 года в казанских газетах снова стали появляться его статьи с критикой реалистического театра, в которых были и не лишенные здравого смысла предложения, учтенные в той или иной степени Тинчуриным и другими режиссерами в ходе поготовки грядущих сезонов. Печатались и положительные публикации самарца – о работе Татарского театрального техникума (ТТТ), открытого в январе 1923 года. Специальные предметы в нем вели известные в столице ТАССР сторонники «левого театра». Поэтому А.Мазит и солидарные с ним люди возлагали большие надежды на учащихся этого заведения в деле перестройки театрального процесса. Сулфовцы с воодушевлением восприняли первые работы молодежи ТТТ в агитационно-плакатном стиле, видя в них ростки будущего пролетарского театра.

Не ограничившись теоретическими высказываниями и лозунгами, Мазитов летом 1925 года выступил идейным вдохновителем и одним из организаторов ультралевого коллектива «Бомба», ставившего небольшие по объему пьесы с целью «взорвать старое». Другими организаторами этого «театра на открытом воздухе» стали популярный литератор и театрал, активнейший сулфовец А.Кутуй, приехавший из Самары в начале 20-х «покорять» Казань, и учащийся упомянутого техникума Р.Ишмуратов – будущий известный татарский драматург и режиссер Р.Ишмурат, заслуженный деятель искусств ТАССР. Автором названия агитколлектива стал Кутуй.

Вот что писал об этом позже Ишмурат: «Название театру придумали в соответствии с нашими целями – «Бомба», дабы заинтересовать зрителя, устрашать нэпманов, спекулянтов, бюрократов. Это название, по-моему, впервые было произнесено Кутуем. И Асгат (Мазит – прим. Р.Ш.), и я нашли его вполне подходящим. Для совместного исполнения – парад-антре – были написаны стихи в несколько куплетов. Их тоже написал Кутуй. Мы с Асгатом, будучи режиссерами, добавили несколько слов. Первый куплет, помнится, звучал так:

Бомба! Бомба! Это бомба?
Бомба! Бомба! Это бомба?
Спекулянты, нэпманы,
Разгильдяи, летуны,
Бюрократы, носом к ветру –
Всех, всех, всех собрать до бучи,
И шарахнуть бомбой в кучу!
Бомба, бомба, бомба это!
Бах!»

Спектакли еженедельно ставились в летнем саду Эрмитаж. Инсценировки писали Кутуй, Мазитов и Ишмурат, причем последнему запомнились пьеса Мазита «Хупджамал и Гаптрахим», своя вещь – «Американский Муса» и стихи, а также интермедии Кутуя. Афиши выступлений оформлял Ф.Тагиров – член графического коллектива «Всадник», один из организаторов Сулфа. Им же были разработаны эскизы эмблемы и значка театра «Бомба».

Год спустя об этом коллективе написал журнал «Советское искусство» – орган художественного отдела Главполитпросвета. Приведем цитату о старшекурсниках Татарского театрального техникума: «…Ими создается живогазетный коллектив „Бомба“, работающий на татарском языке, оригинальным, непереводным репертуаром. Это первая живая газета, работающая на языке масс… В форме этой работы имеются следы подражаний и „Синей Блузе“, и живым газетам города, но все это стушевывается собственными, типичными татарскими формами. Эта „Бомба“, дала взрыв… Лед был сломан… Татарский театральный техникум стал базой. Выбросил свои старшие группы, прошедшие курс массовой работы, в производство, в гущу фабрик и заводов. Много пришлось выдержать борьбы, но в результате сейчас имеется несколько правильно работающих самодеятельных групп, живых журналов, ряд проведенных инсценировок в клубах и на площадях».

Но к концу десятилетия КЭМСТ и «Бомба» были лишены возможности проводить свою линию. Остепенились и многие авангардисты. Даже Р.Ишмурат называл свои поиски «своеобразным нигилизмом», но тем не менее восхищался искусством своей юности и считал, что нельзя недооценивать деятельность коллектива «Бомбы».

Ее организаторы в дальнейшем двигались своими путями. Так, герой нашей статьи стал сотрудником фотокинематографической государственной организации и кинокомпании «Советское кино» («Совкино́»), созданной летом 1924 года. На первых порах она конкурировала с другими кинопредприятиями, но через два года предприятия «Совкино», «Госкино» и «Севзапкино» были объединены в акционерное общество «Совкино», которое занималось прокатом фильмов на экранах и их производством. У общества были и территориальные отделения, например, Нижневолжское, которое открыли в 1927 году в Саратове, но где именно в «Совкино» работал Асгат нам неведомо. Иногда в публикациях о нем упоминается Астрахань, однако там отделения не было.

Зато известно, что Мазитов принимал участие в съемках фильма «Булат-Батыр» в Казани в качестве ассистента оператора. Вся середина 1927 года для кинематографистов и местных любителей кино была заполнена подготовкой первой в Татарии художественной кинокартины на национальной основе по литературному сценарию молодого партработника Агрызского района ТАССР. А.Шакирова. Для натурных съемок штурма города привлекли более 15 тысяч человек, в том числе и войска местного военного гарнизона. Кроме Казани, часть фильма снималась в районе Чистополя на Каме и на Вятке.

Картина «Булат-Батыр» (другое название – «Пугачевщина») не претендовала на глубокое исследование исторических событий и была снята в приключенческо-романтическом жанре – об отважном человеке, который во времена пугачевского движения защитил восставших против произвола и угнетения бедняков.

Общественный просмотр фильма был организован в переполненном зале казанского кинотеатра «Электра» 22 февраля 1928 года. А в другом кинотеатре столицы Татреспублики – «Чаткы» – он потом демонстрировался в течение года. «Булат-Батыр» выгодно отличается от большинства виденных нами так называемых „восточных картин“, – писала «Красная Татария». – Фильм историю и быт татар отражает правдиво, без всяких прикрас и яркой оперной бутафорности, даже без лишней романтики». Положительный отзыв кинокартина получила и от The New York Times, в котором содержалась похвала за аутентичную атмосферу, декорации и съемки.

После работы в Казани Асгат вернулся в Московскую труппу татарской драмы, где снова встретился с бывшим коллегой по обучению в Самаре Хусаином Уразиковым. Наши земляки в составе труппы провели один сезон, а потом отбыли в Астрахань, так как уволенный из Татарского государственного академического театра (ТГАТ) и ставший в 1928 году главрежем местного татарского гостеатра К.Тинчурин объявил сбор своих питомцев. При этом его не смутила былая оппозиционность Мазитова по отношению к нему.

Карим ага сумел обеспечить творческий рост собранной команды и успешные ее выступления на родном языке по 11 раз в месяц. На открытие сезона в Астрахани мастера и новички сцены играли комедию Тинчурина «Берегись, взорвется». Местный критик К.Губайдуллин в рецензии написал: «Исполнителям ролей Шакирзяна (Х.Уразиков) и Садри (А.Мазитов) удалось показать жадность, чванство, испорченность, что очень присуще татарским богачам. И не удивительно, что в ходе представления все внимание зрителей было приковано к игре этих актеров». А через несколько месяцев он же отметил в журнале «Астраханский государственный татарский театр» следующее: «Из новых сил необходимо назвать первыми выпускников Самарской студии Х.Уразикова и А. Мазитова, которые за короткое время завоевали признание зрителей».

Со временем в Казани, видимо, поняли ошибочность расставания с Тинчуриным и к началу сезона 1929-1930 годов провели в ТГАТ смену руководства. Главным режиссером стал известный уже читателю статьи З.Султанов, а пост художественного руководителя предложили К.Тинчурину. Тот вернулся в столицу ТАССР и приступил к работе, снова пригласив к сотрудничеству некоторых воспитанников. Так Хусаин и Асгат в конце десятилетия оказались в труппе ТГАТ.

Хусаин Ибрагимович не покидал этот коллектив до конца своей сценической деятельности, а Асгат Гарифович от актерской практики в ТГАТ и преподавательской деятельности в Татарском техникуме искусств (так с 1930 года стал называться ТТТ) перешел к работе директором и художественным руководителем Казанского татарского рабочего театра «Эшче» («Рабочий»). Он возник в начале 30-х годов как агитационный коллектив из театра «малых форм» при Рабочем дворце Заречья, созданного для обслуживания тружеников в цехах в так называемый «рабочий полдень». Репертуар 8-10 артистов-любителей состоял из эстрадных обозрений, «живых газет» и небольших сценок на злободневные производственные темы.

Вероятно, память о деятельности в «Бомбе» не отпускала нашего героя, согласившегося на такой переход. Но как уже много повидавший мастер сцены он к политической злободневности и плакатности постановок добавил солидный драматургический материал («Галиябану»М.Файзи, «Тахир-Зухра» Ф.Бурнаша, «Огонь» Ш.Камала, «Первое представление» Г.Камала, «Матросы из Каттаро» Ф.Вольфа), а также свои агитационные пьесы: «Гармонь расскажет», «Отважный трус», «Солнечный цех», «Неудачная карьера» и «Личный секретарь».

С 1933 года «Эшче» перешел в ведение Наркомата просвещения ТАССР и стал именоваться «Татарским государственным художественным передвижным рабочим театром», который обслуживал зрителей промышленных предприятий Казани и сельских районов Татарии. В сезоне 1933-34 годов он более полугода находился на стажировке в столице Советского Союза, где был прикреплен к МХАТУ. Вахтанговскому театру и театру Революции. Летом 1934 года волжане дважды гастролировали в Москве. Через несколько месяцев коллективу передали здание казанской Сенной мечети, закрытой в конце предыдущего десятилетия. Но под демонстрацию постановок оно не приспосабливалось.

Асгат эфенди начал принимать в труппу профессиональных актеров и режиссеров, а также выпускников техникума, в котором преподавал. Кроме того, он организовал профессиональную учебу для артистов, приглашал педагогов по сценической речи и мастерству, сам ставил некоторые спектакли.

Но у этих «передвижников» в 1933 году появился мощный конкурент в лице ТГАТовского филиала, прошедшего за последующие полвека путь от колхозно-совхозного до республиканского передвижного и, наконец, Татарского государственного театра драмы и комедии им. К.Тинчурина. В год основания этого колхозного филиала в его команде, состоявшей во многом из актеров ТГАТ, появились их коллеги из закрывшегося Московского центрального татарского рабочего театра, которые лишились своего руководителя Г.Айдарского, скончавшегося в 30 с небольшим лет от туберкулеза.

Один из приехавших «москвичей» – актер и режиссер Г.Ильясов – был назначен директором и режиссером этого филиала национального «храма Мельпомены» для обслуживания сельского зрителя. Но в 1937 году Ильясова репрессировали как «участника националистической троцкистской организации», и со следующего года с труппой занимался главный режиссер А.Мазитов, оказавшийся не у дел в связи с прекращением деятельности его передвижного рабочего театра.

При нем в репертуаре появились спектакли «Молодые сердца» Ф.Бурнаша, «Аршин мал алан» У.Гаджибекова, «В лесу» Ф.Хусни, «Гульзада» Р.Ишмурата и др. Поставил Асгат эфенди и собственные пьесы: «Любимые» и «Те же люди». Актеры, не чураясь никакой работы, становились и костюмерами, и бутафорами, и рабочими сцены. До очередного места выступления они добирались на телегах или в санях, но бывали и пешие переходы с реквизитом. Часто приходилось играть спектакли на сельских площадях, а иногда и в поле.

Несмотря на кочевую жизнь по территории ТАССР и тяжелые условия существования, театр выполнял свою миссию просвещения и воспитания зрителя. В 1938 году он был реорганизован в Колхозно-совхозный театр №6 с базой пребывания в селе Балтаси, а с декабря 1939-го – в г. Арске. Однако актеры по-прежнему вели жизнь «на колесах».

В этом коллективе начались и семейные будни нашего героя. Чуть раньше его в труппе появилась выпускница Татарского техникума искусств Вера Минкина. Бойкая уроженка семьи крещеных татар, впервые увидев нового руководителя Мазитова, пошутила: «Вот мой будущий муж». Но оказалось, что в этой шутке содержалась только правда. В 1940 году Асгат и Вера расписались, причем жена, будучи моложе супруга на 18 лет, называла его Мазит абый. Вскоре у них родились сын Марсель и дочь Диляра.  

С началом Великой Отечественной войны подавляющая часть мужского состава труппы ушла на фронт, и основная сценическая нагрузка легла на плечи женского персонала. Руководитель коллектива Асгат Мазитов вспоминал: «Актеры театра выполняли, одновременно с творческими делами, и роль агитатора, и пропагандиста. Каждый спектакль начинался с того, что тот или иной актер, зачастую это был С.Сагитов, он читал перед зрителями сводку с фронта и по карте, висящей рядом, показывал продвижение наших войск. В годы войны мы ставили пьесы, созвучные повестке: «Таинственный клад» Т.Гиззата, «Возвращение» Р.Ишмуратова, «Семья патриотов» Г.Насыйри. Многие мужские роли исполнялись женщинами». Добавим, что артисты часто выступали и на призывных пунктах, на вокзалах, а также в казанских госпиталях.

Во вторую военную осень театр №6 переместился в Буинск и был переименован в Буинский городской драматический татарский театр. На премьеру спектакля «Возращение», показанного жителям деревни Большие Ширданы в ноябре того же года, прибыл упомянутый уже не раз Р.Ишмурат. Риза эфенди оставил запись об этом представлении: «В зале собрались женщины, подростки, старики и старушки. В первом ряду расположились раненные солдаты, приехавшие на поправку здоровья домой. Зал принимает спектакль с удивительным волнением. Это волнение с необычайной силой передалось и артистам, и сидящему в зале автору, то есть мне. Это был прекрасный образец, показывающий, как в результате воздействия игры артистов на зрителя, возникает волшебное действо, демонстрирующее силу воздействия искусства театра».

В октябре 1944 года команду Мазитова за творческие успехи перевели в Казань и переименовали в Татарский государственный республиканский передвижной театр. Столица автономной республики встретила артистов не очень гостеприимно. Свободные театральные помещения отсутствовали, и труппу разместили на кухне коммунальной квартиры, находившейся в бывшей гостинице «Булгар». Потом артистов переселили в знакомое некоторым из них по 30-м годам здание Сенной мечети.

Несмотря на новые трудности Асгат Гарифович держал коллектив в рабочем состоянии и, стараясь обновить репертуар, взял курс на классику. Уже в 1944 году он поставил спектакль по пьесе А.Н. Островского «Свои люди – сочтемся», а через два года предложил вниманию зрителей постановку по другой пьесе известного драматурга – «Бедность не порок». На этом творческий процесс талантливого, неугомонного и удивительно человечного руководителя-режиссераоборвался, так как 24 июля 1946 года он трагически скончался.

Некая инфорация об этом печальном событии содержится в одном из ответов Диляры Асгатовны на вопросы журналиста газеты «Шахри Казань», заданные осенью 2016 года. Вот что сказала дочь нашего героя: «Папа каждый летний день ходил с Марселем купаться. Но один раз он пошел поплавать один и домой не вернулся. Злые людишки оборвали его жизнь».

Так Вера Егоровна в неполные 28 лет стала вдовой с двумя маленькими детьми, тяжело больной мамой и младшими сестренками. Но она выдержала все и выросла в одну из звезд ТГАТ имени Г.Камала, с которым была неразрывно связана с 1952 по 2004 год. Народную артистку РСФСР и Татарской АССР, сыгравшую 150 ролей, называли «солнечной актрисой», потому что все ее персонажи были влюблены в жизнь, и как следствие – мажорность, оптимистичность преобладали даже при раскрытии Верой апа драматических образов. В Камаловском театре она – первая и единственная, кто в 85 лет продолжал играть, танцевать и петь на сцене.

Вера ханум никогда не забывала уроки и советы своего покойного мужа-режиссера. Он, между прочим, и с того света как бы помогал ей. Однажды актриса возвращалась после спектакля домой, но неожиданно дорогу ей преградили двое грабителей. Испугавшись, она сумела лишь произнести несколько коротких фраз: «Отпустите, пожалуйста. Меня ждут двое детишек. А муж умер. Он работал режиссером театра. Асгатом Мазитовым звали». Услышав фамилию, молодые люди немного смутились и изрекли: «Так это Мазитов был мужем?! Он нам в свое время помог, а мы ему даже спасибо не успели сказать». И после этого проводили взволнованную вдову до ее дома.

Спустя годы Минкина рассказала сыну и дочери об этой встрече в сумерках. Своих деток она вырастила достойными людьми. Марсель после окончания авиационного института многие годы работал директором профессионально-технического училища. А Диляра, став кандидатом педагогических наук и доцентом, трудилась в казанских вузах и одно время заведовала кафедрой методики преподавания иностранных языков в университете.

Мир искусства не привлек ни детей, ни внуков-правнуков Асгата эфенди и его супруги, хотя правнучка Вера Мазитова снималась с прабабушкой Верой Минкиной в художественном фильме «Ришад – внук Зифы», выпущенном Центральной студией детских и юношеских фильмов имени М.Горького в начале 80-х годов. Но, может быть, талант Асгата Гарифовича и Веры Егоровны проявит себя в праправнучке Натали. По крайней мере, когда она была гимназисткой в Германии и посещала драмкружок, то ее пригласили художником в молодежный театр и предложили сыграть роли в нескольких спектаклях. Однако это данные восьмилетней давности.

Соратник нашего героя по «Бомбе» Р.Ишмурат, ставший со временем автором более 30 пьес, в книге своих воспоминаний написал: «…нет другого такого искусства, которое по степени воздействия на человеческую душу, сознание, могло бы сравниться с театром. Театр потрясает душу, заставляет смеяться и плакать, пробуждает мысль. Ни одно другое искусство не может за короткий отрезок времени рассказать о человеческой судьбе с такой полнотой и силой эмоционального воздействия».

Это прекрасно понимал и незаурядный мастер «Мазит абый», стремившийся не оставлять ни пылинки на душах зрителей. Отсюда, думается, и произрастало его стремление в авангардное искусство, от которого пришлось постепенно отойти. Но Асгат Гарифович, как опытный актер и режиссер, нашел себя и в реалистическом театре 40-х годов.

Рашид ШАКИРОВ.

 Журнал «Самарские татары», № 1(42), 2024 года.

 

Просмотров: 616