«Красным пашой» стал краском у Красного моря

К.А. Хакимов_3До сих пор отечественный МИД считает его ключевой фигурой дипломатии России на Ближнем Востоке. Именно так оценивал К.А. Хакимова «патриарх» внешней политики страны Е.М. Примаков, хотя Карима Абдрауфовича давно уже нет на этом свете. Жизнь первого генерального консула СССР в Саудовской Аравии и полномочного представителя в Йемене оборвалась 80 лет назад – 10 января 1938 года – на расстрельном полигоне «Коммунарка», действовавшем под Москвой. Пройдет чуть меньше двух десятилетий, и решением военной коллегии Верховного Суда СССР «красный паша» (так называли Хакимова арабы) будет полностью реабилитирован.

Началась его дипломатическая карьера осенью 1920 года, когда полномочный представитель РСФСР в Бухарской Народной Советской Республике (БНСР) В.В. Куйбышев, знавший Хакимова по Туркестанскому фронту, сделал нашего соплеменника своим заместителем, поскольку успел убедиться в его деловых качествах, политической зрелости и умении находить общий язык с людьми. Когда в конце того же года Куйбышева отозвали в Москву, то он порекомендовал на место полпреда Карима эфенди.

Упомянутым его способностям нашлось много работы, так как правительство БНСР имело широкий спектр политических взглядов, что приводило к разногласиям по вопросу отношений с Советской Россией. Представителя РСФСР нацелили на преодоление данных трений и обеспечение тесного союза Бухары и Москвы. Реализуя эту установку, Хакимов показал себя тонким дипломатом, который ориентировался в многонациональной среде и преодолевал дополнительные трудности, возникшие из-за того, что местные элиты увидели в «приезжих» татарах конкурентов в деле влияния на бухарцев. С середины декабря позиции полпреда, ставшего двумя месяцами ранее секретарем Временного ЦК Бухарской компартии, были усилены должностью уполномоченного Реввоенсовета Туркфронта по Восточной Бухаре – для воздействия на военный назират (министерство) БНСР.

Благодаря усилиям Карима эфенди и его коллег 4 марта 1921 года Россия и БНСР заключили договор о дружбе и взаимопомощи. Правда некоторые высшие руководители Бухарской республики, не желавшие сближение с Москвой, перешли на сторону басмачей.

Помимо выстраивания отношений с руководством этой республики Хакимов пытался заинтересовать торговлей с РСФСР местных купцов, ориентированных на другие рынки. Еще он участвовал в переговорах с иностранными делегациями, организовывал подавление повстанческих отрядов.

Отметим также, что в тот период К.Хакимов стал сотрудником советской разведки, продолжив эту службу в годы дипломатической работы в других точках планеты. И первой из них стал персидский город Мешхед – столица провинции Хорасан и второй по величине город страны. Дело в том, что благодаря очередной рекомендации Куйбышева Карим эфенди перешел в конце 1921 года в распоряжение Народного комиссариата по иностранным делам (НКИД) и отправился в Персию в качестве генерального консула РСФСР.

Давним отношениям этой страны с Россией были присущи частые военные конфликты, дораставшие порой до русско-персидских войн. Напряженность контактов имела место и после появления РСФСР. Так, летом 1919 года Советское правительство направило в Персию дипмиссию, которую по прибытии арестовали, а ее главу убили. Следующей весной красноармейская флотилия высадила десант в персидском порту Энзели, и вскоре началась всесторонняя поддержка местных повстанцев, объявивших о победе в провинции Гилян советской республики.

Персидская Красная армия начала наступление на Тегеран. Однако Персидская казачья дивизия остановила повстанцев в августе-сентябре 1920 года и вернула захваченный ими центр Гиляна город Решт.

В этой дивизии служил и полковник Реза-хан Пехлеви, который в феврале 1921 года сверг правительство, а весной стал военным министром. Новый режим разорвал договор с Великобританией, намеревавшейся взять под полный контроль Персию, и в противовес этому пошел на подписание договора с РСФСР, добившись вывода ее войск с севера Персии, отмены долгов и прежних соглашений. Осенью того же года Реза-хан направил войска в Гилян и подавил остатки повстанческого движения, пользовавшегося поддержкой Советской России.

Вот в такое время в Персию прибыл консул Хакимов. Задачи, стоящие перед ним, были сложными – установить контакт с различными политическими группами, поддержать местных революционеров и наладить взаимовыгодные отношения с южным соседом в условиях противодействия этому британской дипломатии.

Карим эфенди смог наладить связь с недовольным большевиками Реза-ханом и найти подходы к его окружению, используя разные возможности, в том числе, и мусульманский фактор. Ему удалось сохранить присутствие РСФСР в Персии и даже продолжить некоторые экономические проекты. Много сил пришлось вложить в преодоление бойкота советских товаров в Персии, который умело срежиссировали англичане.

Наблюдавшие за русским дипломатом британцы уже в декабре 1921 года высказали такие предположения по Хакимову: «Судя по политике, он показался учеником Ленина, то есть не прочь привлечь внимание иностранного капитала на поддержку восстановления России… Вполне возможно, что учреждение генконсульства в Хорасане будет сильно служить для воссоздания влияния России на севере Ирана, главным образом через торговлю… Нельзя не полагать, что, назначив мусульманина на пост генконсула, советское государство стремится к сближению с персидским пролетариатом».

А вот слова об этом же самого Хакимова: «Видел, в каком недоумении были британцы. Коммунист должен налаживать отношения с местным пролетариатом, но вместо этого мы общались с местными купцами и монархической элитой, убеждая их встать на нашу сторону. Впрочем, в Иране (до 1935 года страна называлась Персией. – Прим. Р.Ш.) это сработало: страну обложили запретительными договорами со всех сторон, торговля с Советским Союзом была спасительной ниточкой для Ирана…»

Сотрудничество с иранскими купцами позволило обеспечить поставки продуктов голодавшему Волго-Уральскому региону. «У нас ничего не было, –напишет впоследствии российский генконсул, – но мне удалось убедить людей, что эмбарго на вывоз иранской продукции необходимо снять. На встрече мы вспоминали отрывки из Корана, которые иллюстрировали нашу ситуацию, такой способ взаимодействия очень помог в переговорах…»

Продолжал Карим эфенди и разведывательную деятельность. Помимо контактов с агентами из центра он оказывал помощь бывшим российским подданным, поощряя их возвращение в РСФСР. Видимо, имел он отношение и к развитию сети информаторов из числа местных жителей и иностранцев. Город Мешхед в этом плане предоставлял немалые возможности, так как здесь находится мавзолей одного из самых почитаемых шиитских святых – имама Резы, который посещало огромное количество паломников.

Японский профессор Н.Наганава упоминает любопытную встречу Хакимова и Заки Валидова, состоявшуюся в марте 1923 года в Мешхеде. То есть снова пересеклись пути революционеров, один из которых стал дипломатом своей страны, а второй, разуверившись в большевистской революции и басмачестве, покинул родину и находился на пути в Кабул.

Дальше цитируем ученого: «Что ты делаешь в Персии?» – спросил Хакимов. «Я продолжаю свою работу как историк», – ответил Валидов. Видимо, Хакимов за Валидовым внимательно следил, чтобы последний не связался с англичанами». Пройдет более четырех десятилетий, и в своих «Воспоминаниях» Валидов, ставший профессором Стамбульского университета и почетным членом многих академий, напишет: «Советским консулом в Мешхеде был татарин Карим Хакимов. Я хорошо знал его и его жену Хадичу еще по годам нашей борьбы в России и не ждал от них ничего хорошего».

А Хакимов через два месяца после их диалога был назначен генеральным консулом СССР в упоминавшемся уже Реште – крупном торговом узле. Здесь он был столь же предприимчив и активен. Карим эфенди сумел и в этом городе наладить контакты с властями и продолжить линию на противостояние английской дипломатии. Также он работал в смешанной Советско-Персидской пограничной комиссии и высказывался в поддержку объединительной политики Реза-хана, ставшего осенью 1923 года премьер-министром. Сотрудники нашего консульства отмечали, что мусульманство Хакимова, его верность Корану и стремление познать традиции персидского народа дали положительный результат. Представители местного населения, порой часами общаясь с ним на родном языке, воспринимая Карима эфенди как друга, а не иностранца.

Нарком Г.Чичерин так отзывался о нем: «Хакимов является одним из тех работников, которые смогли наладить дипломатическую службу в Иране в сложный для нас период времени».

В январе 1924 года дипломата отозвали на родину и весной сообщили о новом назначении. На его персоне остановились после рассмотрения трех кандидатур, и этому, видимо, опять поспособствовало мнение В.В. Куйбышева, бывшего тогда председателем ЦКК РКП (б) и наркомом РКИ СССР. В ноябре 1923 года он получил запрос по поводу Хакимова и ответил, что знает его по совместной работе в Туркестане и считает добросовестным членом партии, который из работников-мусульман был наиболее коммунистически выдержанным и чуждым к националистическим уклонам. Так К.Хакимов стал первым генеральным консулом СССР в Королевстве Хиджаз.

Эта провинция на западе Аравийского полуострова, где расположены священные города ислама Мекка и Медина, лишь в 1916 году стала независимым государством благодаря восстанию местных племен и заинтересованности Великобритании. А шериф Мекки Хусейн ибн Али, принявший титул короля Хиджаза, искал пути ослабления влияния англичан на дела королевства и надеялся, что сможет добиться этого с помощью Советского Союза.

Что касается последнего, то открытие своей миссии в Хиджазе было частью курса руководства СССР на завоевание признания в странах Арабского Востока и оказание поддержки национально-освободительному движению, которое набирало ход после первой мировой войны.
К тому же, как писал глава НКИД Г.В. Чичерин, «Наш консул в Джидде (главный город Хиджаза и крупнейший порт. – Прим Р.Ш.) будет в самом центре мусульманского мира, ибо все паломники там проходят, и таким образом очень многие совершающиеся в мусульманстве политические движения, которые теперь от нас ускользают, будут происходить перед глазами нашего консула».

В июле 1924 года Хакимов вместе с семьей и сотрудниками генконсульства, выполнявшего также функции дипломатического агентства, прибыл в Джидду, где в то время находились иностранные миссии. Как мусульманину ему дозволили вручить верительные грамоты королю Хиджаза в самой Мекке.

Карим эфенди, в течение полугода изучавший арабский язык в Москве, продолжил в Хиджазе практику «погружения» в новую языковую среду и культуру, активно общаясь с простыми людьми и окружением короля, осваивая местные обычаи. Дипкорпус был в восхищении от советского консула, который хорошо говорил по-арабски, знал Коран и неоднократно появлялся на приемах в национальной арабской одежде. Он смог завоевать доверие местных властей и многих дипломатов, а также наладить взаимосвязь с самим Хусейном. Король лично нанес визит Хакимову и полтора часа разговаривал с ним.

Вот что генконсул напишет впоследствии о тех днях: «Все тогда «испортил» эмир Эр-Рияда (столица эмирата Неджд. – Прим. Р.Ш.) Абдель Азиз ибн Сауд. Не прошло и пары месяцев с момента установления с Хиджазом дипотношений, как Абдель Азиз объявил королевству Хусейна джихад… Мне удалось установить связи с местной элитой для подготовки почвы для практически любого исхода противостояния Хиджаза и Неджда. Не в последнюю очередь благодаря сильнейшему корпусу дипломатических работников, оказавшихся у меня в подчинении».

Итак, в сентябре 1924 года Ибн Сауд начал войну с Хиджазом с целью объединения большей части Аравии под своей властью. 5 декабря его войска вступили в Мекку, а в феврале следующего года осадили Джидду. Положение советского консула, аккредитованного в этом городе, стало затруднительным. Это понимал и нарком Чичерин. В своей инструкции, направленной Хакимову 17 марта 1925 года, он писал: «В близких, кажется, к развязке хиджазских событиях нам нужно, прежде всего, строить нашу тактику так, чтобы сохранить наше агентство и генконсульство в «святой земле».

Стремясь выполнить указание главы НКИД, Карим эфенди стал искать повод для личной встречи с Ибн Саудом и нашел один вариант. Он пишет весной ему письмо: «Его Величество Великий Султан Абдель Азиз ибн Абдуррахман Ибн Сауд! Имею честь известить Ваше Величество о нашем намерении съездить в Мекку в будущую пятницу для выполнения умры в этом священном месяце. Наше отправление из Джидды состоится утром в пятницу на собственном автомобиле. Просим Ваше Величество дать соответствующим властям приказ об облегчении нашей поездки до Мекки». (Как известно, умру называют еще «малым хаджем», поскольку такое паломничество мусульман предполагает меньшее количество ритуальных действий, а его осуществление дозволяется в любое время года).

На умру Карим эфенди выехал вместе с генконсулами Голландии и Персии (в других источниках – с вице-консулами), которые также были мусульманами. По словам И.А. Мелихова, посла РФ в Королевстве Саудовская Аравия (КСА) в 1996-2000 гг., правитель Неджда встретил их в своем лагере, выделил каждому отдельную палатку и предложил отправиться в Мекку следующим утром на верблюдах.

Вот эмоции нашего генконсула по прошествии времени: «Немного наглости – и я оказался в самом центре политических страстей региона. Во время умры там собрался весь высший свет мусульманского мира. Позже, в подтверждение добрых намерений, Абдель Азиз раньше других послов принял меня в своей резиденции, что опять совсем не понравилось Лондону».

Неясно одно – почему султан после письма Хакимова о «малом хадже» встретился с ним и принял его посредничество в налаживании переговоров между воевавшими сторонами под Джиддой. В своей статье «Гибель «Красного паши»» другой российский посол в КСА О.Б. Озеров (в 2010-2017 гг.), полагает, что «сработали» личностные качества К.Хакимова, сумевшего подружиться с Джоном Филби, который знал эмира Неджда еще с 1917 года. Позднее выпускник Кембриджа оставил службу британской короне и вернулся в Аравию, а Ибн Сауд, ценивший знания и честность этого востоковеда, оставил его при себе советником.

«Как конкретно Хакимов вышел на Филби, – пишет посол, – история умалчивает. Думается, что они просто приглянулись друг другу – оба интересно и независимо мыслящие, питающие симпатии к арабскому и исламскому миру. Факт состоит в том, что Филби убедил Ибн Сауда принять Хакимова в качестве человека, который хочет помочь отстаивать право на паломничество мусульман из СССР (15 тыс. человек). Проблема на тот момент состояла в том, что англичане их не пускали через проливы, опасаясь усиления русского присутствия. При личной встрече Хакимов попросил Абдельазиза ибн Сауда помочь в организации хаджа».

6 декабря 1925 года саудиты заняли Медину, а 23 декабря – Джидду. Через два месяца Ибн Сауд принял титул «короля Хиджаза, султана Неджда и присоединенных областей», основав государство, которое в январе 1927 года стало именоваться Королевством Хиджаз, Неджд и присоединенные области, а с сентября 1932 года – Королевством Саудовская Аравия.

Необходимо было налаживать контакт с новым королем, и Хакимов сделал еще один ход. 16 февраля 1926 года он, облачившись в одежду бедуинов, сел за руль автомобиля с советским флажком на капоте и выехал в лагерь Ибн Сауда. Рискуя жизнью, консул под обстрелом миновал было пустыню, но одна из пуль попала в мотор и остановила легковушку. Карим эфенди спрятался под ней и, оценив ситуацию, …запел. Сначала он исполнил «Варшавянку», потом другие революционные песни. Вряд ли кто-то из бедуинов знал сей репертуар, но консул надеялся на другое – на то, что узнают голос исполнителя, любившего петь и не забывавшего своего увлечения в Аравии. Расчет оказался верным, и вскоре Хакимов лично вручил королю ноту, в которой сообщил, что правительство СССР признает его в новом титуле и считает себя в состоянии нормальных дипломатических отношений.

Тот благосклонно отнесся к посланию Москвы и в ответной ноте выразил «полную готовность к отношениям с правительством СССР и его гражданами, какие присущи дружественным державам». То есть Советский Союз первым признал нового короля Аравии. Отметим, что Великобритания, Нидерланды, Турция и Франция установили дипотношения с Недждом лишь в следующем месяце.

Так начался новый этап в работе К.Хакимова на Аравийском полуострове, связанный с участием в становлении государства саудидов. В процессе деятельности на этом поприще он завоевал уважение королевской семьи и даже стал личным другом главы-основателя правящей ныне династии, а также пользовался авторитетом среди населения. Только советское консульство принимало простых жителей в праздничные дни своего календаря и угощало их пловом, лепешками, чаем. Карима эфенди начали называть «красным пашой».

Ему удалось добиться доступа советских товаров на местный рынок, организовать пароходное сообщение с Одессой. На Аравийский полуостров в 1927 году пришли три морских каравана с мукой и сахаром, текстилем и самоварами, а еще с керосином и бензином (тогда о запасах нефти в королевстве было неизвестно). Не обошлось первоначально без очередного бойкота товаров из СССР, организованного англичанами руками губернатора Джидды.

Британская «Таймс» писала: «… генеральный консул Карим Хакимов отличается особенной ловкостью. Он вступил в сношения с недовольными элементами в целом ряде магометанских стран, и деятельность его распространяется не только на бассейн Красного моря… По его совету были организованы пароходные рейсы для паломников в Джидду. Каждый год «плавучие советские выставки» в Красном море и Персидском заливе рекламируют достижения советской государственной промышленности».

Наряду с развитием торгово-экономических отношений между СССР и королевством Карим эфенди приложил руку и к признанию претензий Ибн Сауда на лидерство в мусульманском мире как Хранителя двух благородных святынь ислама – Мекки и Медины. По инициативе генконсула в июне 1926 года в Мекку для участия во Всемирном мусульманском конгрессе прибыла советская делегация, которую возглавлял уроженец Самарской губернии, востоковед, председатель Центрального духовного объединения мусульман Внутренней России и Сибири муфтий Р.Ф. Фахретдинов.

В качестве сопредседателя этого форума он вел некоторые заседания конгресса, признанного мусульманами мира и оказавшего влияние на дальнейшие события в отличие от аналогичного конгресса, который созвали месяцем ранее в Каире под патронажем Британии. Но мероприятие в Египте не получило статус официального из-за отсутствия кворума. Ибн Сауд, довольный ходом мекканского форума, выразил благодарность Хакимову в виде приглашения совершить совместный хадж, что считалось высшим знаком уважения к нему.

Некоторые просьбы Москвы, адресованные генконсулу в Джидде, позволяют говорить о том, что на Аравийском полуострове он занимался и разведывательной деятельностью. В Хиджаз вместе с ним прибыл его секретарь М.М. Аксельрод, которому было поручено заниматься агентурной работой под крышей консульства. Аксельрод с этой задачей справился успешно – советские агенты были даже в английском представительстве.

Первая командировка Карима эфенди в Джидду продлилась в общей сложности четыре года. Знойный город с температурой +45 градусов по Цельсию в тени стал серьезным испытанием для советских сотрудников. Генконсул писал о первых днях пребывания здесь: «Кажется, мы, отбыв наказание по 10-15 дней малярии, немного передохнули, а что будет дальше – аллах ведает!». А дальше Хакимов познает тяготы тропической дизентерии и душевную трагедию, поскольку в конце 1925 года, тяжело заболев, скончается его малолетний первенец Шамиль.
В сентябре 1928-го в этот город на смену Кариму Абдрауфовичу прибыл новый дипагент и генконсул СССР Назир Тюрякулов. А нашего героя отправили в Йемен для налаживания торговых связей и контактов с руководством еще одной арабской страны. На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) от 9 мая 1929 года было принято предложение НКИД утвердить его генеральным представителем СССР (генеральным уполномоченным Ближвосгосторга) в Йеменском королевстве.

Но Хакимов стал и полномочным представителем своей страны, хотя политические отношения не были оформлены официально. В Москве полагали, что он сможет укрепить позиции СССР в Йемене и помирить йеменского короля имама Яхья с Ибн Саудом, стимулируя заодно их ориентацию на Советский Союз.

В июне 1929 года советский представитель в сопровождении семьи и членов миссии прибыл в г. Ходейду – крупнейший порт Йемена, в связи с чем был дан прием, на котором присутствовала политическая и коммерческая элита города. Сохранившееся описание этого мероприятия содержит такие строчки: «Во время приема К.А. Хакимов удивил всех знанием иностранных языков: он прекрасно говорил на арабском, турецком, персидском и французском языках, свободно переходя с одного на другой. Вежливый, тактичный, сочетая юмор с деловым разговором, полномочный представитель СССР манерой держаться способствовал возникновению симпатий к советскому государству и советским людям».

Да, держаться он умел, но еще лучше Карим Абдрауфович умел работать и преодолевать трудности. А их, как всегда хватало, к примеру, отсутствие быстрой связи с Москвой. Почта тогда шла по три-четыре месяца. И все-таки Хакимову удалось сделать многое для укрепления дружбы Йемена с СССР. После его встреч с имамом Яхьей наладились торговые отношения, и советские товары стали находить в королевстве хороший сбыт. Генпред писал на Родину о судьбе первой партии поставок следующее: удалось продать тысячу ящиков керосина, 700 мешков сахара, 40 ящиков мыла.

Особенно перспективной советской продукцией для Йемена был керосин. К началу 1933 года он покрывал 70% потребности местного рынка. А в Советский Союз пошли продукты животноводства и мелкий рогатый скот. «Произвел закупку двух тысяч лошадей для нужд армии, – сообщает в НКИД Карим эфенди. – Постараюсь организовать их безопасную отправку в СССР с ближайшим пароходом». Позже благодаря его усилиям покупателями советских товаров помимо Йемена и КСА стали Эритрея, Абиссиния и Судан.

Наш дипломат вел и общественную работу, в частности, занимался организацией медицинской помощи населению. Ему удалось добиться открытия больницы в Ходейде и медпункта в Сане – столице Йеменского королевства. По просьбе Карима эфенди были присланы женщины-врачи, так как мусульманские обычаи не разрешали арабкам становиться пациентками медиков-мужчин. Весть о советских докторшах, лечивших бесплатно, разнеслась по королевству, и вскоре они вынуждены были принимать по 50 человек в день да еще навещать больных на дому.

Однажды Хакимов помог добраться до Мекки йеменским паломникам, которые планировали прибыть туда на итальянском пароходе. Но их согласились пустить только на палубу, и возмущенный таким сервисом губернатор Ходейды запретил землякам ехать в Мекку на судах западных держав. Тогда генеральный уполномоченный Ближвосгосторга вызвал советский пароход, и паломников увезли в каютах.

Летом 1929 года Карим эфенди принял участие в обеспечении работы киноэкспедиции, присланной в Йемен для подготовки документальной картины о жизни и борьбе за независимость арабского государства. Результатом труда экспедиции, возглавлявшейся режиссером В.А. Шнейдеровым, который тридцать лет спустя начнет вести легендарную телепередачу «Клуб кинопутешествий», стало появление пяти фильмов о королевстве.

В ходе экспедиции произошел интересный эпизод. Губернатор области Тихамы принц Сейфуль-Ислам Мухаммед (сын короля Йемена), предположив, что его гости являются и квалифицированными инженерами, обратился к ним с просьбой… электрифицировать свой дворец в Ходейде.

Вот что по поводу сей просьбы напишет Хакимов: «Считая выполнение этой работы задачей большой политической важности в связи с своеобразной политической ситуацией Йемена, я обратился с предложением к т. Шнейдерову… о выполнении указанной работы в свободное от их прямых обязанностей по съемке время». А теперь слово режиссеру: «Начинаем работать… В аптеках был конфискован весь запас лейкопластыря. Он заменяет отсутствующую изоляционную ленту. В гареме принцессы и рабыни обматывают шелком из своего рукоделия большие гвозди, которые будут выполнять роль изоляторов. Весь дворец работает… От нас ничего не прячут, кроме, конечно, жен…».

Наконец дело закончено, и экспедиция уехала на съемки. Вернувшись в Ходейду, киноработники узнали, что принц выписал более мощную электроустановку и снова обратился с просьбой о выполнении работ, мотивируя это тем, что инженерам других национальностей, кроме русской, он не доверяет.

Карим эфенди опять попросил уважить сына короля, и Шнейдеров с оператором И.М. Толчаном справились с заданием, получив за это высочайшее разрешение беспрепятственно передвигаться по всей стране, а также солидную охрану на время экспедиции.

И еще один штрих в «электроэпопее». По словам Абдрахмана Султанова, находившегося тогда в Йемене на студенческой практике, «После отъезда киноработников что-то заело в моторе, и прекратилась работа единственной тогда в Йемене электростанции… Принц Мухаммед по-дружески обратился за помощью к Карим бею, как они его звали, прислать специалиста из советской миссии. Карим абзы сам поехал во дворец, осмотрел мотор, обнаружил и устранил дефект… ».

Упомянутый студент Московского института востоковедения оставил и другие воспоминания о Хакимове: «Всякий, кто знал его по работе, кто сталкивался с ним в обыденной жизни, любили его за простоту и искренность, принципиальность и трудолюбие. Он любил работать, был требовательным к себе, неутомимым и не перепоручал другим то, что мог сделать сам. А сам он умел делать все: будучи полпредом в Саудовской Аравии, он изучил французский и арабские языки, а в Йемене сам преподавал их своим сослуживцам-подчиненным. На машинке он печатал сам, управлял автомобилем и мотоциклом…».

В Сане Карим эфенди по вечерам брал скрипку, и звуки приятных мелодий разносились по городу. Двери трехэтажного дома представительства Ближвосгосторга были открыты не только для торговцев, но и для исламских богословов и священнослужителей, интеллигенции. Йеменцев принимали на втором этаже, где за чашечкой кофе или чая велись неторопливые беседы с гостями на расстеленном ковре. А на приемы в честь годовщин Октябрьской революции в России Хакимов приглашал по 700-900 человек.

Разносторонняя публичная деятельность полпреда сделала его популярным на Ближнем Востоке. А, кроме того, была и невидимая работа по линии иностранного отдела ОГПУ. «Начало 30-х стало настоящим расцветом нашей дипломатии, – констатировал Карим Абдрауфович. – Исправно работали разведывательные ячейки, мы с Моисеем Аксельродом, руководителем Арабского отделения ИНО ОГПУ СССР, первоклассным оперативным работником, позволяли себе развивать и вербовать из местных арабов агентурную сеть, которая распространялась от Египта до Йемена…».

Долгие годы напряженного труда и жаркий климат подорвали здоровье дипломата. В январе 1932 года вместе с женой и дочерью он выехал в Москву. НКИД поспособствовал тому, чтобы К.Хакимов смог учиться в Институте красной профессуры мирового хозяйства и мировой политики. К занятиям он приступил ближайшей осенью и был очень доволен возможностью в течение трех лет пополнять багаж знаний.

В институтский период Карим эфенди смог побывать в местах детства и юности: в Башкирии и Оренбуржье. Он пообщался с родными и знакомыми, поиграл на мандолине и домре, попел известные с молодости татарские и башкирские песни.

Довелось Кариму Абдрауфовичу в те годы быть и принимающим гостей, да каких! В мае 1932 года в СССР прибыла с визитом правительственная делегация Хиджаза, Неджда и присоединенных областей во главе с сыном короля эмиром Фейсалом, который исполнял обязанности министра иностранных дел. Он совершил вояж по Европе в надежде получить кредиты, поскольку Великая депрессия докатились и до Аравии. Но эмиру было отказано, и тогда он отправился в Москву, потребовав, чтобы на советской земле с ним всегда был рядом К.Хакимов.

В сопровождении «красного паши» эмира Фейсала в Кремле принял М.И. Калинин. Встреча прошла в дружественной обстановке, однако экономическую помощь саудовцы не получили, поскольку СССР был занят индустриализацией, что требовало больших вложений. А принц просил один миллион фунтов стерлингов сроком на 10 лет и на льготных условиях. Вместо этого советское руководство предложило эаключить долгосрочный договор о дружбе и торговых связях, но наследник монарха не был готов к разговору об этом.

Принц вернулся на родину, сохранив добрые чувства к Хакимову. А тот в 1936 году снова прибыл на полуостров, поскольку Москва в январе отозвала Тюрякулова, в период работы которого в королевстве статус советского генконсула был повышен до чрезвычайного и полномочного посланника.

Ново-старый полпред, то ли успевший окончить институт, то ли нет (в публикациях указываются оба варианта), был тепло встречен при дворе короля, и отношения между СССР и КСА вроде бы сдвинулись с мертвой точки. Количество ввезенных в королевство советских товаров в 1936 году выросло более чем на треть по сравнению с предшествующим годом. Чтобы этот процесс шел успешнее, Карим эфенди лично встречался с королем Абдул Азизом. Его авторитет при дворе монарха, энергичность и общительность способствовали не только оживлению торговли, но и возобновлению политического диалога.

Перспективы отношений выглядели весьма радужно, однако политические репрессии 30-х годов в Советском Союзе коснулись и героя нашей статьи. Карим Абдрауфович был отозван на родину в начале сентября 1937 года. Вот реакция его на это известие: «Меня отзывают в Москву, и я уже знаю, что ждет меня там, но от предначертанного Аллахом отказываться не собираюсь…». В конце осени дипломата арестуют и, обвинив по ложному доносу в шпионаже и участии в контрреволюционной организации, расстреляют в подмосковном Бутово. Там же и похоронят в общей могиле.

Супруга Хакимова, татарка Хадича Гайнетдиновна, тоже была репрессирована и отбыла восемь лет заключения в КАРЛАГе. Их дочь Флору, родившуюся в период первой поездки Хакимовых в Аравию, определили в детский дом, и неизвестно, как бы сложилась ее судьба, если бы не родственники. Заплатив деньги за то, чтобы в журнале детдома появилась запись о смерти девочки от болезни, они увезли ее и опекали, передавая из семьи в семью. А сестру Карима эфенди Магнию вскоре после ареста «красного паши» исключили из рядов ВКП(б), однако позже восстановили. Не пострадал, вроде бы, только его брат Халик, ставший со временем доктором технических наук. Возможно, это связано с тем, что с каких-то пор он сменил отчество на «Раупович».

Казнь большого друга мусульман произвела гнетущее впечатление на правящую династию в Саудовской Аравии. Посему Ибн Сауд прервал отношения с Советским Союзом, и лишь в сентябре 1990 года эти страны приняли решение возобновить обмен дипломатическими представительствами.

А через два месяца после расстрела К.Хакимова в КСА обнаружили колоссальные нефтяные месторождения. Право на их разработку было передано американской компании «Арамко». Саудиты, оборвав связи с Москвой, отдали предпочтение контактам с Западом.

Ключевую роль в том, что саудовская нефть перешла под контроль американцев, а не англичан сыграл упоминавшийся уже Д.Филби, который принял в 1930 году ислам и новое имя – шейх Абдулла. По характеру человек абсолютно независимый, он продолжал выполнять деликатные поручения британской короны, но каждый раз в выигрыше оказывался саудовский монарх.

Полагают, что именно от Абдуллы глава КСА узнал о гибели Хакимова и Тюрякулова. Пожелав получить подробности расправы с ними, Ибн Сауд в 1943 году направил Абдуллу в Каир, когда там открылось посольство СССР. По другим источникам, советник короля выезжал за этой информацией в Москву. Интересно то, что к этому времени его сын Ким Филби уже десять лет был тайным советским агентом. Став в ходе Второй мировой войны одним из руководителей внешней разведки Великобритании, он передал в Москву в годы военного лихолетья 914 документов.

Пройдет время, и на смену трагическому январю 1938-го придет другой январь, 1956 года, когда Карим Хакимов будет полностью реабилитирован, но забыт дипломатами и востоковедами до конца 80-х годов. К счастью, о нем помнили другие люди, которые в 1962 году открыли народный музей К.А. Хакимова в одной из комнат библиотеки его родного села Дюсяново Бижбулякского района БАССР. Перед нынешним зданием мемориального музея стоит бюст Карима эфенди. В 1982 году в Башкирском академическом театре драмы состоялась премьера спектакля «Красный паша». Улицы Хакимова появились в четырех городах СССР: Уфе, Оренбурге, Ташкенте и Бухаре (после развала страны в Средней Азии их переименовали), а также в селе Бижбуляк.

Первым биографом Карима Абдрауфовича считается муж его сестры Л.З. Гадилов – педагог, журналист, руководящий работник идеологических учреждений в Башкирии. Еще до выхода на пенсию в 1957 году он начал собирать документы о Хакимове в архивах многих городов. Первая книга Лутфи Закировича о герое этой статьи была выпущена в соавторстве с Ф.Х. Гумеровым в 1960 году (на русском языке). Спустя семь лет авторы представили читателям вторую книгу (на башкирском языке), дополненную новыми документами. Всего благодаря им увидели свет 4 книги о Кариме эфенди.

Одну из них нашел и прочел на башкирском языке в библиотеке Колумбийского университета США японский историк Н.Наганава, который начал изучать жизнь и деятельность Хакимова в 2009 году. За три года до этого ученый из Башкортостана Р.Ф. Хайретдинов защитил кандидатскую диссертацию по теме «Карим Хакимов – революционер, дипломат».

В XXI веке появились документальные телефильмы о Кариме эфенди в Башкирии, а в Москве презентовали и кинодокументальный фильм. В преддверии 120- и 125-летия со дня его рождения издавались указы Президента Республики Башкортостан о проведении юбилейных мероприятий. С 2011 года в этой республике регулярно организуются Хакимовские чтения. Конференция, посвященная дипломату, прошла в начале текущего десятилетия и в Сургуте. А осенью прошлого года был проведен Всероссийский заочный научно-исследовательский творческий конкурс среди детей, родителей и педагогов, посвященный К.А. Хакимову.

идения подвел итоги голосования зрителей по определению списка «100 имен Башкортостана». По воле граждан в него был включен и Карим Абдрауфович.

К числу новостей лета текущего года следует отнести мероприятия в Оренбурге. Сначала состоялось открытие мемориальной доски на здании областной библиотеки, где ранее находился губернский комиссариат народного просвещения, в котором работал Карим эфенди. Затем конференц-зал библиотеки принял участников культурно-просветительской встречи, на которой были заслушаны доклады ученых и других специалистов о «красном паше».

Помнят о нем и в Саудовской Аравии. По словам А.Г. Бакланова, которому довелось в 2000-2005 гг. быть послом в КСА, «саудовцы во многих общественных местах выставляют список государств, которые в свое время признали их страну. В самом верху списка – Советский Союз, и в этом большая заслуга Карима Хакимова». «Его интеллигентность, мягкость и учтивость вспоминали в конце минувшего века принц Найф и представители торгово-промышленной палаты в Джидде», – отмечает предшественник Бакланова И.А. Мелихов. А членам делегации Башкортостана в 2017 году показали ухоженную могилу сына Карима Абдрауфовича. Произвело на них впеатление и то, что в королевстве все, с кем довелось общаться, восхищались Хакимовым.

Пристальное внимание к его биографии выявило в последние десятилетия несколько разночтений. Например, считалось, что будущий дипломат родился в 1892 году, а у его родителей было малоземельное хозяйство. Именно это он написал в опросном листе. Голодное детство вспоминали и его брат с сестрой. Но упомянутый Р.Хайретдинов на основании найденных документов назвал другую дату рождения – 1890 год и отметил, что мальчик Карим появился на свет далеко не в бедной семье.

В.Скосырев в статье, опубликованной газетой «Известия», обнародовал запись из свидетельства о смерти К.Хакимова, в котором проставлена иная дата – 12 марта 1941 года. Он обратился за разъяснением в военную коллегию Верховного суда СССР, и та подтвердила кончину «красного паши» в 1938 году.

Дебатируется и вопрос о национальности героя нашей статьи. В Татарстане говорят, что он – татарин (Карим эфенди сам указал это в анкете), а в Башкортостане – башкир. Представители дипломатического корпуса страны уверенно поддерживают татарстанцев, да и в самом Башкортостане применительно к Хакимову в последнее время все чаще употребляют словосочетание «уроженец республики».

Подвергся коррекции и постулат о блестящем образовании, полученном им в учебных заведениях. Начальные знания Карим почерпнул в деревенской школе, затем занимался в трех медресе Оренбургской губернии, но в каждом – менее года. Парню, самостоятельно обучившемуся русскому языку, хотелось познавать не только религиозные дисциплины, но и светские науки. Такая возможность представилась в медресе Уфы «Галия», но и здесь он был шакирдом менее года. Документ об окончании учебного заведения Хакимову выдала только 2-я Томская мужская гимназия, где он сдал экстерном экзамены в 1917 году.

То есть системного образования Карим эфенди не получил, а превращение его в полиглота и знатока многих отраслей знаний в период работы на Ближнем Востоке – это результат упорного самообразования. Так, в Персию он приехал, не владея языком фарси. Но, взяв в учителя местного садовника и прислушиваясь к разговорам на улицах и базарах, советский генконсул через пять месяцев уже свободно беседовал с иранцами. А посол СССР в Йеменской Арабской Республике В.В. Попов, характеризуя работу К.А. Хакимова, писал в 1990 году: «Арабским он владел превосходно, даже арабы поражались его умению столь глубоко, витиевато и чисто „по-арабски“ излагать мысли».

В 1906 году Карим покинул родное село и начал поход «в люди». Кем только он не работал: дворником, мальчиком в лавке мясника, поводырем слепца, прислугой у богатых шакирдов, половым в трактире, рабочим-путейцем, чернорабочим, учителем детей казахского бая, забойщиком в шахте, десятником по земельным работам, счетоводом потребительского общества.

В юности

В юности

В арабской одежде с йеменским традиционным кинжалом джамбия

В арабской одежде с йеменским традиционным кинжалом джамбия

В период второй командировки в Саудовскую Аравию, 1935-1937 годы

В период второй командировки в Саудовскую Аравию, 1935-1937 годы

За работой в Персии

За работой в Персии

Выступление самодеятельности в Туркестане. Хакимов - крайний справа, 1912 год

Выступление самодеятельности в Туркестане. Хакимов — крайний справа, 1912 год

За приготовлением чая, Джидда, 1924 год

За приготовлением чая, Джидда, 1924 год

За чтением газеты «Правда», 1937 год

За чтением газеты «Правда», 1937 год.

К.А. Хакимов_1

К.А. Хакимов.

К.А. Хакимов_2

К.А. Хакимов

К.А. Хакимов_3

К.А. Хакимов

К.А. Хакимов_4

К.А. Хакимов

Калинин принимает принца Фейсала. На заднем плане - Хакимов, 1932 год

Калинин принимает принца Фейсала. На заднем плане — Хакимов, 1932 год.

На отдыхе в дни отпуска, Асмара, 1924 год

На отдыхе в дни отпуска, Асмара, 1924 год.

Наркомы Оренбургской губернии. Хакимов - в фуражке, 1918-1919 годы

Наркомы Оренбургской губернии. Хакимов — в фуражке, 1918-1919 годы.

Полномочный представитель РСФСР в Бухаре Хакимов (сидит в центре первого ряда) с сотрудниками, 1920 год

Полномочный представитель РСФСР в Бухаре Хакимов (сидит в центре первого ряда) с сотрудниками, 1920 год.

После получения свидетельства в гимназии, Томск, 1917 год

После получения свидетельства в гимназии, Томск, 1917 год.

Реза-хан Пехлеви с сослуживцами

Реза-хан Пехлеви с сослуживцами.

С братом Халиком, сестрой Магнией и женой перед отъездом в Йемен. Москва, 1929 год

С братом Халиком, сестрой Магнией и женой перед отъездом в Йемен. Москва, 1929 год.

С дочкой Флорой, 30-е годы

С дочкой Флорой, 30-е годы.

С женой на отдыхе в СССР, первая половина 30-х годов

С женой на отдыхе в СССР, первая половина 30-х годов.

С женой, дочкой, сестрой и ее мужем Л.Гадиловым, 1934 год

С женой, дочкой, сестрой и ее мужем Л.Гадиловым, 1934 год.

С супругой и сыном, 1924 год

С супругой и сыном, 1924 год.

Секретарь Временного ЦК компартии Туркестана, Ташкент, 1920 год.

Советская делегация на первом Всемирном конгрессе мусульман. Мекка, 1926 год

Советская делегация на первом Всемирном конгрессе мусульман. Мекка, 1926 год.

Х.Хакимов на улице Хакимова, Оренбург, 1965-1969 годы

Х.Хакимов на улице Хакимова, Оренбург, 1965-1969 годы.

Хакимов в Реште, 1923 год

Хакимов в Реште, 1923 год.

Стенды о Хакимове, Уфа, 2011 год

Стенды о Хакимове, Уфа, 2011 год.

Т.Таджуддин выступает на конференции, посвященной 120-летию со дня рождения Хакимова, 2011 год

Т.Таджуддин выступает на конференции, посвященной 120-летию со дня рождения Хакимова, 2011 год.

Участники культурно-просветительской встречи в библиотеке, Оренбург, 22 июня 2018 года

Участники культурно-просветительской встречи в библиотеке, Оренбург, 22 июня 2018 года.

125-летие со дня рождения Хакимова отмечают на его родине

125-летие со дня рождения Хакимова отмечают на его родине.

Выставка в Оренбурге, 2018 год

Выставка в Оренбурге, 2018 год.

Камень, найденный Хакимовым во время умры

Камень, найденный Хакимовым во время умры.

Мемориальная доска Хакимова в Оренбурге. Открыта 22 июня 2018 года

Мемориальная доска Хакимова в Оренбурге. Открыта 22 июня 2018 года.

SAMSUNG DIGITAL CAMERA

Музей Хакимова в селе Дюсяново.

На отдыхе в дни отпуска, Асмара, 1924 год

На отдыхе в дни отпуска, Асмара, 1924 год.

Наганава (справа) в Дюсяново, 2014 год

Наганава (справа) в Дюсяново, 2014 год.

Памятная доска на полигоне «Коммунарка»

Памятная доска на полигоне «Коммунарка».

Впечатляет и география мест приложения его сил: Оренбург, железнодорожные станции Западного Казахстана и Оренбуржья, казахские степи, города Туркестана, Томск. Осенью 1913 года молодого человека призвали на военную службу, которую он проходил в г. Скобелеве (ныне – г. Фергана), и вскоре удостоили негласного надзора за участие в работе антимилитаристического кружка. На второй год армейской жизни Хакимов, страдавший от астмы, добился увольнения по состоянию здоровья.

У него начинаются конфликты с властями. Карима то арестовывают за антивоенную агитацию, то увольняют с работы за участие в забастовках. В Томске он становится членом социал-демократического кружка, а после Февральской революции 1917 года приобретает первые навыки политической борьбы при организации выборов в городское самоуправление.

Следующую революцию – Октябрьскую – Хакимов встретил в Оренбуржье. В губернском центре, где «правил бал» атаман Дутов, он появился в ноябре 1917 года и в конце месяца запомнился выступлением на митинге мусульманских солдат, которых организаторы мероприятия призывали не признавать советскую власть. А незнакомый парень предложил не давать Дутову ни одного мусульманского бойца и войти в контакт со стачкомом железнодорожников. После такой речи вынужденный перейти на полулегальное положение Карим включился в деятельность местной большевистской организации по ведению пропаганды в созданных атаманом мусульманских частях.

После освобождения города в январе 1918 года от белоказаков он стал членом Военно-революционного комитета (ВРК) и Мусульманского военно-революционного комитета (МВРК), затем вошел в состав губисполкома, губкома РКП(б). На излете зимы два члена МВРК К.Хакимов и Ш.Усманов разъезжали по губернии и, ведя разъяснительную работу, создавали в татарских и башкирских селах органы советской власти. Доводилось герою этой статьи выступать перед гражданами и в кинотеатре «Фурор» губернского центра, где МВРК регулярно проводил митинги и собрания.

Когда ВРК создал 11 комиссариатов, то Хакимов стал губернским комиссаром народного просвещения. В апреле в губисполкоме появился комиссариат по мусульманским делам с шестью отделами. Один из них, отдел народного образования, возглавил Карим эфенди. Начинать пришлось с подбора сотрудников и реорганизации книжно-издательского дела, с создания педкурсов и семи городских начальных татарских школ. Позже во многих татарских и башкирских селах были открыты библиотеки, а для их работников – двухнедельные курсы.

Кроме того нашего комиссара привлекли к формированию мусульманского батальона, поскольку белоказаки стали снова угрожать Оренбургу, но их апрельский набег удалось отбить. Далее слово Кариму: «2 июля 1918 года эвакуировался Оренбург, и с этого дня [я] взял винтовку».

Он вступает бойцом в Красную армию и храбро воюет на Актюбинском участке Оренбургского фронта. Вскоре энергичного и честолюбивого молодого человека делают командиром роты, а потом командиром 2-го батальона интернационального полка. Бои с Дутовым длятся до января следующего года, когда атамана снова выбивают из губернской столицы. В апреле Хакимов едет в Казань и участвует в формировании 1-й Отдельной Приволжской татарской стрелковой бригады, которая затем прибывает в Самару и начинает воевать на Восточном фронте. Карима назначают в ней сначала заместителем военкома, а потом – начальником политотдела. С бригадой он расстанется осенью, но через год снова будет вместе с ней при штурме дворца бухарского эмира и за мужество в этих боях впоследствии получит единственную свою награду – медаль БНСР.

Но вернемся в 1919 год. Летом в Самаре было созвано совещание мусульманских работников политотдела Южной группы Восточного фронта и Туркестанской армии. В нем участвовали также работники-мусульмане Самарской и Оренбургской губерний. Совещание осудило деятельность Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока и решило обратиться в ЦК РКП (б) за разрешением созвать II Всесоюзный съезд этих организаций. Хакимов вошел в состав оргкомиссии по созыву съезда, а на самом форуме (ноябрь-декабрь 1919 года, Москва) его избрали членом Центрального бюро.

В то время Карим трудился на двух должностях одновременно: в Оренбургском губкоме партии и инструктором политотдела Туркестанского фронта. А вот поработать в составе Центрального бюро не пришлось, потому что спустя месяц после избрания его командировали из Оренбурга в Самару для назначения военкомом 2-й Туркестанской дивизии.

То есть карьера красного командира и партработника бурно идет вверх. Он известен многим как ярый коммунист-интернационалист, который постоянно высказывается против идей национальной автономии малых народов страны, будь то предложения М.Султан-Галиева по Татаро-Башкирской Республике или планы З.Валидова по Малой Башкирии.

В начале 1920 года краском отправляется в Ташкент и в апреле назначается помощником начальника политического управления Туркфронта и начальником инструкторского-инспекторского отдела этого управления. Кроме того, он занимается привлечением в армейские ряды местного населения. В мае его переводят начальником другого отдела – агитационно-пропагандистского. На съезде политработников Туркфронта, прошедшем в Ташкенте месяцем позже, Карим эфенди выступил с докладом о работе среди мусульман-красноармейцев.

Летом он переключается на партийные проблемы, поскольку наличие трех самостоятельных парткомов в крае вызывало опасения. Для создания единой коммунистической организации назначается Временный ЦК Компартии Туркестана, и Хакимов становится его секретарем. Осенью его избирают членом ЦК Компартии Туркестана, а также в состав Туркестанского ЦИК. Происходит повышение и в армейской должности – до заместителя начальника политуправления Туркфронта.

Все перемещения нашего героя – результат качественного труда на любом посту и несомненных способностей, корректно оцененных коллегами по работе. Одна из таких оценок и привела его в мир дипломатии, где он также был заметен. Неслучайно в чичеринских оценках сообщений Хакимова в НКИД часто встречается такая фраза: «Совершенно верно».

По мнению специалистов, роль Карима Абрауфовича в становлении советской дипломатии на Ближнем Востоке переоценить сложно. А вся его жизнь, как сказал в 2011 году полпред Президента РФ в ПФО Г.Рапота на международной конференции, «большой пример великого служения Родине».

Как известно, Восток – дело тонкое. Он соткан из символов и знаков, которым придается большое значение. В связи с этим упомянем находку Карима эфенди при совершении умры. А нашел дипломат у горы Джабаль ан-Нур зеленый камень, похожий на верблюжий горб и отполированный ветрами. При небольших размерах (179х87х120 мм) этот артефакт весит почти 10 кг. Когда же его протирают водой из мекканского колодца Зам-зам, то на основании камня якобы проступает текст из Корана.

Возможно, это символ жизненного пути «красного паши»? Ведь будни его были всегда тяжелыми: приходилось горбатиться и осваивать выносливость верблюда, стараться противостоять неожиданным ветрам, один из которых все-таки унес Карима эфенди. Но память людей омывает его образ, и вновь проступают лучшие черты характера нашего героя, которые помогали ему вершить порученное Дело. Пусть не иссякнет источник, позволяющий протирать сей прочный камень.

Рашид ШАКИРОВ.

Журнал «Самарские татары», № 3 (20), июнь - август 2018 года.

Просмотров: 1647

Один комментарий