Казанскому кинофестивалю – 10. Что дальше?

Муфтий Гайнутдин с супругой — традиционные гости кинофорума

В Казани, в КРЦ «Пирамида», 11 сентября церемонией награждения лауреатов Х Казанского международного кинофестиваля мусульманского кино. Этот юбилейный кинофорум в столице Татарстана, несомненно, стал знаковым событием с точки зрения возможности поразмышлять над итогами десяти лет, пройденных фестивалем и подумать над его возможными перспективами на будущее.

Идея проведения международного фестиваля мусульманского кино возникла в ходе мероприятий, посвященных 1000-летия Казани в 2005 году. Ее «мотором» стал президент тевелевидеокомпании «Исламский мир» Зауди Мамиргов, получивший поддержку тогдашнего президента республики Минтимера Шаймиева и председателя Совета муфтиев России Равиля Гайнутдина. Тогда же, в сентябре 2005 года, состоялся и первый кинофорум.

В первые годы казанский кинофестиваль, называвшийся тогда «Золотой минбар» вполне соответствовал понятию «мусульманский», поскольку демонстрируемые ленты вполне отображали историю и культуру народов, на которые свое специфическое влияние оказала религия ислама. Многие фильмы, особенно из Ирана, вообще, представляли собой даават (призыв к вере) средствами кинематографии. Впоследствии в процессе развития проекта обозначились две проблемы: необходимость четкого и устойчивого определения того, что такое «мусульманское кино», а также то обстоятельство, что на фестиваль в его конкурсную и параллельные программы стали попадать картины, сюжет и визуальный ряд которых, мягко говоря, мало соответствовал высоким морально-этическим нормам, характерным для ислама и идеалам толерантности и диалога культур. А ведь именно это является основными критериями отбора картин на казанский кинофорум.

По первому вопросу на одной из пресс-конференций на IV Казанском кинофестивале в 2008 году, известный режиссер Станислав Говорухин просто развел руками и сказал: «Ну, не знаю я, что это такое – мусульманское кино». Тогда же, в рамках кинофорума в Российском исламском университете прошла конференция о роли кинематографа в диалоге культур и конфессий, на которой мусульманское кино было определено как кино, в той или иной степени связанное с мусульманской культурой». Конечно, эта мусульманская составляющая» может выражаться по-разному: через тематику картин, через культурно-этническую принадлежность создателей, страну происхождения. Но надо помнить, что за понятиями «мусульманский», «исламский», несмотря на всю их универсальность, всегда в той или иной мере должны и будут стоять ключевые моменты именно религиозного плана, такие как строгий монотеизм и набожный, благочестивый образ жизни.

Со вторым моментом все сложнее. В результате конфликта интересов в высшем менеджменте казанского кинофорума, начиная с 2009 года, московская дирекция была отстранена от участия в организации этого мероприятия, которая целиком перешла в ведение министерства культуры Татарстана. Но Москва сохранила за собой исключительные права на брэнд «Золотой минбар», и поэтому фестиваль был «переформатирован». Отныне он стал именоваться «Казанский международный фестиваль мусульманского кино», символом кинофорума вместо ассоциирующегося с исламской проповедью минбара стала обернутая кинопленкой башня Сююмбике, а из списка наград исчез приз «За вклад в дело исламского призыва». С этого времени и пошел процесс притока на казанский кинфестиваль работ, возможно, добротных и талантливых, но которым вряд ли место на фестивале именно мусульманского кино.

Не стал в этом смысле исключением и юбилейный кинофестиваль только что завершившийся в столице Татарстана. Всего было представлено 200 работ на 11 площадках Казани, просмотры посетили 10 тыс зрителей. В конкурсном показе участвовало 50 киноработ различного формата и жанра (полно-и короткометражные игровые и документальные фильмы, анимация). Все остальные картины пошли в параллельные программы, и именно к ним возникает множество вопросов. Понятно присутствие программы организации Turksoy, ибо в 2014 году Казань названа столицей тюркского мира. Но непонятно, почему к кинофоруму «привязали» внеконкурсную программу нидерландского режиссера Иоса Стеллинга. В просмотренных картинах можно было два раза наблюдать минимум два полускрытых половых акта. Очень насыщенными, но мало имеющими отношение к определению «мусульманский» имели программы европейского, румынского и восточноазиатского (Южная Корея, Индия).

К конкурсной программе тоже есть вопросы. В нее попал, например, фильм казанского режиссера Алексея Барыкина по сценарию казанского литератора Дениса Осокина, «Сухая Река», получивший-таки приз «фарфорового слона» от гильдии киноведов и кинокритиков. Денис Осокин уже давно приобрел известность своим интересам к язычеству (преимущественно поволжскому) и мистифицированным отношением к артефактам и некоторым «достопримечательностям» современной Казани как-то трубопроводу на северной окраине города и парку имени Горького с его разбитыми скульптурами. В течение получаса зрители имеют удовольствие наблюдать за ходящей по колено в снегу молодой парочкой, издающей звуки «А-А!» (она)и «АУ!»(он) (это единственный текст в фильме), их свадьбой с обменом амулетами и распитием некоей белой, похожей на молоко жидкости, размолвкой и соединением вновь в торжестве любви. Фильм буквально проникнут языческоподобной атрибутикой, содержанием и эстетикой, а всем известно ,что язычество и мусульманство две вещи несовместимы. Кстати, на прошлогоднем фестивале мусульманского(!) кино режиссер Барыкин умудрился представить документальный фильм об… иконе Казанской «Божьей матери»

Ажиотаж в кулуарах казанского кинофорума возник и вокруг картины татарстанского режиссера Салавата Юзеева «Курбан-роман», удостоенной специальной премии мэра Казани. Сразу после показа в солидном республиканском издании «Бизнес-онлайн» выступил заместитель председателя ДУМ Татарстана Рустам Батыр утверждавший, что режиссер слишком вольно обошелся с текстом литературного первоисточника фильма, повестью татарско-московского прозаика Ильдара Абузярова. Кроме того, по мнению Батыра, являющегося исламским мыслителем «реформистской» направленности, в фильме полностью искажен смысл мусульманского жертвоприношения (курбана).

Еще одна конкурсная работа обратила на себя внимание своей неоднозначностью. Речь о короткометражном фильме иранского режиссера Маджида Амири «Танец земли», посвященном народным гончарам из иранского села Менд, близ города Гонбад. Сюжет с гончарами ранее уже приходилось встречать в фильмах из мусульманских стран, поскольку он на понятных образах иллюстрирует кораническую картину сотворения мира Творцом. Особенностью этой картины стало то, что на примерах из процесса создания простых глиняных горшков иллюстрируется учение о четырех основополагающих стихиях (земля, вода, воздух и огонь) причем Бога здесь олицетворяет огонь. То есть, в фильме предлагается зороастрийская интерпретация, а вовсе не мусульманская, о чем автор этих строк и спросил режиссера Маджида Амири. Иранский кинематографист ответил, что не видит здесь серьезных противоречий, ибо религия зороастризма является основой национальной культуры иранцев и она вполне адаптировалась к исламу.

Десятый казанский кинофестиваль, скажем прямо, не сделал кинематографических открытий. Но все же и сейчас были представлены работы очень даже достойные определения «мусульманское кино». Первое место среди короткометражных документальных фильмов заняла лента режиссера из Франции Суфиана Берричи «Калифорнийские мусульмане», рассказывающая о жизни мусульман Сан-Франциско, жизни очень даже насыщенной. Работу отличает яркий, динамичный и при этом информативный визуальный ряд.

В Сан-Франциско проживает сегодня около 200 тыс мусульман, преимущественно выходцев из Юго-Восточной Азии. Но, несмотря на это, в городе имеется исламский колледж «Зейтун» и исламский институт, основанный в 1996 году, который вскоре будет преобразован в колледж – учебное заведения уровня факультета университета. Как говорит в фильме возглавляющий это учебное заведение шейх Хамза, ислам укоренялся на различных территориях отнюдь не за счет силы, а за счет образования, создания учебных заведений. Именно это направление, по мнению шейха, наиболее перспективно в США, поскольку здесь, в отличие от Европы, система образования тотально не огосударствлена, и существуют широкие возможности основания учебных заведений «снизу», то есть по инициативе частных лиц или институтов гражданского общества, в том числе и религиозных общин. Некоторые эпизоды фильма посвящены благотворительной деятельности.

Впечатляет полнометражный фильм турецкого поэта режиссера Фейсала Сойсала. «Перрекресток». О фильме можно сказать, что это – суфийская мудрость, выраженная языком кино. Сюжет картины прост. В детстве два брата Биньомин и Юсуф были влюблены в одну и ту же девушку Зелеху. После окончания университета Юсуф, также и талантливый поэт уезжает в Боснию-Герцеговину, где занимается идентификации жертв войны с сербами. Там он встречает Зринку – боснийскую сербку, работающую психологом, оказывающим помощь потенциальным самоубийцам. Биньомин оказывается в сложной ситуации, на грани раздвоения личности, ощущая себя библейско-кораническим Юсуфом (Иосифом). Отношения между молодыми людьми развиваются на образном фоне известной легенды о Юсуфе и Зулейхе. Через весь фильм красной нитью проходят такие простые и одновременно глубинные идеи, как всемогущество и вечность любви, что как известно, в суфийской традиции является синонимом Всевышнего, о том, что миру присуща как сложность, так и простота, зеркально отражающая эту сложность, наконец, о том, что все преходяще и «то, чего коснулось время, непременно окажется под водой». Картина реально и искренне заставляет зрителя задуматься над основополагающими вопросами человеческого бытия.

Оставшаяся, к сожалению, без призов короткометражная игровая лента молодой датчанки Шарлотты Шиоле  «Любыми средствами – в чадре» рассказывает о проживающей в Париже молодой девушке. В один прекрасный день она почувствовала необходимость скрыться от пристальных взглядов окружающих людей и облачилась в мусульманскую одежду с закрывающим лицо никабом. И здесь неожиданно обнаруживается, что пристальных взглядов, проникающих даже сквозь черную ткань паранджи, стало значительно больше и это уже взгляды ее соотечественников-европейцев, причем, взгляды враждебные. В фильме имеется еще одна незатейливая мораль – ношение никаба еще не делает мусульманкой.

Призерами стали также фильмы, рассказывающие историю мусульманских народов в трагические для нее моменты, четко выдержанные в этических и эстетических нормах, приемлемых для мусульманской религии и ментальности. Лауреатом казанского кинофорума в номинации «короткометражный игровой фильм» получила лента режиссера Руслана Магомадова «Февраль», в рамках одного эпизода повествующая о страшных днях депортации в годы минувшей войны, а гран-при получила хорватская лента «Путь Халимы» (режиссер Арсен Остожич), демонстрирующая ужас боснийско-сербской войны сквозь призму трагедии одной семьи.

Итак, Казанский кинофестиваль вступил во второе десятилетие своей истории. С какими перспективами. Безусловно, главными целями этого проекта является международная раскрутка Татарстана и прежде всего национального кинематографа. Однако ситуация в нем такова, что если документальные фильмы, которые в республике снимаются уже давно, соответствуют современным критериям, то лентам игровым, как представляется, пока еще рано выходить на международную арену. Также бросается в глаза, что в целях своего международного пиара стремятся заполучить как можно большее страновое разнообразие участников, не особенно заботясь о качестве представляемой кинопродукции, ее соответствии понятию «мусульманское кино». Впрочем, выход есть. В ныне сложившейся вокруг кинофорума ситуации можно решить эту дилемму, изъяв из названия слово «мусульманский». Это позволит уже на «законном» основании расширить жанровую и географическую палитру казанского кинофорума, в которой могут найти свое место и картины, отвечающие критерию.

И в этом случае недовольных зрителей не останется…

islamnews.ru