В 1885 году был бунт в Новом Усманове — свидетельствуют документы

 Крутые меры с конфискацией (исторические записки)

Обязанность налоговых органов любого государства — обеспечение неукоснительного выполнения законодательных актов, предусматривающих регулярное пополнение казны. Поэтому в любом государстве его граждане, уклоняющиеся от уплаты налогов и сборов, особых симпатий к этой службе не питают.

Еще в Российской империи существовала система страхования скота, домовых и хозяйственных строений, и поступление страховых сумм также было хорошим источником пополнения госбюджета. А где чиновники взимают деньги, там обычно возникают конфликты. Один из них произошел в 1885 году в Бугурусланском уезде Самарской губернии и эпицентром события стали населенные пункты, которые хорошо всем нам известны. Это — Новое Усманово Камышлинского района и соседнее Бакаево, ныне входящее в Северный район Оренбургской области. В Государственном архиве Самарской области сохранились документы, подробно, без особой необходимости их комментировать и дополнять, описывающие суть происшедшего события. Мы, как всегда, на них и будем опираться.

Первый документ датирован 21 мая. В этот день Бугурусланский уездный исправник докладывает начальнику Самарской губернии, что «жители деревень Бакаевой Сок-Кармалинской волости и Новой Усмановой Байтугановской волости, несмотря на личное Ваше распоряжение, вновь отказались допустить к составлению списков наличному рогатому скоту, а также строениям, подлежащим страхованию для последующего взимания 1/2 процентного сбора со скотовладельцев».

Здесь надо добавить, что в северо-восточных уездах Самарской губернии весной 1885 года развернулись нешуточные события, связанные не только с налоговым вопросом. Дело в том, что один русский псаломщик по фамилии Аввакумов из села Михайловка Мензелинского уезда то ли по неосторожности, то ли по глупости, то ли по злому умыслу несколько раз в присутствии своих татарских земляков обронил фразу о том, что кампания «по убиванию зачумленного скота -начало работы по крещению магометан». Опасность крещения всегда будоражила татар, наученных горьким опытом прошлых лет, и малейший намек на возобновление таких мер со стороны властей империи обычно приводила к выражению недовольства и эксцессам в татарских и башкирских селения Внутренней России. Так произошло и на этот раз.

В район беспорядков из Самары был направлен эшелон 6-пехотного Либавского полка в составе 45 офицеров и 474 рядовых, а также 44 повозок и 6 лошадей. Они проследовали через станцию Борская Оренбургской железной дороги с последующим выдвижением в район Бугульмы для расквартирования поблизости района беспорядков. Официальная версия передислокации была сформулирована так: «Для летних занятий в течение настоящего лагерного сбора». Вскоре полк проследовал на север, через Бугурусланский уезд, для чего жители деревень, расположенных по пути следования войск, поставили подводы с последующей оплатой за их использование.

Губернатор А.Д.Свербеев.

Центром народного возмущения стала деревня Сулеева (ныне Альметьевского района Республики Татарстан). До этого для вразумления бунтующих туда 18 мая приехал сам губернатор Свербеев, в сопровождении трех рот Либавского полка (вот на самом деле для каких «летних занятий» они были сюда направлены).

В докладной уездного исправника (начальника полиции) говорится: «Собравшись перед губернатором на площади в количестве до 500 человек, произвели шум и беспорядки, до 300 человек вооружившись кто ломом, кто рычагом, кто цепом, кто скребком, кто косой, подступили к нему и, грозя убить, замахивались этими орудиями, толкали сопровождавших его чиновников, урядников, стражников, ахунов и мулл, устраняли от губернатора, заставив его удалиться из Сулеевой, преследуя ругательствами и гиканьем…» В дело вмешались полиция и войска: по обвинению по нескольким статьям (об организации беспорядков, воспрепятствовании исполнению правительственных распоряжений и другим) Уложения о наказаниях 1874 года 26 жителей Сулеева были арестованы и заключены в Бугульминский тюремный замок. Кстати, самый главный виновник и фактический подстрекатель бунтовщиков Аввакумов в качестве обвиняемого к следствию так и не был привлечен — «за недостатком улик».

…Только к 8 июня ситуация в Сулеево нормализовалась и войска были возвращены в Бугульму. Но обстановка (уже из-за отказа страховать скот) обострилась в других селениях — в русском Ми-хайловке и татарском Бакаево соседнего Бугурусланского уезда. Свербееву пришлось снова лично вмешаться. В Михайловке сразу же по его прибытии вместе с двумя ротами солдат жители согласились на опись скота и немедленно, на другой же день, уплатили все страховые деньги.

Самарский губернатор потом в своем донесении управляющему министерства внутренних дел Российской империи писал: «Прибыв в деревню Бакаево, вечером 9 июня, и услыхав от собранного схода отказ его от описи и страхования скота, я велел окружить сход солдатами; после чего все составлявшие сход башкиры изъявили покорность, избрали уполномоченных для описи скота и на другой день предоставили мне списки вместе с уплатою страховых денег; оставшиеся в недоборе за несколько лет страховые деньги за дома, были по приказанию моему собраны в продолжении двух дней и также представлены в казначейство. Окружающие Бакаево татарские села, упорно отказывавшиеся от описи и страхования скота, также одни за другими присылали уполномоченных с изъявлением покорности, только в двух обществах башкирской деревни Новой Усмановой, стоящей в верстах трех от Бакаевой, сопротивление продолжалось и вызванные мною оттуда двое старост вместе с доверенными от обществ в Бакаево не явились и отказались выполнять приказания.

Тогда я 10 июня перевел в деревню Новая Усманова военную команду и сам прибыл туда в тот же день вечером. Окруженный солдатами сход пред мечетью выразил несогласие на увольнение мною их старост. Старосты же мною были заключены под стражу вместе с другими подстрекателями. Несмотря на это, сход продолжал сопротивление, не избирал уполномоченных для описей, и я вынужден был, оставив сход под стражей, командировать солдат за село для препровождения пасущегося скота в особую карду, находившуюся в конце деревни. Несмотря на мои предложения, в продолжении двух дней жителям заплатить страховые за скот и получить его обратно, только 30 домохозяев внесли страховую сумму и получили обратно 103 головы своего скота; остальные же не согласились ни на какие убеждения, так что я нашел необходимым перегнать арестованный скот в ближнее русское село Байтуган для продажи. Но покупателей там не нашлось и потому 300 с небольшим голов были направлены за 80 верст в большое базарное село Кинель-Черкассы, где скот и будет продаваться, начиная с 18 числа. Телята и коровы, слишком слабые для дальнего гона, были проданы с торгов в Байтугане.

В Новой Усманове я оставил две роты солдат впредь до продажи скота и, освободив бывших под арестом членов схода, велел объявить жителям, продолжавшим свое несогласие и после отгона скота в Кинель-Черкассы, что вырученная за продажу сумма поступит за уплату состоящих на обществах недоимок и прежде всего страховых за дома и скот, и что из этой суммы будут выключены расходы на довольствие войск, так как жители скрыли свое имущество и хлебные запасы. Кроме того, из числа рогатого скота батальону было передано 11 скотин для продовольствия.

Крутые меры, принятые мною относительно жителей Новой Усмановой, послужат уроком для всего населения, что я и повторил на пути моем в Самару во всех русских селах, где и доселе высказывается большое нежелание уплачивать страховой сбор и составлять опись скота.

Имею честь также… присовокупить, что арестованные мною главные виновники сопротивления в Новой Усмановой по моему мнению подлежали бы административной высылке из пределов Самарской губернии, на что прошу Вашего благосклонного распоряжения».

10 июня последовало распоряжение Самарского губернатора А. Д. Свербеева приставу 1 стана Бугурусланского уезда: «Предписываю Вам рогатый скот в количестве 306 голов, принадлежащей крестьянам деревни Новой Усмановой Байтугановской волости, по принятии от пристава 3 стана продать с аукционного торга в слободе Кинель-Черкасская и вырученные от продажи деньги внести в Бугурусланское уездное казначейство в депозиты уездного полицейского управления внести. Об окончании продажи и сумме, каковая будет выручена, доложить мне телеграфом».

Тут же предписание уездному ветеринарному врачу Горкову: «осмотреть указанный скот и иметь оный под наблюдением впредь до продажи оного приставом Кирилловым».

К делу о беспорядках весны 1885 года прилагается типовой «Список наличного крупного и мелкого рогатого скота. по правилам о применении в Самарской губернии меры убивания зачумленных животных». Скот делится на шесть разрядов: первый (рабочие волы и племянные порозы, свыше 3 лет от роду) по цене 40 рублей, шестой (телята до 1 месяца) — по 3 рубля. Все остальное (коровы, бычки, телки разных возрастов) в других разрядах — от 2 по 5-й.

По Новой Усмановой скота первого разряда не оказалось совсем. Больше всего (171 голова) это коровы свыше 3 лет (второй разряд) и телят до 1 года — 76. Вот они-то и подлежали изъятию и продаже.

Приказ губернатора был выполнен безоговорочно. 15 июня в Самару ушел рапорт пристава 3-его стана Бугурусланского уезда, в котором говорилось: «Рогатый скот, принадлежащий крестьянам деревни Новой Усмановой, благополучно доставлен в слободу Кинель-Черкасскую; заболеваний и смертности скота в дороге не было».

Телеграмма о прибытии стада в Кинель-Черкассы тоже есть. «Торги назначены каждодневные, начиная с 18 числа», — сообщает пристав Кириллов.

Через два дня, 20 июня последовала новая телеграмма губернатору: «Скот усмановцев продан за 3732 рубля 70 копеек, деньги сданы в Бугурусланское уездное казначейство». На продажу, как и предполагалось, ушло два дня, пастухам, которые перегнали скот до базара, было выплачено 7 рублей 75 копеек.

События в мае — июне 1885 года в двух уездах Самарской губернии получили большой резонанс. Материал о беспорядках был опубликован во многих российских газетах, в частности «Казанском биржевом листке» и газете «Волжский вестник».

«Крутые меры» самарских губернских властей возымели действие — других дел о массовом отказе страховать скот в селениях нашей губернии мы больше не встречали.

Подготовил Шамиль ГАЛИМОВ.

Газета «Азан».

Просмотров: 2370