Полувековое служение сцене

Этот уроженец самарской земли посвятил свою жизнь театральному искусству, добросовестно и успешно служив ему актером и режиссером, драматургом и педагогом, а также руководителем артистических коллективов. В багаже кавалера ордена Ленина, заслуженного артиста РСФСР и народного артиста ТАССР Х.И. Уразикова около 160 сыгранных ролей и 31 поставленный спектакль. В соавторстве и самостоятельно он написал две драмы, инсценировал два романа, перевел с русского и узбекского языков три пьесы. А стартовала сценическая деятельность Хусаина Ибрагимовича в годы Гражданской войны, и произошло это в Самаре.

Появился он в нашем городе осенью 1919 года, еще весной записавшись добровольцем в Красную Армию. Парня, успевшего испытать тяготы Первой мировой войны и немецкого плена вследствие ранения и контузии под Варшавой, к которым добавилось заболевание тифом при возвращении на малую родину после Брестского мира, определили в 1-й Самарский Интернациональный караульный полк. Он был создан годом ранее из Самарской караульной команды, именовавшейся до этого Югославянским отрядом Красной гвардии Эмиля Чоппа, бойцы которого прибыли на Волгу из Киева. Чопп возглавил в Самаре югославянскую секцию РКП(б) и секцию по формированию югославянских войск Красной Армии.

Напомним, что Самарская губерния до весны 1918 года входила в Казанский военный округ, занимавший второе место в стране по количеству военнопленных на его территории и лагерей для них. После провозглашения советской власти в губернском центре была создана организация военнопленных социал-демократов интернационалистов. А 5 мая 1918 года в Самарском клубе коммунистов на Заводской улице (ныне – ул. Венцека) состоялся съезд военнопленных округа, после чего началась работа по формированию вооруженных интернациональных отрядов. Так, в упомянутом 1-м Самарском караульном полку было 4 батальона, причем 1-й и 2-й состояли из мадьяр, немцев, сербов и китайцев, а 3-й и 4-й – из русских, татар и других народов Поволжья. В начале 1919 года полк насчитывал 2200 бойцов.

Службу в нем рядовой красноармеец Уразиков вскоре по поручению комиссара полка начал совмещать с культурно-просветительной и пропагандистской работой среди татарских солдат, так как по тем временам он считался неплохо образованным молодым человеком. Хусаин окончил один из мектебов, существовавших при мечетях в родной деревне Сафаровке (Сәфәр авылы, Новопенделка) Осиново-Гайской волости Новоузенского уезда Самарской губернии (ныне – Дергачевского района Саратовской области).

Кроме того юноша провел три года в медресе «Ракыйбия» Габдул-Ракыйба хазрата Тулбаева, которое вместе с еще двумя аналогичными учебными заведениями («Гайния» и «Мутыйгия») действовало в Уральске. Этот город Оренбургской губернии (ныне он в Республике Казахстан) в годы первой русской революции стал одним из самых заметных очагов татарской общественно-политической мысли и просветительства. Учиться в его медресе приезжали как из близлежащих городов – Самары, Саратова, Оренбурга, Астрахани, так и из отдаленной Казани.Любивший чтение и испытывавший жажду знаний самарец для овладения русским языком начал посещать и «Мутыйгию» Мутыгуллы хазрата Тухватуллина, при котором действовали русские классы (в отдельном здании).

Наш герой появился в Уральске в 1908 году и не застал в нем двух шакирдов-ровесников с одинаковым именем Габдулла, покинувших город годом ранее. Одного из них, занимавшегося в медресе «Мутыйгия», со временем назовут великим татарским поэтом Г.Тукаем, а другого, учившегося в медресе «Гайния», – «отцом татарского театра». Этого титула удостоился Г.Хайруллин, взявший себе сценический псевдоним Кариев. Еще не в качестве «отца», но уже руководителя труппы «Мосафир артистлар җәмгыяте» («Товарищество актеров-передвижников») он после вояжа с актерами в столицу привез их в 1908 году в Уральск.

Неизвестно, смог ли увидеть выступления труппы наш герой, которая вскоре с подачи Г.Тукая стала называться «Сайяр» (по-арабски – передвижник, странствующий), но отголоски от гастролей татарских артистов и растущий интерес людей к театральному искусству, видимо, запали ему в душу. Поэтому он охотно вошел в состав драмкружка, имевшегося в 1-м Самарском караульном полку, где сыграл свою первую незначительную роль. А как активист культпросветработы Хусаин начал посещать в Самаре татарский клуб, созданный к 1918 году и одно время называвшийся Мусульманским рабочим клубом им. Вахитова. В нем дважды в неделю устраивались политические митинги, работали агитационные курсы, театральная, культурно-просветительская и агитационная секции, а также библиотека-читальня и группа переводчиков, занимавшихся переводом агитматериалов.

Однажды в марте 1920 года артист и режиссер упомянутой театральной секции Алмаев предложил Уразикову сыграть роль учителя в сатирической комедии Ш.Камала «Хаджи женится», которую ставили для показа горожанам. Таковы были первые шаги нашего героя на любительской сцене. А дальше в его судьбу снова «вмешался» комиссар полка Сологубов, отличавшийся умением с большим вниманием и уважением относиться к людям. Он заметил актерские способности у Уразикова и направил его на учебу в татарскую театральную студию, открывавшуюся в Самаре.

Объявление о ее создании напечатала в 1920 году газета «Кызыл Армия» («Красная Армия»), выпускавшаяся Центральной мусульманской военной коллегией (ЦМВК) в Казани. Оно гласило: «Вниманию любителей татарской драмы и музыки!… По решению мусульманской секции политотдела Заволжского военного округа в Самаре с 15 июня открываются 4-х и 6-ти месячные студии татарской драмы и музыки». Далее говорилось, что для работы в студии приглашены известные педагоги и театральные деятели из ряда городов страны и приводился список учебных предметов.

Казалось бы – идет Гражданская война, и ситуация на ее фронтах весьма напряженная и неоднозначная. Ну, до театров ли и студий в это время военным ведомствам и бойцам советской России?! Однако на этот счет имелось постановление Совета Труда и Обороны от 7 апреля 1919 года, в котором было записано, что «все граждане РСФСР без различия пола и возраста, принадлежащие к числу сценических и театральных работников, подлежат точному учету на предмет использования их по обслуживанию фронта и тыла Красной Армии по профессии».

Поэтому театр с такой же оперативностью, как и поэзия, начал выполнять свое назначение коллективного агитатора и пропагандиста. По данным Политического управления, РККА в 1920 году имела 1800 клубов, а в них – 1210 профессиональных театров и 911 драматических кружков. В войсковых частях создавались театральные труппы и концертные бригады, состоявшие в большинстве случаев из опытных актеров. Для работы в них при красноармейских частях привлекались и любители из числа военнослужащих.

Организацией таких трупп для выступлений перед бойцами-мусульманами и мирными единоверцами в прифронтовых территориях заправлял политотдел ЦМВК. Художественным руководителем и режиссером одной из них – Передвижной драматической труппы №13, созданной при ЦМВК, был утвержден К.Г. Тинчурин – ученик Г.Кариева, актер и автор уже восьми пьес к тому времени.

Именно его назначили худруком и завучем открывающейся самарской студии, которая должна была помочь преодолеть появившиеся «узкие» места в деятельности фронтовых трупп. Проблем имелось несколько: нехватка мастеров сцены, поскольку многие актеры-профессионалы не смогли приспособиться к неудобствам военной обстановки, слабая подготовка любителей и большая текучка среди них, а также дефицит режиссеров.

Кстати, в публикациях об этой студии, действовавшей в нашем городе, ее называют по-разному: Первая татарская музыкально-драматическая студия, первая татарская драматическая студия, первая татарская студия, Самарская студия татарской драмы и музыки, Самарская драмстудия, Самарская театральная студия, Татарская театральная группа, актерская студия при Первом татарском театре в Самаре и пр. Имеет смысл учесть, что, завершив обучение в ней, Х.Уразиков получил на руки документ, который назывался так – удостоверение об окончании Мусульманской драматической студии Заволжского военного округа (ЗВО) от 8 декабря 1920 года.

А первой татарской драматической студией специалисты считают ту, которая открылась в начале 1919 года в Астраханском драматическом татарском театре. Ее организатором стал местный актер и режиссер Зайни Султанов (Зайнелгабидин Губайдуллович Сулейманов). Для обучения студийцев актерскому мастерству он привлек русских артистов, но и сам был в ней педагогом и режиссером учебных постановок. Несмотря на короткий срок обучения, деятельность студии дала определенные результаты. Но она была небольшой по составу и не могла удовлетворить потребности татарских трупп в кадрах.

В Самаре же на учебу набрали 120 человек (в некоторых публикациях пишут даже о двухстах студийцах). Руководителями студии стали упомянутый выше З.Султанов и И.Рамиев – с учетом, видимо, наличия двух отделений. Поэтому в паре с К.Тинчуриным режиссерской работой занимался П.Талбузин. Занятия на русском языке вели московские и петроградские педагоги, в том числе профессоры  Левировская, Гондобин, Альбозин. В качестве переводчицы была привлечена актриса Р.Ахмерова.

В студии уделяли внимание не только обучению технологии актерского ремесла, но и развитию общей культуры и гражданских чувств слушателей. Поэтому вместе со специальными предметами («Творчество и работа актера и режиссера», «Дикция и декламация», «Постановка дыхания и голоса», «Практика актерского искусства» и т.д.) преподавались общественные науки («История общественного движения», «Понятие социализма и коммунизма», «Конституция Советской власти»), сокращенные курсы истории древнего и русского театров, теории драмы. Предусмотрена была и подготовка импровизированных сцен, этюдов и отрывков из пьес татарских драматургов. Отрепетированные в процессе занятий спектакли – «Первый шаг» Ш.Усманова, «Первые цветы» и «Последний привет» К.Тинчурина были представлены дипломными работами. При этом в «Последнем привете» участвовали как педагоги – К.Тинчурин (Вахит), З.Султанов (Мухамматша), З.Ахмерова (Ольга), так и учащиеся – будущий Герой Труда М.Абсалямов (Мустафа) и Х.Уразиков (Шакирзян).

Значительное количество часов уделялось и военным занятиям, которые тоже были востребованы временем, вскоре предложившим студийцам испытание на решимость и политическую зрелость. Дело в том, что в разгар учебы в окрестностях Самары появились мятежные части бывшего краскома А.Сапожкова.

Об этой фигуре, которую можно рассматривать в качестве предшественника неудавшегося мятежника наших дней по фамилии Пригожин, стоит сказать несколько слов. Выходец из зажиточных крестьян Самарской губернии и земляк Х.Уразикова по Новоузенскому уезду, он, как и Ибрагим, вернулся после Первой мировой войны на малую родину. Здесь подпоручик и георгиевский кавалер стал «главным руководителем Октябрьского переворота в уезде» (так позднее напишут в документах следствия) и первым председателем Новоузенского уездного совета.

Весной 1918 года Сапожков был избран членом Самарского губревкома. В родном уезде он создал красногвардейские отряды и вместе с ними в составе 4-й армии Восточного фронта участвовал в боях против уральских казаков и войск Комуча. Талантливый командир вскоре возглавил 22-ю дивизию этой армии. В апреле 1919 года дивизия была окружена в Уральске белоказаками и выдержала 80-дневную осаду. За это три ее полка наградили Почетными революционными Красными Знаменами, а еще один полк и свыше 100 бойцов – орденами Красного Знамени. В.И. Ленин телеграфировал Сапожкову, что за удержание Уральска Республика его не забудет.

Однако дальше героическая биография не задалась. Вскоре 22-ю дивизию перебросили на Южный фронт, где комдив (тогда говорили – начдив) «за неумелое командование и за разлагающую политику… был убран с фронта и послан в тыл для формирования частей из собранных дезертиров». Так в 1920 году он снова появился в Новоузенске, который годом ранее вместе с уездом вернулся в лоно Саратовской губернии. Здесь Сапожков, выражая сомнения в политике большевиков, советовал партийным работникам остановить продразверстку и вернуть свободную торговлю. Поэтому его решили «изъять» из родных мест, где он был весьма популярен, и отправить в Бузулукский уезд Самарской губернии. Там новоиспеченный начдив занялся комплектованием 9-й кавалерийской дивизии, которая готовилась для Юго-Западного фронта.

Но в начале июля его сняли и с этой дивизии за низкую дисциплину в ней и антисоветскую агитацию. Сапожков не подчинился приказу командующего войсками ЗВО и 14 июля на утреннем митинге в селе Погромное, что в 25 верстах от Бузулука, зачитал свой приказ № 1 о переименовании 9-й кавдивизии в 1-ю Красную армию «Правды». В приказе также содержался призыв выступить против буржуазии и «других элементов, которые недавно под мощным ударом Красной Армии сложили оружие, и в настоящее время занимают видные ответственные посты, как-то: в совнархозах, райпродкомах, штабах».

В тот же день Сапожков отправил один из отрядов в Пугачевский уезд для формирования второй повстанческой дивизии, а сам во главе основной части армии «Правды», имевшей 500 штыков, столько же сабель, два орудия и три пулемета, двинулся к Бузулуку. Через час город был взят, и сапожковцы в ходе агитационных мероприятий на тему «причины политического восстания» начали объяснять жителям свои взгляды. На вопрос о том, как Сапожков смотрит на перспективы восстания, он ответил, что не сомневается в успехе, и через три дня будет взята Самара, а двумя неделями позже на его сторону перейдет все Поволжье.

Но уже на первой неделе сентября 1920 года с мятежом и его организатором было покончено, Хотя надо признать, что за время восстания он в четыре раза увеличил количество сабель своего отряда и удвоил-утроил число орудий и пулеметов. И это неудивительно, поскольку главный лозунг армии «Правды» звучал так: «Да здравствует Советская власть, да здравствует III Интернационал, долой буржуазных спецов и лжекоммунистов». Поэтому сильный уклон в сторону сапожковщины отмечался даже в отряде Шпильмана, направленного из Самары против мятежников. А ведь в отчете следственной комиссии ВЦИК по итогам разгрома сапожковского восстания он назван одним из самых лучших и отборных отрядов ЗВО.

Брожение по отношению к мятежу имело место и в частях, прикрывавших Самару. Студийцы же в этой ситуации не колебались и в течение трех дней вместе со слушателями политкурсов охраняли город от возможного нападения сапожковцев. А потом они с помощью наставников продолжили усваивать реалистические традиции кариевской школы. «Учеба у таких мастеров сцены, как Зайни Султанов и Карим Тинчурин, – вспоминал позже Хусаин Уразиков, – дала много полезного, интересного… Они старались полнее раскрывать способности каждого студийца…».

Преподаватель сценической речи Зайни эфенди помог ему избавиться от мишарского акцента, из-за которого нашего героя могли и не принять в студию. На всех занятиях этот стройный парень с большими выразительными глазами отличался пытливостью и вдумчивостью. Он старался ничего не брать на веру, не подвергнув предварительно своему анализу совет или полученное знание. После выдачи в декабре 1920 года удостоверения об окончании драмстудии с оценкой «очень хорошо» Хусаина включили в только что организованную «Первую пролеткомовскую труппу имени Г.Кариева» (другое название – «Труппа памяти Г.Кариева»), в которую вошли 53 из 75 (или 78) выпускников. 

Спустя неделю, 15 декабря, труппа начала свою деятельность в Оренбуpre, где уже работал сильный коллектив опытных и талантливых актеров. Приехавшие из Самары выпускники мусульманской студии привлекли всеобщее внимание обилием новшеств, неизвестных доселе татарскому театру. Так, актеры играли без суфлера, без разделения на «ведущих» и «второстепенных». К.Тинчурин решил сплотить коллектив единой целью, создать в нем атмосферу творческого содружества единомышленников. На первый план было выдвинуто требование ансамблевости спектакля. Все артисты и режиссеры несли равную нагрузку и получали одинаковую зарплату.

Труппа вела систематическую работу в воинских частях, школах и клубах, ставя спектакли для красноармейцев и учащихся, рабочих и сельчан, а также давая концерты и проводя беседы, обмены мнениями и диспуты-дискуссии на различные темы. Кроме того, три раза в неделю она выступала в старом здании кинотеатра «Фурор». Зрители с одобрением встретили работы молодого коллектива. Пьесы «Первый шаг» Ш.Усманова и «Первые цветы» К.Тинчурина стали премьерами. «Судя по двум поставленным спектаклям, труппу ожидает светлое будущее, – писала упомянутая газета «Кызыл Армия»», – и она достойно займет подобающее ей место среди лучших татарских театральных коллективов».

Хусаину доставались небольшие возрастные роли. В спектакле «Первый шаг» он исполнил роль муллы, в драме «Последний привет» – старика Мухамматши, а в сатирической комедии «Юсуф и Зулейха» – хозяина гостиницы. По мнению переводчицы самарской студии Р.Ахмеровой, он вписался в актерский ансамбль, демонстрируя широкий диапазон и яркий темперамент. Но до полного раскрытия таланта было еще далеко.

А летом 1921 года в Оренбурге началась эпидемия холеры. В целях сохранения труппы губОНО решил отправить ее в Ташкент. Но там. местный отдел Наркомпроса не стал субсидировать артистов и не предоставил им помещение для работы. Поэтому осенью того же года труппа «Памяти Г.Кариева» прекратила свое существование.

Нашего героя направили в труппу 4-й татарской бригады, располагавшейся в г. Пишпек (ныне – Бищкек). В довольно сильном актерском коллективе наш герой продолжил набираться опыта, исполняя в основном ответственные роли. В репертуаре этой труппы, возглавлявшейся известным певцом и актером С.Айдаровым, были такие спектакли, как «Галиябану», «Первое представление», «Живи, Зубайда, живу и я» и др. В первом спектакле Уразиков ис­полнял роль Бадри, во втором – хазрата Мифтаха, в третьем – богача Хамзы. Советами по работе над образом Бадри ему оказала помощь А.Синяева – первая татарская актриса, получившая профессиональное образование в драматической школе при Императорском Александринском театре в Петрограде.

Демобилизовавшись в 1922 году, Хусаин начал работать воспитателем одного из детских домов г. Алма-Ата. Однако любовь к театру вскоре привела его в местную полупрофессиональную актерскую труппу имени Г.Тукая. и через некоторое время он стал ее руководителем. Здесь наш действующий артист приобрел первый режиссерский опыт, поставив комедию «Берегись, взорвется!» К.Тинчурина и спектакль по трагедии Ф.Бурнаша «Тахир – Зухра», в которых сыграл и сам. Желая помочь начинающим коллегам, Уразиков начал практиковать индивидуальные занятия с исполнителями ролей. Самарский багаж знаний помогал ему в данном деле.

А в это время вернувшемуся из Ташкента в Казань Тинчурину власти ТАССР поручили реализовать задание Наркомпроса РСФСР – создать в городе Первый государственный показательный драматический татарский театр имени Красного Октября. Сформировать труппу ему было легче, чем кому-либо, поскольку главреж нового театра, открывшегося в ноябре 1922 года, лично знал практически всех ведущих татарских актеров, где бы они ни жили. Через год приглашение из столицы Татреспублики получил и наш земляк. В договоре, подписанном Тинчуриным и Уразиковым, было зафиксировано, что Хусаин поступает в театр на амплуа «характерного» актера с обязательным ежемесячным участием в 24 спектаклях. По итогам трех «отчетных» спектаклей его признали удовлетворительным для работы в коллективе на сезон 1923-1924 годов, но не сумевшим показать себя.

К сожалению, формулировку, состоящую из последних четырех слов предыдущего предложения, Уразикову в течение сезона не удалось «опровергнуть». Видимо, парню мешали робость и неуверенность в себе. Ни в одной из рецензий его не упоминали и на очередной год в состав театра не ввели. Недовольный собой он уехал в Астраханский татарский театр, который в то время возрождался после временного кризиса начала 20-х годов.

Однако в низовьях Волги Хусаин провел лишь один сезон, а затем его снова позвали в Казань. На сей раз дела в команде Тинчурина пошли успешнее. Впервые имя Уразикова в качестве отличившегося в спектакле появилось в печати осенью 1925 года. И с тех пор почти все его работы удостаивались внимания театралов. Судя по рецензиям критиков, актер Уразиков пошел в рост, переходя от эпизодических ролей к более крупным, а затем и к таким, которые приближались к главным действующим лицам. Эти роли были разноплановыми, но наблюдательность нашего героя и жизненный багаж позволяли ему с ними справляться. Причем, лучше удавались те. где Хусаину можно было проявить свой комический дар. Как пишет М.Г. Арсланов (автор двух книг, ряда статей и кандидатской диссертации по искусствоведению о Хусаине Ибрагимовиче), «В образах, созданных Уразиковым, зритель как бы постоянно видел чуть ироничные, грустные или злые, умудренные опытом жизни глаза самого актера. Через призму юмора или сатиры Уразиков наблюдал за действиями своих героев, анализировал их поступки, выносил на суд зрителя».

Одним словом, творческий процесс у нашего земляка пошел. Он был занят в 44 спектаклях из 80, показанных Татарским государственным академическим театром (ТГАТ) в течение сезона 1926-1927 годов. Но на следующий сезон Хусаин в список артистов ТГАТ не попал, поскольку из коллектива уволился его учитель и наставник – главный режиссер Тинчурин. Тогда Уразиков принял приглашение Московской труппы татарской драмы и отправился в столицу страны. В первопрестольной он исполнял в основном те роли, которые были подготовлены и сыграны на сцене ТГАТ. Весьма полезным для него было общение с известными мастерами труппы, а также регулярное посещение спектаклей других московских театров, воспринимаемых им как своеобразные мастер-классы, о лицезрении которых можно было только мечтать.

Отработав год в Москве, наш земляк снова отбыл в Астрахань, потому что ставший главрежем местного государственного татарского театра К.Тинчурин объявил сбор своих питомцев. Среди призванных им значились и самарские студийцы Х.Уразиков с А.Мазитовым (тоже, кстати, уроженец Самарской губернии), и другие актеры, и выпускники Татарского театрального техникума, открытого в 1923 году в Казани. Карим эфенди сумел создать обстановку для творческого роста собранной команды. В местной прессе отмечалось, что ценность актера Уразикова, быстро завоевавшего признание зрителей, в его способности понимать и исполнять самые разные роли. Кроме того, в Астрахани Хусаин попробовал себя и в литературной деятельности. Здесь была поставлена его первая драма «Черное пятно», написанная в содружестве с артистом Г.Капкаевым.

Продолжал наш герой набираться опыта и режиссерской деятельности. В 20-е годы актеры приглашались в театры только на сезон, а с конца мая на все лето они становились свободными людьми, которые объединялись в небольшие группы и, самостоятельно ставя спектакли, отправлялись на гастроли. Уразикову в таких микро-коллективах часто выпадала роль режиссера. Этим делом он иногда занимался и вне гастрольных групп. Так, приехав в 1929 году в родную Сафаровку на месячный отдых, он силами земляков поставил спектакль по пьесе Ф.Бурнаша «Тахир – Зухра». Репетиции длились 20 дней, а потом на премьеру в клубе собрались не только сафаровцы, но и жители окрестных деревень.

Говорят. что сельчане потом долго вспоминали добрыми словами это представление. Гордились они и своим земляком, которого многие помнили мальчишкой-пастухом из бедной, но многодетной крестьянской семьи, насчитывавшей 12 человек. Хусаин, родившийся 7(19) января 1894 года, был восьмым ребенком. С 9-11 лет он за мизерную плату целыми днями пас быков местного богача Ильяса. И вот этот бывший пастушонок, сбегАвший на учебу в Уральск, ставит спектакль в сельском клубе и сам в нем блестяще играет!

Тем временем в Казани, вероятно, поняли ошибочность расставания с Тинчуриным и перед началом сезона 1929-1930 годов провели в ТГАТ смену руководства. Главным режиссером стал известный уже читателю статьи З.Султанов, а пост художественного руководителя предложили К.Тинчурину. Тот вернулся в столицу ТАССР и приступил к работе. Предполагалось, что следом отправится и Уразиков, но актерский штат в театре был уже скомплектован. Так что его появление в ТГАТ перенеслось на лето 1930 года, но с тех пор Хусаин Ибрагимович этот коллектив больше не покидал до конца своей сценической деятельности.

Поначалу он впечатляюще сыграл разнохарактерные роли в спектаклях по произведениям Тинчурина, ставшие вехами его роста. Некоторые из них – Утяш («На Кандре»,1932) и Киям («Первые цветы», 1935) – вошли в сокровищницу татарского театра. Также в 30-е годы герой статьи создал много запоминающихся образов в русских, советских и зарубежных пьесах. Специалисты выделяли среди них такие роли, как Тихон («Гроза» А.Островского), Дыбов («Междубурье» Д.Курдина), Левшин («Враги» М.Горького), Вурм («Коварство и любовь» Ф.Шиллера).

В это время началось и режиссерство Хусаина эфенди в профессиональном театре, ставшего представителем третьего поколения режиссеров традиционной школы Г.Кариева. Вместе с Р.Ишмуратом он в 1935 году поставил драму Тинчурина «Первые цветы», заставив актеров в течение полутора месяцев изучать биографии героев, их дедов и прадедов. Это вызывало недовольство занятых в спектакле, но столь углубленный анализ пьесы дал свой результат. Постановка полюбилась зрителю, а Тинчурин отметил «выдумку и своеобразие режиссеров».

Примерно через год Уразикову поручили самостоятельную постановку – по пьесе Т.Гиззата «Славная эпоха». Три штатных режиссера театра отказались ее ставить из-за недоработанности и новизны материала о делах колхозной животноводческой фермы. А нашего героя недоделки не смутили. Он высказал Гиззату, вместе с которым учился в Самарской военной студии, свои пожелания, и тот доработал пьесу.

Спустя годы Тази ага написал в своих воспоминаниях: «Хусаин Уразиков, будучи актером-реалистом, и режиссерскую работу начинал в реалистической манере… Особое внимание уделялось им слову, доведению авторской мысли до зрителей». Зная актерскую психологию, Хусаин эфенди не торопился предлагать коллегам готовые решения, а предпочитал расшевелить их. Свои варианты он озвучивал только тогда. когда у артистов ничего не получалось. Часто режиссеров делят на «диктаторов» и «умирающих в актере». Уразиков в рамках такой классификации явно относился ко второй группе.

К работе над «Славной эпохой» он привлек многих учащихся 4-го курса Татарского техникума искусств, так как был у них с 1935 года руководителем производственной практики. Понимая. что ребята волнуются, репетируя рядом с мастерами сцены, наш режиссер «очень умело, тактично, то шуткой, то смехом или метким словом снимал напряжение, подбадривал» (слова дебютантки Р.Зиганшиной, в будущем народной артистки РСФСР и ТАССР).

Премьера постановки прошла с огромным успехом. После трех ее показов в ТГАТ собрали зрительскую конференцию с участием артистов и писателей. Выступая на ней, Тинчурин отметил, что «спектакль возвестил о рождении нового талантливого самобытного режиссера». А жители сельских районов Татарии большими группами начали прибывать в Казань для просмотра «Славной эпохи».

В 1940 году театр взялся за спектакль «Ходжа Насретдин» по пьесе Н.Исанбета. Имя Уразикова в списке постановщиков не значилось, но на репетициях бразды правления непроизвольно перешли к нему. После выпуска спектакля дирекция объявила ему благодарность «за участие в работе режиссера в спектакле «Ходжа Насретдин», что помогло создать хороший спектакль». «Оказывается, очень полезный человек. Его смело можно ставить на режиссерский пост. Он работал день и ночь над пьесой «Ходжа Насретдин», – вспоминал позже неповторимый исполнитель роли Ходжи Х.Абжалилов (двоюродный брат Мусы Джалиля), ставший в 1957 году первым народным артистом СССР среди татарских актеров.

В последующем Хусаин абый несколько раз ставил «Насретдина», который «жил» в репертуаре театра около 25 лет. А 40-е Уразиков-актер провел больше как режиссер, театральный деятель и драматург. Так, в период Великой Отечественной войны он вместе с Е.Амантовым поставил пьесу К.Симонова «Парень из нашего города». Она шла всего 4 раза и не получила зрительского признания. Герой нашей статьи изменил своему принципу – браться только за тот материал, который знаешь сам – и потерпел неудачу. После этого он два сезона ничего не ставил. Огорчение постигло его и как исполнителя роли Васина в пьесе Симонова «Русские люди». Причина та же – нехватка жизненной фактуры, возникающей по двум каналам: из личного опыта и наблюдений. Увы – в данных случаях каналы были не заполнены.

С января 1944 года Хусаин Ибрагимович почти на пять лет стал художественным руководителем ТГАТ имени Г.Камала. Он выбирал произведения национальной, русской и зарубежной классики, не ставя заурядные вещи. Ощущалась нехватка современных пьес, и Уразиков старался искать их. За год работы худруком им были открыты два новых имени драматургов – М.Амир и М.Гали. Появились при нем в театре постановки для детей. Осенью 1944 года 25 талантливых молодых людей направили на учебу в ГИТИС. А годом позже начала работать студия при театре для 30 человек.

Режиссерские действия худрук возобновил в середине марта 1944 года, приступив к работе над пьесой М.Амира «Минникамал» о тыловой жизни колхозников в военное лихолетье. В Татарии к концу войны было 320 женщин-председателей колхозов, и в «Минникамал» рассказывалось о судьбе одной из них. Уже через месяц с небольшим в ТГАТ состоялась премьера этой пьесы, которая прошла с огромным успехом. Потом были летние гастроли с ней по селам ТАССР. Произведение вскоре перевели на русский, чувашский и башкирский языки и ставили во многих театрах страны.

Осенью 1944 года Уразиков приступил к постановке комедии «Банкрот» по произведению Г.Камала. Это было третье обращение театра к названной вещи классика татарской драматургии (через 18 лет Хусаин ага сделал новую редакцию пьесы, преодолев излишний комизм и увлечение внешними элементами). А в начале последнего года войны началась работа нашего земляка над пьесой М.Гали о татарском этнографе, литераторе и просветителе XIX века К.Насыри. Материал был сырой, поэтому Уразиков фактически заново написал пьесу, которая охватывала всего одни сутки из жизни ученого. Спектакль стал значительным событием в театральной жизни республики.

В 1969 году коллектив вернулся к этому произведению, и опять спектакль, поставленный Хусаином эфенди, привлек внимание. Причем в одной из ролей зрители могли видеть и режиссера, так отметившего свое 75-летие. А ведь тогда ни один татарский артист не выступал на профессиональной сцене даже до 70 лет!

Завершая повествование о 40-х годах, отметим две послевоенные постановки нашего героя, подготовка которых шла с большим трудом. Проблемы подготовки спектакля по пьесе «За тех, кто в море» Б.Лавренева объяснялись техническими трудностями (реквизит и декорации надо было делать заново –морской тематике они не соответствовали), а еще тем, что среди артистов отсутствовали знатоки морской службы. К тому же уволился директор театра, и Уразиков был вынужден совмещать три должности: директора, худрука и режиссера-постановщика. Тем не менее, спектакль сдали в срок, и премьера его состоялась 8 ноября 1946 года.

Трудности же подготовки представления по драме Н.Исанбета «Мулланур Вахитов» возникли из-за требовательного отношения партийных, советских и общественных организаций к созданию облика этого революционера. Пришлось погрузиться в исторические материалы, организовывать для актеров лекции о жизни и деятельности Вахитова, а также о событиях Гражданской войны в Казани. Пьесу несколько раз рецензировали ученые. По ходу работы сменились не только исполнители ролей, но и художник спектакля. Но Хусаин ага не сдавался, хотя до этого ему не доводилось ставить героико-революционную драму. Он стремился создать портрет конкретной личности и вместе с тем художественный образ, позволяющий делать обобщения. И это ему удалось – зрители и театральная критика с восторгом приняли спектакль, который долгие годы оставался одним из лучших в репертуаре ТГАТ.

Одним словом, Хусаин Ибрагимович в 40-е годы был в числе ведущих театральных деятелей Татреспублики. Актерскую и режиссерскую деятельность он продолжил в 50-х и 60-х годах. Поставленные им спектакли «Одинокая береза» (М.Карим, 1951), «Зифа» (Н.Исанбет, 1954), «Горный цветок» (М.Ибрагимов, 1957), «На заре» (Ш.Шахгали, 1958), «Свобода» (М.Амир, 1960), «Зубайда – дитя человеческое» (Ш.Хусаинов, 1965) и другие получили одобрение театроведов. А актеры шутили: «Не страшно, если на сцене жуткий холод, ведь можно согреться у телогрейки Уразикова». Дело в том, что когда он ставил спектакль, то не знал ни сна, ни отдыха. Всегда подтянутый и задорный герой статьи заражал актеров процессом творчества, создавал на сцене приподнятую обстановку.

Трудился наш соплеменник достаточно плодотворно и равномерно, о чем можно судить, используя данные, которые собраны упомянутым М.Арслановым. Так, в 50-е годы режиссер подготовил 8 спектаклей, а в 60-е – 9. При этом более половины его постановок в каждом десятилетии проходили с участием в них актера Уразикова. Эти показатели в принципе соответствуют и цифрам 1940-х годов – 9 спектаклей с появлением Хусаина эфенди на сцене в четырех из них.

Кроме того, Х.Уразиков постоянно был задействован в спектаклях, которые ставили другие режиссеры. В преамбуле статьи названо количество сыгранных им ролей, подсчитанное тем же доктором наук М.Арслановым. Правда, авторы некоторых публикаций оперируют более внушительными числами – свыше 300 ролей, почти 400 ролей. При этом называется и качественный параметр творчества нашего героя – около сотни незабываемых образов, созданных им на сцене. Отмеченный разнобой в данных, возможно, связан с тем, что в некоторых статьях упоминается актерская деятельность Уразикова в Бухаре и Хиве в начале 20-х годов.

Укажем еще одно интересное число – 30 лет. Именно столько Хусаин абый занимался педагогической деятельностью, работая в Казанском театральном училище, которое ранее именовалось Татарским театральным техникумом, техникумом искусств (были и другие названия). Он учил здесь молодежь актерскому мастерству, созданию образов, знанию выстраданных законов сцены. Его занятия становились праздником мысли и опыта, которые привлекали в аудиторию и русских учащихся. «Чтобы стать артистом, мало быть талантливым, – говорил педагог. – Нужна способность на протяжении всей жизни совершенствовать свое актерское мастерство и прививка от головокружения после первых успехов».

Державший себя просто, прямодушно и по-дружески с работниками сцены, с опытными и начинающими артистами Уразиков стал настоящим другом училищной молодежи. Ее представители потом вспоминали как, придя на репетиции в ТГАТ, сидели на галерке, а если доводилось в зале встретиться с известными актерами, то вежливо здоровались и старались отойти в сторону, потому что помнили слова Хусаина эфенди: «Нельзя первым протягивать руку старшему человеку». Но увидев его, мчались к нему, забыв про наставления. Да и сам он шел им навстечу с улыбкой, жал руки и спрашивал об учебе и делах, рассказывал о театре, искусстве и актерах, отвечал на все вопросы.

Однако демократичность Уразикова не означала его мягкотелость. Он не любил лентяев, был сторонником честных оценок и суждений. Выпускнице Татарского техникума искусств 1936 года З.Басыровой (будущей заслуженной артистке ТАССР) Хусаин абый написал такие слова в творческой характеристике: «Свойственны хорошие актерские данные, дисциплинирована, хорошо понимает образы, в то же время есть некоторые капризы». Добавим, что кроме училища он преподавал еще в студиях при ТГАТ им. Г.Камала и при Казанском Большом драматическом театре им. В.И. Качалова.

Помимо выпестованных учеников мастер сцены оставил и драматическое наследие. Так, совместно с режиссером Ш.Сарымсаковым и самостоятельно он инсценировал романы «Весенние ветры» К.Наджми (1954) и «Настанет день» М.Ибрагимова (1957), перевел с русского и узбекского языков пьесы «Хлеб» и «Чудесный сплав» В.Киршова (1932, 1934), «Сердечные тайны» Б.Рахманова (1955).

А как воспринимали Уразикова его коллеги по сцене? На этот счет располагаем несколькими высказываниями. Вот мнение заслуженной артистки РФинародной артистки ТАССР Н.Гараевой: «Он так любил артистов, верил в них, приближал. Был хорошим учителем, настоящим наставником. Он работал и с любителями из художественной самодеятельности, помогал им. Многим молодым людям дал совет и благословение идти на профессиональную сцену. Его квартира была недалеко от театра, на площади Свободы. Нас, артистов, очень часто приглашал в гости. Он был чедовеком большой души, приветливым от природы, глубоким, очень умным. Его человечность была видна. Он понимал душевное состояние людей. Помню, как говорил со мной, когда у меня были перемены в личной жизни, заботился как отец, давал советы, спрашивал – не ошибаюсь ли я, хорошо ли подумала».

С уважением говорил о нашем герое и народный артист ТАССР Х.Залялов: «На сцене он был удивительно жизненным артистом. Душа у него была молодая, не хотел с театром расставаться. Умел дружить с молодежью. Во время спектакля не терпел никаких неточностей. Ошибающихся артистов мог потом упрекнуть суровым словом или так посмотреть своими большими глазами, что уже и не нужны были слова».

А народный артист и заслуженный деятель искусств ТАССР Ф.Шарафиев в газетной статье «Многогранный талант», вышедшей к 75-летию Х.Уразикова, задает вопрос: «Кого бы из татарских советских актеров можно выделить не только как артиста и режиссера, но и как человека?» И предлагает свой вариант: «Я бы ответил – Уразикова. Он очень человечный, не делит людей по званиям».

К сожалени, в публикациях о Хусаине Ибрагимовиче практически ничего не говорится о его личной жизни. И это можно понять, поскольку ее по сути и не было в привычном понимании. Своей семьи Хусаин абый не создал, а в квартире с ним жили два племянника, которых он воспитывал. На его глазах они выросли, окончили вузы и начали работать, а один из них успел стать отцом. Потом герой этой статьи скончался и был похоронен на Ново-татарском кладбище в г. Казани, которое считается главным национальным некрополем, принявшим тела многих татарских деятелей культуры. Произошло это горестное событие летом 1977 года. День и месяц ухода в мир иной Х.Уразикова назвать не рискуем, поскольку в масс-медиа имеют хождение три даты: 24 июля, 15 августа и 24 августа.

Хусаина абый – талантливого и вдумчивого актера, серьезного и глубокого режиссера, драматурга и заботливого театрального педагога – до сих пор вспоминают в культурном сообществе. Так. в январе 2019 года появилось несколько статей к его 125-летию. А пятью месяцами ранее заслуженный артист РФ и народный артист РТ А.Хафизов вспоминал свой уход в армию с третьего курса Казанского театрального училищав середине 60-х годов. Наш герой дал ему тогда такой совет: «Если не хочешь себя потерять, старайся много читать. Не найдешь татарскую литературу – бери русскую». «И я прочел много книг, до сих люблю это дело», – сказал мастер сцены, начинавший жизнь, как и его наставник, восьмым ребенком в семье и пастухом.

Вот таким был наш земляк и соплеменник, не заступавший за кулисы правды и не глохнувший от оваций. Некоторые его фразы со сцены уходили в народ.Он мог выйти, взять пространство зала и увести его в измеренье сопереживаний. Или своей режиссурой настроить на аналогичное действо коллег. Он многое знал-пережил, и таких людей называют «ходячей историей». Он любил общаться, но мало говорить о себе, хотя первым из татарских артистов получил орден Ленина. В наступающем году исполняется 130 лет со дня его рождения. Пусть наша статья станет скромным откликом на этот юбилей Хусаина абый!

Рашид ШАКИРОВ.

 Журнал «Самарские татары», № 4(41), 2023 года.

Просмотров: 813