Сегодня, 1-го апреля, Ильгиз Гатауллович Мустафин отмечает свое 80-летие
Единственный выпускник Московского пограничного училища 1964 года дослужился до генеральского звания. То же самое можно сказать и про выпуск Высшей школы КГБ 1974 года. Этим генералом стал один и тот же человек – Ильгиз Гатауллович Мустафин, который 21-й год живёт в Самаре.
С хабаровскими внуками, 2007 г.
На выбор им профессии решающее влияние оказали… дезертиры. В последний год Великой Отечественной войны они увели ночью корову Мустафиных, разобрав сруб сарая во дворе дома, стоявшего в родном селе Ильгиза – Большие Тарханы, что в Татарской АССР. По горячим следам сельчане кинулись искать пропажу, но в соседнем овраге обнаружили лишь останки бурёнки, которую жулики успели освежевать. Пятилетний мальчик недоумевал тогда: «Как же так? Вся страна воюет с фашистами, отец мой, которого я даже запомнить не успел, пропал без вести под Смоленском, а тут какие-то трусы грабят население, обосновавшись в лесных землянках!» И решил для себя Ильгиз: «Вырасту и буду бороться с нечистью».
Все мы полны великих помыслов в начале жизни, порой забывая о них со временем или сетуя на помешавшие обстоятельства. В случае с Мустафиным этого не произошло. В 1957 году он окончил среднюю школу в Больших Тарханах и планировал продолжить учёбу, но в тот период для этого требовалось наличие двухлетнего трудового стажа. Поэтому юноша поехал к старшему брату Харису, который работал на шахте в г. Прокопьевске Кемеровской области. За три месяца новичок освоил профессию проходчика, став самым молодым специалистом этого вида работ на шахте. А по вечерам Ильгиз ходил на занятия подготовительных курсов Кемеровского филиала Ленинградского горного института им. Г.В. Плеханова.
Так незаметно подошёл призывной возраст, и юношу вызвали в военкомат. Отвечая на вопросы военкома о планах на будущее, он сказал про намерение учиться в горном институте, но потом произнёс судьбоносную фразу из детства про желание искоренять нечисть. Военкому эта фраза запомнилась, и он, проанализировав начало трудового пути Ильгиза, через некоторое время предложил ему поступать в пограничное училище – дескать, там таких борцов и готовят.
В это заведение принимали юношей, проходивших срочную службу, и в августе 1959 года Мустафин начал её отсчёт, на девять месяцев став курсантом школы сержантского состава в Тихоокеанском пограничном округе. Затем его направили на Чукотку, в бухту Провидения, где Ильгиз в течение очередных девяти месяцев был командиром отделения в другой школе сержантского состава. Здесь волжанину впервые пришлось ходить по Тихому океану, сталкиваться с волнами с 10-этажный дом, не поддаваясь «морской болезни», и восхищаться лайнером «Советский Союз» 230-метровой длины и 40-метровой ширины. А весной 1961 года, после месячных сборов во Владивостоке, он отбыл в Москву – для поступления в пограничное училище.
Сержант И.Мустафин, 1961 г.
Вступительные экзамены Ильгиз выдержал, хотя в ходе их приходилось выступать за общество «Динамо» в различных соревнованиях, поскольку у него был второй разряд по лёгкой атлетике, спортивной гимнастике и стрельбе. Кроме того имелся первый разряд по лыжам. Уже будучи курсантом этого училища он получит такой же разряд по стрельбе и станет мастером спорта по лыжам и биатлону.
О трех годах московской жизни у Мустафина осталась масса приятных воспоминаний. Например, участие в шести парадах на Красной площади 7 ноября и 9 мая в качестве правофлангового, к которому вся шеренга старательно примыкала и невольно начинала отжимать его ближе к трибуне, что грозило нарушением равнения «коробки». После нескольких парадов курсанты освоились и успевали рассмотреть на трибуне Н. Хрущёва, С. Будённого К. Ворошилова, А.Микояна и других руководителей страны. А на следующий день после прохождения по Красной площади подъём объявлялся по училищу несколько позже, а не по привычному распорядку.
Осела в памяти практика в аэропорту на последнем курсе, в ходе которой пришлось встречать советских олимпийцев, возвращавшихся из Инсбрука, и в их числе Лидию Скобликову, которая выиграла в Австрии 4 золотые медали (кстати, тогда возникла заминка с одной медалью, «отставшей» от хозяйки и доставленной следующим бортом). В феврале 2014 года Ильгиз Гатауллович снова увидел знаменитую конькобежницу, но на сей раз по телевизору – при открытии Олимпиады в Сочи.
На других практиках курсантов принимали в Риге, на Дунае, в Ленинграде и Одессе. Учили их основательно, много внимания уделялось владению английским языком. В программе была даже кавалерийская подготовка, поскольку и поныне есть участки границы, где без коня службу нести нереально. Эта подготовка очень заинтересовала маршала Будённого, когда будущие офицеры-пограничники пришли на встречу с ним на даче. Частыми гостями в училище были известные военачальники, космонавты и популярные артисты.
«И ещё одно вспоминается, – улыбается Ильгиз Гатауллович. – Это придирки патруля вне Москвы к курсантам училища, поскольку по одеянию они обеспечивались как офицеры. А патруль усматривал в этом нарушение формы одежды. Мне особенно в Ульяновске доставалось».
В 1964 году курсанты выпустились лейтенантами, и Ильгиз в должности оперуполномоченного отправился к первому месту своей офицерской службы – в Среднеазиатский пограничный округ. Вместе с молодоженом в путь-дорогу собралась и супруга Лилия, выпускница Казанского педагогического института, с которой он познакомился в Больших Тарханах, где девушка проходила стажировку по преподаванию математики в 8-11 классах.
До 200 суток в год приходилось Ильгизу проводить в командировках, используя для этого специально выданный мотоцикл. Вот тут и пригодились его спортивная закалка, умение терпеть большие нагрузки и знание татарского языка. Местное население состояло из народов тюркской группы, и отдельные фразы и слова в их речах Мустафин понимал, что способствовало установлению доверительных контактов и получению информации. Пребывание в Туркменистане памятно ещё тем, что здесь родились оба их с Лилией ребёнка – сын и дочь.
Лилия и Ильгиз Мустафины, 1964 г.
Убывая в очередную командировку, молодой офицер всегда брал с собой учебники, поскольку стремление к знаниям в нём не угасло. И в январе 1971 года начальство направило старшего уполномоченного по объекту на очную учёбу в Высшую школу КГБ при Совете Министров ССС Р. Прибыв в Москву, он вместе с другими кандидатами в слушатели узнал о форс-мажорной ситуации – вместо двух групп набираться будет одна, и из-за этого конкурс достиг уровня 7-9 человек на одно место. Но не зря Ильгиз не расставался с учебниками в жаркой Средней Азии. Он набрал на два балла больше проходного и на три с половиной года стал слушателем.
В школе КГБ Ильгиз увлёкся научно-исследовательской деятельностью, что позволило ему возглавить группу из четырёх однокурсников по подготовке дипломной работы о репрессиях и гегемонии того или иного класса в разные периоды истории. Доклад на защите делал Мустафин, он же обстоятельно отвечал на вопросы комиссии. Диплому присудили первое место по учебному заведению, и вскоре на базе их исследования было подготовлено обзорное указание по КГБ. А получившему красный диплом Ильгизу поступило предложение остаться в Высшей школе на преподавательской работе.
Но ведь он должен был бороться с нечистью, и поэтому офицер выбирает практическую деятельность. Так он становится старшим оперуполномоченным направленческого аппарата Дальневосточного пограничного округа и работает в этом округе в течение шести с лишним лет. Дезертирства среди «погранцов» не было, но нечисть находила порой место в их рядах. Например, в преддверии 9 мая 1975 года в Биробиджанском пограничном отряде обнаружилась нехватка оружия и патронов, похищенных со склада арттехвооружения, который был вскрыт злоумышленниками, а потом опечатан ими при помощи аверса пятикопеечной монеты. А неразглядевший этот «фокус» прапорщик, который заведовал складом, был уверен, что у него с учётом всё нормально.
Мустафин организовал поиск, и через пять дней пропажу нашли, причём даже с избытком. Задержали и похитителей – солдат срочной службы, которых пришлось отправить на гауптвахту до разбирательства и наказания.
С 1976 года в названиях должностей, которые занимал Ильгиз, появляется слово «начальник». Сначала он становится начальником дивизионного особого отдела, а два года спустя – начальником особого отдела Благовещенского пограничного отряда. Зоной его интереса становится Амур-батюшка. С апреля по октябрь более 100 пограничных катеров несли службу на этой реке, периодически возвращаясь на ремонт и снова уходя в дозор. Понятно, что в таких условиях работа с личным составом, месяцами находившимся на пограничной воде, была затруднена, и от всех требовалась сверхответственность и бдительность. Японские и американские спецслужбы, используя быстроходные катера, неоднократно пытались нарушать границу. Как-то одного такого нарушителя, сумевшего преодолеть водное препятствие, задержали береговые пограничники. Оказалось, что это матёрый диверсант Голубев, который после войны пошёл на службу к американцам, с удовольствием встретившим бывшего советского офицера, без промаха стрелявшего на слух.
Отъезд в командировку, Артык, 1965 г.
Грамота Президиума Верховного Совета СССР
На учениях в Подмосковье, 1973 г.
Встреча комонавта В. Аксенова в Благовещенске, 1979 г.
На занятиях в Центре подготовки космонавтов, 1986 г.
После выхода из Афганистана
На совместных учениях дивизий РФ и США, Тоцкое, 1995 г.
У памятника на Кушке, 1983 г.
Случались неприятности и со стороны самого Амура. После советско-китайского пограничного конфликта, произошедшего в марте 1969 года на дальневосточном участке границы СССР и КНР в районе острова Даманский, были усилены корабли Благовещенского погранотряда и улучшена их вооружённость. Казалось бы, им по силам совладать с рекой, которая порой бывала не в «настроении». Тем не менее, иногда возникали потери в личном составе – моряки-пограничники тонули. А однажды в воронку затянуло целый катер. Но потери в связи с уходом моряков на заграничный берег не имели места быть. «Я 37 лет провёл на границе, из них 20 – на Дальнем Востоке, – отметил в беседе Ильгиз Гатауллович. – За это время не было ни одного случая, чтобы пограничник ушёл на чужую сторону».
В 1981 году он снова отбыл в Среднеазиатский пограничный округ для службы в должности заместителя начальника особого отдела округа. Многие годы у офицеров царской, а потом и советской армии была в ходу поговорка: «Дальше Кушки не пошлют», потому что крепость Кушка считалась крайней южной точкой Российской империи, затем – Союза Советских Социалистических Республик. На вершине высочайшей сопки близ Кушки возведён памятник в виде 10-метрового креста в честь трёхсотлетия дома Романовых. В своё время этот памятник имел братьев-близнецов, охранявших самые западные, восточные и северные рубежи империи (ныне он остался в одиночестве и расположен на территории государства Туркменистан, а Кушка получила новое название – Серхетабат).
Бывал возле этого памятника и подполковник Мустафин – как раз в те годы, когда стали посылать служить дальше Кушки. А Ильгиз Гатауллович занимался здесь обеспечением ввода советских войск в Афганистан. Для этого он вместе с подчинёнными участвовал в подготовке подразделений мотоманевренных групп пограничников, воздушной и наземной разведке маршрутов для этих групп, согласовании их дислокации в северных провинциях Афганистана, где
отмечалась нестабильная обстановка и активность бандоформирований. У пограничников были свои вертолёты, и с Ильгизом чаще всего летал комэск Фарид Шагалиев – один из первых Героев Советского Союза, получивших это звание в Афганистане (потом он станет генералом, начальником авиации погранвойск России). Работы у заместителя начальника особого отдела округа и его сослуживцев было довольно много. Поэтому количество суток, проведённых в командировках в течение года, подскочило у подполковника до 290, зато ни одного «погранца» при выходе из Афгана наши там не оставили.
Кроме ввода 30-и упомянутых групп Мустафин и его «команда» принимали участие в деятельности погранкомиссарского аппарата на границе для решения любых вопросов: случайные выстрелы, хозяйственные нестыковки и т.д. К примеру, очень часто нарушителями границы с обеих сторон становились тысячные отары овец, стремившихся на лучшие пастбища. Самым хлопотным делом было потом отделение советских овец от афганских и иранских, поскольку особых примет и паспортов, как известно, нет ни у одних, ни у других, ни у третьих. После нескольких дней споров между хозяевами отар, точно не знавших количество своих животных, принималось силовое решение: десять овец одному хозяину, потом десять – другому, и так далее – пока не закончатся нераспределённые овцы. Приходилось также заниматься пресечением контрабандного ввоза наркотиков в Советский Союз и их уничтожением.
Служба в Афганистане стала для И. Мустафина хорошей школой деятельности в экстремальных условиях. Со своими обязанностями там он справился, получил звание полковника и в 1986 году был возвращён в Дальневосточный пограничный округ, где стал начальником его особого отдела (генеральская должность). Половину личного состава округа составляли моряки, а другую – сухопутные пограничники. Была здесь хорошая традиция, выкованная поколениями охранителей восточных рубежей страны и отдалённостью региона от Москвы. Если обозначить суть этой традиции, то она укладывается в такую фразу – в любых условиях не отдавать ни пяди земли неприятелю и быть готовым принимать самостоятельные решения.
Казалось бы, этой фразой руководствовались все пограничные войска, но по части самостоятельности дальневосточники выгодно отличались от коллег из других регионов.
Новый начальник особого отдела стремился развивать добрую традицию, не позволяя при этом выходить за рамки закона. Того же он требовал от своих подчинённых – соблюдать законность, не вмешиваться в функции командиров и не делать глобальные обобщения по единичному факту. Не секрет, что особисты – не самая уважаемая профессия среди военных. Их не любят там, где-либо не знают перечень их задач и гиперболизируют одну из них, либо сами особисты не всегда руководствуются триединой установкой, сформулированной выше (соблюдать…, не вмешиваться…, не обобщать…). «Давайте друг на друга злобу не таить, – неоднократно говорил Мустафин на совещаниях. – Мы делаем общее дело».
Да, дело было общее, но персональную ответственность никто не отменял. Дежурный по округу звонил по нескольку раз за ночь, и Мустафин включался в решение неожиданно возникших вопросов и преодоление людских и природных проблем. Так, в зимнее время температура порой опускалась до -60 градусов, а северное сияние нарушало связь между частями пограничного округа. Приходилось находить нестандартные решения, о которых и поныне говорить преждевременно.
Доводилось ему встречать в Хабаровске генерального секретаря ЦК КПСС М. Горбачёва с супругой, других высокопоставленных гостей. Ежегодно участвуя в майских всесоюзных совещаниях руководящих работников КГБ, И.Мустафин слушал выступления руководителей службы госбезопасности страны (Ю. Андропова, В. Чебрикова, В. Крючкова), президентов ССС Р и России (М. Горбачёва и Б. Ельцина). В 1989 году он стал генерал-майором и в полной мере испытал на себе неразбериху, начавшуюся в погранвойсках в начале 90-х годов.
Вот что пишет о нём главный редактор сборников КГБ ССС Р и «Вестника контрразведки» Аркадий Яровой: «Начальник особого отдела (Дальневосточного погранокруга) генерал-майор И.Г.Мустафин в октябре 1991 года приобрёл личный калькулятор и уже не расставался с ним. Оперативный работник вынужден стать и финансистом, и снабженцем, и хозяйственником. Бумаг приходило много – от объединённого командования погранвойск, из Комитета охраны границы. Какой прок? Вот уже три месяца как денег не дают… Начался делёж между своими пограничниками и особистами-пограничниками. Отвоёвывали отдельные помещения и целые здания. Шла борьба за особые отделы погранвойск. Командование нового Комитета охраны границы хотело бы иметь свою собственную, «карманную» контрразведку. А Министерство обороны – всю военную контрразведку, особые отделы погранвойск и внутренние войска. А всё потому, что закона о безопасности нет, считал Мустафин».
Тогда он был вынужден советовать своим подчинённым в свободное от службы время заниматься хозяйственными делами, выращиванием овощей на огородах и дачных участках. Каким-то образом надо было продержаться, пережить мутные годы и обвально-некоробижал, любимчиков не заводил и всегда ценил в сослуживцах ответственное отношение к работе, порядок в делах и отсутствие фактов выхода за рамки закона. И поныне он считает, что военнослужащему полезно потрудиться в разных коллективах, так как это даёт опыт деятельности и практики общения, способствуя оправданному личному росту.
Но на каждой должности надо врасти в обстановку, овладеть её спецификой и, образно говоря, встать на ноги. Ильгиз Гатауллович полагал, что для этого может хватить трех месяцев – не случайно даже у президентов стран фиксируется результат работы за первые сто дней. Люди, познакомившиеся с генералом в Самаре, дают ему такую оценку: «Хороший мужик!»
В начале 1997 года генерал-майор И. Мустафин, награждённый за годы службы 14-ю государственными и правительственными наградами, вышел в отставку. Несомненно, таким сыном могли бы гордиться отец – ветфельдшер Гатаулла Сафич, не вернувшийся вместе с четырьмя родными братьями с полей Великой Отечественной войны, и мать Рахима Хисамутдиновна, работавшая после окончания техникума учительницей, а потом бухгалтером. Старший брат Харис девять лет назад скончался в Тольятти, а с сестрой Саимой, работавшей завхозом в школе, а ныне живущей в Нижнекамске, Ильгиз Гатауллович постоянно в контакте.
Причем общение с сестрой происходит на татарском языке, который младший брат не забыл. Возможно, этому способствуют его ежегодные визиты в село Большие Тарханы, среди жителей которого татары составляют (по данным января 2012 года) 95,5%, и встречи с одноклассниками. Один из них – Сулейманов Раис – ныне живёт в Самаре, и с ним генерал регулярно созванивается. Он любит смотреть передачи телеканала «Татарстан Новый Век» и несколько раз бывал на Сабантуе в парке культуры и отдыха имени Юрия Гагарина. Ильгиз Гатауллович индифферентно относится к религии и её обрядам, считая, что и среди атеистов достаточно много порядочных людей. А вот дети генерала, сменившие за годы учёбы по 5-6 школ, языком отца не владеют, и сын, подполковник военно-медицинской службы, ныне об этом жалеет.
С хабаровскими внуками, 2007 г.
Предмет особой радости Ильгиза Гатаулловича – четыре внука (все – мальчики), двое из которых живут в Хабаровске, но частенько бывают в городе на Волге. Дед отвозит их на дачу со скромным домиком, что находится на Горелом Хуторе, и показывает результаты своего огородничества. Ныне это главный вид его деятельности после прекращения работы в одной общественной организации.
На следующий год, 1-го апреля, И. Мустафин отметит свое 75-летие. Верится в это с трудом, точнее – совсем не верится. И глядя на стройного, вежливого, аккуратно одетого мужчину, по-прежнему чётко анализирующему ситуацию и произносимые фразы благодаря отменной памяти; владеющему лаконичной, но богатой речью, в которой нет старческого морализаторства и самолюбования; сохранившему интерес к жизни, о чём свидетельствуют выражение глаз и перечень исполняемых дел, сразу вспоминается древняя поговорка: «Первого апреля никому не верят». А в противостоянии календаря и этой поговорки хочется выступать на стороне последней и убеждать всех, что по активному отношению к жизни Ильгиз Гатауллович – даже не пенсионер!
Просмотров: 2400
Горжусь своим дядей