Выступление на научной конференции «Зеркало российской истории». К столетию государственной национальной печати в Средневолжском крае»
В современных условиях глобализации, сопровождающейся унификацией и стандартизацией разных сторон жизнедеятельности постиндустриального общества, в России активно проявляется стремление к поиску путей сохранения этнического разнообразия и культурного наследия народов страны. В решении этих вопросов особое место должен занять опыт национальной политики советского государства 1920-х годов, где формировались социальные институты, обеспечивающие самобытное культурное развитие многочисленных народов в условиях федерации.
Своеобразие Самарской губернии к концу XIX – началу ХХ века состояло в полиэтничном составе её населения: большинство (70%) составляли русские и украинцы; более 10% – татары и башкиры; 8,7% – немцы; 7,6% – мордва; 3% – чуваши. К 1924 году на нерусское население края приходилось около 24% от общей численности (1). Реализация национальной культурной политики в губернии позволяет проецировать эти процессы на общероссийский уровень.
Документы фондов Самарского Губкома РКП (б) и Средне-Волжского Обкома ВКП (б) за 1920-е годы, хранящиеся в ГУСО ГАСПИ, свидетельствуют о широкой системе мер по вовлечению в советское строительство всех этнических групп, населяющих край. Начало этому было положено созданием с 1920 года, согласно «Инструкции об организации отделов по делам национальностей на местах», административных органов (отделов, подотделов, секций национальных меньшинств) при губернских, уездных комитетах партии и отделе народного образования, регулирующих развитие родного языка, культуры, самосознания всех народов.
В 1921 году при Самарском Губкоме РКП (б) существовали 12 национальных секций – белорусская, венгерская, еврейская, китайская, латышская, мордовская, немецкая, польская, турецкая, украинская, чувашская, эстонская. В этом же году им было предоставлено одно общее помещение – так называемый Дом нацмена (на углу Саратовской и Петроградской – ныне – Фрунзе и Ленинградской улиц), где под одной крышей объединялись различные народы края. По всей видимости, здесь же в 1926 году был открыт Клуб национальных меньшинств.
Секции Губкома выполняли самую разнообразную работу: наиболее важной, в соответствии с основной функцией партийных органов, была деятельность политического характера – организация курсов по подготовке партийных работников из национальных рабочих и беднейшего крестьянства, митингов, советских праздников. В голодном 1921 году деятельность секций расширилась, ориентируясь на разъяснение ситуации с голодом, реальную помощь голодающим, когда «10 сытых» брали на себя обязательство кормить «одного голодного», а ими были в первую очередь дети-сироты.
В задачи органов Губернского Отдела народного образования (ГубОНО) входило не только обеспечение учебных заведений необходимой литературой, кадрами специалистов, но и привлечение к образованию детей из этнической среды, что было довольно трудно, особенно в сельской местности.
О масштабах деятельности подотдела национальных меньшинств при ГубОНО можно судить по количеству национальных школ в крае – в первые годы советской власти (1917–1922) около 500 было только татарских, в них обучалось около 50 тысяч детей. Не меньшее значение во взаимодействии коммунистов со всем населением губернии приобретала культурно-просветительная работа. Партийными секциями проводилась широкая кампания по ликвидации безграмотности, учреждались национальные типографии, расширялась сеть библиотек, распространялась литература. С помощью агитбригад «Красная Повозка», «Поезд Октября» устраивались «политические плакаты» и спектакли на родных языках в сельской местности. В городе Самаре проводились литературно-танцевальные вечера в существовавших в то время Пушкинском Доме, в театре имени Карла Маркса, в национальных рабочих клубах. Для привлечения большей аудитории в проводимые мероприятия политического характера их организаторы использовали полюбившийся всем «волшебный фонарь» (кинематограф).
Наибольшую активность в советском строительстве проявляли самарские татары. Сразу после февральской революции 1917 года «для защиты интересов мусульманских рабочих слесарем-машинистом снарядных заводов Садреевым, а также товарищами Якуповым и Бахтеевым в городе Самаре был организован Мусульманский комитет, который под таким названием существовал до I Всероссийской мусульманской конференции», после чего в 1918 году был переименован в мусульманскую организацию РКП (б), с 1919 года – губернское татарско-башкирское бюро РКП (б), представлявшее по своим функциям политический и культурный центр для татар и башкир губернии, с печатными изданиями «Яна кэч» («Новая сила»), «Эшче» («Рабочий»), «Аул» («Деревня»).
По всем уездам назначались агитаторы; товарищ Алеев был направлен на заводы Самарской губернии. При наступлении чехословацкого корпуса на Самару «мусульманской партией была организована боевая дружина, которая принимала участие в боях с чешской бандой, и при взятии Самары белогвардейцами несколько товарищей, в том числе – Алеев, были убиты, остальные товарищи во главе с Садреевым отступили на Симбирский фронт, а некоторые во главе с Бахтеевым остались в Самаре и занялись подпольной работой». С целью распространения идей коммунизма среди мусульман был открыт рабочий клуб (для него было снято помещение бывшего Русско-Азиатского банка на углу Петроградской (ныне Ленинградской) и Советской (ныне Куйбышевской) улиц), при нем организованы библиотека и читальня. Работа мусульманского клуба осуществлялась по трем секциям: политграмотности, литературно-библиотечной (в её ведении находилась типография «Яна кэч») и театральной, с соответствующими им функциями.
Не только политическими методами приходилось действовать партийным работникам; архивные документы свидетельствуют о решении ими самых насущных проблем для населения. Так, созданный в октябре 1917 года в Бузулуке «Культпросвет» открыл мусульманскую мясную лавку, где была организована продажа мяса по твёрдым ценам беспартийным рабочим из татар и башкир (2).
Особые задачи перед партийными и культурно-просветительными органами возникли в 1921 году, в условиях голода в Поволжье. Подотдел пропаганды тюркоязычных народов организовал так называемую «Красную Повозку» в отдельные районы губернии, участники которой (6 человек) читали лекции о посевной кампании, демонстрировали фильмы, устраивали спектакли и митинги, читали рукописные газеты. В условиях роста численности детей-сирот и беспризорных, татарско-башкирская партийная организация много делала для материальной и финансовой поддержки детских домов, – архивными документами зафиксированы крупные перечисления для них, заработанные постановкой спектаклей на татарском языке.
В связи с трудностями в обеспечении типографии татарским шрифтом, парторганизация приняла решение об издании стенной газеты «Сунги Хабярляр» («Последние известия»).
Большие сложности в деле просвещения татар и башкир появились у партийных органов в связи с введением НЭП: «Почти все мусульманские школы были сняты с госснабжения, с оставлением
некоторых на местные средства, а некоторых – на снабжение самого населения. Пользуясь этими случаями, активизировалось духовенство, и везде, почти во всех приходах, мечетях, по всей губернии начали организовывать сети религиозных школ, куда наплыла масса детей дошкольного и школьного возрастов, вопреки существующим положениям советской власти об обучении в религиозных школах только совершеннолетних».
С позиции сегодняшнего дня видны недостатки и просчеты в этой работе, организуемой советскими органами по ликвидации религиозных школ – большинство архивных документов свидетельствуют о том, что закрытые с помощью посылаемых из Самары инструкторов, религиозные школы в уездах ничем не заменялись.
Антирелигиозная кампания, проводимая по всей стране, нашла сторонников и в среде коммунистов из татар и башкир. Мероприятия атеистического характера были приурочены ко времени традиционных мусульманских праздников. Архивный документ представляет собой отчет о проведении «Руза-Гайда» 16 мая 1923 года, приуроченного к традиционному татарскому празднику «(Ураза ?) байрам». О молодежном составе участников свидетельствуют цифры: 25% – красноармейцы, 30% – учащиеся, 20% – трудящиеся и 25 % – молодежь из так называемой вольной публики. По возрасту: 65% – до 25 лет, 35% – до 30 лет, старше 30 лет присутствующих не было. Очевидно, что люди зрелого и пожилого возраста не одобряли подобные культурные акции.
В программе мероприятия было чтение лекций на темы:
• Возникновение религии
• Шариат, как закон, охраняющий интересы буржуазии времен Магомета
• Религия и коммунизм (3).
Организация митингов, собраний, бесплатное распространение газет и журналов, постановка спектаклей на родном языке – все это было весьма важно для полумиллионного татарского и башкирского населения края.
В отчете о работе губернской мордовской секции за октябрь 1922 года отмечалось, что при ней действует «мордовский кружок по истории Российской революции, где история читается по М.Н. Покровскому» (4).
10 июня 1921 года в Самаре состоялся I Всероссийский съезд мордовских коммунистов. В 1922 году на базе переведенных из Казани учительских курсов в селе Малый Толкай Бугурусланского уезда (ныне Похвистневского района) был создан мордовский педагогический техникум, который до 1940 года выпустил более 1 тысячи учителей, владевших родным языком. В городе Самаре и в селе Старая Бинарадка были организованы мордовские средние школы-интернаты.
Талантливая молодежь собиралась в Мало-Толкайском педтехникуме, где руководителем и драматургом была К.С. Петрова.
Мордовское население, составлявшее в губернии в 1924 году около 240 тысяч человек, имело 137 национальных школ, 1 детский дом, 1 педтехникум, в 1928 году с большими затруднениями переведенный из села Малый Толкай в Красный Городок (ныне Красноярского района), 45 пунктов ликвидации безграмотности, 17 изб-читален, 7 народных домов, 3 клуба, 6 библиотек, где мордва имела возможность реализовать свои потребности в культурном общении, в родном языке и т.д.
Мордовская секция в Клубе национальных меньшинств отличалась особой активностью. Художественный руководитель хорового коллектива Г.Трифонов со своими артистами побывал практически во всех мордовских селах региона. Драматический коллектив поставил на сцене семь эрзянских спектаклей (5).
Член Самарского ГубОНО, мордвин Илларион Сергеевич Поздяев собирал и записывал мордовский фольклор в селениях Секретарка, Новое и Старое Семейкино, Шилан, Кобельма (ныне Калиновка Красноярского района), Большая Каменка, Подъём-Михайловка, Каменный Брод, Шелехметь, Мордовские Липяги, Пестравка, Вязовка, Томылово и др. Фольклорно-этнографические материалы были представлены И.С. Поздяевым на заседании Самарского общества археологии, истории, этнографии и естествознания (СОАИЭиЕ), и по инициативе В.В.Гольмстен опубликованы в «Известиях» СГУ (1928).
В Клубе нацменьшинств И.С. Поздяев читал публичные лекции по истории мордовского народа, его этнографии и фольклору (6).
В первые годы советской власти разрабатывались теоретические проблемы развития наций, и разного рода специалисты пытались решить проблему единства мордовской нации, в связи с тем, что этногенез мордвы характеризовался формированием двух этнографических групп – эрзи и мокши, до настоящего времени сохраняющих свою идентичность и существенные различия в языке и культуре. Однако, в 1920-х годах лингвистами была предпринята попытка искусственно создать единый мордовский литературный язык. Это было поручено ученому М.Е. Евсевьеву. Сама по себе идея изначально была обречена на неудачу, и попытка М.Е. Евсевьева составить единый мордовский словарь не увенчалась успехом.
Особую активность проявили деятели мордовского просвещения в 1923 году: с целью сохранения национально-культурных особенностей мордвы средствами этнографического и лингвистического образования, в Самарском Государственном университете была открыта кафедра сравнительного финно-угорского языкознания и этнографии. «Чтение курса было начато переехавшим из Казани в Самару профессором бывшего Казанского Археологического института, преобразованного в Восточную Академию, Емельяновым. Органи-
заторская деятельность профессора началась с привлечения к своей кафедре сотрудников из мордвы, так была выдвинута кандидатура студента-мордвина Е.Б. Буртаева. Число слушателей из мордвы при кафедре составляло около 30 человек. Однако Наркомпрос признал излишним для Самарского университета чтение краевых наук по финно- и тюркологии. С большими трудностями осуществлялась необходимая для просвещения масс задача. Мордовская секция Губкома не раз обращалась к населению соседних губерний – Пензенской, Симбирской, Тамбовской с воззванием о помощи в сохранении созданной кафедры» (7).
Украинцы, проживавшие в губернии, в 1920–1921 годах имели 22 украинские школы I ступени, 3 детских дома, 32 народных дома и избы-читальни, клуб, 7 библиотек и 10 пунктов ликвидации безграмотности.
В 1921 году перед Самарским губернским отделом по делам национальностей встала необходимость решить вопрос о судьбе 36 тысяч украинцев, проживавших в крае. В связи с «переходом» всех помещичьих, казенных и монастырских земель в государственный земельный
фонд, у украинцев появилась тяга к переселению обратно на родину, где климатические условия жизни на юге гораздо лучше, чем на востоке. Но такое стихийное неорганизованное переселение, какое мыслилось местным украинским переселенцам, готовым переезжать даже гужевым путем, «шло вразрез с постановлениями Центра, которые допускали лишь организованные систематические переселения, ведущиеся Центральным эвакуационным органом и его филиалами на местах. Кроме того, оно шло вразрез с посевным планом губернии. В Самаре была созвана беспартийная губернская конференция селян-украинцев, которая отвергла неорганизованное переселение, а выяснение вопросов было поручено украинскому подотделу Губотнаца и пяти делегатам конференции»8. В 1932 году в Средне-Волжском крае началось издание газеты на украинском языке «Путь к коммунизму» (вышло всего 56 номеров).
Согласно переписи 1920 года, в Самарской губернии насчитывалось 13 тысяч евреев, большинство из которых составляли трудящиеся бедняки. В Самаре еще до революции была организована пошивочная мастерская для еврейских беженцев, живших в бараках. Здесь находили себе работу около 45 человек. В начале 1920 года было создано отделение еврейского общественного комитета помощи пострадавшим; в голодном 1921 году на Советской улице открылась еврейская столовая, которая отпускала до 200 обедов бедноте.
В докладной записке комиссии по делам нацменьшинств по Средне-Волжской области «О работе среди еврейских трудящихся в городе Самаре за годы революции» от 24 ноября 1928 года за подписью Левина, указывалось: «В Самаре работа среди еврейских трудящихся началась еще за пару лет до революции, когда в Самарскую губернию нахлынула волна еврейских беженцев из прифронтовой полосы (западных губерний и Польши). … В начале 1916 года в Самаре группой еврейских революционеров – бундовцев, членов ВКП (б) – С.Когана,
З. Рейзина, А.Левина, М.Левиной, Ю.Гинцбурга была организована на ул. Фрунзе (тогда – Саратовской) еврейская столовая, которая фактически была революционной биржей, где всегда встречались работавшие в Самаре революционеры». В этой столовой часто бывали товарищи Венцек и Куйбышев.
После революции из левых бундовцев и некоторых старых членов ВКП (б) была организована еврейская секция ВКП (б). Одновременно создавался еврейский отдел по советской линии, который занялся реорганизацией еврейских школ.
Еврейским общественным комитетом в Самаре были созданы 3 детских дома, клуб, школа первой ступени, педагогические курсы, профтехшкола № 3. В 1923–1924 годах комитет, еврейский клуб и общежитие при профтехшколе были ликвидированы. В конце 1925 года группой самарских евреев во главе с Левковичем было создано Общество помощи. Его руководители – Левкович и Пузнер в организованных ими артелях ввели традиционный для евреев «шаббат» – субботний день отдыха, вместо воскресного.
По данным за 1928 год по Средне-Волжской области насчитывалось 15 тысяч евреев, из них в Самаре – 7 тысяч, в Пензе – 2, в Оренбурге – 2,5 и в Ульяновске – 1,4. В Самаре имелись еврейские культурные заведения: школа первой ступени на 140 человек, вечерние курсы рабочей молодежи на 60 человек, где учителя вели работу 3 раза в неделю безвозмездно; библиотека. Для клубной массовой работы не было помещения. С этой целью планировалось преобразование синагоги в Дом культуры. Еврейским населением выписывалось около 25 экземпляров московской газеты «Эмес» («Правда») на родном языке и около 50 экземпляров журнала «Трибуна» еврейского общества (9).
В деятельности еврейской секции ГубОНО особое место занимала система подготовки образованных кадров из рабочих. В 1922 году в Самаре были открыты политические курсы при еврейском Рабочем клубе, через который «были обязаны проходить политическую грамоту персонал еврейских детских домов». Значительное внимание еврейскими секциями уделялось антирелигиозным и антикоммунистическим кампаниям. В 1922 году была обследована еврейская синагога – «имеются ли там хедера (религиозные школы), в результате чего было обнаружено, что хедера носят подпольный характер, в них обучается по 2-3 ученика» (10).
Материалы отчета о деятельности чувашской секции Губкома за один месяц – ноябрь 1922 года убедительно свидетельствуют о большой заботе чувашских коммунистов в просвещении народных масс. Кампания «в области печатного дела» включила в себя как агитацию по подписке чувашского журнала «Эслегензень сасси» («Голос трудящихся»), так и реальную помощь этому изданию. За указанный месяц только в Бугурусланском уезде для редакции журнала было собрано около 200 пудов хлеба. Секцией распределялась по уездам и литература на чувашском языке – «букварь для взрослых – 2880 экземпляров, вторая книга Толстого – 950 экземпляров, Геометрия Иванова в 150 экземплярах, Азбука Коммунизма в 120 экземплярах, разрезная азбука в 227 экземплярах»1.
Общими усилиями национальных секций Губкома и ГубОНО регулярно созывались губернские партийные конференции национальных меньшинств, где обсуждались сложнейшие для эпохи – как теоретические, так и практические вопросы. На конференции 1922 года основным был поставлен «Национальный вопрос и проведение его в жизнь». В числе других обозначались: «Что такое нация; когда, где и как стали складываться нации; могут ли быть устранены национальные трения при капиталистическом строе; как проводить национальный вопрос в нашей губернии».
К концу 1920–х годов в решениях центральных Российских органов власти по национальному вопросу проявилась тенденция к выделению национальных меньшинств в особые административно-территориальные единицы. Это решение зафиксировано в материалах совещания уполномоченных нацмен при ВЦИК от 23 июля 1928 года.
В этом процессе Самара стала административным центром Средне-Волжской области, где компактные национальные группы, проживающие в сельской местности, были объединены в границах национальных сельских Советов.
По данным 1928 года из 360 сельских Советов десяти районов Самарского округа 78 были национальными, что составило 21,8% от общего количества. Большинство из них были мордовскими (28), украинскими (26), татарскими (10), чувашскими (7) и башкирскими (5). Наибольшее количество национальных сельских Советов насчитывалось в Больше-Глушицком (17), Самарском (12) и Елховском (12) районах (12).
В Бугурусланском округе из 599 сельсоветов 178 были национальными, в том числе 97 – мордовских, 48 – чувашских, 33 – татарских. В Бузулукском округе из 314 сельсоветов 64 были национальными, из них – 20 мордовских, 14 чувашских и 7 татарских (13).
В работе центральных и губернских партийных органов по-прежнему оставалась задача – «выполнить директивы X и XII съездов и последующих решений партии о преодолении «фактического», т.е. хозяйственного и культурного неравенства национальностей (XII съезд) путем более интенсивного обслуживания нацмен в экономической, культурной и общественно-политической области, сравнительно с основной массой населения».
О конкретных установках в этой работе говорят директивы «Совещания коммунистов нацмен Средне-Волжской области о партийных задачах среди нацмен» за 1928 год: «Необходимо добиваться, чтобы все советские профсоюзные, кооперативные, а также местные организации усвоили значение обслуживания нацмен, считая эту работу своей повседневной задачей, и при всех проводимых мероприятиях учитывали отсталость, следовательно, большую нуждаемость нацмен в помощи; вели систематический и достаточно полный учет работы среди каждой более или менее крупной национальности (мордва, татары, чуваши, украинцы, евреи, поляки и немцы)». В этом же документе обращалось внимание на обязательную необходимость разделения функций партийных и советских органов: «Необходимо изжить выполнение инструктажем нацмен при парткомах прямых обязанностей советских хозяйственных, кооперативных и т.д. организаций, превращая инструктаж парткомов в боевые органы идеологической борьбы, в авторитетные центры идейно-воспитательной работы среди нацмен»14. При этом планировался перевод делопроизводства на родной язык, подготовка кадров для этого.
В 1929-1930 годах правительством осуществлялась политика коренизации кадров аппарата в национальных регионах, с 50% до 100% к 1 сентября 1930 года – по Средне-Волжской области. Однако, в условиях существования автономных поволжских республик, этнические группы мордвы, татар, чувашей, проживавшие в Самарском крае и территориально оторванные от основного массива расселения своего народа, со временем теряли связь и со своей республикой, и с центральными органами. Положительная практика решения национальных проблем в крае была утрачена уже в предвоенные годы. В последующие десятилетия политика, направленная на «слияние наций и народов в Советском государстве и создание новой исторической общности – советский народ», привела к отсутствию в конце ХХ века каких-либо местных органов, которые регулировали бы отношения между этническими группами на уровне области.
Новые условия развития постсоветского общества в наши дни поставили новые задачи перед государственными органами в решении национальных проблем. Стремление каждого народа к сохранению его этнокультурной идентичности в настоящее время в Самарской области выразилось в создании общественных организаций, которые взяли на себя задачу именно культурного возрождения. Неоценима в этом деле роль и ГКУ СО «Дом дружбы народов».
Поиск современных решений в области национальной культурной политики государства в полной мере может основываться на изучении и обобщении опыта культурного и национального строительства в первые годы советской власти. Знакомство с национальными культурами и самобытностью каждого народа через различные средства информации, просвещение масс, этнографическое образование в системе подготовки квалифицированных специалистов во всех областях – вот те реальные возможности для возрождения в обществе общечеловеческих установок на толерантность и патриотизм.
Литература и источники:
1. Богданов Д.Ф. Статистические данные о национальном составе Самарской губернии в связи с ближайшими задачами Общества. Доклад на заседании Общества археологии, истории, этнографии и естествознания при СГУ // Научный архив СОИКМ им. П.В.Алабина. Ф.492. Оп.2. Ед.хр.9. Л.7.
2. ГУСО ГАСПИ Ф.1. Оп.1. Д.137, 142.
3. ГУСО ГАСПИ Ф.1. Оп.1. Д.1216.
4. ГУСО ГАСПИ Ф.1. Оп.1. Д.1213.
5. Мордва Самарской области. Паспорт этнической группы / Аппарат Правительства Самар. обл, ГУСО «Дом дружбы народов»; авт.-сост. Н.Н.Малкова, С.Д.Николаев, С.К.Жидкова, В.И.Алексе-
ева. — Самара: ГУСО ДДН, 2010.
6. Бабань-каша озкс (Моление старушечьей каши) // ГУСО ЦГАСО. Ф.558. Оп. 1. Д..70; Из материалов комиссии по изучению нацменьшинств. Древние обряды самарской мордвы // Известия СГУ. Вып. 5. 1928. С. 13- 18; Как я был репрессирован в Мордовии. Мемуары Сибиряка Иллариона Сергеевича (Поздяева), директора НИИ мордовской культуры // zubova-poliana.narod.ru/repression-sibiryak1.htm
7. ГУСО ГАСПИ. Ф.1. Оп.1. Д. 1214. Л. 36.
8. ГУСО ГАСПИ Ф.1. Оп.1. Д. 469, 471.
9. ГУСО ГАСПИ. Ф. 655. Оп. 5. Д. 498. Л. 32 – 35.
10. ГУСО ГАСПИ. Ф.1. Оп.1. Д. 1100.
11. ГУСО ГАСПИ. Ф.1. Оп.1. Д. 895.
12. ГУСО ГАСПИ. Ф. 655. Оп. 5. Д. 498. Л. 55 – 56.
13. ГУСО ГАСПИ. Ф. 655. Оп. 5. Д. 495. Л. 2.
14. ГУСО ГАСПИ. Ф.1. Оп.1. Д. 2478, 2497.
Т.И. ВЕДЕРНИКОВА,
кандидат исторических наук,
доцент кафедры теории и истории СГАКИ.
Сборник «В целях содействия общественно-политическому
и культурному развитию всех национальностей…» (материалы научной конференции «Зеркало российской истории». К столетию государственной национальной печати в Средневолжском крае»).
КОНТЕКСТ:
Издание в 1908 – 1913 гг. журнала «Иктисад» («Экономика») как первый опыт национальной печати в Самарском крае
* * *
Милли матбугат — тарих көзгесе
* * *
В Самаре прошла научная конференция, посвященная столетию государственной национальной печати в Средневолжском крае (ФОТОРЕПОРТАЖ, ВИДЕО)
Просмотров: 1063